- А вам, Ярослав Ярославович, я напоминаю, что заявление об отпуске мною ещё не подписано. И я, как ваш руководитель, имею право требовать написания статьи! Ваша обязанность не только лечить, но и популяризировать здоровый образ жизни! – твёрдо сказала главврач в конце часовой «пятиминутки».
Ярослав Ярославович заёрзал на стуле; Надежда Алексеевна не любила его, всячески: подбрасывала внеплановые дежурства, лекции в трудовых коллективах и – лишала премии.
- Газета дала список вопросов?
- Дала, - промямлил Ярослав Ярославович и по школьничьи встал.
- Так в чем проблема? – Надежда Алексеевна порозовела сквозь слои пудры, - Интернет вам в помощь – пишите!
- Есть, - постыдно отрапортовал он.
Продравшись через толпу возмущённых ожиданием больных Ярослав Ярославович наконец зашёл в свой кабинет.
- Валентина Ивановна, я настаиваю: в два часа по окончании приёма закройте меня на ключ! И спокойно идите домой. А вечером придёт уборщица и откроет. Мне очень нужно написать статью! – эмоционально сказал он медсестре.
- Хорошо, Ярослав Ярославич, закрою, - невозмутимая Валентина Ивановна работала в поликлинике при всех главврачах и молодых хирургах, - А дома – никак?
- Валентина Ивановна в соседней комнате запой! Разве это дом! – возмущённо начал он, но сдержался и осторожно спросил - А, можно я вам деньги после праздников отдам?
- Конечно, Ярик! Когда сможешь. У меня что, семеро по лавкам что ли?
К двум все ушибленные и переломленные были приняты. Мало того, Ярослав Ярославович даже вскрыл неосложнённую флегмону и один простой абсцесс.
Закрывая его на ключ Валентина Ивановна не сдержалась:
- Ярик, на груди куртки пятно. Жирное! В городе много химчисток, ты молодой видный мужчина. Врач. Девушки заглядываются. Так нельзя!
- Да? Я и не видел, - смущенный заботой постороннего человека Ярик растерялся, - Схожу…
Когда Валентина Ивановна совсем вышла он подумал – «Хорошая она! Как мама…».
Оказавшись наедине со статьёй Ярик несколько минут с удовольствием смотрел в окно: на запорошенной снегом берёзе сидела ворона. Потом он созерцал ухоженную Валентиной Ивановной пуансеттию. Наконец, набравшись вдохновения от природы, приступил к написанию.
Статью от Ярика требовали такую – «Как подготовиться к Новогоднему застолью?».
Первый вопрос заочного интервью был хороший – «Можно ли в предпраздничной суете грамотно подготовиться к новогоднему застолью?»
Ярик открыл гугл и начал живо шпарить: «Первым делом важно запомнить, что завтрак, обед и ужин в течение дня никто не отменял. Чтобы к моменту сбора у праздничного стола желудок не был готов поглотить все разом, между основными приемами пищи важно иметь перекусы (второй завтрак, вечерний перекус). Они не дадут разыграться аппетиту и предотвратят переедание…».
«Билеты возьму на двадцать девятое, а своим скажу – на тридцатое. От вокзала – пехотой пройдусь, посмотрю - как там. К дому приду часов в семь, батя ещё калитку не открыл, перелезу забор, Жук по двору бегает не прицепленный. Пушистый!».
Ярик живо представил, как Жук, сложная помесь немецкой овчарки и телёнка, прыгает ему на грудь, ударяя лапищами в жирное пятно на куртке и пытается лизнуть лицо.
«Надо ему ливерки купить, обрадуется! Батя кормит одной картошкой…»
«Не садитесь за стол на голодный желудок.
Перед застольем выпейте стакан воды, съешьте фрукт или порцию легкого салата. Аппетит значительно уменьшится, а в результате – и количество съеденного» - копировал Ярик правильные слова из гугла.
Мысленно он посадил Жука на цепь и подошёл к веранде, где на крыльце, под веником, сидел одноглазый Пират. Пират сразу узнал Ярика, и мяуча стал тереться о джинсы, задирая серый хвост старался пометить.
Ярик потрепал Пирата за ухо - «Нуу, кто в ботинки насцал?».
Батя принёс его с работы - из мастерской, пожалел. Кастрировать не дал – то ли назло матери, то ли из солидарности.
Батя очень гордился Яриком – наш доктор. По пятницам, пьяненький, врал мужикам из мастерской, рассказывая всякие истории из сыновьей врачебной практики. Черпал их в «Интернах» или «Докторе Хаусе».
«Надо с батей потолковать, разбаловался! Уже не только по пятницам пьёт. Мать писала, с утра с дядь Колей нарезались, прямо в мастерской, Семёнов домой отправил…»
Мать писала Ярику настоящие письма, каждую неделю, на тетрадных листах. Звонила, конечно, тоже. Но письма! Каждое начиналось одинаково:
«Здравствуй, дорогой сыночек мой, Ярослав!
Пишет тебе твоя мама из поселка …».
Читая письмо Ярик видел, как мать старательно выводит буквы сжав ручку огрубевшими пальцами за круглым столом в зале. И оглядывается по сторонам в поисках хороших слов. А батя, оперевшись на подлокотник дивана, внимательно смотрит «Интернов».
«Потом ещё чего-нибудь сюда накопирую», - встряхнулся Ярик от видений.
«Что там дальше спрашивается… А, вот… - Есть ли научная концепция правильного поведения за столом, где собрано столько разных вкусностей?».
Тут он скопировал отличный кусок для своего ответа корреспонденту:
«Главный совет для новогодней ночи – не кушать, а пробовать.
Сервировать стол лучше всего, выкладывая готовые блюда маленькими порциями. В таком случае можно будет все попробовать и не съесть лишнего.
В нашем понимании Новый год – это «тазики» салатов.
Готовьте столько, сколько в действительности можете съесть, не храните еду целую неделю, она портится и вкусовые качества ее теряются. Гора салата в салатнице провоцирует вас докладывать его в тарелку снова и снова, опять же приводя к перееданию» - и аппетитно сглотнул слюну.
Мамка готовила на Новый год много, именно тазики салатов – не доеденные «шубы», «горошки» и «крабы» потом скармливали Пирату и Жуку. Ленка-сестра приносила с собой модные салаты – «цезаря», «ананасный» и фирменный печёночный торт.
На третий вопрос «А каким блюдам нужно отдать предпочтение при формировании новогоднего меню?» - Ярик уже копировал в гугле не читая, всё подряд.
«Двадцать четвертого, в Сочельник, били свинью» - вкусно подумал Ярик вставляя абзацы. И достал из шуфлядки стола печеньку, - «Двадцать пятого, на Рождество, в выходной – разбирали…
Интересно большая в этом году выросла?
В прошлом году был кабан. Даже нет – бегемот…»
Мамка дала Ярику с собой пласт сала, с мясными проростинами, пальца в четыре, с хиба. Шкурка была тоненькая, нежная, смолёная соломкой, жевалась – не то, что в магазинном!
«Мне, наверное, кровянки оставили и пиханой колбасы…»
Ярик надкусил пресное печенье.
Они с Вовкой в прошлом году повесили сало за окно, надёжно обмотав полотенцем от синичек. И доставали мёрзлое, душистое к жареной картошке.
Картошку жарили на внутреннем сале; его батя долго топил, задыхаясь от вони в пристройке. В стеклянной банке готовый смалец был уже как крем – нежный, ароматный, фарфорового цвета. Вовка придумал мазать его на хлеб, перед авансом, чтобы не было так омерзительно есть дошики.
А баба Дуня дала Ярику с собой в город самогона. Обычного - сахарного и деликатесного – из забродившего варенья и из сахарной свеклы: «бураковки».
"Бураковка" была мутно-молочная, вроде ликёра «Бейлиз», который они с Вовкой однажды сдуру взяли в баре.
Самогон выпился быстрее чем сьелось сало.
От стопки «бураковки» ударом спирало дыхание и слезились глаза, а от самогона из варения оставалось приятное послевкусие чёрной смородины.
Странная вещь бабыдунин самогон – сидишь хорошо, голова ясная, а встаёшь – как стреноженный конь.
«Сколько лет бабе Дуне? Она ж года с двадцать третьего… Или раньше? Войну хорошо помнит, как вчера. А так конечно… Мамка писала: чайник электрический на газовую плиту поставила. Но самогон гонит отменный!»
Ярик тихо засмеялся в закрытом кабинете – ещё бы!
Баба Дуня, в летний приезд, не только дала ему самогонных денег на «целые штаны», но и зашила дырки. На коленях, в модных джинсах, на которые он надежурил.
Стежки были корявые, старушечьи. Но, пока Вовка ржал - разглядывая, Ярик тепло представлял бабу Дуню с иглой-шаговухой.
«Жить будет баба Дуня долго – у нас все долго живут. Да и фельдшер матери сказала – очень, очень крепкий организм! Приеду – осмотрю…».
Следующий вопрос газеты «Как не выпить лишнего в новогоднюю ночь?» Ярик наклепал молниеносно. Не читая.
«Высплюсь!»
И - ощутил запах постельного белья в своей комнате, которое мамка сушила на морозе – вымораживала.
«И никаких клопов!»
Клопы были символом города; чтобы они с Вовкой не снимали – везде были мерзкие вишнёвые твари.
Дальше интервью писалось ещё быстрее.
Последний вопрос заочных читателей (если они будут) - «Что еще нужно, чтобы в первый день нового года мы выглядели бодрыми и веселыми?» Ярик изваял мгновенно. Вставил огромный гугловый кусочище правильных слов о физической активности, коньках и снежных бабах.
Текста вышло много – листа три.
«Пусть там, в редакции, сокращают – что хотят! Моё дело написать…
В баню, да, конечно в баню! С утра, первого затоплю и… Интересно, Ленкин Колян хоть веников заготовил? Опездал Колян, руки из жопы растут», - раздражённо подумал Ярик.
Он не любил зятя; зато сестра очень любила и всё пыталась народить второго, братика для Настёны.
Настёне Ярик вёз больше всего подарков – в модном магазине, на проспекте, он долго наблюдал за городскими девочками Настёниного возраста – что им покупают. Резинок-заколок - сам догадался.
«По соседям пойдём… Второго к тёте Рае и дядь Ване, третьего – к Назаренкам…» - радостно, потирая руки, метался по закрытому кабинету хирург второй категории Ярослав Ярославович.
До прихода уборщицы оставалось не менее двух часов.
Из отпуска Ярослав Ярославович не вернулся.
Прислал долг Валентине Ивановне с телеграммой «Спасибо за всё тчк» и заявление об увольнении - главврачихе.
Факсом.
