В 69 году в Иудее началась Гражданская война. В то же время, Веспасиан, занимавший должность главнокомандующего в войне с евреями, стал римским императором и уехал в Рим. Завершение войны с евреями Веспасиан доверил своему сыну Титу.
Римляне захватили почти всю Иудею, кроме Иерусалима и нескольких крепостей. Один из лидеров мятежников — Иоханан Гисхальский — употребил даже священный лес для постройка военных машин. Но растратив время на братоубийственную войну, евреи не успели изготовить машины, так как римляне наконец приступили к осада — Тит в месяце нисан (март-апрель) 70 года с четырьмя легионами (V Macedonica, XII Fulminata, XV Apollinaris, X Fretensis) вышел из Кесарии и подступил к Иерусалиму.
Эти легионы были усилены: к ним добавили 2 тысячи солдат из Александрии и 3 тысячи солдат из гарнизонов на Евфрате.
Кроме римских легионов, к войску Тита примкнули вспомогательные войска вассальных царей, и «ещё много союзников из Сирии».
Военными советниками Тита при осаде были: Тиберий Юлий Александр (начальник штаба), Агриппа II (царь Иудеи), Иосиф Флавий (пленник, которого римляне использовали как источник информации, переводчика при допросах и в качестве посла для предложения сдаться) и др.
Перед осадой, Тит решил выступить в разведку с конным отрядом, но был разбит.
На следующий день, Тит, собрав войска построил лагерь под Скопом. Здесь расположились основные силы римлян. Ещё один легион Тит расположиться лагерем в 150м от Иерусалима на Елеонской горе.
Только теперь, увидев римскую армию у своей столице, евреи прекратили Гражданскую войну. Взявшись за оружие, евреи сделали вылазку и напали на Десятый легион. «С ужасающими кликами грянули евреи через долину и бросились на римлян, работавших над укреплениями», — писал Иосиф Флавий.
Так как римляне к этому времени разделились по своим работам и большинство из них сложило с себя оружие (римляне почему-то даже не предполагали, что евреи осмелятся на вылазку), то внезапное нападение привело их в замешательство: часть римлян бросив работу и сейчас же отступила назад, многие побежали за своим оружием, но были убиты ещё прежде, чем могли встать против евреев.
К атакующим отрядам евреям примыкали ободренные их победой всё новые и новые бойцы.
"Поэтому отступили теперь пред нападением застигнутые врасплох римляне. Всякий раз однако, когда преследуемые оборачивались, они удерживали напор иудеев и наносили раны тем, которые в своей стремительности были менее осторожны. Но по мере того, как масса нападающих все более возрастала, увеличивалось смятение римлян, которые, наконец, были отброшены от своего лагеря." Иосиф Флавий
Римская конница прикрывает отступающую пехоту
Дело приняло такой оборот, что всему легиону стало угрожать уничтожение и разгром; но в этот момент Тит, уведомленный об опасном положении, быстро поспешил на помощь с основными силами. Громко негодуя против трусости бежавших, он заставил их повернуть назад, сам во главе прибывшего с ним отборного войска набросился на еврейский фланг, многих смял, ещё больше ранил, а остальных обратил в бегство, и оттеснил в самую лощину.
Евреи, однако, после большого урона, вскоре выбились из этой местности и, поднявшись на противоположную возвышенность, обернулись лицом и сражались через лощину. До полудня продолжался бой в таком положении; но когда Солнце начало клониться к западу, Тит оставил на месте против неприятеля только то войско, с которым он прибыл на помощь, и ещё несколько других когорт (батальонов); остальную же часть легиона он отправил для возобновления работ на вершине горы.
В этих действиях евреи усмотрели отступление римлян, и так как поставленный ими на стене вестник возвестил об этом иерусалимцев, то свежая многочисленная толпа мятежников бросилась на римлян с такой стремительностью, что их наступление походило на «бег свирепейших зверей».
И действительно, никто из построенных в боевом порядке римлян не выдержал их удара: малочисленная строевая линия, как под напором тяжелого орудия, была прорвана, и все пустилось бежать вверх по горе. Как подобострастно пишет Иосиф Флавий, один только Тит с немногими остался посреди склона горы. Его свита, которая из уважения к полководцу, пренебрегая опасностью, осталась при нём, настойчиво умоляла его удалиться от евреев, ищущих смерти. Но Тит делал вид, будто ничего не слышит, и продолжал бой, останавливая и убивая тех, которые силой хотели овладеть доступом вверх, бросился по крутому склону на тесно сплотившуюся массу евреев и отбросил её назад.
Но евреи, как они ни были смущены твёрдым и стремительным нападением Тита, и теперь ещё не бежали в город, а расступившись по обеим сторонам, преследовали бегущих кверху. Этот новый натиск Тит останавливал нападением на фланги. Но между тем солдаты, работавшие на верху, увидев, что их товарищи внизу разбежались, были вновь охвачены ужасом и отчаянием. Весь легион рассеялся, так как все считали, что против набега евреев противостоять невозможно, и что Тит также находится в бегстве, ибо, думали они, если бы он удержался на месте, то другие не побежали бы, не бросили бы главнокомандующего.
В паническом страхе бежали римляне по всем направлениям, пока, наконец, некоторые не увидели полководца в самом водовороте сражения и, полные опасения за его жизнь возвестили криками всему легиону о его опасном положении. Стыд заставил всех возвратиться: осыпая друг друга упреками за бегство, а ещё больше за то, что покинули Тита. Солдаты со всей силой бросились на евреев, и как только последние начали отступать, окончательно оттеснили их в долину. Евреи хотя боролись ещё и при отступлении, но римляне, благодаря занятому ими возвышению, находились в более выгодном положении, вследствие чего они опрокинули неприятеля в самую пропасть.
Теперь Тит преследовал тех, которые раньше на него нападали; легион он опять послал к его работам, а для отражения неприятеля остался сам с теми отрядами, которые прежде сражались вместе с ним.
Работы продолжились, город постоянно обстреливался из осадных машин. Иудеи в свою очередь установили на стенах свои метательные машины, которыми обстреливали римлян, мешая им вести работы.
Римляне окрашивали камни, которые метали в иудеев, в темный цвет, чтобы их не было видно в воздухе. Защитники города обвешивали стены кожаными мешками, наполненными шерстью, чтобы уменьшить удары таранов; перерезали косами канаты, ловили таран и оттягивали его особыми захватами и даже сделали вылазку и подожгли одну из башен. Борьба брони и снаряда продолжалась на протяжении всей осады. Самый большой таран римляне назвали Никон («Победоносный»). С его помощью удалось пробить отверстия в первой стене. На пятнадцатый день осады римляне овладели ею.
Войдя через проломы в город, Тит приказал разрушить стену, надеясь, что иудеи прекратят сопротивление. Но защитники города стали нападать на легионеров на улицах, обстреливать их из домов и одновременно делать вылазки против римлян, находившихся вне стен. Тесный проход в стене не давал возможности римлянам отступить сразу, тогда Тит расположил стрелков на концах улиц и сам стал в центре страшной давки, стреляя из лука до тех пор, пока его солдаты не отступили. Таким образом, римляне были отброшены от второй стены, но через три дня вновь заняли северную часть стены, а в южной части разместился гарнизон. После этого Тит стал разрабатывать план взятия приступом третьей стены.
Легионеры пытаются выбить иудеев из домов
Основной задачей был захват цитадели Антония, которая господствовала над местностью; она была очень хорошо укреплена, поэтому целых 17 дней против нее продолжались осадные работы. В то же время Тит посылал иудейского историка Иосифа Флавия для предложения мира при условии капитуляции Иерусалима, но иудеи не согласились на это, хотя понимали, что город ждут страшные испытания. Многие бежали из города. В результате больших усилий римляне построили четыре вала, на которых были поставлены стенобитные машины. Тогда Иоанн приказал провести под укрепления, находившиеся напротив цитадели Антония, подземный ход и подпереть его изнутри столбами, заложить туда дрова, обмазанные смолой и асфальтом, и поджечь. Когда подпоры сгорели, в провал обрушились машины и воины.
Спустя два дня иудеи напали на другие валы и в ожесточенной схватке добрались даже до лагеря римлян, но часовые удержали свои посты и отбросили евреев.
Тит решил установить блокаду города. Специальная линия протяженности около 10 км отрезала Иерусалим от внешнего мир.В городе начался жестокий голод.
«Голод похищал у народа целые дома и семейства. Крыши были покрыты изможденными женщинами и детьми, а улицы — мертвыми стариками. Мальчики и юноши, болезненно-раздутые, блуждали, как призраки, на площадях города и падали на землю там, где их заставала голодная смерть» Иосиф Флавий
Люди гибли, их трупы распространяли заразу. Живые питались травой, кожей, падалью. Бывали случаи, когда матери убивали и поедали своих младенцев.
Иудеи пытались разрушить и поджечь вал, но эти попытки не принесли успеха.
С помощью стенобитных орудий римляне обрушили стену в том месте, где Иоанн прокопал ход под прежний вал римлян. Но напротив пролома иудеи быстро соорудили новую стену, хотя и слабее первой. Римляне начали осадные работы снова.
Захватить цитадель Антония помогла вылазка нескольких легионеров: 5 июля в третьем часу утра 22 солдата и один трубач тайно проникли через развалины в цитадель Антония, убили спавшую передовую стражу, заняли стену и велели трубачу дать сигнал. Остальные стражники бросились бежать, а Тит, услышав сигнал, скомандовал к оружию и во главе отборного отряда вошел в замок. Иудеи бросились в храм, римляне устремились за ними по подземному ходу. Иудеи понимали, что с падением храма наступит конец, и сражались с удивительным мужеством. Им удалось с большими жертвами оттеснить римлян к замку Антония.
Римские ауксиларии в Иерусалиме
Тит приказал разрушить фундамент цитадели Антония, чтобы открыть своему войску широкую дорогу к храму. Эта работа заняла семь дней. Затем римляне начали строить валы вокруг храма для установки осадных машин.
Иудеи отчаянно обороняли Иерусалимский храм. Действие таранов здесь было мало эффективным, так как стены были выложены из огромных по величине камней. Тогда Тит приказал поджечь ворота, а затем загорелся и сам беломраморный храм, от которого остались только часть ограды да пара дверей. Римляне подожгли даже казнохранилище, в котором находились огромные богатства, и галерею, где спасались женщины и дети. По данным Флавия, там погибло 5 тысяч человек.
Иоанн Гисхала, Симон сын Гиора и другие воины-иудеи успели пробиться в Верхний город, или Сион, где организовали последний очаг сопротивления.
Римляне окружили Сион валом, установили тараны и пробили бреши в стене. Сион был взят, его защитники бежали в подземные ходы, надеясь там спастись. Симон и Иоанн, предводители иудеев, были взяты в плен, Иерусалим разграблен и разрушен до основания.
Так исполнилось предсказание Иисуса Христа, который сказал ученикам, показывая на здания города: «Видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне, все будет разрушено».
Резня в захваченном Иерусалиме
В июне 71 года в Риме было пышно отпраздновано покорение Иерусалима, в честь этой победы установили триумфальную арку. Пленников, в том числе Иоанна Гисхала и Симона Гиора, провели по улицам в роскошных одеждах, были пронесены трофеи, взятые из храма: золотой стол, золотой семисвечник, пурпурные завесы и Святая Святых и книга законов Тора. Симон Гиор был принесен в триумфальную жертву, его сбросили с Тарпейской скалы. За всю свою историю Иерусалим подвергался более чем 30 осадам. Но эта превзошла по своим масштабам все предыдущие и будущие.
Оборона Иерусалима носила активный характер, она включала в себя гигантские армии по несколько десятков тысяч человек с каждой стороны, общие и частные вылазки, защиту подступов к стенам с помощью < метательных машин, оборону крепостных стен и башен, устройство | подкопов с целью разрушения осадных сооружений противника, воз-. ведение отсеченных стен в проломах, устройство всевозможных засад и ловушек, а так же решимость обеих сторон, что привело к ужасной резне. После взятия Иерусалима римляне утвердились в Галилее, но сопротивление иудеев продолжалось до 73 года, когда пала их последняя твердыня — крепость Масада.
Победа над Иудеей была настолько важна для Рима, что в ее память были отчеканены монеты с надписями: «Иудея побежденная», «Иудея плененная».
"Vae victis"
