Административно-территориальное устройство Черры
Черра представляет собой огромный военный лагерь, где грохот сапог и лязганье винтовок не стихает ни на минуту. Страна разделена на особые милитаризованные зоны во главе с военными коммандирами. Их основными задачами является:
1) управление регионом
2) поддержание порядка
3) снабжение лагерей переработки новыми заключёнными
4) выполнение плановых мероприятий по мобилизации военнообязанных жителей
Военные командиры подчиняются Верховному Военному Совету Черры.
БМЗ-1 (барбр. Besondere militarisierte Zone) – центральный регион Черры. Столицей региона, как и столицей всего государства является город Герштен.
БМЗ-2 – ключевой регион по производству черрийской стали. Столицей региона является город Стальбург.
БМЗ-3 – некогда курортный регион, на котором отдыхали дворяне Септентрии. Иронично, ведь на провозгласившей себя независимой Черре окрестности столицы, города Брезден, теперь представляют собой кластеры исправительных колоний и лагерей переработки, где осуждённых превращают в пищевой концентрат для остальной страны.
БМЗ-4 – регион подготовки кадрового состава черрийских вооруженных сил. Столицей Зоны является город Вайтернбург.
БМЗ-5 – кузня управляющих кадров страны. Красноречивое название столицы, города Рахештадт, свидетельствует о единственной национальной идее Черры – ненависти к Септентрии.
БМЗ-6 – сердце Черры. Сотни квадратных километров территории здесь навечно закованы в бетон. Вместо деревьев в небо смотрят тысячи стволов артиллерийских и зенитных орудий. Столицей региона, в подземных городах которого взращивается крупнорогатый скот и опресняется морская вода, является Форт-17. Непреступная крепость, обеспечивающая безопасность всего побережья.
Однажды ошибившись, рассчитывая на милость септентрионцев, народ Черры поклялся быть готовым к следующему вторжению. Сейчас, чтобы захватить этот континент, не хватит даже всего ядерного потенциала прошлого.
***
Спасибо за прочтение! Данная статья создана в рамках вселенной IRON HEAVENS.
Больше произведений об этом мире можно найти в официальном сообществе.
***
IRON HEAVENS — это фантастическая литературная вселенная в жанрах антиутопия, гримдарк и дизельпанк. Проект создаётся российской командой писателей и художников.
Государства на планете Виридия стоят на пороге глобальной войны. Эпидемия Мора, разорившая планету двести лет назад, последовавшее за ней религиозное помешательство и преступное невежество правителей привели к технологическому регрессу. Люди, когда-то собиравшиеся покорять космос, теперь вновь используют технологии эпохи земных Мировых Войн. Наступил полный упадок человечности, нравственности и морали. Жизнь человека на Виридии стоит меньше патрона, потраченного на него.
Элитная каста офицеров Черры
Вся жизнь общества Черры завязана вокруг армии. Практически вся промышленность работает на благо обороны, а большинство молодых людей страны мечтают связать свою жизнь с войсками. В это время мирное население ютится в убогих землянках около заводов, и с надеждой ждет разгрома Септентрии армией Клоудда Ротшиля. На фоне этого сформировалась целая отдельная «каста» офицеров. В эти своеобразные сливки общества Черры практически невозможно попасть, а удержаться в них чрезвычайно тяжело.
Получить звание выше унтер-офицера возможно только пройдя обучение в особом военном училище. Попасть туда являлось и является достаточно сложной задачей. Во-первых, учитывается чистота родословной. Если во время проверки выяснится, что в кандидате есть хоть немного септентрионской крови, то путь в училище для него будет закрыт. Также крайне желательным являлось следующее: необходимо, чтобы хотя бы один, а лучше несколько родственников кандидата, сами были офицерами. Таким образом, обычному рядовому без родословной или рабочему оборонного предприятия в ряды офицеров скорее всего не попасть.
Самым большим позором для офицера может быть утеря полкового знамени. В случае потери его во время боя, из полка выбирается самый достойный рядовой, который бросает запятнавшему честь подразделения офицеру вызов на поединок. Проводится он после отбоя до первой крови. В случае, если рядовой одерживает верх, командир лишается звания и всех наград и отправляется нести службу дальше в качестве обычного стрелка. Победитель же становится обладателем заветного офицерского чина. Этот социальный лифт – единственное средство для проходимца получить звание выше штабс-гефрайтера. Если же командир, допустивший потерю знамени, сумеет защитить собственную честь, то знамя полка восстанавливается.
На Черре офицер офицеру товарищ и друг. Часто устраиваются дружеские встречи или пьянки, на которых шнапс льется рекой. Правда, зная горячий нрав офицеров, можно с уверенностью сказать, что порой такие посиделки заканчиваются очередным поединком на рапирах.
***
Спасибо за прочтение! Данная статья создана в рамках вселенной IRON HEAVENS.
Больше произведений об этом мире можно найти в официальном сообществе.
***
IRON HEAVENS — это фантастическая литературная вселенная в жанрах антиутопия, гримдарк и дизельпанк. Проект создаётся российской командой писателей и художников.
Государства на планете Виридия стоят на пороге глобальной войны. Эпидемия Мора, разорившая планету двести лет назад, последовавшее за ней религиозное помешательство и преступное невежество правителей привели к технологическому регрессу. Люди, когда-то собиравшиеся покорять космос, теперь вновь используют технологии эпохи земных Мировых Войн. Наступил полный упадок человечности, нравственности и морали. Жизнь человека на Виридии стоит меньше патрона, потраченного на него.
Каратели Черры
Каратели Черры (барбр. Strafkorps, — прим.) – низшая прослойка военных в этой стране. Их презирают в войсках за беспринципность. Их ненавидят на улицах за жестокость. Их посылает в самоубийственные атаки Военный Совет, затыкая дыры на фронте. Они – грязь и пепел общества. Но именно из жидкой грязи и ядерного пепла восстала гордая Черра. Поднялась и оперлась на два мощных столпа своей новой государственности – Закон и Порядок. Порядок обеспечил Верховный Военный Совет. Закон же начали вершить каратели.
Карательные корпуса используются как во время боевых действий, так и в мирное время. В обязанности карателей входит:
1) вынесение и исполнение приговоров Трибунала Черры
2) осуществление охраны правопорядка
3) патрулирование городов и (или) оккупированных территорий
4) проведение чисток среди мирного населения городов и (или) оккупированных территорий
5) исполнение решений полевых судов на оккупированных территориях
6) проведение агитационной работы среди населения оккупированных территорий по противодействию партизанскому движению
7) выполнение боевых задач в случае работы на линиях соприкосновения
Strafkorps имеют отличающиеся от общевойсковых звания. Воинские звания при переходе в корпус, не сохраняются. Более того, при попытке вновь вернуться в войска, бывшему карателю не присвоят звания выше рядового.
Звания, в порядке возрастания:
— Анвертер
— Унтервахтмайстер
— Роттвахтмайстер
— Вахтмайстер
— Гауптвахтмайстер
— Майстер
— Везентлих
— Оберст
— Коммандант
Общая численность карателей составляет 645 000 человек.
Больше информации о карателях ждет вас в статье, доступной нашим подписчикам на Бусти. Ссылка на статью будет ждать в комментариях.
#IH_lore
Общая информация
О планете
Как я уже сказал, мы находимся на Виридии. Это наш дом, с которого, прямо как с подводной лодки, нам никуда не деться. Главное, чтобы кто-нибудь случайно не открыл форточку, хе-хе. Всего на Виридии три континента: Кирг, Черра и Верландия. Среди ученых лбов и прочих прожигателей государственной казны ходит мнение, что есть еще один континент на другом полушарии, но я считаю это бредом. По крайней мере, наши бравые мореплаватели с Кирга, когда бороздили океан в 18 веке, нашли только два. Чтобы было легче ориентироваться во всем этом небогатом многообразии географических открытий, посмотрите на карту.
Об уровне развития
У нас на Виридии есть прямо-таки патологическая тяга к созданию всякого рода проблем, которые мы затем, сквозь боль, пот и слезы, преодолеваем с сомнительным успехом. Мой дед рассказывал мне, что в начале 21 века произошла Третья Промышленная Революция. Наука встала во главе развития наших государств и успешно толкала их к неотвратимому прогрессу. В 2015 году Азурским Царством был построен и успешно запущен на орбиту первый в мире искусственный спутник Виридии. А спустя уже пять лет, в 2020-м, Септентрионская Империя и Азурское Царство – государства, делившие между собой крупнейший континент Кирг, объявили о создании совместной космической программы. Главной целью была высадка на ближайший естественный спутник Виридии.
Следом за началом работ по освоению космоса, развивалась и промышленность. Пришел век инженеров и ученых. Быт простого человека начал обрастать все более технологичной электроникой. Громоздкие, размером с дом, электронно-вычислительные машины заменялись компактными домашними компьютерами. На смену радио пришло телевидение. На сельскохозяйственные работы привлекались уже не крестьяне, а водители специальных агрегатов, заменивших серпы и косы. Мы семимильными шагами шли в развитое будущее, постепенно отбрасывая темноту и архаичность мышления прошлых веков.
Но в человеке всегда сидит первобытный зверь, который лишь ищет повод, чтобы выйти наружу и завладеть некогда образованным сознанием без остатка. И, к великому сожалению, повод нашелся.
В 2032 году от основания Ллурингии, накануне долгожданного первого запуска человека в космос, случилось страшное. На Виридию пришел Мор. Сейчас уже не отыскать архивов, которые бы описывали начало той страшной эпидемии. Вообще все, что могло хоть как-то помочь с исследованием Мора, кануло в Лету. Я знаю лишь то, что целых три года
человечество всеми силами боролось с неизвестной болезнью. Лучшие ученые создавали прототипы вакцин и многоступенчатые технологии профилактики. Кажется, Верландская вакцина имела наибольший успех, но даже она не смогла остановить высокую смертность населения. Целые города пустели за считанные месяцы, стоило болезни появиться на улицах. Карантинные меры, спецобработка улиц, изоляция больных – ничего не принесло результатов. Стоило кому-то начать надрывно кашлять кровью, обильно потеть и начать терять вес, как для населенного пункта все было кончено. Повальная урбанизация 21-го века сыграла с моими предками злую шутку. Города вымирали, и ученые ничего не могли с этим поделать. А в момент, когда к человеку приходит отчаяние, и он не может найти помощи у науки, ему с радостью протягивает руку Церковь.
Церковь Сустентакула существовала довольно долго, но со сменой мировосприятия всего человечества, она отошла на второй план. Никто в 21 веке уже не воспринимал Великого Сустентакула, как некое всемогущее божество, обитающее на небесах. Ведь именно эти небеса человечество вот-вот готовилось покорить. Однако, как это всегда бывает в годы тяжелых кризисов, старое вновь стало актуальным. Проповедники Ретрахитуризма отправились по уцелевшим городкам и деревням, неся Слово Сустентакула, которое, по их заверениям, было способно изгнать Мор. Семена сомнений перед научным подходом к изучению мира упали на благодатную почву – к тому моменту население Виридии, которое тщетно пытались спасти ученые, сократилось едва ли не на треть. И ретрахитуристы получили колоссальную народную поддержку.
Уже к 2035 году учение Ретрахитуризма, призывающее к отказу от технологического прогресса, как источника Мора, и уничтожению достижений науки, обрело общемировую популярность. Правители Азурского Царства и Септентрионской Империи вместе со своими колониальными наместниками, присягнули на верность Верховному Жрецу Сустентакула в Урбисе – столице Святой Земли Ллурингии. С тех самых пор Церковь приобрела такую власть, которой не обладало ни одно государство на планете. И началась смута.
В огне ретрахитуристов сгорали научно-исследовательские институты, библиотеки и лаборатории. Медицинские центры переоборудовались под храмы, в которых круглыми сутками читали молитвы. Научные труды изымались и уничтожались. Вместо них людям раздавались тома Люкслибра – священного писания Ретрахитуризма. Всех несогласных, бывших ученых, исследователей и преподавателей отправляли на Святую Землю для проверки на ересь. А тем временем люди продолжали умирать. Но теперь уже с молитвами Сустентакулу на устах.
Смута продолжалась до 2143 года. Эта дата известна довольно точно, ведь ее церковники решили увековечить, как собственную победу. Естественно, все это была лишь воля случая. Я не знаю, что тогда произошло – появился ли спустя 111 лет эпидемии долгожданный коллективный иммунитет или сыграла свою роль снизившаяся плотность населения. Сейчас уже нет тех ученых, что смогли бы это объяснить. Но, что я знаю точно, Мор закончился. Умерли последние заболевшие, родственники прочитали в храмах последние молитвы и… все. Заражения прекратились. На дверях домов перестали рисовать белые кресты, а расплодившиеся похоронные команды, впервые за десятилетие, остались без постоянной работы.
Верховный Жрец Сустентакула провозгласил это величайшей победой человеческой веры и самоотверженности. А затем, вместо того, чтобы вернуть делегированную ему некогда власть ее законным держателям, объявил, что накладывает вето на любые проявления технического прогресса. Теперь каждое изобретение должно было проходить проверку на ересь в Главном Храме на Урбисе. Тем самым, Жрец хотел окончательно закрепить статус-кво Святой Земли и превратить ее в главную геополитическую силу на Виридии.
Как можно легко догадаться, с такой недвусмысленно эгоистичной позицией, правители Азуры и Септентрии решили не соглашаться. И началась большая война. Война, в которой мы, безнадежно отброшенные в техническом развитии, подкошенные десятилетием эпидемии, с оружием из музеев и древних складов, противостояли Церкви, все это время концентрировавшей у себя всю военную мощь некогда развитой Виридии. И мы победили. Задавили числом и беспримерной доблестью, как любят поговаривать старики. Но на самом деле, в одном из складов Септентрии обнаружили залежи допотопных атомных бомб, до которых за эти годы не успела добраться Церковь. И их щедрой россыпью раскидали над Святой Землей, после чего та окончательно превратилась в радиоактивную пустошь. Это была война, которая должна была положить конец всем войнам. Но она стала лишь началом целой череды кровавых конфликтов по разделу земли и власти.
Теперь почти никто не помнит, как было тогда, до Мора. Мы снова пользуемся печатными машинками и телеграфами. Солдаты прячутся в окопах, сжимая в руках винтовки давно прошедшей эпохи, а над
их головами летают громоздкие аэропланы. Сражения мгновенно превращаются в позиционные бои с беспрерывной работой артиллерии. Бесконечные выжженные поля битв увиты колючей проволокой и заставлены противотанковыми ежами. Виридия, из мира, готовящегося покорять космос, превратилась в мир вечной войны и безумных диктаторов.
Государства
Политическая карта Виридии менялась на протяжении всей ее долгой истории, однако сейчас, в 2395 году, существует всего 4 страны: Объединенная Империя Континентов Виридии (ОИКВ), Септентрионская Империя, Черра и Верландская Федерация. Далее я расскажу о них поподробнее.
Объединенная Империя
Объединенная Империя (ОИКВ) – огромное государство с богатой историей, наследник Азурского Царства, пребывающее ныне в упадке. Прогресс в нем тормозится повальными бюрократией и коррупцией, а умы людей подчинены искусственной религии – Чистославию.
Объединенная Империя Континентов Виридии расположилась на юге самого крупного материка под названием Кирг. Весьма помпезное и горделивое название для страны, хочу заметить. Большинство называет ее либо ОИКВ, по аббревиатуре, или Объединенной Империей. Название
отражает всю суть территориальных претензий правителя этих земель и служит, скорее, горькой иронией. Ведь в нынешнем положении Империя не то, что не способна объединить под своими знаменами все континенты Виридии, но даже на своих территориях она неуклонно приходит в упадок. Многие, кто побывал в столице – Азуре, спросят: «О каком упадке речь? Город цветет и развивается!». Но, поверьте мне, старому больному солдату, что если бы вся гниль Виридии стремилась в одно место, то выбрала бы она, пожалуй, именно Объединенную Империю. Еще до войны я проехал ее от Западного побережья до Восточного. И нигде мне не захотелось остаться жить.
Заправляет там всем Альберт Стоун – император с длинным титулом, который я перескажу чуть позже. Ходят слухи, что у него серьезные проблемы с головой. Конечно, не мне судить, но в такое легко поверить. Когда целая страна похожа на гигантский агонизирующий организм,
органы которого работают черти как, отдельно друг от друга, или не работают вовсе, возникают логичные вопросы к главе государства. Чиновники Империи породили самую переусложненную бюрократическую систему в мире, через документооборот которой не пробиться никому, даже специально обученному человеку. Я однажды пытался оформить там справку об инвалидности, так меня две недели гоняли по инстанциям, чтобы подтвердить, являюсь ли я безногим инвалидом или просто прикидываюсь! Нет, вы представьте, сколько лестниц я исходил на
одной ноге и костылях! В конце концов, я просто дал взятку одному из тамошних чинуш и все прекратилось. Благо, коррупция там процветает еще сильнее, чем бюрократия.
Костяк любой страны – ее армия. И я бы в жизни не пошел служить в армию ОИКВ. Времена технологического прогресса Империи уже давным-давно прошли. Солдаты вооружены настолько устаревшими образцами оружия, что единственное, чем они могут сдержать противника, так это численностью формирований. Против 70,5 миллионов штыков тяжело воевать, даже если враг вооружен копьями. Когда-то Империя держала Виридию в кулаке, и была этаким мировым жандармом, но та эпоха давно канула в Лету. После Большой Континентальной войны, кажется, стало все еще хуже. Массовая пропаганда, репрессии и контрреволюционная деятельность особистов все еще удерживают ОИКВ от окончательного развала, но, кажется, еще одна война, и некогда великой
военной державе настанет конец.
Септентрионская Империя
Септентрионская Империя – рукотворный рай на Виридии, в котором противозаконно быть несчастным. Несогласные с такой
политикой быстро пропадают или кончают с собой.
Септентрионская Империя расположилась на севере Кирга. Относительно неплохая страна, надо признать. Почти полная противоположность ОИКВ, от комфорта ее жителей и работоспособности государственных
институтов до снабжения Великой армии и оснащения ее современной техникой. Жители Септентрии чувствуют себя, наверное, лучше всех остальных на Виридии. Достать какой-нибудь товар из этой страны на черном рынке — счастье для иностранца. Такого благополучия получилось достичь под руководством мудрого императора Фредерика Лларитуса Септгена IV, прозванного в народе «Королем с добрым сердцем». Я, правда, сомневаюсь, что это прозвище такое уж народное. Слишком уж навязчиво оно используется. Да и критики Септгена подозрительно быстро исчезают безо всяких причин. Но лучше я не буду в это лезть. И вам, господа, не советую.
Как мне сказали умные друзья, Септентрия пытается выстраивать конституционную монархию, но на деле выходит абсолютная. Не знаю, что значат эти понятия, но могу сказать одно: в их Конституции закреплено, что Империя всецело принадлежит ее правителю. Вот и делайте выводы.
Септентрия – злейший враг Объединенной Империи. Эти государства некогда образовывали единую Ллурингинскую Империю. Однако теперь, каждая из стран пытается восстановить ее величие именно на своей территории. После Большой Континентальной, между двумя странами был
подписан мирный договор. Однако, как я сам не раз видел, когда друг на друга направлены стволы тяжелых орудий и миллионы солдатских штыков, всякие бумажки очень быстро теряют свою эффективность. Так что отношения между двумя империями очень напряженные. Если будете пересекать границу, то не советую рассказывать анекдоты пограничникам и таможенной службе. Не поймут. Я проверял.
Черра
Черра – это практически уничтоженная остатками древнего атомного оружия бывшая колония Септентрии. В стране искусственно поддерживается видимость войны для оправдания вечного чрезвычайного положения. Люди живут в подземных городах-заводах оборонного
назначения или временных бараках, поставленных прямо посреди сожженных городов. Для разрешения продовольственного кризиса в стране внедрена система талонов и поставленный
на промышленные рельсы каннибализм.
Это государство расположено на одноименном северном материке, западнее Септентрии. При описании этого места, я даже не знаю, с какой стороны подступиться. Вся страна – яркий пример того, к чему способны привести постоянные лишения и унижения. Когда Черра была колонией, то постоянно бунтовала против метрополии, чтобы заполучить независимость. Стихийные бунты жестко подавлялись военными гарнизонами. Массовые кровавые казни черрийцев были обыденным делом для септентрионских солдат. Поговаривают, что один из островов около Черры на самом деле искусственного происхождения, и был сформирован из земли и тел нескольких тысяч бунтовщиков.
После 11 лет Мора, во время которого восстания колонии лишь учащались, терпение Септентрионской Империи лопнуло. Император пообещал даровать Черре независимость. И в день, когда это было объявлено, в воздух поднялись невесть как сохранившиеся бомбардировщики начала
21-го века с атомными бомбами на борту. Древнее оружие обрушило всю свою безудержную мощь на головы празднующих черрийцев. Атомный шторм прошелся испепеляющим огненным валом по городам и деревням всего континента, оставив после себя обугленные руины и уничтоженную инфраструктуру. Спустя час, как последний самолет вернулся на аэродром, Императором был подписан документ об отказе от территориальных претензий на Черрийский континент. И выжженный материк стал свободным. Дрожь берет…
Сейчас эта страна пытается отстроить себя заново, в ней царят реваншистские настроения, а у штурвала находится Военный Совет. Практически все ресурсы тратятся на усиление армии и создание
бесконечных линий укреплений, которые смогли бы защитить Черру от
гипотетического вторжения. Обычные граждане живут в нищете, но с замиранием сердца ждут того дня, когда их родина будет готова отомстить бывшей метрополии. Черра ведет активное сотрудничество с ОИКВ, которое время от времени помогает ей со снабжением.
Для поддержания порядка и решения проблем с продовольствием, по всей Черре выстроены концентрационные лагеря, в которых заключенных откармливают для дальнейшей переработки на пищевые концентраты.
Верландская Федерация
Верландия – сырьевой придаток Септентрии, бывшая колония еще существовавшего тогда Азурского Царства. Маленькая бедная страна с неизвестно откуда взявшимися имперскими амбициями на экспансию. Низкое технологическое развитие верландцы стараются компенсировать
осторожными расходами.
Федерация находится на юге, к западу от нынешней ОИКВ. Будучи некогда колонией, Верландия откололась от метрополии достаточно мирно, еще до ужасающей бомбардировки Черры. Это произошло в 2210 году, за два
года до полного развала Азурского Царства. Так что при дворе Азуры всем
попросту не было дела до далекой колонии, решившей объявить независимость. Все были заняты растаскиванием богатств умирающего государства.
Верландцы во все времена жили бедно. Колонистов, прибывших на материк, снабжали из рук вон плохо. Захват регионов и подчинение местных племен не сильно исправило ситуацию: стоило колонистам найти
месторождения драгоценной нефти на новых территориях, как Азурское Царство тут же начало добычу, выплачивая жалкие гроши за аренду земли. С тех самых пор, во всей стране стало принято винить во всех своих несчастьях имперцев. После обретения независимости, Верландия попыталась исправить свое положение, пойдя навстречу Септентрии, но мигом оказалась втянута в кабальные долговые обязательства. Хитрые юристы Септентрии обставили все так, что Верландия получала большие объемы устаревшего вооружения с Кирга, а взамен поставляла чуть ли не всю нефть, добытую на континенте. И Федерация вновь осталась у разбитого корыта.
Во главе государства стоит Великий Пан, которого избирает Курсовое собрание. Уже 50 лет стоит старый Грегор Шпаковски – выживший из ума маразматик. Однако, весьма забавный. Он постоянно говорит что-то невпопад и выставляет Верландию на посмешище. Но жители его
боготворят. Не знаю, в чем тут дело, но и я люблю порой почитать в газетах, как Пан вновь подрался с ведущим во время интервью, потому что забыл, где находится и кто перед ним сидит.
Теперь же настало время узнать о каждой стране поподробнее! И чтоб мне не быть Мухоловом – это будет до жути интересно. Ведь у каждой страны на Виридии свои истории и легенды, которых у меня припасено достаточно. Ну что, начнем?
Grabcar-66/74 — основной пехотный карабин Черры
В условиях окопного боя бойцам Черры требовалось компактное и быстроперезаряжаемое оружие. В 2366 году на заводе в окрестностях Форта-17 начали производиться принципиально новые карабины, участие в разработке которых принял сам Фридрих Шнайдер.
Семиразрядная винтовка с коротким стволом и рычажной системой перезарядки отлично зарекомендовала себя во время полевых испытаний, началось массовое перевооружение армии. Большую Континентальную войну армия Черры встретила с новейшим вооружением, которое на порядок превосходила как разработки Объединенной Империи, так и Септентрии с Верландией.
Солдаты отзывались о карабине, как о быстром и удобном оружии. Однако, модульная система была несовершенной, и это приводило к многочисленным люфтам элементов конструкции из-за попадания песка и грязи в стыки примыкания модулей друг к другу. Позже это было исправлено. Средняя скорострельность Grabcar составляет целых 25 выстрелов в минуту.
В 2374 году была выпущена модернизированная версия винтовки.
Колесница Джаггернаута (1)
Мертвец лежит в глубокой луже лицом вниз. Струи дождя бьют по голой спине, белой, как мел. Вода под ним розовая от крови, вытекшей из длинных порезов по всему телу. Чёрные волосы, похожие на щупальца тьмы, облепили череп. Парень, не старше двадцати, болезненно худой и со спичечной шеей. Я встал над ним, сжимая лакричную палочку зубами, как сигарету. Положил зонт на плечо и опустился на корточки, наплевав, что полы плаща опустились в лужу. Звуки сплетаются с грохотом воды в жестяных желобах, ворчанием грома и стуком капель о крыши и лужи.
Пахнет тиной, солью и кровью.
Тело покрыто резным рисунком, как языческий идол. Узор почти чарующий, отталкивающе притягательный. Вода раздвигает края ран, и внутренности сжимаются от осознания их глубины. Осторожно взял холодную руку, повернул и оглядел следы от уколов. Много, старые и совсем свежие. Выше локтя кольцевой синяк, сейчас почти чёрный. Внутренне содрогаясь перевернул труп. Шумно выдохнул через сжатые зубы. Некто поработал с лицом бедняги, как с арбузом. Художественная резьба по плоти. Узор спускается с шеи на грудь, идёт по животу и покрывает гениталии.
Над домами, перекрывая ливень, плывёт цеппелин. Панорамные окна пассажирской гондолы сияют радостным золотым светом. Богачам нравится ужинать с видом на океан, особенно в такие вечера. Возможно, им доставляет возвышенное удовольствие, осознание собственного превосходства над тем, кто не может любоваться штормом, попивая изысканные вина.
Оглядевшись, отступил под козырёк над заваренной дверью чёрного хода в кирпичное здание. Сложил зонт и повесил на сгиб локтя. Оглядел обглоданную временем стену, вздохнул и достал блокнот в плотном кожаном переплёте. Открыл на середине и принялся зарисовывать рисунок на убитом. Патрульный, что нашёл труп, осторожно приблизился и спросил:
— Опять Резчик?
— Похоже на то. — Вздохнул я, делая набросок и едва сдерживая подступающую тошноту.
Есть в узоре нечто омерзительное и дело совсем не в «холсте». Сама геометрия рисунка порождает животный ужас. Хочется сгладить или заострить отдельные углы, лишь бы сломать жуткую геометрию. Порывы ветра приподнимают края страниц, карандаш чиркает по бумаге.
— Боже... — Пробормотал патрульный, бросив взгляд на труп. — А я сначала подумал, что это пьянь из клуба. Слышите музыку, если её так можно назвать? Вот они там вечно заливаются пойлом и наркотой. То и дело находишь обдолбавшихся.
— Да... — Рассеянно ответил я, обрисовывая контур тела. — Вечная беда с этими клубами.
— Вот-вот... а может, его прямо там того самое?
— Тогда убийца, сверхчеловек, в таком грохоте так ровно резать. — Заметил я, закрывая блокнот. — Даже здесь в груди вибрирует. Никак не пойму в чём радость?
— Говорят, так пойло сильнее пробирает. — Сказал патрульный, пожимая плечами. — Что с телом делать?
— Как обычно, вызывай труповозку, пусть дальше патологоанатом разбирается.
— Ну... вы что-нибудь нашли?
— Увы.
— А может... ну это, криминалиста вызвать? — Осторожно поинтересовался патрульный, всем видом показывая, что не сомневается в моём профессионализме, просто хочет понять.
— А что он будет тут осматривать? — Устало спросил я, обводя тупик карандашом. — Если что-то и было, то вода давно смыла. Пойду обойду квартал, проветрюсь.
Патрульный тяжело вздохнул, отступил и поспешил прочь к ближайшему телефону. Зонт распахнулся с металлическим щелчком, одной рукой засунул блокнот во внутренний квартал и побрёл в сторону клуба. Кому вообще могло прийти в голову открыть подобное заведение в портовом районе? Трущобы, сырость, рёв корабельных гудков и... мизерная аренда. Да, действительно, крошечная плата за недвижимость перебивает многие неудобства.
Узор на мертвеце будто отпечатался в сетчатке. Похоже, я знаю, что сегодня явится в кошмаре. Лакричная палочка укоротилась до половины, и организм отчаянно требует сигарету. Любую, даже самую мерзкую из опилок, лежавших рядом с табаком. Порыв ветра швырнул в лицо холодные капли, загудел в переплетениях провисших проводов меж домами.
Здание клуба, бывший склад, сверкает огнями огромной вывески с танцующей парочкой. У входа столпилась пёстро разодетая молодёжь и даже мои сверстники. Последние обнимают густо накрашенных молодок с масляными глазами. Охрана пропускает внутрь малыми группами и каждый раз, когда открывается дверь, я жалею, что имею уши.
Особо дюжий вышибала уставился на меня, картинно потирая кулаки с синюшными татуировками. На левом корабельный канат, на правом якорь. Лицо округлое, как мяч с шишкой-подбородком, побитое оспой. Взгляд откровенно враждебный, он прямо умоляет броситься на него с кулаками. Я помахал ему с кривой улыбкой.
Вышибала не отреагировал, будто ожидая, что прямо сейчас брошусь в двери. Навстречу пьяным и доступным девкам, танцам и громкой «музыке». Хм... на самом деле звучит вполне заманчиво, если бы не пульсирующий грохот, заменяющий музыку и... до чёрта бумажной работы.
Каждый мертвец — это целая стопка бумаги, покрытая мелким шрифтом. А ещё окостеневшая от стула задница и ноющая боль в кистях. Не говоря уже о тёмных кругах под глазами.
Я обошёл клуб по широкой дуге, невзначай заглядывая в подворотни. Встретил блюющий молодняк и спящий в кучах мусора, свернувшись калачиком. Ничего достойного внимания. Кроме музыки, на которую просто невозможно НЕ обращать внимания. Клянусь высшими силами, иногда, кажется, что капли дождя отбрасывает звуковой волной от окон под крышей клуба.
Закончив обход, вышел на более-менее оживлённый участок. Прямой дорогой от проходной порта до автобусной остановки. Мимо, гремя подвеской, проехал грузовик с брезентовым кузовом. Свет фар рассекает темноту, выхватывает струи дождя и мутные потоки вдоль тротуара. Блики бегут по окнам и мокрым стенам, перескакивают на лужи.
Благоразумно отступил от тротуара, волна из-под колёс ударилась о бетонный бортик, вскинулась и обрушилась на дорожку. Мне пришлось отпрыгнуть в переулок. Под ботинками чвакнуло и скользнуло нечто склизкое. Центр равновесия повело в сторону, и я отчаянно замахал руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь или взлететь.
Пальцы мазнули по сырому кирпичу, спина накренилась и я ударился плечом, скользнул лбом по кладке. Устоял и матерясь выпрямился. Разом заныли старые раны: пулевое ранение в бок и шрам от штыка меж лопаток...
...Жидкая холодная грязь в лицо, боль, треск плоти и винтовочные выстрелы. Крики со всех сторон, грохот артиллерии и приближающийся лязг гусениц...
Я замотал головой, сжал челюсти до боли и солоноватого привкуса. Память не даёт покоя. Как говаривал сослуживец, перед тем, как вышибить себе мозги, война не отпускает. Ты можешь сидеть в мягком кресле у камина. Потягивать пряный виски или глинтвейн, но душой всегда будешь там, среди грязи и крови.
Выпрямился, подставил лицо дождю и замер. На стене передо мной красуется рисунок краской из баллончика. Небрежный, со множеством потёков и кривыми линиями. Почти такой же, как и на трупе. Только больше и разнообразнее.
Торопливо достал блокнот, зонт зажал между плечом и шеей, сгорбился спасая страницы от косых струй ливня. Пролистал до зарисовок работ резчика. Выругался, бросая взгляды на бумагу и стену. Передо мной раскинулся собранный пазл. Все работы маньяка не более чем отдельные элементы этой жуткой картины.
— Чтоб меня...
Мурал обрамлен рядом символов, похожих на иероглифы или брызги крови. Я записал их, как мог, вода попала на страницы, и бумага начала рваться под остриём карандаша. Закусив губу, спрятал блокнот, воровато огляделся.
Музыка из клуба притихла, а высоко за свинцовыми тучами ворчит пробуждающийся гром. Переулок обрывается глухим тупиком, на стене угадывается заложенный дверной проход. Над ним прогнивший козырёк с остатками волнистого шифера. Под стены навалены кучи мусора, с крыш спускаются ржавые рукава водосточных труб, по которым гремит дождь. Поодаль стоят баки, почти скрытые под навалами смрадной массы помоев.
Я попятился, пока не упёрся лопатками в стену, и окинул мурал взглядом. Крайне небрежная работа, так рисуют подростки, постоянно оглядывающийся, не идёт ли кто. Никакого сравнения с резьбой на убитых. Конечно, можно быть плохим художником и прекрасным резчиком, но не настолько. Здесь явно работали разные люди. Подростки и некто зрелый, с железной хваткой и нервами. Дети просто не способны вытворять такой ужас хладнокровно. Молодняк всегда скатываются в звериную жестокость. Кромсать и рубить, вот их удел. Резчик наверняка был спокоен и, возможно, напевал под нос что-то из классики.
— Значит, секта? — Пробормотал я, сплёвывая воду.
Первыми версиями были религиозный аспект и магический ритуал. Однако, штатный маг и приглашенный специалист из коллегии отвергли их. Было решено, что маньяк придерживается личного культа или маг-самоучка без капли дара.
Однако теперь видно, что как минимум он не один...
Погруженный в мысли вернулся к месту, где нашли убитого. Вход в переулок перекрыт жёлтой светоотражающей лентой, рядом припаркован фургончик морга. Под козырьком курят двое носильщиков в серых халатах и толстых перчатках.
— О, детектив Барклай! — Крикнул один, подняв руку с сигаретой. — Делаете обход?
— Вроде того. — Уклончиво ответил я, подходя ближе и доставая новую лакричную палочку из серебреного портсигара.
Вид сладости сбил санитаров с толку на миг. Тот, что посмышлёнее с улыбкой протянул бензиновую зажигалку. Я с кривой улыбкой покачал головой.
— Нашли что-нибудь?
— Вроде того.
— О! В деле наметился прогресс?
— Надеюсь.
Лакрица солоноватая и горчит, на самом деле она даже гаже дешёвых сигарет. Табачный дым щекочет нос, а в районе солнечного сплетения всё сжимается и требует никотина. Организм яростно требует яда: две стопки крепкого пойла и сигару.
— Барклай, вы давно бросили курить?
— Пару дней тому. — Ответил я, усиленно пытаясь вспомнить имя санитара.
Твердан или Креп, что-то в этом роде. Никак не могу вспомнить. Потёр правый висок двумя пальцами, провёл по широкому валику шрама, тянущегося над ухом. Горячий шарик боли задрожал в самом центре мозга, как и всегда при попытке вспомнить что-либо.
— Это хорошо, вот сам подумываю. Да без табачку кашлять начинаю. Аллергия на свежий воздух, понимаешь ли.
— Труп уже загрузили?
— Да. Хочешь ещё посмотреть?
— Не, просто любопытно стало. Ладно, удачи, пойду вызову криминалистов.
Пожёвывая лакрицу, отошёл к автомобилю, с тоской оглядел тёмно-синее крыло со свежей царапиной. Вздохнул и встал столба с жестяным коробом с нарисованной трубкой. Крышка на тяжёлом замке, ключ от которого, и от сотен подобных по всему городу, у меня на брелке. Рядом с ключом от дома и гаража. Внутри чёрная коробка телефона без диска с цифрами, прямая связь с диспетчером.
Вздохнув, взял трубку, прижал к уху и вслушался в характерный звук соединения.
— Диспетчер, слушаю вас.
Усталый и блёклый женский голос, воображение нарисовало девушку с пышными кудрями, одетую в платье с цветочным узором. И сигаретой в коротком мундштуке.
— Детектив-следователь Барклай де Грот, номер удостоверения семь-пять-пять-три-девять-двадцать девять.
— Добрый вечер, детектив. Чем могу помочь?
— Мне нужен криминалист и фотограф на... — Я замялся, припоминая адрес. — Линия Пятой Бригады, переулок между седьмым и восьмым.
— Вас поняла. Ожидайте.
— Спасибо.
Повесив трубку старательно запер короб и забрался в машину, предварительно стянув плащ, чтобы не намочить кресло. Мягкая кожа пригрела через рубашку, ладони привычно легли на руль. Приборная панель из полированного дуба с решёткой печки. В зеркальце заднего вида отразился замученный мужчина средних лет, с белой линией в волосах на виске. Волевая челюсть с лёгкой щетиной и узкий нос со следами перелома. На грубой коже белеют мелкие шрамы от картечи или осколков.
Можно бы поспать, пока приедут из участка, пройдёт не меньше двадцати минут. Расстелил плащ на заднем сиденье, откинулся, отдавшись стуку дождя по крыше... осколки бьют по толстым брёвнам, заменяющим крышу в окопе. Жидкая грязь с кровью пропитывает форму. Рядом лицом вниз лежит сержант Ален сын Кроса. Голубоглазый горец с орлиными чертами и густым голосом прирождённого певца. Увы, больше он не споёт, голова почти отделена от тела и держится лишь на лоскуте кожи и жилах.
Снаружи гремят гусеницы танка, а я лежу с пулемётной лентой на руке и рваной раной вдоль виска. Смотрю на труп сержанта и отчаянно пытаюсь вспомнить: КТО Я?!
— Барклай!
Приглушённый голос и стук костяшек по стеклу. Я вздрогнул и распахнул глаза во всю ширь, шумно втянул воздух, безумно оглядываясь. У машины стоит криминалист, Венар. Одет, как всегда, с иголочки, волосы напомажены и даже отсюда чую аромат дорогих духов.
— Барклай, ты чего, спишь?
— Пытался. — Ответил я, открывая дверь и хватая плащ. — Где фотограф?
— Фотографирует место преступления, а я там уже закончил. — Сказал Венар, отступая и поднимая зонтик повыше. — Но ты ведь нас не затем вызывал?
— Угу, кое-что нашёл и нужно экспертное мнение.
— Зевая, протянул я, поднимая лицо к небу.
Дождь успел превратиться в мелкую морось, что радует. Минус в том, что теперь «музыку» из клуба слышно отчётливее, а вместе с ней корабельный гудок. Хотя даже он кажется приятнее. Венар приподнял бровь и пригладил усики большим пальцем.
— Очень любопытно. Неужели Резчик наследил? Стареет или уже хочет быть пойманным?
— Не он, но кто-то с ним связанный.
— Вот как? Очень интересно.
Фотограф, Клендар бен Тарч, смуглолицый потомок мигрантов приветствовал меня, подняв руку. Камеру прижимает к груди и обходит лужи. Махнул ему указывая на дорогу к муралу и пошёл, увлекая криминалиста за собой.
Похоже, проспал куда больше чем двадцать минут. В воздухе отчётливо ощущается скорое утро и вроде бы стало чуть светлее. Будто на телевизоре самую малость добавили яркости. На подходе к заветному переулку сердце сдавила ледяная лапа. Вдруг убийца уже затёр следы?! Вдруг я ошибся? Вдруг... Мурал на месте и всё такой же жутковатый, особенно если знать контекст.
— Вот это да... — Присвистнул Венар, оглядывая рисунок и не обращая внимания на мусор под ногами. — Это то, что я думаю?
— Похоже на то.
Вспышка высветила каждый кирпич и стеганула по глазам. Клендар пробурчал извинения, увидев, как я скривился, подошёл ближе и сделал ещё пару снимков. Венар подошёл ближе, коснулся мурала и потёр пальцем, хмыкнул.
— Не думаю, что я тут буду полезен. Рисунок старый.
— Ты уверен?
— Увы. — Вздохнул криминалист, показывая мокрый палец. — Краска хоть и из баллончика, но въелась намертво, а значит, давно нанесена. Видишь, она слегка блеклая, хотя сюда свет не попадает в нужной мере... навскидку, года три уже.
— Чёрт...
— Нет-нет, ты всё правильно сделал. — Торопливо сказал криминалист, отступая от стены и не глядя на меня. — Такие вещи надо видеть вживую, фотографии, прости Клен, не передают всего...
— Ничего. — Отозвался фотограф, крепя на стену маленькую линейку для масштаба. — Я всё равно не люблю фотографии.
— А почему же работаешь с ней?
— Не люблю, но умею. — Ответил Клендар с характерными нотками уроженца южных островов. — После выходных будут фото, детектив, вам нужна копия?
— Да.
— Хорошо. Засим откланиваюсь.
Когда он скрылся за поворотом, Венар покачал головой и достал тонкую и длинную сигарету. Прикурил от спички, прижав зонт головой к плечу. Сказал, выдыхая узкую струю дыма:
— Знаешь, у меня есть подборка художеств хулиганов, могу на досуге сравнить с этим. Вдруг наш художник попадался на более заметных работах?
— А ты можешь отличить мазню от мазни?
— Более чем. Это даже явственней, чем отпечаток пальца.
— Хм... но почему на досуге?
— Работы полно, — вздохнул криминалист, — работают на три участка. Сани ушла в декрет, а Маркинович свалился с лихорадкой.
— Ну и на том спасибо. Напомни угостить тебя при случае.
— О, боюсь в места, где я угощаюсь, тебя не пустят. — С улыбкой ответил Венар. — Больно грубый профиль. Никак не вяжется с приставкой «де».
— Значит, кофе занесу. — Отмахнулся я.
— «Спасибо» будет достаточно.
Мы вышли из переулка и пошли вдоль дороги, беседуя из чистой вежливости. Двум взрослым мужчинам, пусть и работающим вместе, бывает сложно найти общую тему, не касающуюся работы. Вдали загудел корабельный гудок, звук заметался по улицам, и меж складов и я только осознал, что клуб затих.
— Барклай, ты ведь ветеран?
— А кто нет? — Пробормотал я, пытаясь понять, когда заглохла музыка.
— Ну, я. По возрасту не проходил. — Вздохнул Венар.
— Счастливчик.
— Знаешь, меня до сих пор удивляет, как ветераны отзываются о войне и как её преподносят в культуре. Святой подвиг, величие и мужество! Но большая часть ветеранов даже говорить не хочет.
— Ну... я бы может и хотел, да не могу. — Сказал я, постукивая указательным пальцем по шраму через висок. — После концлагеря память отшибло.
Венар поперхнулся и выпучил глаза, будто узрел перед собой призрака. Внимательно оглядел меня, покачал головой и пробормотал:
— А по тебе не скажешь... на записях и фото там все как ходячие скелеты...
— Так, сколько лет прошло. — Натянуто улыбнулся я. — Да и в столовой нашей кормят хорошо.
— То же, что ли, походить? — Задумчиво протянул криминалист, оглядывая широкие плечи и оценивая толщину рук.
— Так тебя повариха выгонит, решит, что кто-то с улицы забрёл.
Мы распрощались у машины, я торопливо забрался внутрь. Провернул ключ зажигания и включил печку под довольное урчание двигателя. Провёл ладонью по панели, гладя авто, как покладистого кота. Будь у меня тогда такая машина... Когда «тогда»? Память опять перекосило и я словно упал в ледяную бездну. Клочок важного воспоминания скользнул по нейронам и канул в небытие, оставив пульсирующую боль.
Я застонал и открыл бардачок, взглянул на стеклянный пузырёк с обезболивающим. Вздохнул и закрыл. Боль не физическая, таблетка от неё не спасёт. Доктор говорил, что это сродни фантомным болям у лишившихся рук.
— Ладно... когда-нибудь узнаю, кем был и что случилось. — Вздохнул я, поправляя зеркальце заднего вида. — Когда-нибудь.
Только вот надо оно мне на самом деле? Ведь не зря сознание заблокировало память?
Продолжение следует...
Группа автора в ВК: Лит Блог
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.