Первый был Тихановский, а теперь.... кто остановит это безумие?

https://news.tut.by/elections/688312.html?vb=

https://news.tut.by/elections/688323.html

Доброго времени, друзья!

Как-то я обычно опускаю этот вопрос, считая его самим собой разумеющимся. Но частые вопросы всё же толкают написать отдельную статью. Конечно, на ум приходит наждачка разной толщины и диаметра. Верно отчасти. Поехали!

Итак, чтобы клей что-либо к чему-либо приклеил, он для начала должен держаться на поверхности сам. Это называется адгезия. Для повышения адгезии поверхность нужно обезжирить, так как к маслу и жирам (в том числе от пальцев) адгезия практически никакая. Поэтому зачищенные детали лучше руками не трогать, даже если кажется, что руки чистые.

Но! В ремонте обуви обычно материалы зачищаются. То есть они априори без жировых пятен. В толще материала жира нет. Для чего же тогда обезжиривать полиуретан перед зачисткой? А для того, чтобы убрать остатки силиконовой смазки, которой обрабатываются пресс-формы. По ней наждачка проскальзывает и процесс идёт медленнее. Я обычно сразу обезжириваю с двух сторон: когда-никогда, а тронешь рукой одну поверхность, а потом схватишься за другую и всё, перечищаем. Наждачный барабан:

Далее. Чем мельче наждачка, тем более гладкая получается поверхность. Казалось бы - хорошо? Не всегда. Площадь контакта будет больше у правой детали:

А высокооборотистые (2800 об/мин) машины буквально "зализывают" поверхность. Поэтому на ответственных деталях уже после обработки на машине применяют рашпиль. Так, этот, наверное, даже старше меня.

Можно процарапывать остриём чернового ножа, но это скучновато. Разве что на мелких деталях.

И! Самое интересное - уже месяц где-то пользуюсь этой китайской игрушкой. Думал даже сначала - заказывать или нет, и что это вообще такое. В итоге заказал две. Мало ли.

Так вот. Она реально цепляет! (И не отпускает, хе-хе). Вот, прямо за ней микропористая резина. А эта пыль - за пару движений. А учитывая, что я хочу, чтобы все интересующиеся смогли сами делать хотя бы простейшие операции по ремонту обуви в любой точке земного шара - настоятельно рекомендую к приобретению. Жду подходящую пару - возможно, получится обойтись без зачистной машины вовсе. К тому времени, когда придут к вам, у меня уже будет клей. Посмотрим дальше.

Представляет собой... Трудно даже сказать. Лента с зубцами завёрнута вокруг ручки.

Вот, прямо видно, как продирает. Просто берёшь в руку и строгаешь, как ножом.

Можно использовать металлические щётки, но они не очень точные. По краям всё равно придётся руками.

Всем спасибо! Привет Котам! Тексты без слова "хуй": https://zen.yandex.ru/shuzprosvet . Группа для позадавать вопросы и попесдеть на обувную и околообувную тематику: https://t.me/shuzprosvet

Начало книги здесь.

Что хреново началось, то хреново и заканчивается.

Началось все с этой поездки непонятно куда, а закончилось тем, что я душил извивающегося черного уродливого.... да все равно никто не поверит. Вот как все было.

***

Пришел я домой, да не раздеваясь и рухнул на кровать, так и вырубился.

А потом мне снился довольно мерзкий сон в котором я был кем то вроде палача. Помню,что я ещё на казнь опаздывал, типа как кролик в Алисе. «О, боже я опаздываю! Королева отрубит мне голову!» Что то в таком стиле творилось, ещё армянин приснился, который на карете таксовал и баба эта страшная. Маленькая девочка, которую я должен был казнить и море людей перед эшафотом". Бред, конечно, полный но не бредовее того, что со мной произошло в реальности. Или это тоже был сон?

Странные скачки в поле наперегонки с волками, странная деревня и то, что мы делали потом.

Это было во сне или наяву?

Я долго лежал пытаясь сообразить что вообще происходит пока не вернулись родители.

***

Все нормально? — спросил батя, подозрительно оглядываясь. Кресло я успел на место оттащить и пока они переодевались таблетки на полу ванной собрать, но ружье пришлось под кроватью спрятать. Даже не знаю как объяснить зачем мне это если что, да ещё круг в комнате.

Мама уже возилась на кухне, что-то рассказывая а папа подозрительно осматривался. Чувствовал, что в его сейфе копались.

Ты устало выглядишь, Ванька. Как будто ночь не спал. Может девок водишь?

Хмыкание было самым красноречивым ответом. Он ещё раз осмотрелся, но ничего подозрительного не нашел и кажется успокоился.

Как на работе?

— Нормально, — ответил я. Не рассказывать же о том, что день прогулял. Жить будешь?А куда денусь.Ну, занеси тогда пакет матери на кухню, а я в душ.

Вскоре он довольный фыркал под душем, мама на кухне устроилась а я мокрой тряпкой затирал меловой круг в комнате и пытался размышлять.

Что со мной произошло? Помутнение рассудка, не иначе. Кстати шрам на плече болеть перестал и почти пропал, я его еле в зеркале разглядел. Белюсенькие ниточки на месте вчерашних порезов.

Вот то, что вчера было, оно мне приснилось или как? Я покрутил оба сна в голове и мысленно пожал плечами. Ну поездка ночью в деревню выглядит реалистичнее эшафота. Кони, сани, зима, погоня это ещё куда ни шло. А то, как я вышагивал в роли палача маленькой девочки а потом зарезал бомжа в роли хранителя — это перебор. Точно сон или за мной уже выехали. Что там в конце девочка кричала? И почему я так отчётливо помню её слова?

" Никогда не называй его по имени"

Кого? Почему не называть? И вообще, почему я так хорошо помню сон, всю жизнь забываю мгновенно, а тут такая яркая картинка.

Честно говоря вся эта фигня выглядела бредово и может быть даже мужика с ножом никакого и не было. В конце концов вокруг Интернет, смартфоны, Илон Маск и его космический туризм, а мы тут плюшками балуемся.

Черти что и с боку бантик! — сказал я вслух и ружье выстрелило.

***

Хорошо, что ствол смотрел мимо меня и оставил только дырку в стене. Я отделался не таким уж и лёгким испугом, чуть правее и остался бы без колена, а если ещё правее то и без ноги. Влетел отец и выслушивать пришлось более часа нотации, пока мама бегала по этажам успокаивая соседей. У нас ведь считай пенсионеры одни живут, ещё подумают, что война началась или теракт. Этим бдительным недолго позвонить в полицию, а мне оправдывался потом.

Когда папа переставал орать, он судорожно проверял меня на предмет ранений и опять продолжал воспитывать. Типа зачем мне вообще оружие понадобилось под кровать прятать и тем более заряжать. Я глупо плечами пожимал и молчал. Ничего придумать не получалось. На этом и закончили. Злой как демон отец ружье забрал вместе с патронами и ушел, пообещав, что ремонт в комнате я сам буду оплачивать и вообще давно пора самостоятельно начинать жить, а не под маминой юбкой.

Гроза стихла под вечер и когда обо мне забыли, я подхватил куртку (кинжал все таки был в кармане) и вышел на улицу покурить.

На скамеечке под подъездом ни одной бабульки, зато сидел Лешка студент с хорошим музыкальным вкусом. Он медитировал на чернеющее небо и подвинулся, но долго молчать не смог.

Ну ты выдал сегодня.

Ага, — говорю, — стреляли.

— По тебе? И как? Не попали?

— Чего? — говорю я и тут начинаю вспоминать, а сосед подливает масла в огонь.

— Видел я как за тобой менты погнались. Думал все, по соседу. Поймают, а ты обдолбанный в хлам. Я же видел, как тебя носило, как в коляску чуть не влетел. А раньше танцы тут устраивал во дворе. Чувак, не знаю, что ты употребляешь, но завязывай.

Я посмотрел на дымящийся окурок и выбросил его в урну. И правда. Что-то мне подсыпают и вполне может быть, что в сигареты. Это была последняя раковая палочка в моей жизни.

***

Я ещё осторожно поспрашивал у соседа о произошедшем и отправился погулять, подумать. Не хватало теперь и с полицией проблем. Надеюсь, что они меня не запомнили.

Вечером батя вдруг решил вызвать на откровенный разговор.

Не то чтобы он никогда моей жизнью не интересовался, но и не лез особо, а теперь на тебе. Разговоров захотелось.

Вызвали меня на кухню, там уже мама ждала и на стул посадили. Хорошо хоть супчика насыпали, хоть поем нормально.

— Я давно хотел с тобой поговорить, — отец сел напротив и мама ему тарелку поставила, — Не нужно, Валентина. Не голоден, потом поем. Ты слушаешь, Иван?

— Угу.

— Как у тебя жизнь? Как дела?

— Нормально.

— Как в личной жизни?

— Нормально.

— Как на работе?

— Нормально все.

Он вдруг замолчал и начал глубоко вдыхать-выдыхать.

— Спокойнее, Коля, — сказала мама, — не нужно так нервничать. Ванечка дать добавки?

— Еще с этим не закончил, спасибо, мамуля.

Нужно было быстрее с едой заканчивать и в комнату прятаться, как-то они серьезно настроены. Но горячий суп, как никогда сегодня.

— Мне сегодня звонили из бюро Занятости. Ты на работу перестал ходить.

(Не знал, что у папы есть там знакомые. Все было бы намного проще)

— Я заболел, — говорю, — нехорошо мне было. Вот и пропустил день. Я бригадиршу предупредил. Что мне теперь умирать на этой работе?

— Пропускать нельзя, — вставила свои пять копеек мама, — ты кушай, пока горячее.

— Если тебя с работы, которую бюро предоставляет выгонят за прогулу могут быть проблемы, понимаешь ты или нет? Катя мне по секрету сообщила.

(Катя?)

— Да ладно, — отвечаю я, — тоже мне важная работа. Да и не выгоняет никто из-за одного прогула.

Батя вдруг как грохнет кулаком по столу, аж посуда подпрыгнула и суп чуть на скатерти с клубничками не оказался. Я тоже испугался, ну его, никогда таким злым не видел.

— Никогда у нас прогульщиков в семье не было и не будет! Тебе это понятно? Понятно? Чего молчишь? А ну отвечай!

Если честно, у меня просто суп в горле комом встал и я боялся глотнуть. Ну их, этих «припаренных».

— Да понятно, — говорю и встаю, — Все, начальник?

Мама охнула и отца за плечи схватила, а он вдруг покраснел и раздулся как Шалтай-Болтай.

— Какой я тебе начальник! Я честный человек и всю жизнь трудился, а не бумажки перекладывал!

Он еще раз как приложится кулаком об стол и кружка закружилась, мама успела на краю поймать.

— Еще раз Катя мне доложит, что ты прогуливаешь можешь идти куда хочешь, тунеядец! Я тебе покажу начальника! Понятно тебе или нет?

Я даже испугался его немного. Вот любят родители из-за таких мелочей переживать. «Пустяки, дело-то житейское.» Поэтому я осторожно молчал и старался не пререкаться, хотя можно было поспорить о важности работы дворником в моей жизни и важности «трудовой» в моей будущей пенсии тем более. Правда отца потом фиг остановишь.


Мама осторожно молчала, дала ему выговориться и вставила свои пять копеек.

— Сынок на работу нужно ходить, это все таки деньги и трудовой стаж.

— Чего молчишь? — рявкнул папа, — набычился и сидит. Тунеядец!

А вот это было уже обидно.

— Сам ты, тунеядец, — говорю и вскакиваю — Тоже мне успешный прожигатель жизни нашелся. Сидишь всю жизнь на одной зарплате, мать и то больше зарабатывает!

Зря, конечно, сказал такое отцу. Просто бывают такие моменты, когда нужно остановиться, а ты не успеваешь и улетаешь со всей силы в неприятности. Иногда лучше жевать, чем говорить. И ещё добавил сверху: «Да идите вы к черту оба».

В этот момент как бахнет и свет вырубило по всему дому. Звук неприятный был, я на секунду подумал, что газ взорвался как в соседнем городе. Там кто-то закурил невовремя и на фотках в интернете в доме огромную дыру видно, три этажа шириной. Но у нас обошлось.

Забыли на время про скандалы и отец побежал на счетчик смотреть, а мама в окно — что там у соседей. Я тем временем под шумок в свою комнату проскочил и там закрылся. Звуки я слышал интересные, как будто движение и даже голос.

" Я тута "

***

Ваня,- стучал отец в дверь чуть позже. Свет появился, сам собой а отец решил, что был не прав и лез выяснять отношения (Хорошо, что я закрылся на ключ) — Ты чего, обиделся? Давай договорим!

— Папа, я уже сплю! Мне на работу завтра! Давай спать!

— Так я вижу, что у тебя свет горит! Ты испугался? Ну перенервничал немного, бывает. Давай поговорим!

Мама бубнила тоже что-то неопределенное еле слышно, но открывать я не собирался. То, что сидело сейчас на подоконнике не разрешало. Такие дела.

***

На десять минут раньше.


Вхожу в комнату на ощупь, по стенке. Стараюсь не смотреть в сторону окна, только краешком глаза вижу красные отблески. Две красных точки и силуэт. Кто-то здесь есть и это точно. Я слышу шипение. Разве у змей светятся глаза в темноте? Осторожно нащупываю куртку, которую бросил на зеркало и запускаю руку в карман. Вот и холодная ручка кинжала — то, что нужно. Осторожно вытягиваю и чувствую, как она вибрирует. Кинжал светится и уже нет смысла скрываться — оно меня видит. Красные глаза смотрят в упор. Я вытягиваю кинжал вперед лезвием вниз и шипение усиливается. Что сказать-то нужно?


Отец с матерью общаются с соседями, похоже что света нет во всем доме. А мы с красными глазками смотрим друг на друга освещенные только светом ножа.


«Говорили тебе не упоминать мое имя всуе.»


Я затаил дыхание и до боли вцепился в свое оружие. Здесь точно был посторонний. Хотел что-то ответить и только открыл-закрыл рот, как рыба на суше. Если честно казалось, что если скажу хоть слово — тишина будет нарушена и оно бросится.


— Ну, чего молчишь, пан? Напугался? Молодец, что меня позвал, выдернул из Зазимья как мертвяка из гроба. Подойди ближе, познакомимся, пан.


Я помотал головой. Хрен тебе, а не знакомство.


— Да ты не бойся, я тебе ничего сделать не могу. Повязаны мы с тобой, пан, одной ниточкой. Сейчас свет вернется, так ты рот не открывай, я дверь закрыл, но все равно не нужно.Понял или еще объяснить?


И зажегся свет. Я шагнул назад, чуть не опрокинув спиной зеркало, одной рукой глаза закрываю от яркого света, а другой размахиваю стараюсь не подпустить к себе пока ослеп.


— О, хох — хо!


Собеседник даже захрюкал от удовольствия, но ко мне не бежал, чего я подсознательно боялся. В дверь уже стучал отец.

— Ваня! Ты чего обиделся? Давай договорим!

— Папа, я уже сплю! Мне на работу завтра! Давай спать!

— Так я вижу, что у тебя свет горит! Ты испугался? Ну перенервничал немного, бывает. Давай поговорим!

Мама бубнила тоже что-то неопределенное еле слышно, но открывать я не собирался. То, что сидело сейчас на подоконнике не разрешало.


— Открывай!


«Не впускай его!»


— Открывай, а то мать переживает!


— Ванечка, да что с тобой! Не хочешь не ходи на эту чертову работу!


«Курва!»


С треском распахнулась дверь и отец ввалился в комнату, тяжело дыша.


— Вы чего замки ломаете? — я сделал шаг в сторону и оглянулся. Он сидел на подоконнике и кулаком мне грозил.


— Не знаю, — голос отца звучал растерянно, — само собой вышло. Даже и не задумываясь плечом врезался. А ты почему не отвечаешь? Мать может переживает, как думаешь?


— Да что со мной будет, — (оно все еще сидело там), — замок я вставлять не умею. Вызывай кого-то.


— Да я сам вставлю сынок. Ты только не обижайся на меня. Я ведь только добра хочу....


Выгнать их удалось не сразу. Отец еще долго бессвязно оправдывался и как бы ненароком комнату осматривал. На зеркало занавешенное посмотрел, на кровать незаправленную. Мать куртку подняла и на крючок повесила, как бы ненароком застелила постель и открыла окно. Существо скользнуло в сторону молча, не мешая, а я смотрел на него не пытаясь даже включить логику. И страха тоже не было.


Это был человечек. Человеческое существо небольшого роста. Я хорошо его разглядел. У нас таких называют карликами, но этот... У карликов непропорционально большие головы обычно, а этот выглядел естественно маленьким, как будто нарисованный по всем правилам анатомии. Персонаж из мультика, написанный рукой злого художника. Черный, как цыган, волосатый и непричесанный.


— Пусть проветрится, — сказала мама и села рядом с ним, почти коснувшись карлика рукой, — душно у тебя, надо же следить за собой, Ваня. Ты так себе девочку не найдешь.


Существо хмыкнуло и на маму посмотрело: «О девочках ему не скоро думать придется, поверь мне, пани.»


— Ну чего ты молчишь, Ваня? Расстроился? Думаешь, что теперь на всю жизнь дворником останешься? Поверь маме — это временные трудности. Ты еще молодой, а возможностей перед тобой очень много, как и трудностей.


Отец ушел за инструментами, а я вместе с разговорчивым карликом выслушал целую мотивирующую речь. Мама обычно молчаливая разговорилась не на шутку, такую «телегу» толкнула, что я сразу мотивировался, как и этот рядом с ней. Он слушал внимательно, кивал в особенно понравившихся местах и даже прошелся по комнате перед мамой, уперев руки в боки, а она все продолжала рассказывать.


— Светочка сказала, что у нас скоро открывают завод по производству аккумуляторных батарей, будет очень много рабочих мест. Она поспособствует, отправит тебя на курсы и пойдешь сразу в мастера, на линию. Просто сейчас тебе нужно пересидеть на этой работе — полезно для репутации, если не будешь скакать по вакансиям.


«Светочка — кокеточка. — закоцал языком человечек и подмигнул мне. — Светочка, хочет конфеточку. Поможет Ванечке за его пипеточку»


— Куда ты все время смотришь? — спросила мама, — Я тебе серьезные вещи говорю, а ты смотришь куда попало, только не на меня. Совсем маму не уважаешь?


«Маму не уважаешь, — паясничал карлик, — ко-ко-ко. Давай уже заканчивай базар, пан — надоело».


Он вдруг упал на спину и задрыгал ногами противно сюсюкая:


" Ванечка не уважает мамочку. Ванечка не любит папочку и девочек. Нехороший мальчик Ванечка — непослушный дворник!«


— Иван, ты будешь со мной разговаривать?


— Я и говорю. А ты и правда ничего не видишь?


— Что я должна видеть?


— Валя! Валя иди сюда, — позвал отец с кухни, — где запасные лампочки? На кухне сгорела.


Мама посмотрела на меня с обидой и прошла мимо, чуть не наступив на черноволосого карлика, катающегося по земле. На кухне они завели разговор о своем, на время забыв о обо мне, а я прикрыл дверь и повернулся к гостю. Тот уже сидел на кровати, свесив ножки.


— Ну что, готов общаться серьезно, Ловец?


Он смотрел на меня поджав губы. Черное лицо ярко выделялось на фоне белоснежной постели.


— Кивни, если готов.


Я кивнул, совершенно неосознанно.


— Хорошо.


Он вдруг выудил из-за спины листок бумаги, свернутый в трубочку и бережно развернул его. В книгах по истории такие вещи называют свитками. Это обычно папирус или пергамент свернутый в рулон, на котором написано какое-то особо важное послание. Свиток еще запечатывали сургучом и связывали шнурками.

— Ну, тогда здесь распишись, друг. Только кровью нужно, можешь ножичком палец кольнуть, даже больно не будет. Чего задумался?

Ищи дураков.

— Кто ты, — говорю негромко, — и что делаешь в моем доме?

— Хочешь все знать? Все расскажу, только договор подпиши кровью.

— О передаче души? Кажется я начинаю догадываться что ты такое.


— Ладно, ладно. Спокойно. Ножик убери, шеф. Ты что, вечера на хуторе близ Диканьки не смотрел? Пошутил я, пошутил.

Он моментально спрятал листок и губы обиженно поджал. В оконном стекле он отражался... На улице уже вечерело, в домах напротив люди начали включать свет и курить на балконе, начиналась понемногу ночная жизнь. Кто-то возвращался с работы и готовил ужин, кто-то сидел с ребенком за уроками, а кто-то за телевизором. Вот кажется и сосед по подъезду музычку включил, на этот раз негромко. Реальный мир вокруг живет и дышит, а что со мной происходит?

— Чего завис, шеф? Работать будем или как? У меня сущность не бесконечная.

Он вдруг сделал пару быстрых шагов вперед и взял меня за руку, я не успел отдернуть да так мы и замерли.

— Реальный я, шеф. Я не мираж и не призрак, чувствуешь?

Я действительно чувствовал его руку, он держал меня за запястье. Крепкая хватка, уверенная, но не до боли. Маленького роста, практически мне в пояс упирается и смотрит снизу вверх.

— Чего дрожишь, как будто мы любовнички? Тьфу,срамота европейская.

Карлик убрал руку и скривился, пальчиками потряс как будто воду стряхивал, забрался с ногами, на кровать и сел на подоконник. Мне показалось или? Нет, наверное показалось, ничего там не мелькало.

— Освободи зеркало! — вздохнул пришелец и властно махнул рукой на зеркало все еще прикрытое. — Давай не тормози, шеф! Мало времени. Печать ждать не будет.

Не знаю почему я еще продолжал его слушаться, но приказ выполнил. Давно надо было эту штуку в комнату родителей перетащить, всегда она только под ноги лезла и по ночам пугала.

— Да, — сказал карлик кивая, как будто понял о чем я думаю, — Мощная штука. Красивая. Знаешь как говорят? «Зеркало — это зад дьявола!» Нра-вит-ся!


Последнее он выговорил по слогам четко, красуясь и наслаждаясь одновременно. Даже глаза прикрыл от удовольствия. Циркач одним словом. Как есть — циркач.


-Чего смотришь как баран на новые ворота? Кинжалом круг проведи, путь открой.


— Чего?


— Ну острием по зеркалу. Чего вам все показывать надо?


Он вдруг резво соскочил с подоконника бормоча «не рассказывай, а показывай» и подбежал к зеркалу. Я непроизвольно в сторону шарахнулся, неприятно опять с ним сталкиваться. Только сейчас дошло, что пальцы у него холодные, проверять не хочется. Человечек заметил это и хмыкнул, но ничего не сказал, только косо посмотрел и указательным пальцем по зеркалу провел. Даже не пальцем а когтем, я бы сказал. Для обычного ногтя он слишком уж длинный и закрученный.Вот этим самым когтем как указкой он и прочертил большой круг по зеркалу, по самому краешку а по следу, где проходил палец разлеталась синева. Он оставлял за собой след: искрящийся-синий , блестящий и искрящийся. Он рисовал на зеркале, оставляя 3d след просто на плоти этой «задницы дьявола» и я уже видел, что мне напоминает итог. Тот круг на стройке, тот из которого вывалился умирающий мужик, чей кинжал я приватизировал и который запустил этот маятник непонятных пока еще событий. Будь честен перед собой блин, Ваня. Это произведение рук пришельца напоминало телепорт, как его в компьютерных играх изображают.


— Чего глаза вытаращил? Шагай!


Он смотрел на меня зло ухмыляясь, рассматривая мое нежелание делать что-либо противоестественное, как само собой разумеющееся и трусливое.


— Ладно. Давай за мной.


Раз и он шагнул прямо в зеркало. Сначала левой ногой и она провалилась внутрь, потянув за собой часть тела и вторую ногу и туловище и руки и последней исчезла голова. Его больше не было в комнате, а в зеркале чернел темный круг с небесно голубым ободочком.


«Давай за мной» — это последнее, что я услышал от странного пришельца. Подумал над его словами и накрыл зеркало курткой.

Когда ударил колокол я понял что опаздываю. Бом! Бом! Бом! Точнее я проснулся под колокольный звон и понял, что это наяву . Я опоздал на работу!

Сон покатился в сторону, как отрубленная голова по плахе, и я открыл глаза. Вот она родная каморка, вот огромное зеркало почти на всю стену и вот гвоздь на котором висит мой плащ, похожий на огромного человека без головы. Вот деревянный стул, на котором свалена одежда и украшает эту стопку мой кинжал. Слава Инквизиторам хоть он на месте, не потерял вчера во время попойки. Перебрал я не по статусу, да и не с теми зажигал всю ночь. Смутно помню, но было, точно - было. Были девки-куртизанки, было вино и брага. Были знакомые: старые и новые. Были танцы, были рассказы о геройском прошлом и потеря интереса к ним после полуночи, потому что уже хотелось бить морды. Ладно. Даже таким как я нужно отдохнуть время от времени и желательно выключив мозги.

“Мать почему не разбудила! “

Быстро, по-военному одеваюсь и выглядываю в коридор. Вижу её спину на кухне: хлопочет, готовит что-то вкусное и желудок предсказуемо реагирует тошнотой. Я вдыхаю воздух и стараюсь глубоко и медленно дышать, чтобы успокоить рвотные позывы. Ещё и печать на плече болит, напоминает о невыполненном долге.

“Матушка! - кричу опять, и как чертик из табакерки выскакивает батя. Опираясь на палку он подходит ближе и громко мычит, машет пальцем угрожая и пытается что-то сказать, защитник нашелся: Не собираюсь её обижать, просто скажи почему не разбудили меня. Ты же знаешь как это важно!”

Он трясет кулаком у меня перед носом и уходит. С грохотом закрывает дверь и замолкает. Ладно, поем позже, работа не ждёт. Народ у нас нетерпеливый, шоу должно продолжаться.
Снимаю с вешалки плащ, осматриваю на предмет грязи и надеваю. Шляпы нет, потерял вчера - это плохо. Беглый осмотр ножа - все в порядке (только чехол не могу найти)и осторожно кладу в карман. Матушка воровато оглядывается через плечо, но делает вид, что не замечает меня. Ухожу - ухожу.

На улице пасмурно и снежинки носятся в воздухе, что непривычно для нашей жары. Я быстрым шагом иду в сторону ратуши, натянув шляпу поглубже. Не успею. Скоро куранты пробьют на башне двенадцать и те, кто ещё не заметил моей пропажи - точно её заметят.
- Здравствуйте, Иван!

У мясного ларька сидит Лешка, местный нищий, забулдыга и музыкант. Он уже положил шляпу перед собой на тротуаре и настраивает гитару. Шляпа большая, черная, вместительная. Много монет поместится.

- Леха, - говорю я и наклоняюсь над ним, так что моя тень окутывает нищего, - если мы с тобой вчера выпивали, то это не значит, что можно моими вещами пользоваться.- Но, - говорит он и пытается удержать шляпу за поля. Я дергаю ее и отбираю, переворачиваю, и монетки летят на землю, где разбегаются в разные стороны.- И если я ее тебе подарил то извини, был пьян. Вынужден забрать.

Лешка обиженно чешет бороду и долго смотрит мне вслед, ругаясь. Я чувствую его взгляд еще долго. Отряхиваю шляпу о колено и ухожу. Ну, извини, брат, служба. Мне нельзя опаздывать. Голова с плеч быстро катится, уж мне то не знать.

" Через мгновение в Зазимье на Площади Победы! Все! Все! Все! Слушайте меня! Ловчий казнит пузыря! Наш герой смог очередной раз поймать тварь. Ровно в полдень! На площади Победы! Приходите поддержать нашего героя! Кто если не вы, граждане свободного Зазимья!”

Это обо мне вещал глашатай. Помню, как же. Вот только Ловчего может и не быть на работе вовремя. Шут побери! Если я сейчас не поймаю такси, то опоздаю наверняка.
- Стой! Шеф!
Люди прыснули в стороны только услышав мой голос. Ничего, меньше разглядывать будут. Мне портить репутацию не с руки, а люди у нас любопытные.
Экипаж притормозил, и уже ждал. На козлах сидел держа вожжи, черный как сама смерть, таксист. Хорошо, что не улыбался, не переношу блеск зубов этих “зулумов”. Такими только детей пугать и чучела делать.
- На Площадь,брат?- Угадал. И давай быстрее.- Без тэбя не начнут.

Тем не менее он погнал так, что люди от его адских лошадок разлетались в стороны как кегли. Кто вправо, кто влево, и даже конкуренты трусливо жались к обочине когда Давид погонял своих жеребцов, а из окна кеба время от времени высовывался Ловец. Я всего лишь следил за минутной стрелкой на ратуше. Мы успевали. Мы почти успели если бы не горожане.
Именно этим утром бесхребетные, серые, ничем кроме денег не интересующиеся мыши вдруг заразились вирусом любопытства и поперлись на площадь.

“Ээ,брат. Я дальше не поеду.”

Человеческое море, вот что разлилось перед нами. Толпа заняла не только площадь но и вышла далеко за ее пределы. Такого скопления народа я не видел даже когда привезли вампира в серебряных колодках. Собрался не просто весь город, а еще и наверное два соседних. Поварихи, кузнецы, танцовщицы, лесорубы, военные и представители власти - все как один собрались в едином порыве на Зеленой площади. Те, кто побогаче, поближе к эшафоту, а бедняки вокруг них расположились, и даже под и над ними.

"Выходить будешь? Тогда прошу оплатить".

Черный бесстрашно смотрел на меня и руку тянул. Ловец ты или Инквизиция - таксистам все равно, коней нужно содержать и десяток смуглёнков под лавкой просят кушать. Я кивнул ему успокаивающе и спрыгнул на землю, времени осталось совсем мало. А вот деньги кое-кто дома забыл. И этот кое-кто - я.

"Чего так смотришь, эй? Денег нет?"

Быстро догадался, собака. Площадь была так близко и одновременно так далеко. Я отчаянно рылся в карманах плаща, но просеивал сквозь пальцы только пыль. Становилось жарко, чертово солнце не помогало. Давид уже начинал понимать и люди оглядывались на странного ловца, когда я нашел. Схватил жадно, еще не поверив до конца и потянул из глубин кармана. Щедрым широким жестом положил ему в ладонь и накрыл сверху второй.

"Держи! От души, брат. Пользуйся!"

Он принял щедрый дар и я пошел сквозь толпу пока он не успел опомниться. Я не смотрел как он опустил взгляд и как изменилось его лицо. Но по крайней мере не побежал следом - значит понравилась оплата. Все таки мел на дороге не валяется.

***

Время неумолимо тикало, не щадя никого. Всегда так и было и будет, но сейчас я чувствовал особую тяжесть давящую на плечи. Глашатай уже анонсировал скорое начало действа. Пузырь будет уничтожен, бла бла бла. Только вот палач застрял в толпе. Чертово стадо стояло вплотную, плечом к плечу и никого пропускать к центру не собиралось. “Извините, говорил я, простите, можно? Извините, срочное дело. Очень спешу, пропустите”. Но вежливость не помогала.
“Куда прешь? Кто тебя пустил? Я стою и ты будешь стоять! Все хотят ближе! Хочешь к сцене купи карету! Ты мою жену не толкай, сволочь или я тебя толкну! Ай, мужчина, осторожнее!”
“ Под бой курантов пузырь войдет на эшафот!” - провозгласил глашатай, и я оглянулся на Давида. Он внимательно разглядывал подарок и моего взгляда не заметил. Руку протянуть и кусок мела можно вырвать, недалеко я ушел.

“ Ловец сделает свое дело на глазах у общины!”

Другого выхода не было, и так долго тянул. Решившись я рванул кинжал из кармана плаща, а потом сорвал плащ, открывая черное, расшитое серебряной вышивкой одеяние. Ритуальное одеяние ловца знают все, но мало кто видел вблизи. Специфика работы. Шляпу пришлось оставить и поглубже на глаза натянуть, чтобы народ не узнавал на улицах, а кинжал я занес над головой как будто рубить им собирался.

"Однако", - сказал мордатый жид и спиной назад попер, не отпуская рук двоих дочерей. Кто-то пытался возмущаться, но быстро затыкался. Толпа расступалась предо мной как вода перед Моисеем. “Сразу нужно было так сделать”, - подумал я и шагнул вперед.
Когда ударили часы первый раз путь был почти пройден, но чем ближе к сцене, тем наглее нищеброды и приходилось их распихивать, хватать за воротники или толкать. Ругань неслась из грязных ртов, как горилка из кувшинов в тавернах, но как только они видели с кем имеют дело, то мгновенно замолкали. Быдлюки только и могли, что пучить глаза и бормотать ругательства вслед. Очень тихо бормотать.

“ Я вижу Ловца! - радостно провозгласил глашатай - Сегодня он выбрал другое направление! Сегодня он с народом.”

Спасибо. Меня и так вся босота видит. Теперь и статусные начали оборачиваться. Королевские окна еще закрыты, но движение за створками окна намекает, что слуги уже стоят там. Святой отец, или по-простому поп, ладонь козырьком приставил к глазам и сюда смотрит, интересуется кто так эпично людское море разрезает. Палач спину чешет и зевает, этой братии вообще все по барабану и нормальных там не держат, но мог бы поприличнее держаться.
Куранты бьют последний раз и я опаздываю, не хватило каких-то сотни метров. На деревянный сооруженный плотниками за ночь пьедестал выводят пузыря, с ног до головы в черном мешке, даже обуви не видно. Музыканты торжественно трубят и открываются широкие ставни. В окне сидит мэр с супругой и шестью детьми - приготовились наслаждаться шоу.

“Черт бы вас всех побрал”, - ругаюсь я и споткнувшись падаю на землю. Кувырок и в полуприсяде разворачиваюсь лицом к тому, кто прыгнул мне под ноги. В одной руке нож клинком к земле, готовый защищать хозяина, другая сжата в кулак. Толпа с оханьем расступается еще шире, вдалеке слышны крики раздавленных и задушенных любопытствующих.

Передо мной поднимается на ноги древняя старуха - лицо морщинистое, как сама земля, волосы белые как снег и черные-черные глаза.
Она только поднимается с колен и удерживаясь на четырех конечностях стоит как собака и на меня смотрит, а потом вдруг начинает смеяться.
Нежить. Откуда она в Зазимье? Почувствовав пузыря прошла через все защитные барьеры? Как это стало возможным?
Кинжал летит точно в цель, между глаз нечистой старухи, и она уже пучит глаза в удивлении и предвкушении гибели, когда кинжал пролетает мимо и на землю падает, а там где страшная баба сидела, только ветерок пыль кружит. Давид роняет мел и спохватившись поднимает его воровато оглядываясь и ложит в карман.

- Ловец! Ты идешь?
Это глашатай заговорил. Меня уже ждут. Из толпы вдруг выскакивает мальчик, маленький босяк, с белым животом и нечесанными волосами он летит к ножу и толпа охает.
"Ростик вернись", - шипит женщина в черном платке и длинной черной юбке, но замечает мой взгляд и замолкает. Мальчик осторожно, двумя пальчиками хватает кинжал за рукоятку и вытянув руку вперед бежит ко мне."Ловец! Мэр ждет тебя!" - настаивает голос издалека. Глашатай не может успокоиться, а я забираю у мальчика оружие.
- Спасибо, друг.- Можно спросить? - Спрашивай, заслужил. - Чем отличается нож от кинжала, а?
Вопрос ставит в тупик, но только на мгновение. Я смотрю на кинжал и нежно его поглаживаю по острию.
- Кинжал создан для убийства мой друг и только для него.
Я вытираю лезвие от пыли и грязи о специальную нашивку в рукаве.
- И это кинжал, малыш.
Я разворачиваюсь и бегу прочь так быстро как только могу.

***

Эшафот сколотили на славу. Быстро и качественно. Здесь не только пузырей мучить, здесь свадьбы гулять можно. Вокруг выставили охрану с оружием наперевес, флагов понавешали. Под окнами оркестр собрался трубачи, скрипачи и даже дирижер. Все ждали только меня.
Стражник к которому я приближаюсь делает шаг вперед и поднимает руку ладонью вперед, но видит кинжал, видит одеяние и шляпу и отходит в сторону.
Круг размыкается и я подбегаю к эшафоту.

Распорядитель уже бежит навстречу, я узнал его по черному халату с белыми вышивками узоров на рукавах. А еще он маленький, лысый и мокрый от пота.
"Где ты был? Где тебя носит? Семейство уже ждет больше минуты!"
Он что-то еще квохчет и суетится, но я не слушаю и иду к деревянным ступенькам справа. По тем, что слева войдет на помост хранитель и его пузырь. Печать на плече напоминает о себе острой болью, как неожиданно.

Торжественно вступает оркестр как только я ставлю ногу на первую ступеньку, и марш усиливается, чем выше я поднимаюсь и замолкает, когда я наверху. Я, я, я. Музыка смолкла на мгновение и сменилась на более спокойную и печальную. Дело ведь совсем не во мне. Я всего лишь инструмент, а слева сейчас на помост поднимался несчастный пузырь.
Первый появился старик Хранитель. Не помню, как его зовут, но мы уже пересекались по работе. Он поднимался спиной вперед потому что помогал идти пузырю. В мешке, натянутом на голову, плохо видно ступеньки, если что, и начальству бы не понравилось, если бы пузырь оступился и полетел вниз вверх тормашками. А ведь еще можно и голову свернуть. Трогательная забота о ближнем.

Я сложил руки за спиной и ждал. Сами справятся, помогать не принято - это не эффектно. Вот появилась верхняя часть жертвы и она уже стоит на эшафоте, слегка покачиваясь. Трубы закричали последний раз и смолкли. Маленький пузырек на этот раз, много из него не вытянешь. Я вздохнул и сделал первый шаг - толпа охнула. Каждый раз как первый, толпа она и есть толпа - никогда и нигде они не меняются.
Я медленно шел к цели и Хранитель узнал меня и кивнул еле заметно. Полнейшая тишина и только слышно стук сердца жертвы из под мешка.
"Толпа любит эффектные жесты", - подумал я и сорвал мешок с головы пузыря. Толпа охнула и оркестр вдруг выдал незапланированный резкий аккорд.
"Ишь ты", - сказал мэр откуда-то сверху, я едва его слышал, потому что разглядывал пузыря. Нужно было эффектно кинуть мешок в толпу, чтобы люди его яростно разорвали на сувениры, но он просто упал рядом и остался там лежать.
Маленькая девочка посмотрела на меня из-подо лба и попыталась улыбнуться. Мелкая, лет девяти не старше. Белые, как у куклы волосы - длинные, волнистые. Голубые глаза как у кошки. Маленький ротик. Щёчки, которые когда-то были румяными и пухленькими, а сейчас строго-белые. Белое строгое платье и грязные босые ноги. Все это взгляд выхватил до того, как глашатай начал говорить.

Он "понес в народ" стандартную речь о мерзких пузырях, которые портят нам жизнь, о славных хранителях, которые их вылавливают и содержат подальше от народа, для того чтобы люди спали спокойно и о ловце, который пригубит прямо сейчас. Вот только я никогда не делал этого с детьми и начинать не хотелось. Тем более в городе в котором сам вырос и был таким же ребенком. Моя первая любовь в босоногом детстве Маричка, дочка садовницы была похожа на этого пузыря. Такая же маленькая пухленькая капризная блондиночка. Ох и попортила она мне крови в свое время.

Неосознанно я сделал шаг назад и Хранитель поднял одну бровь. И не только он заметил секундную слабость Ловца - в глазах девочки (нет, пузыря) появилась надежда.
"А сейчас слабонервных просим отвернуться! Беременным покинуть площадь, как и трусливым мужчинам! Представление начинается! Добро через мгновение восторжествует!"
Глашатай наконец замолчал и свернул свиток в трубочку и сунул за спину в тубус. Никогда не понимал, как они так ловко это делают, это ведь еще труднее чем меч в ножны за спиной засунуть.

Девочка затравленно посмотрела вдаль, потом назад и вверх.
"Начинай!" - крикнул кто-то нетерпеливый.
"Давай" - прошептал Хранитель одними губами и сделал шаг назад. Он не боялся, что девочка убежит - во первых мы практически в замкнутом пространстве, во вторых вокруг эшафота кольцо вооруженной охраны, ну а в третьих руки у девочки были за спиной связаны.
“Освободи ее, - сказал я негромко, - если я подойду к ней с кинжалом наперевес, дите испугается”. Хранитель сделал вид, что не услышал, как я назвал пузыря и сделал, что просили. "Чик" и веревки упали на деревянный пол. "Ооо", - загудела толпа.
"Действо начинается!" - прокричал глашатай и девочка вздрогнула, я тоже забыл про него. " В чем заминка?" - спросил мэр и я взял девочку за руку. Заверещала какая-то женщина и резко замолкла, не дотянув ноты. "Родила, наверное", - подумал я без злобы и потянул девочку к столу в центре. Она покорно шла следом и ее рука дрожала, передавая дрожь телу. Иногда она спотыкалась, потому что заплетались ослабевшие ножки, но быстро исправлялась.
На душе было нехорошо. Такого я еще не делал. В одной руке кинжал, а в другой маленькая девочка. Раньше мне бы никто не позволил так сделать, но сейчас они хотели крови.
Одно дело старики, старухи, мужчины с безумными глазами и толстые бабы, черные и цыгане в конце концов - но девочка...

- Давай, - сказал я, - поднимайся по ступенькам и ложись на стол. Руки и ноги в стороны. Сделаю все быстро и без боли. Даже привязывать не буду.
Она послушалась беспрекословно и взошла на столик, чтобы больше уже не сходить никогда. К каждому из четырех углов были прикреплены наручи для фиксации пузыря, но сегодня я не буду ими пользоваться - ребенка напугаю.
Она села и обхватила колени руками.
- Ложись.
Отрицательно замотала головой. Значит нет. Это плохо.
- Ложись, говорю. Сделаю все быстро.

****

Народ ждет. Старик Хранитель ждет. Глашатай ждет. Оркестр ждет. Люди ждут. Мэр со своей семейкой ждут. А я смотрю на девочку не в силах поднять кинжал.
"Давай" - шепчет Хранитель, он стоит уже за спиной, чувствую этот кислый запах овечьего тулупа.
"Давай!" - опять кричит кто-то из толпы и теперь он не одинок, его крик подхватывают и начинают скандировать - "Давай! Давай! Давай!"
"Ну?" - спрашивает глашатай, уставившись на меня и разводя руками. Краем глаза я вижу движение и смотрю вверх, туда где сидит главная семейка города. Мэр встает и смотрит мне в глаза.

- Уходи, - шепчу я сквозь зубы. Девочка вздрагивает, когда Хранитель хватает меня за плечо.
- Ты что! - кричит он. - Ты что! Хррр, хррр.
Эти странные булькающие звуки они всегда издают, когда получают кинжалом в горло, но к такому фонтану крови я готов не был. Она буквально заливает все вокруг: мои руки, грудь, лицо, стекает с кинжала, брызжет струей дальше за спину. Девочка тоже вся в крови и когда я вынимаю кинжал и тело падает на помост я оборачиваюсь к ней.

Девочка сидит и улыбается своей бело-красной маской. И она смотрит на меня и пытается что-то сказать. К эшафоту уже бегут стражи с мечами наперевес. Первый, второй, третий, четвертый.
- Никогда не называй его по имени! - кричит девочка и волосы ее развеваются как на сильном ветру, - никогда не называй его имени!

Глава 5

Начало здесь.

Из дремы вырвался как из плена. Дернулся, чуть не упал со стула, вскрикнул и по сторонам таращился пару минут ничего не соображая. Потом сфокусировался на окне перед собой, на солнце, которое нагло светило напротив и на картонной коробке у стены. Потом я вспомнил..

Не пришла? Старуха не пришла? Никаких признаков: окно закрыто, как и форточка. Постель не застелена, но и не измята. Ружье лежит у стены, коробка с патронами рядом - никто их не взял. Дверь за спиной закрыта и белый круг не нарушен. Голова дико раскалывается, черт еще хуже чем вчера. Стоп. Что за круг и кто его нарисовал? Пытаюсь сообразить, но вступает боль в плече и хочется рвать порезанную кожу когтями, зубами, засыпать рану солью чтобы боль перебить. Что это за белый кусок фигни валяется рядом? Встаю со стула и и облегченно выдыхаю, мягкое место тоже болит и забирает часть страданий на себя. Мел. Кусок белого мела на бумажке, вот что лежит там.

Круг, почти идеальный вокруг стула - вспоминаю зачем я его рисовал. Точнее вспоминаю как, на коленях, пыхтя, оглядываясь на окно чертил круг, стараясь чтобы он вышел цельным и более менее ровным. И главное чтобы не было обрывов в линии, как в том старом фильме. Потому что всякое может прорваться сквозь неполноценную защиту.

***

Чего только не придумаешь ночью, когда сила воли борется с бессонницей, а страх с рациональным мышлением. Солнце. Солнце уже высоко. Паника набрасывается, накрывает с головой как черный мешок, мешая соображать и оттеняя на время боль. Я хватаю телефон и смотрю на чертов экран, который неумолимо показывает время. 15.53 и три пропущенных с неизвестного номера. Я проспал работу, не прошло и недели. Бригадир наверное звонила, а я трубку не взял. И что самое главное - старуха на войну не явилась.

Возвращается боль в плече соревнуясь с головной болью и я выползаю пошатываясь в ванную. Стены скачут вокруг устраивая дикие танцы и хороводы, пол предательски пускает волны и двери не открываются в нужную сторону. Мысли о работе уходят на третий план, что-то мне совсем не хорошо. Кажется я заболел.

Мутит. Кружится воздух вокруг. Достаю аптечку и раскидывая таблетки по полу нахожу активированный уголь, шесть таблеток будет достаточно. Проглатываю их и запиваю водой уже на кухне. Да что же это со мной?

Опять звонит телефон и я как моряк во время шторма от стены к стене перемещаюсь в комнату.

- Алло?- Иван, ты почему на работу не вышел?

Это бригадирша. Молчу, пытаясь сообразить, как правильно ответить.

- Заболел?- Да. Плохо мне.- Завтра принеси справку от врача. Сходи в больницу.

Выключаюсь, потому что таблетки неожиданно начинают действовать и вылезаю по стенам обнимать унитаз

***

Не помню как я оказался на улице, все в тумане, но в голове цель держится как маяк - попасть в больницу и побыстрее. Там что-то выпишут, там работают спецы.

У подъезда дежурит такси, за рулём знакомое лицо восточной национальности. Сначала плыву к нему, но вспоминаю что с собой только нож и разворачиваюсь. Ни денег, ни паспорта не взял. Ничего, помогут, только бы добрести. Пару остановок автобуса от моего дома. Пешком минут двадцать. Меня изрядно шатает, со стороны наверное кажется, что пьяный в лысину.

Точно что-то мне этот мудак в рану занёс, вирус какой-то. А ещё его нож с собой таскаю. Нож - мертвеца.

"Молодой человек! Смотрите куда идете!"

Чуть не врезался в молоденькую мамашу с коляской, случайно понесло в ее сторону. Бормочу извинения и уплываю в сторону. Я уже иду по дороге, стараюсь держаться ближе к обочине, но тянет постоянно к центру под колеса проезжающих иномарок.

Сзади крякает специфично сирена и я оборачиваюсь, прищурившись от света. Полиция. Бело-синяя машина едет медленно, прижавшись правее. Мент рядом с шофером машет мне, что-то пытаясь приказать. Опять крякает сирена и я через газон бегу в ближайшие закоулки. Ныряю в густые кусты, вырываюсь с другой стороны, ещё раз срезаю через проход и ещё. Сирена завывает далеко, хрен вы меня возьмёте. Спотыкаюсь, чуть не падаю, снова бегу. Сволочи не отстают.

Ищу глазами проход, где машина не проскочит и бегу туда. Вой увеличивается и приближается, еще один рывок и все.

Пенсионеры на лавках удивленно таращатся на эту мини погоню. Ныряю в узкий проход между домами и вижу силуэт, очень знакомый силуэт скачет на четвереньках и это не собака. Тень выгибается и увеличивается в размерах когда у меня в голове взрывается тьма. Лучше бы сдался полиции.

***

На этом закончилась одна погоня и началась другая, но не сразу. Сначала я очнулся в дребезжащем, кричащем и воняющем бензином тесном пространстве. Рычит мотор, громко играет музыка и трясет, чтобы понять где я понадобилось время. Все эти скачки из одного состояния в другое уже сводили с ума. То спишь, то бодрствуешь, то теряешь сознание, то возвращаешься в реальный мир, но не там где выпал из него, а совсем в другом месте.

Теперь я трясся на заднем сидении машины, под восточные мелодии, а за рулём сидел армянин, который подозрительно часто попадался мне на глаза в последнее время. Да, тот самый белозубый шофер. Он заметил, что я ворочаюсь сзади и улыбнулся, оглядываясь.

- Здорова, брат! Как ты? Хорошо тебе? Как чувствуешь себя?

Я бросил взгляд в окно, мы ехали по дороге уже явно за городом, но где точно не понятно.

- Эй, ара не волнуйся, по лицу вижу переживаешь. Сейчас в Зазимье доставлю, там тебя подлечат.

В голове помутилось и я уже дергаю за ручку изнутри, пытаясь выскочить на ходу. Вернулась головная боль и боль в плече а с ними трехкратно увеличенный страх переходящий в панику.

"Ээээ!"- кричал злой шофер армянской наружности, - не ломай, да? Я тебя сейчас сломаю, молодой!"

А потом треск в голове и опять забытье.

***

Зазимье. Знакомое слово. Название которое крутится в голове не вызывая ассоциаций, но и не оставляя в покое. Тогда, в машине, я почему-то подумал, что меня везут в психбольницу, которая расположена где-то там, в Зазимье.

Я был не прав и понятно это стало уже при следующем пробуждении. Оп и нырнул в забытье в машине, оп и вынырнул в телеге.

Мороз ударил резко по лицу и я с трудом открыл глаза. Белый туман вокруг хлестал жгучими пальцами. Завывал ветер и по небу бежали наперегонки тучи. Обледеневшее лицо и жар в груди сочетались не органично, а трясло здесь ещё хуже чем в старом "москвиче".

- Не дергайся молодой, а то из саней вылетишь, а там упыри схватят!

Господи! Да что происходит наконец?

Там, впереди, сидел уже знакомый армяшка и вожжами бил по крупам лошадей. Так это называется вроде? А ещё он успел переодеться из традиционной кожанки и белой рубашки в такой себе толстенный тулуп и смешную шапку с ушами. А ещё снегом покрыться успел, как ёлка игрушками.

- Ты извини, брат, что я тебя вырубил! - кричал сквозь шум таксист. - Не было времени играться, печать тебя убивает а ты не чешешься! А башка у ваших крепкая, заживёт! Привыкай вообще! Ой, бл…

Он неразборчиво выругался увидев что-то и развернувшись начал хлестать лошадей с дикими воплями. Полный сюр, как в прошлый век попал. Меня, кстати, тоже нарядили в тулуп, воняло от которого псиной, как минимум. Да если бы не он, вылетел бы я уже в белую морозную даль.

- Волчары позорные! - надрывался тем временем таксист. - Это же в ваших интересах ловчего откачать ! Пусть я до Зазимья доберусь! Все расскажу!

Его было еле слышно из-за нарастающего воя ветра и свист пурги. А у меня промелькнувшее слово из головы не выходило. “Упыри”. И, кажется, по нашему следу шли они. Красные огни глаз мелькали, то пропадая, то появляясь. Если бы не снежная буря я бы точнее разглядел, что хочет меня сожрать. Надеюсь, что это всего лишь волки.

***

“Опять вырубился! В санях! Еле ушли, брат!”

“Зачем ты его приволок сюда? Он еще не готов.”

“Он скопытится скоро, печать его убивает. А я смотреть на такое не согласен, брат”.

“Ольга не явилась?”

“Не видел я ее, а парень уже на грани был”.

“Ладно, укладывай здесь. Нож он взял?”

“Да.”

“Не оставил ты мне выбора, ара, впрочем, чему я удивляюсь?”

Такой разговор отметился в памяти, пока я в себя приходил и пока меня таскали взад-вперед, как вещь ненужную. Но дальше стало еще хуже.

"Я пойду за сгустком. Остался один недозревший последний. Давай ему нож и подготовь морально, что ли"."А почему я? Я не умею объяснять, слушай. Давай ты лучше все сделай, брат"."Нет. Ты его привёл, ты и объясняй".

Открылась дверь и завыла непогода, пробирая холодом. Я изо всех сил постарался притвориться мертвым и даже когда рука вцепилась в плечо и трясла изо всех сил, я лежал по стойке смирно.

"Эээ!!! Вставай. Я вижу, что ты слышишь. Вставай, нож бери, лечить тебя будем. Ээ, ну не шути."

Дверь опять открылась и я только сильнее глаза зажмурил. Да ну вас нафиг, ребятки.

- Принес?

- Да, сопротивляется сильно. Закончим быстрее с этим и дальше сами.

Меня рывком посадили и сунули что то в руку.

"Открой, глаза,- прошипел в ухо армянин, - если хочешь жить, дурак, прими свою судьбу".

И я открыл глаза. Ну конечно я узнал голос, хоть и слышал его только раз, да и запах этот ни с чем не перепутаешь. Последний раз мы общались в моем подъезде, а куда меня занесло на этот раз…. Зазимье, говорили они. Подготовьте морально, - говорили они.

Дед уже открывал сундук и доставал из него источник противнейшего на земле звука. Оно пищало, визжало, раздражая все нервные окончания, что существуют в нормальном мире и еще оно выглядело “ничем”. Сгусток чего-то нематериального, нереального и воздушного. Сгусток отвратительной энергии, ярости и отчаяния. Оно трепыхалось пытаясь вырваться и верещало, но старик ловко менял руки и удерживал его.

- На, - сказал таксист и протянул мне кинжал. Он сильно потел даже в распахнутом кожухе, но не раздевался, - убей его если хочешь жить.- Вы шутите. Я не могу убить человека, даже бомжа. Не буду.

Они вытаращились на меня и переглянулись. Таксист беспомощно пожал плечами.

- Слушай, это не его. А "его".

Нечто в руках деда затрепыхалось ещё быстрее, усиливая крик и я с силой вцепился в рукоятку кинжала. Потом кисть ещё долго болела.

Они предлагали мне убить облачко. Было бы смешно, если бы не было так абсурдно.

- Убить?

- Да.

- Вот это облачко?

Пауза...

- Чего? Ты жить хочешь или нет, новичок? Печать не беспокоит?

Шрам на плече мучил, но не настолько, чтобы строить из себя идиота. Я еще надеялся, что мне все это снится.

- Я не удержу долго, - старик встряхнул облачком у себя в руках, вверх-вниз и оно на секунду замолкло а потом затянуло снова - Давид, да покажи ты ему.

Давид вдруг взял меня мягко за руки и посмотрел нежно в глаза, я даже отшатнулся на всякий случай.

- Послушай, брат. Мы не учителя и рассказывать не умеем. Но сейчас ты должен взять клинок и прирезать вон ту сущность. Ты не бойся. Оно нечистое. Оно еще не вылупилось и не имеет разума. Только инстинкты. А тебе нужно подпитаться, иначе ты умрешь. Ты батарэйка и ты разряжаешься, понимаешь?

- Не

- Не разрядись до суха. Иначе плохо будет.

Старик молча смотрел на меня, а я смотрел на крутящееся нечто в его руках. Почему-то я тогда поверил словам таксиста, то ли во взгляде прочитал правду, то ли просто все равно стало, лишь бы быстрее все закончилось. Да и не жалко было эту “тучку”. Кого тут жалеть?

- Ладно, давайте попробуем.

- Ай, молодец! Ай, хороший мальчик, мужик настоящий.

Старик кивнул мне и встал, все еще удерживая странную штуку в руках. Армянин засуетился и столик деревянный приволок и рядом поставил. Старик шагнул к нему и тучку двумя руками к поверхности “пригвоздил”.

- Давай!

"Я тучка тучка тучка. Я больше не медведь"

Я взял кинжал двумя руками и встал по ту сторону столика.

"И как приятно тучке по небу лететь"

Занес кинжал и замер.

"А в синем-синем небе порядок и уют"

- Бей, - негромко сказал старик, - вытяни из него все, что можешь.

Оно трепыхалось как живое, обволакивая его пальцы и пытаясь просочиться сквозь дерево...

- Бей или я отпущу!

"Поэтому все тучки так весело поют!"

Я закрыл глаза и опустил кинжал. Как только клинок врезался в дерево, пройдя сквозь тучку, оно завизжало от боли.

- Не отпускай! Выкачивай!

"Аааа! Не могу смотреть!" - закричал таксист и открылась-закрылась дверь, впуская холодный воздух Оно продолжало кричать и кинжал дергался в руках, я открыл глаза.

Лезвие плотно вошло в субстанцию и застряло в столике. Вверх по нему тонкой струйкой текла синяя полоска. Из тучки, по желобку на лезвии, как лиана опутывало рукоятку и терялась в моих ладонях.

"Виии!" - скрежетало оно и пыталось вырваться.

- Держи, держи! - кричал бомж, а оно усиливалось. В крике не было ярости, не было жажды мести или ненависти, только страх и желание выжить.

- Блиин! - вырвалось у меня, - Хватит!

- Держи!

- Я не могу!

- Не отпускай его!

"Виии! Пожалей меня!"

- Оно говорит!

"Виии! Пожалей меня! Не убивай!"

- Не слушай его!

"Виии! Пожалей меня! Не убивай! Я хочу жить!"

- ААА! Не могу больше!

- Держи! Неет!

"Спасибо!"

Я вырвал кинжал одним рывком, да так сильно, что чуть не упал.

"Спасибо. Я тебе пригожусь."

Старик сделал шаг назад и и поднял руки, что-то затрещало и бахнуло, на секунду ослепив и остались только я, да безумный старик у перевернутого столика... или разбитого корыта.

- Однако, - сказал старик, - инквизиторам это не понравится.

***

Вскоре я уже сидел в санях закутанный в тулуп и смотрел на удаляющиеся избы деревни. В проеме открытой двери одной из них стоял старик и смотрел нам вслед. Давид погонял коней молча, только вожжами работал и изредка цокал языком. Со мной он не разговаривал и злой был очень. Я даже спрашивать не стал, почему.

"Если упыри появятся пугнешь их кинжалом", - только и выдавил один раз. А потом я заснул.

Проснулся на заднем сиденье такси, когда оно резко затормозило у подъезда.

- Выходи, - сказал таксист и протянул руку, - Давид.

- Будем здоровы, - пробормотал я и вылез, - Иван. О, сразу с доставкой.

- Шутишь, - грустно сказал Давид, - мы своих не бросаем. Хотя такого как ты у нас еще не было.

- Какого? - спросил я и на свои окна глянул, мама в окне не торчит, нормально все вроде. Студент еще колонки не выставил, интересно который час.

- Юмориста, - печально сказал Давид. Он уже был одет по человечески. Джинсы, светлая тенниска и белая кепка, на груди солнечные очки висят. - Я даже спрашивать не буду зачем ты его отпустил. Как чувствуешь себя, брат? Как здоровье?

- Хорошо, - отвечаю и это правда, - прилив сил необычайный. А куда мы ездили?

- Он тебе объяснит, - вздохнул Давид, - Скоро. Жди. Мало тебе проблем было?

Я пожал плечами и на подъезд посмотрел, очень уж домой захотелось. Еще и желудок бурчать начал исподтишка.

- Когда баба придет за тобой, не жалей ее. Их нельзя жалеть. Надеюсь до встречи.

Он газанул, но я успел подскочить и руку на окно положить.

- Постой! Вы такие загадочные все! Я не понимаю ничего! Может объяснишь мне нормально, что происходит?

- Он и объяснит, - кивнул таксист, - тот кого ты пожалел. Только подожди немного. Скоро явится. Руки убэри.

Через мгновение моего нового знакомого уже не было во дворе, остались только странные колхозно - наркоманские воспоминания. Какой-то дурной сон наяву. Как там говорила Скарлет О,Хара в "Унесённых ветром"?

"Я не буду думать об этом сейчас. Я подумаю об этом завтра"

Вот и я также.

"Ать! Ать! Ать! Ать! Надо поле притоптать!" - грохнуло сверху.

Я помахал рукой Лешке студенту, курящему в окне в обнимку со здоровенной колонкой и пошел домой.