Однажды, в эру до полового созревания познакомили меня дворовые друзья со своим одноклассником. Звали этого персонажа - Колян Фишман. Жил он в соседнем квартале. Про существование данного персонажа и его маленькой одесской семьи должен узнать весь мир. Иначе получиться, что зря они существовали. За всю ту нездоровую шнягу, о чём будет поведано ниже, называли мы Коляна – «Пиздаламентио». Ростом Пиздаламентио на две головы был выше нас, средних по росту ребят. Хоть ему было ещё одиннадцать лет, но у него уже выросли сталинские усы и, как бонус, сотни прыщей, угрей энд фурункулов, щедро рассыпанных по лицу. Когда Колян говорил, можно было охуеваючи наблюдать как лопаются одни сальные пузырьки, и на их месте вырастают другие. Пышная копна чёрных волос была не чёсана, и стрижена под Джима Керри времён съёмок фильма «Тупой, ещё тупее». Умные зелёные глаза Пизды смотрели на нас, неразумных, рассудительно и, как бы, с укором. Мол, не нюхали вы ещё пороха, ребзя.
Пороха мы действительно не нюхали, но Пиздоламентио приходилось нюхать всем людям, находящимся в зоне видимости. И зимой и летом он носил шерстяной свитер неясного цвета, имеющий неопознанный рисунок из оленей. Кажется, это были олени, а может и слоны, ни кто бы точно не смог за это поручиться. Пьяного афторра слонов-оленей повесили при Иване Грозном за изготовление сего ужасающего творения, а труп растворили в серной кислоте. Тайна свитера ушла с ним в могилу. Джинсы Коля носил одни и те же, и, судя по всему, уже много лет, так как они доставали ему до середины голени. Ну хуй знает, были ли это джинсы, я думаю, это был картофельный мешок, крашенный подъездной масляной краской. Далее начинались утеплённые носки, сроку выдержки которых позавидовал бы весь Чапаевский полк, во главе с комдивом, облагораживающие воздух изысканными ароматами даже при напяленных на них кедах, которые мы прозвали «найками». На них ручкой был нарисован логотип этой фирмы, судя по всему это сделал пиздоламентьевский папаня, когда дарил ему эту вещь. Хотел, сука, Найк? … Получи!
Об этих уёбищьных выпердышах отечественной обувной промышленности отдельный разговор. Кеды 46 го размера формой более подходили на узкие, длинные клоунские башмаки с выпуклым носом, и были весьма подрасхуярены. Дизайн найков был спизжен наркоманом с популярной тогда марки «Конверс». Но, по высоте они были обрезаны на половину. Где у «конверсов» ткань была чёрной, на кедах была синяя материя цвета и качества половой тряпки. У конверсов был белый носок и канты, у найков был жёсткий ребристый каучук тёмно-синего цвета, изготавливаемый для производства колёс к БЕЛАЗам. Венчало этот кедовыпердышь крошечная, на три дырки шнуровка. Я таких устройств не видел ни до, ни после. От одного их вида у особо нежных прохожих случались приступы рвоты и нервные припадки. Вы смеётесь, а коллекционеры хаеры друг другу с корнем вырывают в охоте за этим экземпляром обувной промышленности.
Но это были цветочки. Ягодки начинались, когда Колян их снимал. Вот лично я, более универсального средства для разгона демонстраций и майданов правительству бы и не смог предложить. Засылаем Пиздоламентио, он заходит в эпицентр, снимает найки и тут же, начинается массовый вал людей, такой, если бы в центр толпы упал и взорвался метеорит. Но Коля в толпу не заходил. Он приходил с нами на пляж и начинал раздеваться. Все запахи, генерируемые его молодым протуберантным организмом, начинали высвобождаться по мере скидывания одёжек и шли гулять по пляжу. Люди с незаложенным носом съябывали с пляжу мгновенно, думая, что пришло СС с газовыми камерами мстить за 45 ый. Те люди, которые по каким то причинам не чуяли благоухания, выдворялись, видя всё нижеописанное.
По раздетому Пиздоламентио не было видно, что он снял свитер. Густая черная шерсть покрывает его тело, как мне кажется, с рождения. Я выдвигал теорию, что его странности обусловлены тем, что акушеры пытались запиздить тапками и затолкать обратно, вылезшую из пизды волосатую хуйню с усами и фурункулами на морде, тем самым повредив ему некоторые мыслительные функции, отвечающие за внешний вид и поведение. Короче, раздевшись, Колян оставался в одних семейных трусах. «Коричневое сзади, жёлтое спереди» - это шутка была придумана про него. Трусы, намокая, имели привычку спадать. Представьте Пиздоламентио, не заметившего потерю трусов, энергичными шагами выбирающегося из воды, размахивая взведённым в боевое положение бибислом и, разбегающийся вокруг него в ужасе пляжный планктон. Одна девушка, убегая, спотыкнулась о камень и в ужасе оглянувшись, увидела надвигающегося на неё Коляна без труселей, интенсивно обстреливающего, лопнувшими от перепада температур фурункулами, пространство в радиусе трёх метров. Вокруг неё резко стали всплывать обработанные куски вчерашнего ужина в виде говна, а дева стала орать, чтобы её убили не мучая. Да, весёлое было время!
Как ни странно, несмотря на незлобливый нрав и жутко скраедный характер, Пиздаломентио ни кто не бил. Понятно было почему: любой удар в лицо этому персонажу, обернулся бы залпом из всех сальных желёз в ответную сторону.
Поделиться
Однажды, в эру до полового созревания познакомили меня дворовые друзья со своим одноклассником. Звали этого персонажа - Колян Фишман. Жил он в соседнем квартале. Про существование данного персонажа и его маленькой одесской семьи должен узнать весь мир. Иначе получиться, что зря они существовали. За всю ту нездоровую шнягу, о чём будет поведано ниже, называли мы Коляна – «Пиздаламентио». Ростом Пиздаламентио на две головы был выше нас, средних по росту ребят. Хоть ему было ещё одиннадцать лет, но у него уже выросли сталинские усы и, как бонус, сотни прыщей, угрей энд фурункулов, щедро рассыпанных по лицу. Когда Колян говорил, можно было охуеваючи наблюдать как лопаются одни сальные пузырьки, и на их месте вырастают другие. Пышная копна чёрных волос была не чёсана, и стрижена под Джима Керри времён съёмок фильма «Тупой, ещё тупее». Умные зелёные глаза Пизды смотрели на нас, неразумных, рассудительно и, как бы, с укором. Мол, не нюхали вы ещё пороха, ребзя.
Пороха мы действительно не нюхали, но Пиздоламентио приходилось нюхать всем людям, находящимся в зоне видимости. И зимой и летом он носил шерстяной свитер неясного цвета, имеющий неопознанный рисунок из оленей. Кажется, это были олени, а может и слоны, ни кто бы точно не смог за это поручиться. Пьяного афторра слонов-оленей повесили при Иване Грозном за изготовление сего ужасающего творения, а труп растворили в серной кислоте. Тайна свитера ушла с ним в могилу. Джинсы Коля носил одни и те же, и, судя по всему, уже много лет, так как они доставали ему до середины голени. Ну хуй знает, были ли это джинсы, я думаю, это был картофельный мешок, крашенный подъездной масляной краской. Далее начинались утеплённые носки, сроку выдержки которых позавидовал бы весь Чапаевский полк, во главе с комдивом, облагораживающие воздух изысканными ароматами даже при напяленных на них кедах, которые мы прозвали «найками». На них ручкой был нарисован логотип этой фирмы, судя по всему это сделал пиздоламентьевский папаня, когда дарил ему эту вещь. Хотел, сука, Найк? … Получи!
Об этих уёбищьных выпердышах отечественной обувной промышленности отдельный разговор. Кеды 46 го размера формой более подходили на узкие, длинные клоунские башмаки с выпуклым носом, и были весьма подрасхуярены. Дизайн найков был спизжен наркоманом с популярной тогда марки «Конверс». Но, по высоте они были обрезаны на половину. Где у «конверсов» ткань была чёрной, на кедах была синяя материя цвета и качества половой тряпки. У конверсов был белый носок и канты, у найков был жёсткий ребристый каучук тёмно-синего цвета, изготавливаемый для производства колёс к БЕЛАЗам. Венчало этот кедовыпердышь крошечная, на три дырки шнуровка. Я таких устройств не видел ни до, ни после. От одного их вида у особо нежных прохожих случались приступы рвоты и нервные припадки. Вы смеётесь, а коллекционеры хаеры друг другу с корнем вырывают в охоте за этим экземпляром обувной промышленности.
Но это были цветочки. Ягодки начинались, когда Колян их снимал. Вот лично я, более универсального средства для разгона демонстраций и майданов правительству бы и не смог предложить. Засылаем Пиздоламентио, он заходит в эпицентр, снимает найки и тут же, начинается массовый вал людей, такой, если бы в центр толпы упал и взорвался метеорит. Но Коля в толпу не заходил. Он приходил с нами на пляж и начинал раздеваться. Все запахи, генерируемые его молодым протуберантным организмом, начинали высвобождаться по мере скидывания одёжек и шли гулять по пляжу. Люди с незаложенным носом съябывали с пляжу мгновенно, думая, что пришло СС с газовыми камерами мстить за 45 ый. Те люди, которые по каким то причинам не чуяли благоухания, выдворялись, видя всё нижеописанное.
По раздетому Пиздоламентио не было видно, что он снял свитер. Густая черная шерсть покрывает его тело, как мне кажется, с рождения. Я выдвигал теорию, что его странности обусловлены тем, что акушеры пытались запиздить тапками и затолкать обратно, вылезшую из пизды волосатую хуйню с усами и фурункулами на морде, тем самым повредив ему некоторые мыслительные функции, отвечающие за внешний вид и поведение. Короче, раздевшись, Колян оставался в одних семейных трусах. «Коричневое сзади, жёлтое спереди» - это шутка была придумана про него. Трусы, намокая, имели привычку спадать. Представьте Пиздоламентио, не заметившего потерю трусов, энергичными шагами выбирающегося из воды, размахивая взведённым в боевое положение бибислом и, разбегающийся вокруг него в ужасе пляжный планктон. Одна девушка, убегая, спотыкнулась о камень и в ужасе оглянувшись, увидела надвигающегося на неё Коляна без труселей, интенсивно обстреливающего, лопнувшими от перепада температур фурункулами, пространство в радиусе трёх метров. Вокруг неё резко стали всплывать обработанные куски вчерашнего ужина в виде говна, а дева стала орать, чтобы её убили не мучая. Да, весёлое было время!
Как ни странно, несмотря на незлобливый нрав и жутко скраедный характер, Пиздаломентио ни кто не бил. Понятно было почему: любой удар в лицо этому персонажу, обернулся бы залпом из всех сальных желёз в ответную сторону.
Мы с другом Вовкой ходили к нему в гости. Да, да. Мы это делали. Проведя несколько часов в гостях у Фишманов, надрывать животы можно было два-три дня. Семья, в которой Пиздаламентио был единственным ребёнком, не меркла по колориту в сравнении с Коляном. На всю жизнь, сцуко, врезалась в память вечно голодная и хотящая секса тварь – пиздоламентьевская кошка. Суровое существование, не оставило в ней ничего кошачьего. Перемещалась Мурка (МУРКА БЛЯДЬ!!!!) только в раскорячку, громко мечтая о дикой оргии с участием котов со всего района. И поверьте, они это слышали, по-умному обходя этот район за версту. Коля часто подбодрял Мурку, тыкая ей в зад концом карандаша, на котором крепилась розовая стиральная резинка, с нарисованной ручкой специфической полоской. Вопли кошки становились от этого сладострастней и громче. Те моменты, когда Мурка не ползала раком, случались когда у Фишманов что то падало с кухонного стола. Всё что угодно – укроп, солёный огурец, разбитая чашка, таблетка димедрола, кошара считала своей законной добычей и пожирала с утробным урчанием. Воровать со стола она не решалась, так как не хило бы опиздюрилась у Колиных родаков. А боли кошка боялась больше, чем голода. Ибо люди в этой семье знали цену боли.
Пиздоламентьевская маман, весом в два центнера, не стесняясь нас, со вкусом и сноровкой пиздела кухонной утварью непьющего папашу, так же ростом за два метра. Папка же, отхватив трындюлей, хуярил Коляна и Мурку. Когда в семье воцарялось спокойствие, Фишманы готовили еду, включали видик и звали нас, детей, на совместный просмотр фильмов, будь то «Калигула» Тинто Брасса, или порнуха без перевода, это им было похуй. Едой нас, естественно, не угощали ни разу. Маман, как в кинофильме «Девчата», напизжевала себе бутер из половины батона и палки варёной колбасы. Батяне доставался жиденький супчик, Пиздаломентио с Муркой давали что то на двоих, а мы сидели и смотрели на это. В темноте комнаты, это пиршество выглядело полным сюрреализмом, особенно когда маман ставила видик на паузу и шла высирать бутерброд со звуками, более подходящими на хлопки работающей зенитной установки. В комнате же стояла темнота и тишина, нарушаемая только пушкой маман и скрежетом наших с Вовкой зубов. Маман выходила, фильм кончался. Пиздоламентио включал свет. Вставал папаша, демонстрируя крупные дыры в спортивных штанах спереди и сзади поочерёдно и полное отсутствие трусов. Размеры отверстий были таковыми, что в принципе, позволяли бы их хозяину осуществлять естественные надобности, не снимая штанов.
Наши домашние с Пиздоламентио игры не отличались разнообразием. Вчетвером, с кошачьей жопой, реющей над игровой поверхностью, мы часами играли в Монополию. Игра не заканчивалась в один день, первая же партия длилась месяцами. Это была Колина стихия. Он ловко придумывал новые правила игры, которые затем срабатывали в его пользу. Он давал нам деньги в долг под процент и забирал наши предприятия, сдавая их нам для продолжения игры в аренду. Когда номиналы местной «монопольевской» валюты исчерпали себя, Коля взял на себя функцию банка и стал выпускать крупные номиналы, рисуя их на бумаге. Только потом я понял, что в те, 90е годы, таким же точно способом на хую вертела весь мир страна под названием – Америка., да и до сих пор вертит. Пиздаломентио стал её олицетворением в моих глазах.
Комната, в которой он жил, была вся залеплена пластилином, наклейками с голыми бабами и карточками футбольных игроков. Мы все собирали эти карточки, но Колян не менял нам свои лишние. Если он узнавал, что у него есть целых две карточки, которых нет у его друзей, то его неделю не было видно во дворе. Видимо он анонировал на эти карточки, забросив наклейки с голыми бабами. Ещё он никогда не отдавал свой пластилин. Даже, сцука, децельного кусочка. Когда Пиздоламентьевская мастурбация, наконец, доставала домашних, они его пинками выгоняли с пахнущей кошачей мочёй и мужским потом квартиры на воздух, поиграть с нами в футбол.
В то время воротами служили развороченные качели, а мячиком было то, что родители подарили Коле на День Рождения. Это был мячик под названием – «уёбище». Передавался он, судя по всему, от отца к сыну, от деда к отцу и так далее со времён великого исхода Колиных предков из Египта. Это был чёрный, приблизительно сферический объект, с различными выпуклостями и наростами на теле, сшитый из нескольких полос наждачки, связанных между собой шнуровкой. В общем, пинал Пиздоламентио найками уёбище и радовался жизни. Игра, конечно, та ещё была. О лётных свойствах мячика можно было судить по следующему эпизоду:
Залетело уёбище один раз в жидкую чачу, рядом с дорожкой по которой ходили люди, которых Пиздоламентио не смог издалека своим видом напугать. Сверкая найками, Колян залез в чачу и решил выбить уёбище красивым ударом. Но уёбище, взяв за направление угол в 90 градусов от вектора удара, перенёс часть чачи на лицо проходящего мимо, красиво одетого мужика. Следом, в чачу на лице ударился, спавший с Колиной ноги найк, а на голову приземлился дранный Колин носок. Надо отдать должное,красивый мужик, с носком на голове похожий на взбесившегося индюка, таки успел отвесить Пиздоламентио подсрачник. Альтернативой уёбищу у нас был только Вадькин мячь советского производства раскрашенный в черно-белые многоугольники. Классика. Об него сломали стопы многие прохожие, когда мы его подкладывали на оживленные пешеходные пути и прятались в кустах. Сборную Россию по футболу, начала 21 го века, прошу строго не судить ибо в детстве играть было нечем.
Пути наши с Пиздоламентио разошлись, когда нам стал нравиться тяжёлый рок и девушки. Колян же, финансистом так и не стал. Родители, подавив его коммерческую жилку трындюлями, отправили его в сантехники, место, там где точно можно заработать. Да и домашнему толчку раз в неделю требовался капитальный ремонт, в свете вышеописанных событий.
