Брусиловский прорыв. Глава 1
В кампанию 1916 года участники Первой мировой вступили изможденными и изрядно потрепанными затянувшейся войной. Уничтожить противника в одной быстрой кампании не удалось никому. Попытки переломить ситуацию в 1915 году тоже с треском провалились. Центральным державам удалось нанести России серию тяжелых поражений, однако получившая болезненные удары империя так и не была подломлена. От стратегии сокрушения стороны перешли к истощению неприятеля. В германском Генеральном штабе считали дело с Россией практически решенным и полагали, что русских вскоре уничтожат их собственные внутренние неурядицы. В этом смысле германское военное руководство не ошиблось. После тяжких ударов, полученных Россией в 1915-м, она не выглядела серьёзным противником. Эта кампания съела все русские успехи первых восьми месяцев войны и добавила новые потери, так что теперь начальники штабов, немец фон Фалькенхайн и австриец Конрад фон Гетцендорф, могли исходить из предположений о фатальной слабости России. В 1916 году центр тяжести немецких усилий вновь смещался на запад, а австрийских — и вовсе на юг, против Италии. Германцы предполагали, что Франция воюет на пределе сил, и крупная операция на значимом участке фронта окончательно обескровит французов, заставив их сдаться просто из-за нехватки солдат. Эти соображения вскоре привели к грандиозной мясорубке под Верденом и жестоким сражениям на Апеннинах. Однако в ходе кампании 1916-го все пошло не так, как было задумано. И огромную роль в этом «не так» сыграла уже списанная со счетов Русская императорская армия.
Сражение, называвшееся Луцким (или «Четвертой битвой за Галицию»), а позднее получившее именование Брусиловского прорыва — одна из самых странных и парадоксальных битв Первой мировой войны. Крупнейшая победа была достигнута там, где ее никто не ожидал, и в самый непредвиденный момент. Тактические приемы, шедшие вразрез с нормами военной науки и не оправдывавшиеся позднее именно здесь и в этот момент принесли полный успех. Обстоятельства, которые в ином случае могли бы стать исчерпывающим объяснением неудачи, здесь оказались залогом триумфа. При этом другие наступления, готовившиеся долго и составлявшие предмет больших надежд, потерпели полное фиаско.
ПОДНЯТЬСЯ ИЗ НОКДАУНА. ФРОНТ В НАЧАЛЕ 1916 ГОДА
1915 год завершился для России и ее армии самым печальным образом. Германия после общей неудачи в наступлении на западе повернула на восток, и теперь, после Великого отступления, линия фронта проходила через западные области Украины, Белоруссию и Прибалтику. Немцы рассчитывали на «паралич ударной силы колосса» по крайней мере до осени. Однако, как и во Франции, отступление вовсе не означало краха. Германцы стояли на территории Империи, но не в ее глубине, основные нервные центры страны не были задеты. Если в германских штабах дело считали почти сделанным, то русская ставка была полна решимости грубо прервать поминальный банкет.
У немцев действительно были основания для самодовольства: русская армия в ходе кампании 1915 года понесла тяжелейшие потери. Но за время затишья она пополнилась 4,7 млн человек к февралю 1916 года и получила крупный резерв — полтора миллиона человек в запасных частях. Ставка допустила серьезные недоработки в том, что касается подготовки войск, однако благодаря длительной тишине на передовой пополнение интенсивно обучалось в ближнем тылу непосредственно на фронтах. Снарядный голод 1915 года удалось преодолеть: производство артиллерийских боеприпасов к 1916 году нарастили втрое. Армия получила недостаточное, но куда большее чем прежде количество стволов артиллерии всех типов и калибров. Германские войска оставались лучше вооружены, но о трагедиях 1915 года, когда противник мог действовать почти безответно, теперь речи не шло. Что касается живой силы, то накачка людьми не останавливалась, и русские смогли создавать все более крупные запасные части, которые очень пригодились в кампанию 1916-го. Обычно молодое пополнение получало несколько офицеров, опытных унтеров и старых солдат, и в нескольких километрах от фронта интенсивно тренировалось, причем инструкторы сами были фронтовики, которые вскоре должны были драться с этой молодежью бок о бок. Такое обучение длилось сравнительно недолго, всего несколько недель, но шло с предельной интенсивностью. Пополнение обкатывалось в небольших частных операциях. На выходе армия получала не идеального, но вполне полноценного солдата, готового к бою. Серьезный недостаток страна испытывала в офицерах: кадровые командиры были выбиты в предыдущих кампаниях. Россия вступила в войну, имея в строю 43 тыс. офицеров кадра, до 80 тысяч вместе с призванными по мобилизации и выпуском офицерских училищ лета 1914 года. Однако за 1914–1915 годы 45 тысяч выбыло из строя, и их пришлось заменять свежеобученными офицерами и прапорщиками. Тем не менее нехватка не была губительной, а находящиеся в строю были готовы идти в бой и отыграться за прежние унижения. Собственно, для германцев и австрийцев 1915 год не стал избиением младенцев, и нам даже в кошмарную предыдущую кампанию удалось нанести противнику несколько болезненных контрударов.
Настрой солдат постепенно улучшался: как раз к февралю 1916 года военная цензура начинает отмечать восстановление у бойцов уверенности в своих силах и конечной победе.
С другой стороны, пренебрежение, которое теперь испытывали к России не только противник, но и союзники, в каком-то смысле оказалось русским на руку. Поскольку для Австрии и Германии приоритетными становились другие направления, русские могли рассчитывать на успех удара в затылок расслабившемуся врагу. Тем большим разочарованием стали первые операции 1916 года, только усилившие ощущение общей безнадежности.
На Западном фронте сражения в 1915 году имели сравнительно небольшой масштаб. Это позволило союзникам отмобилизоваться, перевести промышленность на военные рельсы и начать наращивание сил, в перспективе губительное для Германии. Перемолоть прибывающие силы Антанты немцы решили наступлением против Вердена. Эта крепость, с одной стороны, торчала бельмом на глазу немецкого командования, находясь в каких-то 20 км от немецкой железнодорожной сети, с другой, — для французов Верден был важным узлом обороны, который те готовились защищать до последней капли крови. 21 февраля 1916 года немцы обрушились на Верденский укрепрайон и быстро сделали положение французов критическим. Верден, хотя и обладал мощными укреплениями, как ни странно, недооценивался в качестве узла обороны собственным командованием: вооружение фортов последовательно демонтировалось, гарнизон выводился, чтобы влиться в полевые войска. Все это привело к острому кризису в начале сражения. После артподготовки германцы сломили сопротивление французов на передовых позициях, и теперь медленно, но неуклонно прогрызали фронт в глубине обороны. Вскоре пал форт Дуомон, сильный узел сопротивления французов. В принципе, союзники могли справиться с этой проблемой, но им было критически необходимо время для переброски резервов и оборудования новой линии защиты взамен промятой.
24 февраля состоялся военный совет в Могилеве с участием императора, начальника штаба главнокомандующего Алексеева, командующих фронтами и других высокопоставленных офицеров. Речь шла о сроках и направлении наступления в рамках коалиционной стратегии.
Вскоре после начала Верденского сражения русским передали просьбу о помощи, исходившую от фельдмаршала Жоффра. Нажим на Верден должны были ослабить англичане наступлением на Сомме — и русские, атаками на своем фронте. Первый удар русской армии последовал в Прибалтике, южнее Двинска. В принципе, русские в любом случае должны были активно действовать. Протяженность фронта вынуждала к собственным атакам, иначе неприятель неизбежно отыскал бы слабое место в 1200-километровом фронте и смог бы повторить успехи 1915-го. Однако надо заметить, что русские отказались от своих планов в пользу спасения союзника. Изначальные задумки русского штаба состояли в том, чтобы совместно с частями Антанты ударить по австро-венграм от Галиции и Салоник, в перспективе выходя на Будапешт. Этот план имел свои достоинства: противник получал удар там, где был слабее всего. Австро-Венгрия постепенно утверждалась в роли чемодана без ручки, который немцы не могли бросить, но и тащить тоже были не в состоянии. Поэтому крушение австрийского фронта безусловно заставило бы Германию перебрасывать войска на помощь, ослабляя нажим на Францию. А перемалывать немецкие резервы, прибывающие на фронт с колес и небольшими порциями, было бы гораздо удобнее. Однако для реализации этого плана от союзников требовались стальные нервы: такой удар не сразу принес бы эффект, Фалькенхайн должен был еще отреагировать на австрийские призывы о помощи. В то же время удар по самим немцам сразу же заставлял тех отвлечься от своих забот у Вердена. Вот только бить противника предстояло в том месте, где он был заведомо сильнее. Вместо податливых чехов, мадьяр и хорватов предлагалось сокрушать закаленные в боях немецкие войска. Как бы то ни было, русским не хватило твердости, чтобы продавить свое видение коалиционной войны, и вместо атак против австро-венгров пришлось импровизировать удар на Вильно. Заметим, кстати, что англичане, в отличие от русских, категорически отказались менять собственные планы и переходить в наступление на Сомме ранее установленного срока.
Итак, русские готовились наступать на Вильно в районе озера Нарочь. Это направление имело свои перспективы: в случае успеха из германского фронта вырывался важный пункт коммуникаций. На этом достоинства наступления в Прибалтике заканчивались, и начинались проблемы: русским предстояло идти на противника, лучше оснащенного технически, и вдобавок оборонявшегося на удобной позиции: район Нарочи изобилует лесами, кустарниками, болотами, речками. Наконец, речь идет о конце марта, когда распутица превращает и без того немногочисленные дороги в кашу.
Недостатки местности усугубляли организационные проблемы. Разведка имела лишь ограниченный эффект из-за сложной топографии и отсутствия воздушного наблюдения, артиллеристы получали задачи, невыполнимые с имевшимся количеством боеприпасов. Наконец, требование как можно скорее начать наступление привело к тому, что атака планировалась в режиме «давай-давай», войска просто не получили достаточно времени на подготовку. В результате Нарочская операция, начавшаяся 18 марта, осталась примером альтруистической и совершенно лишней мясорубки: пехота застряла еще перед передовыми линиями противника, снаряды, подвозимые из тыла, вязли в болотах. Связь между атакующими войсками терялась, а люди были вынуждены сутками сидеть по пояс в ледяной жиже, что вело к быстрому выходу из строя от болезней. Среди болот часто не получалось не то что нормально окопаться, а даже толком залечь.
В результате наступление быстро завязло, а после первых местных успехов немцы оттеснили русских контрударами почти на исходные позиции. Но противника удалось отвлечь. По словам Фалькенхайна, начало отвлекающего наступления на востоке стало еще более неожиданным, чем отсутствие таковых на западе, а под Верденом союзники получили драгоценные несколько дней передышки. Впоследствии начальник немецкого генштаба писал об этих усилиях с презрением, что, однако, слабо вяжется с приостановкой наступления на Верден. Людендорф, который находился гораздо ближе к земле, утверждал, что обстановка несколько дней была критической. Однако русские исчерпали силы раньше немцев. По распоряжению Николая 28 марта операцию свернули. Император мрачно написал по этому поводу: «Настала такая сильная оттепель, что позиции, занимаемые нашими войсками, где мы продвинулись вперед, затоплены по колено, так что в окопах нельзя ни сидеть, ни лежать, дороги быстро портятся, артиллерия и обоз едва передвигаются. Даже самые геройские войска не могут сражаться при таких условиях, когда даже невозможно окопаться. Поэтому-то наше наступление было приостановлено, и нужно выработать другой план.»
Нарочская битва стала типичным для Первой мировой неудачным наступлением. Подобные операции раз за разом разыгрывались и на Ипре, и на Сомме, и под Пашендейлем. Однако у русских выбыло из строя до 80 тысяч человек при почти нулевом продвижении. Еще недавно войска вступали в новую кампанию уверенные в своих силах и готовые начать все с чистого листа, теперь командиры и солдаты в растерянности взирали на новый провал. Однако на войне отдыха нет — пришлось встать, учесть ошибки и снова взяться за дело.
ИСПЫТАНИЕ НЕРВОВ. ПРИГОТОВЛЕНИЯ К НАСТУПЛЕНИЮ
Из неудач 1915-го и начала 1916 года были сделаны выводы. Военный министр Поливанов отправился в отставку как не справившийся с задачей насыщения армии необходимыми припасами. Его заменил Дмитрий Шуваев, не гениальный, но аккуратный службист, внимательно следивший за качеством снабжения. Министр устроил ревизию тылового снабжения, жесткими мерами улучшив качество работы и частично устранив воцарившийся в интендантском деле беспорядок. В это время на западе продолжал грохотать Верден, быстро превратившийся в лобовую бойню. Однако на сей раз русские не собирались выступать в роли альтруистических самоубийц: летнее наступление предстояло как следует подготовить.
Новое совещание в Могилеве собралось 14 апреля. Генералы проанализировали неудачный опыт Нарочи и начали определяться с планами на лето. Основной целью по-прежнему оставалась Вильна. Германцев предполагалось сокрушить огромным превосходством в силах, создав многократный численный перевес. Юго-Западное направление рассматривалось как вспомогательное: в этом районе русские армии имели наименее плотные порядки. Однако важным отличием юго-запада было качество противника: вместо немцев здесь стояли австро-венгры. Вдобавок австрийцы ослабили свой фронт в пользу операций против итальянцев, тоже устроивших по просьбе французов активное наступление. У австро-венгров как раз начал намечаться серьезный успех, и теперь уже Италия попросила русских о помощи (справедливости ради это была бы ответная услуга — весь 1915-й итальянцы героически, но совершенно безрезультатно бились лбом об Альпы, заставив австрийцев снять с русского фронта заметные силы).
Алексеев, однако, возражал против какого бы то ни было изменения сроков: «Наши решения в частностях всегда будут приниматься, исключительно образуясь с обстановкой и требованиями собственного фронта; стремиться к удовлетворению переменчивых желаний союзников под влиянием такой же переменчивой обстановки недопустимо.»
В конечном счете русские все же начали наступление несколько ранее намеченного срока, но подготовка к этому моменту уже была вполне завершена.
Одним из наиболее энергичных сторонников наступления стал недавно назначенный на должность командующего Юго-Западным фронтом Алексей Брусилов. Из всех командующих фронтами именно главкоюз оказался самым воинственным. Генералы Эверт и Куропаткин, возглавлявшие Западный и Северный фронты, в успехе сомневались и желанием наступать не горели. Не следует догматически рассматривать их скепсис как признак трусости и бездарности. Оперативная обстановка на севере объективно была хуже, чем на юге. Вместо податливых австрийцев там стояли германцы, к тому же на более сложной местности. Тем не менее именно разгром Второго рейха считался приоритетной задачей, поэтому резервы сосредотачивались в основном против германских сил.
Чем объясняется такая, казалось бы, странная ситуация? С одной стороны, Эверт и Куропаткин совершенно законно опасались тех трудностей, которые вызовет прорыв прочной полевой обороны. Хотя снарядный голод был преодолен, немцы серьезно превосходили русских в тяжелой артиллерии, и атака могла стоить дорого. Со своей стороны Алексеев исходил из того, что если удастся достичь прорыва, превосходство в живой силе поможет скомпенсировать этот недостаток: бои перейдут в маневренную фазу, и германские гаубицы потеряют свое прежнее слишком высокое значение. Любопытно, что настрой генералов был вызван еще и опытом отношений с союзниками. Командующие Северным и Западным фронтами искренне не понимали, зачем усердствовать в помощи союзникам, которые вовсе не рвались очертя голову на помощь России в 1915 году. Тем более что перед глазами стоял призрак Нарочи. Помня обо всех этих обстоятельствах, легко понять раздражение обоих командующих и их нежелание биться о позиции сильного противника.
Характерно, что ударным в кампании 1916 года все равно считался Западный фронт, который должен был наступать из района Молодечно. Северный и Юго-Западный фронты имели лишь вспомогательные задачи. Уже тогда прозвучали ключевые тезисы плана наступления ЮЗФ: ударная армия — 8-я, основная цель наступления — Луцк.
На своем участке Брусилов был уверен в успехе, несмотря на скепсис коллег. Главкоюз даже убедил Алексеева в необходимости начать наступление первым.
Что это был за человек? До Первой мировой войны Алексея Брусилова тяжело было назвать закаленным в боях генералом. Родившись в 1853 году, в 14 лет он поступил в Пажеский корпус, а по окончании учебы — на службу в 15-й драгунский полк. В 1877 году будущий генерал воевал на Кавказском театре против турок в качестве полкового адъютанта, в огне оказался человеком храбрым, однако на этом его боевой путь надолго прервался. Тем не менее он достаточно быстро приобрел известность как квалифицированный военный. Любопытно, что в начале ХХ века пересеклись пути Брусилова и еще одного знаменитого персонажа европейской истории — Маннергейма. Будущий президент Финляндии получил назначение в Петербургское кавалерийское офицерское училище, которым руководил Брусилов. Мнение Маннергейма о нем было лестным: «Офицерское кавалерийское училище представляло собой технико-тактическое учебное заведение, им руководил кавалерийский генерал Брусилов, который и тогда уже был очень известен. Впоследствии генерал Брусилов снискал себе славу на полях Первой мировой войны. Он был внимательным, строгим, требовательным к подчинённым руководителем и давал очень хорошие знания. Его военные игры и учения на местности по своим разработкам и исполнению были образцовыми и донельзя интересными.»
Характерно, что тогда Брусилов уже считал вероятным мировой катаклизм. Маннергейм среди прочего замечал: «Мою службу в офицерском кавалерийском училище прервала русско-японская война, на которую я записался добровольцем. Генерал Брусилов не одобрил мой поступок. Он считал совершенно бесполезным участие в такой незначительной войне и уговаривал меня отозвать прошение. Ведь скоро, считал Брусилов, начнётся реальное противоборство, которое, возможно, перерастёт в мировую войну, именно поэтому мне следовало поберечь себя.»
Однако оставаться на преподавательских и административных должностях Алексей Алексеевич не хотел, и при посредстве великого князя Николая Николаевича Младшего получил строевую должность. Дальше Брусилов благодаря профессиональным качествам и протекции быстро шел по служебной лестнице, и к Первой мировой войне командовал корпусом, а с ее началом возглавил армию.
В качестве армейского командира на поле боя Брусилов показал высокие качества. Первое же сражение обернулось блестящим успехом его 8-й армии. Русские заняли Львов, разметав противостоящие австрийские войска, а затем войска под началом Алексея Алексеевича отразили отчаянный контрудар австрийцев. Впоследствии Брусилов удачно оперировал в Карпатах, как и другие, терпел поражения в период снарядного голода 1915 года, и, наконец, в марте 1916-го возглавил Юго-Западный фронт. Если в его довоенной карьере присутствовали скачки через должности, то сейчас никто не мог бы сказать, что фронт возглавляет случайный человек. Брусилов мог похвастаться зримыми успехами на поле боя, и, в отличие от многих командиров, обладал решительным и амбициозным характером, желанием навязать противнику свою волю.
Смысл задуманной операции состоял в том, чтобы ударом против австрийцев поколебать устойчивость всего фронта, переведя сражение в маневренную фазу. Именно подвижные бои были той стихией, где русские чувствовали себя лучше всего. Русские генералы помнили не только свежую Нарочь, но и собственные победы в Галиции и Польше в 1914 году: выбить противника из равновесия, заставить идти в бой с марша, использовать собственную многочисленную кавалерию. Неудивительно, что именно Брусилову сильнее всего хотелось навязать противнику такой стиль войны: он участвовал в разгроме австрийцев в Галиции осенью 1914 года, и, разумеется, хотел повторить тогдашний успех. К тому же позиция Эверта и Куропаткина, при том, что ей не откажешь в известной логике, содержала неустранимый порок: уход в окопы означал сдачу инициативы противнику, а тяжелые орудия германцев никуда не делись бы, реши немцы наступать. Заметим, что часть исследователей клеймила Эверта за нерешительность, а другие авторы объясняли его взгляды гуманистическими соображениями. Едва ли это справедливый комплимент: военное истощение действовало и при сидении в окопах, а пропусти русские немецкий удар, последствия неудачного оборонительного сражения оказались бы куда тяжелее, чем результаты провалившегося наступления. Наступление очертя голову губительно, но сидение в окопах стократ губительнее, и именно этим обстоятельством объяснялось упорное желание русских действовать активно.
Главная роль в наступлении Юго-Западного фронта отводилась 8-й армии. Прежде ей командовал сам Брусилов, теперь армию возглавлял генерал от кавалерии Алексей Каледин. Вместе с Брусиловым они воевали с самого начала мирового катаклизма. Каледин, окончивший артиллерийское училище, а затем Николаевскую Академию Генерального штаба, служил с 1879 года и имел до войны весьма разнообразный опыт: он руководил и артиллерийскими, и кавалерийскими, и пехотными частями, служил при штабе. Во время войны он последовательно возглавлял кавалерийскую дивизию, корпус, а в апреле 1916 года, наконец, принял армию. Хотя его отношения с Брусиловым не были безоблачны, в профессиональном смысле на Каледина не мог пожаловаться никто: он отлично проявил себя в прежних операциях и был очевидным кандидатом на роль командира ударной группировки. Его задача выглядела очень масштабной: от Каледина требовали захвата Луцка, а затем даже Ковеля и Бреста, то есть планы простирались удивительно далеко. От остальных армий ожидали поддержки порыва. Любопытно, что будущий лидер Белого движения первоначально не был уверен в необходимости решительного наступления, но вскоре честолюбие и желание добыть победу пересилило: Каледин быстро стал одним из локомотивов наступления. Его задачей стал прорыв на Луцк, причем удар должен был объединяться с атакой Западного фронта.
Наконец, существенную роль — чего никто не ожидал — в будущем прорыве сыграл Платон Алексеевич Лечицкий. Этот немолодой генерал обладал большим опытом. В полковники его произвели за удачные действия во время подавления восстания ихэтуаней в Китае, генералом он стал по итогам Японской войны, где, несмотря на общую неудачу кампании, проявил профессионализм и мужество. В Первую мировую Лечицкого серьезно помотало по фронтам — в частности, в 1914 году он участвовал в тяжелом осеннем сражении за Польшу. Мало кому известный, лишенный ярких поворотов карьеры, он оказался в итоге разумным и деятельным командиром.
План русских содержал много необычных нюансов. В частности, основной задачей был не захват территории, а уничтожение австрийских войск перед своим фронтом. Нужно отметить, что Юго-Западный фронт имел совсем небольшой численный перевес перед противником, так что идея не просто взломать фронт, а истребить неприятельские войска, выглядит трудноразрешимой. Тем более австрийские линии обороны представляли собой достаточно современные рубежи. Это были полосы, разнесенные в глубину и неплохо оборудованные. Промежутки между узлами обороны были заранее пристреляны. Наконец, хотя австро-венгерские части уступали германским по боевой устойчивости, наивно представлять армию Двуединой монархии как сборище солдат Швейков, готовых при виде первого казака бежать в плен, воткнув штык в землю. Напротив, опасаясь братаний между русскими и панславистски настроенными частями, австрийцы старались посылать на русский фронт венгров, хорватов, поляков и немцев. Это был серьёзный противник.
Брусилов исходил из того, что как следует замаскировать массу войск не удастся, да он и не имел сильных резервов, собранных вместо этого под Вильной. Поэтому армии Юго-Западного фронта рассчитывали только на себя. Время перед наступлением посвятили тщательной разведке позиций неприятеля. Передовая сделалась местом паломничества артиллерийских офицеров и командиров инженерных частей. В это время собственные солдаты отрабатывали штурм на макетах австрийских позиций. Русские подтягивали окопы к неприятельским позициям, сокращая нейтральную полосу. Одновременно создавались специальные окопанные плацдармы в ближайшем тылу для развертывания резервов, доставки припасов, эвакуации раненых. Эта идея принадлежала начальнику инженерного корпуса фронта Константину Величко.
Артиллерия готовилась тоже. Многочисленные легкие орудия получали задачи на уничтожение проволочных заграждений и пулеметных позиций, тяжелые пушки — на разрушение наиболее прочных укреплений. Немногочисленную тяжелую артиллерию русские выдвинули на передовые только за сутки перед ударом — для обеспечения внезапности. При этом часть легкой артиллерии отрядили для непосредственного сопровождения пехоты, что повышало ее самостоятельность и ударную силу. Для этого использовались горные трехдюймовки, более легкие, чем полевые орудия.
Изюминой плана стала подготовка сразу большого количества участков прорыва. Несмотря на то, что наиболее важную задачу получили войска Каледина, свои участки прорыва имелись у всех армий. Вообще-то это рискованный шаг: силы фронта неизбежно распылялись. Однако русские были уверены в своем превосходстве над противником и надеялись таким образом раздергать и силы неприятеля. К тому же армейские командиры придирчиво выбирали места для атаки, в частности, требуя наступать на участках наименее сильного сопротивления. Алексеев со скепсисом отнесся к такой новации, но в конце концов предполагалось, что Брусилов ведет отвлекающее наступление, поэтому комфронта получил карт-бланш на реализацию своих идей.
На руку нам сыграло даже отсутствие сильных резервов. Русские располагали 630 тысячами солдат против 593 тысяч австрийцев, при этом уступали противнику в численности тяжелой артиллерии. Однако обратной стороной недостатка сил была возможность сохранить в тайне направление удара. Брусилов одновременно изображал подготовку к наступлению в 19 местах, только часть из которых была действительными направлениями атак. Сила же наступления не могла быть правильно оценена разведкой австрийцев — не было никакой масштабной переброски с других участков.
Для наступления фронт получил дополнительные пулеметные команды (вообще ЮЗФ оказался насыщен пулеметами даже сверх штата). В целом тактика пехоты совершенствовалась по ходу войны. Проходило распределение ролей: отдельные гренадерские отряды отряжались для зачистки траншей в качестве штурмовых групп, отдельные — для закрепления в отбитых траншеях перед неприятельскими контратаками.
В мае генерал Алексеев сообщил Брусилову о поражении итальянцев и поинтересовался, насколько войска готовы наступать. Тот сообщил, что удар можно наносить уже сейчас. В это время австрийцы еще пребывали в блаженном спокойствии за целостность своего фронта. Активные земляные работы, которые вели армии ЮЗФ, были неверно интерпретированы как подготовка оборонительных рубежей. Между тем австро-венграм уже пришел конец — они просто этого еще не поняли. 4 июня над просторами Галиции заревела артподготовка Юго-Западного фронта.
ОТВЛЕКАЮЩИЙ УДАР, СТАВШИЙ ГЛАВНЫМ
«Со всех сторон гремит наша и австрийская артиллерия, — писал домой 5 июня молодой прапорщик Евгений Герасимов. — Сплошной гул, отдельных орудийных выстрелов почти не различишь. От этого грохота у всех нас болит голова. Мимо нас несут «оттуда» и идут легкораненые и контуженные. К нам сюда залетают только редкие снаряды, потерь пока, слава Богу, никаких, но передним приходится туго. Час тому назад двинули вперед нашу 1-ю роту, а теперь у нее уже около 40 человек потерь убитыми и ранеными. Через час-два, вероятно, наступит наша очередь. Настроение спокойное и сосредоточенное… Не могу больше писать: артиллерийская стрельба замолкла, несколько времени было затишье, а теперь поднялась отчаянная ружейная и пулеметная трескотня. Должно быть, наши пошли в атаку. Сейчас узнаем по телефону. Пока прощайте, мои дорогие, Бог даст — до следующего письма. Если даже наше дело не завершится победой, — не думайте о нас плохо: помните, что мы были честны и сделали, что могли».
Через день прапорщик напишет последнее письмо и погибнет в бою. Он стал одной из первых жертв громадного наступления, гремевшего по всему Юго-Западному фронту.
____________________________________________
Прим. @Cat.Cat: текст не умещается на Пикабу целиком, выкладываться будет частями.
Источник: https://vk.com/wall-162479647_106464
Автор: Евгений Норин (@NorinEA).
Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257696437
Личный хештег автора в ВК - #Норин@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)
Оригинал: https://sputnikipogrom.com/russia/56759/brusilov-offensive/
Читайте также:
Шаг в бездну. РИ вступает в ПМВ
1914. Борьба за Восточную Пруссию
Великая война: Битва за Галицию
Сражения в грязи: борьба за Польшу