Я, конечно, не успел заметить как Агаша подросла. Каждый собачник это знает: вот у тебя под ногами бегает пузатенький щенок, а вот он уже угловатый подросток. Вроде он и каждый день на виду, когда успел? В случае с нашей Агавитой, угловатость и длиннолапость были особенно повышены, что делало ее менее похожей на амстаффа, чем хотелось бы. Такого же мнения были и эксперты на выставках, которые первоначально хорошо приняли пузатенькую лопоухую, нарядную девочку, а потом как-то загрустили, и перестали ставить нам ожидаемые оценки.
Две тысячи шестой год вполз в нашу жизнь обыкновенной сменой календарей и непривычностью датировки на документах, как происходит в любой новый год. Мы растили нашу песу, Джокер дрых на кресле, я писал диссертацию, Маринка возилась по хозяйству, в общем, классика обыкновенных будней.
Агашка в эти времена активно формировалась как личность. Я же постигал для себя впервые, каково это быть владельцем собаки-девочки, открывая этот поистине удивительный и очень забавный мир. Теперь-то я понимаю, что эти нежные создания, преданно смотрящие в глаза хозяина, всегда готовые сделать «лизь» далеко не так просты, как кажется. А тогда, тогда все было впервые и удивляло, и веселило необыкновенно. Готовясь к написанию этой части заметок, я перечитал то, что когда-то написала про щенячьи привычки и забавы Маринка, и пришел к выводу, что не смогу это сделать так хорошо, и ярко, поэтому с ее радушного позволения далее приведу ее текст здесь целиком, чтобы вам не морочиться и не искать по ссылкам.
Итак, вспоминает Маринка:
«С самого первого дня «девулечка» отличалась особой обстоятельностью абсолютно во всех своих незатейливых щениковских делах. Ходила ли она «на горшок», вылизывалась ли, грызла ли игрушку - всё делалось с тщательностью, подолгу и с сосредоточенным сопением. «Маленькая занудка» - прозвали мы её, после того как однажды собака около двух часов не меняя позы жевала в углу пластмассовую косточку. Куда там до неё нашим кобелям, терявшим интерес к любой новой игрушке ровно через пять минут после того, как она переставала пищать или крякать! Пластиковые бутылки, резиновые игрушки, веревочные канатики – все это подолгу разжевывалось, разгрызалось и расплеталось Агашкой, потом некоторые части проглатывались, а непригодные по каким-то только ей известным соображениям для сожрания составляющие аккуратно раскладывались по кучкам.
Также, практически с самого появления, была заметна более отчетливая, чем у мальчишек, потребность в ласке и нежности. Конечно, ласкаться любят как щенки, так и взрослые псы обоих полов, но у кобелей эта потребность возникает как-то по настроению что ли… Например, только проснувшись, или вернувшись с прогулки, наши парни могли первым делом проверить свои миски, или броситься играть с игрушкой, а уж потом и подойти – ласково тыкнуться мордой в ноги хозяина. Агаша же, приходя с прогулки, или просыпаясь, всегда сначала нежно ласкалась к хозяевам, совала под руки запрокинутую в ожидании поглаживаний голову, и усиленно виляла хвостом, а заодно и всей своей филейной частью с такой большой амплитудой, что задние ноги иногда подпрыгивали на месте. Этим она заслужила еще одно свое прозвище – «Танцулька».
Подрастая, наша маленькая собака демонстрировала все новые для нас качества. Проявление одного из них – редкостной хитрости и коварства – продолжает удивлять нас и по сей день. Когда кто-нибудь из наших кобелей совершал неблаговидный поступок, то всегда понуро ожидал порицания где-нибудь неподалеку от места проказы, и, если уж осознавал свою неправоту, впредь подобное почти никогда не повторялось. Например, Джокер в жизни никогда не брал лакомство со стола, из шкафа или из сумки, оставленной на полу, сколь бы угодно долго вожделенный продукт не находился в доступной ему зоне. С Агашей совершенно другая история. Нашкодив, это милое создание старалось как можно скорее убраться подальше от места происшествия, а еще лучше – спрятаться.
Какие бы пакости ей не взбредали в голову – справить дома нужду (когда ей это уже было запрещено), украсть очевидно не принадлежащую ей вещь или сожрать вожделенный кусочек – все это она делала, улучив подходящий момент, уверенно и невероятно быстро. Выговоры, казалось бы, достигали своей цели, плутовка делала ужасно виноватый вид, опускала в пол полные страдания глаза, суетливо мела пол хвостом, казалось, что еще вот-вот и мы услышим: «Ну простите меня, сама не знаю как это получилось, больше не буууудууууу!!!» и слезы хлынут из глаз. Кого не разжалобит такая сцена. И как только хозяева смягчились, гроза миновала, тучи рассеивались, Агаша моментально была готова повторить запрещенное действие, но подойдя к этому злодеянию с другой стороны, с вариациями, которые ей еще не запрещались. Ну, скажем, запретили воровать яблоки, лежащие в пакете на полу кухни. Яблоко мы больше не тронем, зато сопрем огурец, лежащий в соседнем мешке. А если запретят и его – есть еще морковь, помидоры, да мало ли чего еще… Или отругали за то, что втащила в клетку и сжевала полотенце, лежавшее сверху – ничего страшного, затащу висящую рядом штору, сорвав её с гардины, или на худой конец – угол занавески. Наказали за поедание какой-то дряни в газоне справа от дорожки – слушаю и повинуюсь – немедленно устремляюсь в газон слева, всякой дряни и там достаточно.
Не смотря на то, что Агашу мы забрали в весьма юном возрасте, ровно в 1,5 месяца, нам не удалось избавиться от неизвестно откуда взявшихся (неужели врожденных?) привычек попрошайничать у стола и подбирать кусочки – что называется «пылесосить». Жадность – качество, рука об руку идущее с хитростью. В Агашином случае – это жадность к еде. Она не распространяется ни на игрушки, ни на теплое уютное место – только на продукты питания. Но жадность эта патологическая и неистребимая. Конечно, наши мальчики в разные свои возрасты тоже попрошайничали и подбирали случайно упавшие на пол куски, но с этим удавалось бороться практически всегда, если только пса целеустремленно не кормили со стола любвеобильные и сердобольные родственники. У Агаши же попрошайничество и собирательство – это не просто хобби и даже не любовь, скорее это дикая всепоглощающая страсть, вожделение, иногда даже кажется, что смысл жизни. За несчастным кусочком печенья, не особо то и вкусного и не то что бы как-то особенно любимого, наша Агаша, не задумываясь, влезет в пасть к тигру, льву и крокодилу по очереди или одновременно, а заодно поищет нет ли там чего-нибудь еще съедобного.
Известно, что собачья жадность штука заразная. Мы, как и многие, кому посчастливилось обладать двумя и более питомцами, использовали совместное кормление, что бы простимулировать интерес к еде у той собаки, что привередничает – в нашем случае это, конечно, Джокер. И это действительно помогало. Но кто же знал, что заразной окажется и страсть к попрошайничеству, а так же подбору с пола пищи. Тем более что Джокер был, вроде бы, надежно отучен от подобных привычек. И вот мы с удивлением наблюдаем уже две исполненные волнения, мольбы и невероятной сосредоточенности морды под кухонным столом. Если вы идете на кухню, стоите на кухне, пытаетесь пройти по кухне – собаки всегда у вас под ногами, всегда чуть впереди вас и непостижимым образом сзади, а так же справа и слева… в общем прохода не дают совершенно. «И ты, Брут!» - хотелось нам сказать Джокеру, в своё время переставшему выпрашивать еду после случая, когда он в трехмесячном возрасте выпросил кусочек сырого и очень злого репчатого лука. Лук он от жадности сожрал, но потом долго носился по квартире, громко рыча и возмущаясь на свой собачий манер. После этого он уже ничего не выпрашивал, исключение составляли разве что его обожаемые помидоры и яблоки, завидя которые еще внутри пакета в прихожей, он всегда делает умильное выражение морды и громко просительно хрюкал.
К гостям Джокер перестал приставать после того как мы, уступив многочисленным просьбам, сунули ему под нос рюмку из-под спиртного. Спиртное Джокер терпеть не мог. Агаша может терпеть всё, что бы ей не было предложено – лук с перцем, соль с горчицей, аджика с хреном – всё будет употреблено внутрь, пусть даже и без пользы для организма. Не позволим пропасть никакому продукту и тем более не оставим врагам! Не составляют исключение и спиртные напитки, к пробкам от которых, предложенным в качестве эксперимента, Агаша тянулась и пыталась их облизать с таким энтузиазмом, словно они от собачьих консервов или пахнут парной говядиной. Иногда нам кажется, предложи нашей девочке стакан марганцовки, а на закуску ватку с йодом, она не побрезгует и этим.
Надо признаться, что Агашкина жадность к продуктам питания имела для нас и свои положительные стороны. Мы не знали проблем с отказами собаки от корма независимо от того, предлагалось ли ей деликатесное блюдо из сырого мяса, овощи, сухой корм или же пустой диетический рис. После кормления собак у нас на кухне всегда были чисто вылизанные до блеска полы и миски. В процессе дрессировки Агашка не отрывала завороженного взгляда от кусочка, даже если была не голодна. На кусочек же её можно было выманить из укрытия или отправить в клетку.
О процедуре отправления в клетку следует сказать особо. Веселая общительная Агаша, конечно обожала быть всегда в коллективе. Даже если она вволю наигралась, наобщалась, наласкалась и хочет вздремнуть, для неё, как и для любого стаффа, не было лучше места, чем в центре комнаты в окружении членов семьи, или в любимом кресле хозяина, даже если в нем уже сидит он сам, или хотя бы в углу у стеночки, но обязательно загребя под себя хозяйские тапочки.
Каким-то одной ей ведомым чувством, возможно пресловутой «женской интуицией», а может быть совсем и не чувством, а наоборот, основываясь на точном и холодном расчете, Агаша всегда доподлинно знала, в какой именно момент её отправят в клетку. А туда ей, естественно, совсем не хотелось. Так вот, как только у кого-то из нас возникала необходимость запереть её, а иногда казалось, что даже минут за пять до того как нам самим придет это в голову, Агаша неведомым образом испарялась.
Если бы вам посчастливилось застукать её в этот момент, то вы бы увидели весьма забавную картину – пригибая голову как солдат под обстрелом, Агаша очень быстро двигалась через пространство квартиры, используя как прикрытие различные предметы мебели и, как тот же солдат, периодически высовывалась из-за них, чтобы оценить обстановку, взгляд напряженный и очень серьезный (серьезнее бывает разве что когда она наблюдает как в миску накладывают еду). Если она вдруг понимала, что её маневр рассекречен, и кто-то направляется в её сторону и протягивает руки, она, как положено, позабыв о маскировке, стремглав бросалась к первому попавшемуся укрытию, куда можно забиться и откуда её трудно будет достать, там замирала и делала вид, что её вообще не существует в природе.
Нет, не подумайте ничего плохого – когда мы начинали вынимать её, Агаша ни в коем случае не огрызалась, не рычала и даже не брыкалась, а обреченно повисала в руках и вид её был настолько несчастен, что мы чувствовали себя тиранами, сатрапами и просто последними сволочами.
Более того, если мы начинали настойчиво призывать зашкерившуюся под диваном или креслом собаку и отправлять её в клетку командой, она после некоторого замешательства делала и это, но вид её был таким, что мы чувствовали себя еще хуже. Не рискну даже описывать, какую гамму чувств ей удавалось изобразить на своей мордахе, и что мы ощущали в этот момент, а так же еще и длительное время после. И вот тут-то приходил на помощь наш старый друг, милый помощник и дипломат в человеко-собачьих отношениях, любимец всех наших псов, а для Агаши так просто идол – глубокоуважаемый господин Кусочек.
Подхваченный мощными крыльями Агашкиной жадности, авторитет кусочка и ценность его так велики, что наша собака ни разу в жизни не высказала ни малейшего сомнения в том, променять ли на кусочек свою драгоценную свободу и любимый коллектив. Мы уверены в том, что она абсолютно точно знала, что, как только зайдет за кусочком в клетку, дверцы закроются и откроются в следующий раз не так скоро, как бы ей хотелось. Но каждый раз она, не мешкая ни секунды, забегала в клетку с радостным возбуждением. При этом совершенно не важно, что именно ей предложат – дольку яблока, сушку или сухарик. Чаще всего она и не видела, что именно там лежит – непомерное любопытство – еще одна характерная черта нашей Агаши.
Отменный аппетит и неприхотливость в еде позволили нам в свое время очень быстро перевести щенка на сухой корм.
Джокер, имея с детства тоже завидный аппетит, относился к еде без излишнего ажиотажа, мог что-то не доесть, никогда не волновался, что его вовремя не покормили, зная, что покормят чуть позже, не боялся, что у него что-то отнимут, не ел сухой корм на дрессировке, даже если был голоден. Уже повзрослев, он разобрался в назначении больших 15-ти и 20-ти килограммовых мешков и оптимистично повиливал хвостом, когда новенький еще запакованный мешок со знакомым запахом появлялся на кухне. Воспитанному мальчику даже в голову не приходило взять корм из раскрытого мешка или пакета, по забывчивости оставленного хозяевами на полу, в доступном месте. Пищу Джокер употреблял только из своей миски и в назначенный срок. Откуда и каким образом о назначении большого плотного мешка на кухне смогла узнать полуторамесячная Агаша, остается для нас загадкой.
К четырем месяцам Агаша резко пошла в рост, превратившись из толстого смешного колобка в еще более смешного, но совершенно нескладного дожонка – ноги длиннющие, туловище еще длиннее, попа выше головы. Дополняли картину большие некупированные уши, которые ни в какую не желали складываться нужным образом, и либо висели лопухами, либо заворачивались на голову на подобие банданки. Джокер рос совсем по-другому, удивительным образом миновав стадию «гадкого утёнка», поэтому мы с ужасом взирали на происходящие с девицей метаморфозы. В душе закопошился противный червь сомнений, что из «этого» вырастет амстафф, а не пойнтер или миниатюрная версия немецкого дога. В столь неказистом экстерьере был один несомненный плюс – прохожие на улице не признавали в Агаше «собаку-убийцу», а потому не шарахались, а некоторые даже жалели, подозревая, что мы её не кормим. Поглощая корм почти наравне с Джокером, Агаша упорно оставалась худой как щепка.
Эластичности Агашкиного организма в этот период её жизни обзавидовались бы даже виртуозы йоги, покорившие вершины мастерства и постигшие смысл бытия. Благодаря длинному гибкому позвоночнику, унаследованному от Джокера, Агаша легко и непринужденно складывалась вдвое как поздравительная открытка. Несмотря на довольно странное для открытки цветовое решение в черно-белой гамме, счастливое выражение её лицевой стороны как нельзя кстати соответствовало атмосфере нескончаемого праздника.
Будучи истинной дочерью своего отца, Агаша любой кипиш, кроме голодовки, воспринимала с большим энтузиазмом. Глядя на неё, посолидневший было Джокер, тоже как-то оживился, чаще стал играть с игрушками, меньше спать и у него значительно улучшился аппетит. Ну и, конечно, ежедневные прогулки стали проходить гораздо активнее и веселее – бегать по садику за Агашкой с мячиком в зубах гораздо интереснее, чем в одиночку. В любом случае, Агаша так органично вписалась в нашу жизнь, что в какой-то момент стало не понятно, как мы могли обходиться без неё раньше."
Продолжение следует....
Фото из личного архива авторов, 2006 год, март