Каждый раз, читая стоны про засилье англицизмов, представляю это:

В далёком фруме, где шныряли пырчащие шмуры и хлюпали зыбкие шморги, жила-была глокая куздра. Шерстка у неё была пыркая, глазки шмыгастые, а хвостик дрыжный. Однажды утром, когда фрум был особенно пырчащим и шморги зыблись особенно хлюпко, куздра пырчала по фруму, весело шмыгая носом.

Вдруг, из-за шморги, шмукнул бокр. Был он бокр матерый, с хлюпающей гривой и дрыжными рогами. Куздра, не испугавшись, дрыжно хлюпнула бокра в ответ, и они стали пырчать рядом, обмениваясь шмыгательными взглядами.

Вжухле бокра, под пырчащим шмуром, куздра шмукнула бокрёнка – маленького, пушистого, с совсем ещё шмыгательным носиком. Куздра брысько жмыхнулась с бокрёнком, ласково пыркая ему в ушко, а матерый бокр смотрел на них дрыжно, но уже не хлюпал, а скорее пырчал от умиления. Вот и вся фрумная быль о глокой куздре, матером бокре и маленьком бокрёнке в пырчащем фруме.

Вот что написала gemini-2.0-flash-thinking-exp-01-21 о глокой куздре.

Живите с этим!

Уже не первый раз мы вспоминаем замечательную историю про “глокую куздру” и академика Щербу. Для тех, кто к нам присоединился недавно, вкратце поясним, в чем там соль.

Лев Щерба был выдающимся советским лингвистом, который придумал для своих студентов фразу “Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка”. Тут все слова (кроме союза “и”) абсолютно бессмысленные, их нет в русском языке. Но благодаря грамматике и морфологии студенты в общих чертах понимали, о чем идет речь. И вы тоже понимаете. Конечно, вариации могут быть разные, но картинка все равно сразу выстраивается.

В общем, история эта очень известная, ее много раз перепечатывали на разных сайтах.

Но давайте мы задумаемся вот над чем. Почему академик Щерба придумал именно “глокую куздру”, а не “лгокую ркудзу”? Ведь во втором случае тоже все нужные ему морфемы сохраняются, результат был бы тем же. Но, согласитесь, звучало бы тогда все очень странно и неприятно. Не по-русски.

И вот это крайне интересный момент. Мы подсознательно чувствуем, что “лгокая ркудза” – это не по-русски, а вот “глокая куздра” вполне может быть сочетанием каких-нибудь диалектных словечек. Но что именно заставляет нас проводить столь существенную разницу между этими двумя словосочетаниями, каждое из которых является полностью выдуманным?

Ответ знают лингвисты. Причина тут в принципе восходящей звучности, который характерен для славянских языков. Эта особенность возникла еще в древности и дошла до наших дней не без потерь, но в целом можно сказать, что она сохраняется и ощущается носителями языка.

Суть в следующем.

Все звуки делятся на несколько категорий по своей звучности. Самыми звучными являются гласные. Чуть менее звучными – плавные сонорные (“р” и “л”), дальше – носовые сонорные (“м” и “н”), а также губно-зубной спирант “в” и т.д. Все градации в детализированном виде здесь приводить не будем, а в упрощенном они выглядят вот так:

Как видите, сочетание звуков “гл” этому принципу полностью соответствует, а “лг” категорически его нарушает. Придумывая новые слова мы вольно или невольно стараемся соблюдать этот принцип, если, конечно, хотим, чтобы они получились более-менее естественными. А вот если стоит задача придумать слова экзотического или вообще инопланетного языка, тогда, наоборот, надо все нарушать.

Скажете, а как же слово “лгун”? Хороший вопрос. Но вы ведь помните, что мы написали – эта особенность дошла до наших дней не без потерь. И потери эти, в основном, связаны с так называемым падением редуцированных.

Дело в том, что в древнерусском языке (равно как и в старославянском) существовали особые гласные – очень краткие. Именно они зовутся учеными редуцированными. Таких гласных было две – “ь” и “ъ”. Если упрощенно, то это краткая “е” и краткая “о”.

В ходе эволюции языка они либо исчезли совсем, если стояли в слабой позиции (например, были безударными), либо развились до полнозвучных “о” и “е”. Так в русском языке появился феномен беглых гласных.

В слове “лгун” исторически беглая гласная тоже есть. Мы ее видим, когда берем для сравнения однокоренное слово “ложь”. В древнерусском оно писалось так: лъжа. А глагол был таким: лъгати. Видите редуцированный? В одном случае он развился в “о”, а в другом – выпал.

Падение редуцированных во многих случаях нарушило принцип восходящей звучности. Но не отменило его целиком. Мы все равно его ощущаем в нашей речи. И академик Щерба, придумывая свою знаменитую фразу, лишний раз это доказал.

Источник: Литинтерес