Для М.
Хочется верить в кармическую справедливость. В некий невидимый глазу механизм, отмеряющий поровну злом за добро и обратно. Приятно тешиться надеждой, что магазинного хама обольют из лужи, а торопыгу-обочечника – догонят лучи поноса посреди крепкого сна. Но что если карма немного переборщит? Точнее много. Очень, блин, сильно переборщит. Приведу пример.
В далеком 1754-ом году, в далекой Франции, недалекая служанка не уследила за младенцем и тот упал, сильно повредив ножку. Но Карма говорит ему "ничего, малыш Шарль Морис де Талейран-Перигор, сейчас все уравновесим, не плачь. Фортуна, а ну иди сюда. Ну-ка целуй его в темечко, быстро". И та поцеловала. Да ещё как.
Медицина восемнадцатого века во Франции, конечно, уже была далека от технологий "киянкой по макушке", но ногу вылечить не удалось, так что до конца жизни Шарль Морис остался хромым. Для ходьбы ему приходилось пользоваться тростью, но в политических забегах он несся как никто другой. Карьеру, однако, надо было с чего-то начинать, а у молодого дворянина выбора особого не было. Или армия, или духовенство. Из-за увечья первое сразу отпало, так что Талейран подался в священники. И вполне так удачно попер вверх по иерархии. Потому что молодым и талантливым - везде дорога. Особенно если они дети богатых и влиятельных.
Уже в 26 лет Талейран назначен генеральным агентом Церкви при королевском дворе. Да ещё к тому же заведующим финансами и имущество французской церкви. Неплохая такая карьера для молодого человека, стремительная, как полет Гагарина на Луну. Талейран, разумеется, и не думал вести себя при дворе как святой отец. Молиться, поститься, соблюдать какие-то целибаты, эти ваши. Соблазны были слишком велики. Балы, красавицы, лакеи, юнкера и вальсы Шуберта и хруст французской булки и все такое. Чудесная и яркая жизнь, но Францию вскоре ждали большие перемены. А Талейрану ещё предстояло раскрыть свои настоящие таланты.
В 1789-ом году, епископ Талейран с большим интересном наблюдал как толпа революционеров идет брать штурмом Бастилию. Маркиз де Лонэ, комендант крепости, кстати, хотел героически взорвать пороховые склады вместе со всем гарнизоном, но гарнизон почему-то был против таких веселых инициатив и надавал храброму маркизу по шее. В общем, в стране революция. Liberte, egalite и все такое. И тут Талейран как следует ПРИНЮХАЛСЯ. И если для храброго маркиза де Лонэ в воздухе всё ещё пахло свежими лещами, Талейран учуял совсем другое. ВОЗМОЖНОСТИ.
Он выкинул в угол епископскую сутану и пошел в новообразованный Парламент. И говорит.
- Товарищи, я всей душой предан делу революции.
- Чем докажешь?
- Предлагаю национализировать имущество католической церкви.
- Нет препятствий патриотам...
Революции любят забирать церковное имущество и пускать на благие дела. Это Папа Римский, конечно, не любил, когда церковное имущество идет на благие дела, и за такие речи Талейрана-то и вовсе от церкви отлучил. Но тот уже взял новый курс и происходящим не опечалился. Поводы для забот Талейрана были куда ближе.
В 1792-ом: опять Франция, опят бунт. Французские радикалы - якобинцы, решили, что полумерами дела не делаются, провозгласили Республику и начали повальный террор. Пару лет назад Людовик 16-ый немного поддержал перемены в стране, и вот теперь наследники перемен немного подержали голову короля после гильотины. Разумеется, якобинцы малость покопались в почте покойного. И нашли там много интересного. Среди прочего - письма к королю от Талейрана с заверениями в верности и предложениями политической помощи.
- Как интересно, - сказали якобинцы.
- Кстати, а где же наш старый друг революции - Талейран?
А Шарль Морис как раз НАКАНУНЕ резни успел уехать в дипмиссию в Англию. Как удачно, не правда ли?
- Месье Талейран, вы не хотите вернуться домой? – ласково спросили якобинцы.
- Честно сказать - не очень, - ответил Талейран и уехал ещё дальше, в США.
Но прошло три года, радикалов-якобинцев УШЛИ. Им на смену к власти пришла Директория. И позвала Талейрана домой, стать министром иностранных дел.
- Господа, я только что стал богат, - сказал Талейран и вернулся в Париж.
Он брал взятки с таким имперским размахом, что даже прожжённые политиканы только успевали завистливый пот утирать. Но Талейран был полезен – и тем самым всегда оставался на плаву. Дипломат он был превосходный и приложил руку к политическим договорам по всей Европе. Другой вопрос – для кого он был полезен?
Вот идет, например ему навстречу молодой генерал. А Талейран и говорит:
- Хотите стать императором, месье?
И вот уже с его политической помощью Наполеон разгоняет взашей Директорию. Они-то думали, что Талейран хороший. А он вон какой.
С Наполеоном, правда, Шарль Морис дружил искренне, крепко, выполняя при нем задачи министра иностранных дел и посла по особым поручениям. Дружили, кутили вместе, ну подрались, разок, конечно, с кем не бывает. Нормально в целом дружили, а потом оказалось, что Талейран ещё и с Бурбонами дружил. Да ещё и так удачно познакомился, как раз перед тем, как Бонапарта на остров святой Елены сослали. Просто такой он был человек – никому в своей дружбе отказать не мог.
Монархи, вернувшие себе французский престол, дружбы Талейрана не забыли и оставили при высоких должностях и глубоких финансовых кормушках. Потому что дружба – это магия.
Умер князь Шарль Морис Талейран в своем загородном имении, в возрасте 84 лет. Успев покаяться в грехах, подружиться обратно с Папами Римскими и вернуться в лоно церкви. Так что и в ад он тоже не попал.
Ладно, вот одна цитата Талейрана:
Кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как дьявол, чист, как ангел и сладок, как любовь
Должно же быть хоть что-то поучительное в этой истории, не так ли?
Моё
