— Почему подросткам неинтересно смотреть российское кино?

Сегодня кино конкурирует с огромным числом других медиа, и даже хорошее кино здесь пробивается с трудом. Нужен хороший пиар.

— То есть кино — это бизнес?

Есть фестивальное кино, которое снимается для выражения себя. Киноиндустрия же выпускает фильмы на продажу. Эти фильмы потакают зрительскому вкусу, в том числе — вкусам наших российских подростков.

— Но ведь в России кино тоже делают на продажу? Почему же оно всё равно хуже?

Да, мы тоже делаем на продажу.

У нас такой рынок, что хоть как-то отбить кино можно только 10 дней в году — на самые длинные праздники, когда людям нечего делать.

Голливудская система складывалась сотню лет, и мы пытались встроить свой кинематограф в формат голливудского проката.

3-4 года назад Голливуд ушёл, и, вроде бы, весь рынок стал нашим. Но нам не хватает талантов даже на написание сценариев. Все сценарии — на троечку. Нет такого, что на рынок не пускают каких-то суперталантливых сценаристов. Их ищут, шерстят тонны сценариев, но выхлопа нет.

— Почему все тренды идут с Запада?

У нас нет талантов, способных родить свою идею.

— Нам неинтересно смотреть на героев в российском кино, мы не можем к ним присоединиться. Всё искусственное.

Да, это говорит об отсутствии квалификации у киноделов. Артист не может нормально сыграть, режиссёр — выбрать дубли, оператор плохо ставит свет, сценарист вообще профнепригоден.

— Может быть, актёры не могут сыграть потому, что в кино берут комиков-блогеров-стендаперов? Вы бы взяли их в своё кино?

У меня снимаются профессиональные ребята. Я далёк от братии селебрити, не смотрю молодёжное кино. Но если бы комик, блогер был бы талантлив — взял бы.

Не люблю ярлыки. Пусть он комик, стендапер, музыкант, но если режиссёр видит его в роли — почему нет?

— Подростки сегодня — основная киноаудитория. Всё кино сейчас делается для подростков, и если вы не делаете кино для подростков — оно не интересно публике, и у вас нет денег.

Подростки — очень скучные существа. Обычно если кино работает — оно как-то работает на все аудитории. Если же это сугубо подростковое кино — оно обычно говорит, что подростки не такие, а какие-нибудь особенные.

Когда продюсер пытается «понять душу подростка» — получается запредельное говно. Это происходит именно из желания потакать, из-за отсутствия собственного отношения авторов к фильму, из-за отсутствия у них собственного высказывания. Надо снимать то, что интересно самому, а не о том, что интересно подросткам.

— Нам неинтересно смотреть современное российское кино, отвечайте за всех режиссёров, почему так происходит!

Я не отвечаю за всю индустрию. Но повторю, у нас большая проблема с талантами, прежде всего — со сценариями.

Кроме того, есть тенденциозность выбора проектов государством. Государство выбирает нужные для себя сценарии, и интерес здесь далеко не первичен, играют другие факторы.

В США есть закон двух провалов: после двух провалов у режиссёра нет возможности продолжить карьеру. У нас такого нет.

У вас, подростков, в руках все карты. У вас уже та аппаратура, которой не было у нас. Снимайте, выкладывайте, зарабатывайте, представляйте себя сами.

Если нынешнее кино вас не цепляет — сформулируйте своё высказывание сами. Сейчас низкий порог входа в профессию.

Айфон в моих руках в сотни раз качественнее тех аппаратов, которыми мы снимали «Намедни», он круче записывает звук, чем техника у Тарковского или Данелии.

Да, без денег вы не сделаете коммерческого кино, но вы можете делать андеграунд, контркультуру. Не надо взывать к официальной культуре. Как только вы сделаете что-то значимое — на вас обратят внимание.

— Получается, вы продаёте зрителей государству?

К пропаганде я отношусь скорее отрицательно. Но важно и то, что ты пропагандируешь. Пропаганда есть везде.

Да, Фонд кино старается пропагандировать какие-то ценности. С этими ценностями у меня нет диссонанса. Они стараются пропагандировать верность в любви, самоотверженность, героизм. Проблема лишь в том, что очень часто это получается неталантливо.

А плохо сделанный патриотический фильм работает со знаком минус.

Я не продаю своих зрителей, я стараюсь сделать фильмы, от которых было бы легче жить. Да, платит за это государство. Но кроме государства у нас за кино не платит никто.

Окей, пусть государство не будет платить за кино — и кино не будет вообще. У нас нет полностью самодостаточных коммерческих студий. Это действительно возмутительно, мы реально неспособны сделать такое дело. На вас одна надежда.

— Нужно ли образование для съёмки кино? У вас ведь его нет?

Да, я стал режиссёром после 15-20 лет работы на телевидении. Я занимался бетакамами, а-датами, видеоплёнками, киноплёнками и всё приводил в один формат. Я был ассистентом монтажёра, потом монтажёром, потом режиссёром монтажа.

В качестве образования это дало мне не меньше, чем посещение вуза. Я отсмотрел огромное количество хроники, изучил кучу методов работы документального кино. Я сидел за аппаратурой, которой ни в каком вузе не было. Это, мне кажется, дало мне значительное преимущество перед «академически» образованными людьми.

Я не горжусь тем, что у меня нет академического образования, и всем советую его получить. Но опыт показывает, что надо получить сначала реальное профессиональное образование — техническое, инженерное и так далее. Идти во ВГИК на режиссуру в 18 лет — авантюра.

Кино делается людьми, которые видели жизнь: что-то щупали, с чем-то столкнулись. Когда кино снимает человек без жизненного опыта — получается плохо.

— Почему планка современного кино ниже, чем в советском кино?

Не согласен. Посмотрите всё советское кино, местами оно было очень некачественным.

А вообще, проблема всё та же — сегодня нет талантливых людей. А те кто есть — пробиваются сложно.

Советское кино — Атлантида, которую мы потеряли навсегда. Советское кино — режиссёрское. Режиссёра могли не пускать в прокат, могли ставить ему условия, но забирать у него картину, переделывать её под, условно, потребности государства, — такое было очень редко.

Режиссёр во многом делал то, что хотел, даже если это не давало успеха в прокате.

Сегодня режиссёр далеко не первый человек в вопросе производства фильма. Первый — тот, кто за это платит. И тот, кто платит, обладает абсолютной властью. Всё, что делает режиссёр, дальше будет переделываться. И у меня это было в 90% случаев.

И если сегодняшнее кино плохое — значит, таким вкусом обладают те, кто платит.

А среди режиссёров нет талантов такой силы, которые могут повернуть процесс вспять.

Да, действительно, картин уровня «Летят журавли» или «Любовь и голуби» после распада СССР никто не снял. Кино делается не по принципу высказывания, а по продуктовому: надо сделать фильм интересным максимальной аудитории. И это тоже обоснованный подход. Если вы сейчас поставите советский фильм в прокат — он провалится.

— Но ведь ремейки советского кино зарабатывают большие деньги? Даже если они плохие?

Ремейки меня бесят. Я не могу смотреть 99% развлекательной продукции современных медиа. Она с сексуальным подтекстом, который при этом прививает к сексу разве что отвращение.

Комедии последнего времени я смотреть не могу. Это потакание дурновкусию. Большинство людей — тупые. Если вам это не нравится — то у вас как раз есть вкус. А большинству — нравится, судя по продажам билетов. Продюсеры ведь показывают статистику и графики, апеллируют к популярности.

Если просто сетовать — вы ничего не добьётесь. Не смотрите это и занимайтесь своим делом. На ТНТ построен завод по изготовлению пошлятины, невозможно на всё реагировать. Покажите свои собственные жизненные приоритеты в том, что снимаете вы.

Мой личный вклад — пытаться делать хорошее кино. За весь рынок ответить не могу.

— Скажете ответное слово?

У вас хорошее дело, правильные вопросы. Но не стоит жить с парадигмой о том, что кто-то что-то сделает за вас. Делайте всё исходя из того, что надо взять всё в свои руки.