История с Сабатон. Ночные ведьмы
Короткий вариант истории полка бомбардировщиц "Ночные ведьмы", о которых спел Сабатон, а потом это кавернул РадиоТапок. Эти 15 минут лучше любого нашего исторического фильма за последние лет, наверное, 10.
Ночные Ведьмы
Автор: Doping Pong
"Ночные Ведьмы" - женский авиационный полк в составе ВВС СССР во время Великой Отечественной войны (46-й гвардейский ночной бомбардировочный авиационный Таманский Краснознамённый и ордена Суворова полк).
Полк прошёл практически всю войну (был сформирован в октябре 1941 года), за три года боевых действий полк ни разу не был переформирован.
С Днём Великой Победы, товарищи!
Ночные ведьмы
Не охнуть, не вздохнуть
Военный художественный фильм "В небе "ночные ведьмы"" был снят в 1981 году. В этой киноленте рассказывается о подвиге советских лётчиц, они в Великую Отечественную войну в основном по ночам производили бомбардировку немецких позиций и их коммуникаций. У немецких солдат при появлении в ночном небосводе советских самолётов У-2 всегда возникал ужас, фашистские оккупанты прозвали эти экипажи "ночными ведьмами". Это прозвище сами пилоты считали значительной оценкой их боевой работы. Прототипом этой части в которой воевали героини ленты, был 46 гвардейский авиационный полк. Который сформировали по предложению Расковой Марины Михайловны. Режиссёр Евгения Жигуленко и консультант фильма Евдокия Бочарова сражались в составе настоящего авиационного полка.
Поначалу их не принимали всерьез и называли "дунькин полк" — как бы по имени командира, Евдокии Бершанской. Они действительно казались иногда несерьезными — например, одна из девушек спала с цветами под подушкой, а в самолет на задание брала пучок подснежников. Другая, обморозив в полете щеки, пообещала защитить диссертацию на тему "Выведение веснушек методом обмораживания". Штурманов здесь иногда называли "штурманята". А в одной из эскадрилий висели "Заповеди женского полка": "Не отбивай жениха от ближней! Не топчи сапоги. Новых не дадут! Гордись, ты женщина. Смотри на мужчин свысока!"
Да, они действительно оставались молодыми и шаловливыми барышнями, которые между вылетами обсуждали мужчин и вышивание. Только вот врага они били всерьез. И потери переживали — всерьез. "32 девушки погибли в нашем полку, — писала Ракобольская. — Среди них и те, кто заживо сгорел в самолете, был сбит над целью, и те, кто погиб в авиакатастрофе или умер от болезни. Но это все наши военные потери…"
Отрывок из «От заката до рассвета», Н. Меклин-Кравцова
На фото: Руднева Евгения Максимовна и Прокопьева Прасковья Михайловна
«Женя Руднева»
...Впервые я увидела ее в Москве, в здании ЦК комсомола, где заседала отборочная комиссия. Она пришла вместе с другими студентками Московского университета. В то время Женя Руднева уже перешла на четвертый курс. Меня поразили ее глаза — большие, серо-голубые, умные. Светлая коса вокруг головы, нежное лицо с легким пушком на коже, мягкие медлительные движения.
Мы потом вместе учились в штурманской группе. На занятиях она всегда задавала вопросы: ей хотелось знать все до мелочей. И пожалуй, в полку не было штурмана лучше Жени, хотя до войны она не имела никакого отношения к авиации.
Сначала на фронте она была рядовым штурманом. Но уже через год ее назначили штурманом полка. Знания ее были бесспорны, однако на должность эту назначили ее с опаской: а вдруг не сумеет? Не отличалась Женя ни бравым видом, ни военной выправкой. Не умела ни бойко говорить, ни даже быть строгой.
Среднего роста, немного сутуловатая, с неторопливой походкой, она совершенно не была приспособлена к армейской жизни. Военная форма сидела на ней нескладно, мешковато, носки сапог загибались кверху. Да она как-то и не обращала внимания на все это. Занятая своими мыслями, что-то решая, сосредоточенно обдумывая, она, казалось, жила в другом мире...
Был апрель 1944 года. Под Керчью готовилось большое наступление наших войск. Мы летали каждую ночь. Враг упорно сопротивлялся. Вдоль короткого отрезка линии фронта, которая протянулась от Керчи к северу до Азовского моря, было сосредоточено много зениток и зенитных пулеметов, прожекторов, автоматических пушек «Эрликон».
Когда стреляет «Эрликон», издали похоже, будто кто-то швыряет вверх горсть песку. Каждая песчинка — снаряд. Все они в воздухе взрываются, вспыхивая бенгальскими огнями. Получается облако из рвущихся снарядов. И если самолет попадет в такое облако, то едва ли выберется из него целым: «ПО-2» горят как порох.
Однажды Бершанская поставила нам задачу: бомбить укрепленный район немецкой обороны севернее Керчи. Перед вылетом Женя Руднева предупредила нас:
— В районе цели — сильная ПВО. Остерегайтесь прожекторов. Штурманы, проверьте, пожалуйста, еще раз расположение зенитных точек.
Она собрала штурманов отдельно и что-то объясняла им. Или, может быть, давала задание. Женя никогда не приказывала. Она просто не умела командовать. Распоряжения она давала не по-военному, а тихим, доверительным, совсем домашним голосом. И не было случая, чтобы кто-нибудь не выполнил ее приказа-просьбы.
...Мы с Ниной уже возвращались с боевого задания, когда сзади зажглись прожекторы. Сначала я подумала, что это нас они ловят. Но лучи потянулись в другую сторону и, пошарив в небе, замерли, скрестившись. В перекрестье светлел самолет.
И сразу же снизу, прямо по самолету, швырнул горсть снарядов «Эрликон». «ПО-2» оказался в центре огненного облака. Спустя несколько секунд он вспыхнул и ярко запылал. Некоторое время горящий самолет продолжал лететь на запад: видимо, штурман еще не отбомбился по цели. Вскоре на земле появились вспышки — взрывы бомб. А самолет стал падать, разваливаясь на части.
Мы смотрели, как, кружась в воздухе, несутся вниз пылающие куски самолета, как вспыхивают цветные ракеты.
Это был экипаж, вылетевший на цель вслед за нами.
Мы не знали, кто из девушек вылетел за нами следом.
Я старалась не думать о том, что происходит сейчас там, в горящем самолете. Но не думать об этом я не могла. Мне казалось, что я слышу крики... Они кричат... Конечно же, кричат! Разве можно не кричать, когда горишь заживо!..
Весь обратный путь мы молчали. Я летела, как во сне. Иногда приходили сомнения: а может быть, и в самом деле ничего не было? Только страшный сон?.. Я уже видела его однажды. Уже видела...
Как только я села, к нам подбежали:
— Кто прилетел?
На земле уже знали, что сгорел «ПО-2». Это видели и другие экипажи. Оставалось неизвестным
— кто сгорел. К каждому самолету, который садился, бежали:
— Кто прилетел?
Все возвращались в свое время. Не было только одного самолета. И тогда стало ясно: сгорели летчик Прокопьева и штурман полка Женя Руднева.
Прокопьева прибыла в полк недавно. Она делала свои первые боевые вылеты. А Женя, как всегда, полетела на задание с малоопытным летчиком. Она считала своим долгом «вывозить» молодых, еще «необстрелянных». С Женей, штурманом полка, они чувствовали себя уверенней.
В следующем полете меня не покидала мысль о Жене. Казалось просто невероятным, что ее больше нет. Без нее, без Жени, трудно было представить наш полк. Шестьсот сорок четыре раза летала она через линию фронта на боевые задания. И всегда возвращалась.
Мой самолет летел по тому же маршруту, что и час назад. И кругом все оставалось таким же, как и тогда, ничего не изменилось — извилистая черта берега, светлые полоски дорог на земле. Из того же места, где и раньше, из небольшого поселка, стрелял миномет, и красные шары летели на запад, в ту же точку, что и раньше. Ничего не изменилось. Только Жени больше не было... Вероятно, на том месте, где упал самолет, еще остался еле заметный костер. А может быть, он уже догорел...
Женя верила в то, что она «везучая» и с ней ничего не может случиться. Еще вчера как-то между делом она продекламировала стихи Суркова:
Под старость на закате темном,
Когда сгустится будней тень,
Мы с нежностью особой вспомним
Наш нынешний солдатский день...
Мне вспомнилось отступление. Ненастный, дождливый день. Мы собрались в каком-то сарае и ждали, когда кончится дождь, чтобы идти на полеты. Женя сидела прямо на соломе, поджав под себя ноги, прислонившись к стенке сарая и слегка откинув голову.
— ...Когда Тристану сказали, что приплыл корабль с черными парусами, он тяжело вздохнул, в последний раз прошептал имя Изольды и умер...
У Жени был нежный и певучий голос. Она могла говорить часами, не уставая. Негромко, неторопливо, иногда умолкая, чтобы мы могли прочувствовать то, о чем она рассказывала.
Шумел дождь, стучал о доски сарая. Протекала дырявая крыша. Веселые струйки воды, танцуя, падали вниз и исчезали в соломе. Тесно прижавшись друг к другу, мы сидели, полулежали на сырой соломе, в промокших комбинезонах, не замечая дождя и холода, забыв о войне и отступлении. Перед нами поблескивало море и вдали на волнах качался корабль...
— Женя, расскажи еще что-нибудь!
— О Нарциссе.
— Нет, лучше сказку...
Женя любила рассказывать. Она знала множество сказок, мифов. Но с особенным удовольствием говорила она о звездах, о таинственной Вселенной, у которой нет ни начала, ни конца. Иногда в полете в свободную минуту она неожиданно обращалась к летчику:
— Посмотри, видишь — справа яркая звезда? Это Бетельгейзе...
И рассказывала об этой звезде, вспоминая древний миф об Орионе.
Женя не сомневалась в том, что после войны снова вернется в университет, чтобы заниматься астрономией, любимой наукой, которой решила посвятить свою жизнь. Войну она считала временным перерывом. На войну она просто не могла не пойти: это был ее долг.
— Наташа, вон костер — видишь? — сказала Нина, когда мы приблизились к цели.
Я и сама увидела его. Я искала глазами это место уже давно. Но был ли это тот самый костер? В стороне, чуть левее, еще один и еще... А где же тот? Или тот уже погас?
Через день началось большое наступление в Крыму. Был апрель. Мы двигались вперед, на запад, пролетая над местами боев, над искромсанной, насквозь простреленной землей. И где-то на этой земле, недалеко от Керчи, среди разбитых танков, машин, среди обломков самолетов, воронок и траншей осталась неизвестная могила наших девушек.
Отрывок из "Ночные ведьмы", Р. Аронова
На фото: Раиса Аронова у самолета По-2
...Катя сообщила, что несколько штурманов — Женя Жигуленко, Наташа Меклин, Нина Ульяненко — начали переучиваться на летчиц. Моя собеседница и не подозревала, наверное, как встревожило меня это сообщение. Стать летчицей было моей мечтой. И вот теперь представляется удобный случай осуществить мечту, а я торчу в госпитале. Какое невезенье! Завтра же буду просить главврача, чтобы выписал. Ведь я совсем здорова, даже прибавлять в весе начала. «Если не выпишет — объявлю голодовку».
— Что еще нового?
Катя посерьезнела, опустила голову. Стало ясно, что в полку несчастье. Может быть, погиб кто-то из моих близких подруг?
— Кто, Катя? — в упор спросила я ее.
— Ты только... не плачь, Рая. Не хотела тебе говорить сейчас, но не могу умолчать. Все равно узнаешь, не от меня, так от других. Погибла Дуся Носаль.
— Дуся?!
Боль, горе, отчаяние — все прокричало в одном этом слове. Нет, слез не было. Сердце окаменело.
— Летели с Кашириной на Новороссийск, — продолжала Катя. — Обстрелял вражеский самолет. Осколком в висок... Штурман привела сама и посадила... Фотография Грицко была забрызгана кровью... — доносились до меня слова Кати.
«Да, Грицко. У нее в кабине на приборной доске была прикреплена его фотография, — всплыло в памяти. — Она очень любила мужа».
Когда Катя Пискарева кончила свой печальный рассказ, я тихо сказала:
— Если и нам с тобой суждено погибнуть в этой войне, то пусть будет так, как у Дуси, — при выполнении задания, в кабине своего самолета.
Вскоре Дусе Носаль посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Она была первой в нашем полку, кто удостоился этой высшей награды. Штурмана Иру Каширину наградили за подвиг орденом Красного Знамени...
100 лет со дня рождения штурмана полка Жени Рудневой (Ночные ведьмы)
Я, как, наверное, все пикабушники, кидаю в закладки посты, чтобы «потом почитать во время обеда». 2 дня назад наугад тыкнула закладку, в ней оказался пост 2-годовой давности (и более древние ждут своей очереди) о Жене Рудневой: Евгения Руднева. Красавица, штурман, Герой.
Прочитала пост, сейчас читаю дневник Жени (обложка на изображении выше). Чувствую, предновогодние дни у меня пройдут в изучении ее истории и истории Ночных ведьм.
Руднева была очень интересной и да – крутой девушкой. Уже в 1942 году была награждена орденом «Красной Звезды». Лично произвела 645 боевых вылета с боевым налетом 796 часов.
Являлась участницей разгрома немцев на Северном Кавказе, Таманском и Керченском полуостровах. В районе Керченского полуострова произвела 115 боевых самолетовылетов ночью. Все вылеты сопровождались высокой эффективностью. Герой Советского Союза.
Ночные ведьмы летали на У-2, тихоходном самолете из фанеры, плоскости крыльев которого обтянуты перкалем – крепкой, но горючей тканью. Он не имел броневой защиты, не имел радиосвязи и приборов ночного видения. В тесных кабинах невозможно было повернуться. Боевой экипаж – пилот и штурман. Вооружение: у летчицы пистолет, у штурмана сигнальная ракетница. Бомбосбрасыватели удерживали три стокилограммовые бомбы. Осветительные бомбы штурман держала на коленях и сбрасывала руками.
Этого поста от меня бы не было, если бы не 2 совпадения.
1. Женя погибла, освобождая мой родной город – Керчь. 9 апреля 1944 года, во время очередного вылета, ее самолет был подбит над Керчью и пропал. Экипаж сгорел вместе с самолетом. Летчиком в том полете была Пана Прокопьева, это был ее первый боевой вылет.
2. Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Жени. В ее дневнике я как раз дошла до такой записи:
24 декабря 1938 года
Сегодня мне 18 лет.
Что-то не пишется. Я уже совершеннолетняя, я большая. Большая! Когда я была председателем учкома в 7-м классе, я считала себя не в шутку совсем взрослой. Попав в 8-й класс, я почувствовала себя такой малышкой... Но вот я в 10-м классе, а особенно когда у нас не было комсорга и комитет представлялся в лице Фрумкина и меня, я была взрослой. Выбор вуза, поступление в университет — это такие «взрослые» мероприятия. В университете же я опять почувствовала себя ребенком. Ко мне взрослые относятся, как к маленькой, я невольно чувствую себя такой. Иногда мне это даже нравится. Вот, например, в отделе Солнца мне поручили работу вдвоем с одной аспиранткой. Основываясь на том, что я маленькая и неопытная, я взяла себе мизерную часть обработки.
Женя была отличницей, мечтала стать астрономом, бредила небом, звездами, училась в Москве на мехмате. Погибла в 24 года, защищая свою Родину, которую очень, очень любила.
На войне у нее случилась первая любовь, но первый поцелуй так и не случился, история осталась лишь в письмах (он тоже был летчиком, летал в Иран).
Фото из старого поста. Других фото в сети мало, а на этом Женя очень красивая
Только через 21 год после войны стало известно, что самолет упал в центре Керчи. Прокопьева была принята за мужчину и похоронена в братской могиле, а Руднева лежала отдельно в парке им. Ленина, на плите было написано: «Здесь похоронена неизвестная летчица».
«Парк Ленина» пишут во всех источниках, но я не могу понять, что за парк Ленина? Может, сквер в районе площади Ленина?
В 1956 году Рудневу перезахоронили на керченском военном кладбище и написали на памятнике фамилию, имя, отчество. Это случилось благодаря замполиту полка Евдокии Рачкевич, которая после войны за деньги, собранные служившими в полку девушками, объехала все (!) места, где погибли ее боевые подруги, восстановила могилы, установила обелиски. Это один из немногих полков, где не было безымянных захоронений.
В Керчи уже не живу, но когда в следующий раз буду там, обязательно схожу к Жене. Надеюсь, найду. Могилка, конечно, очень неприметная.
Часть информации про У-2 и Рачкевич взята из статьи, которую написал земляк Рудневой
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509