СОЖЖЁННАЯ НА КОСТРЕ в озвучании Некрофоса (автор Наталья Павлова)⁠⁠

Одна из самых вкусных историй, озвученных мною. А что скажете вы?
Остальные Истории Автора в ее группе.

Нудный мелкий дождь не мог затушить факелов в руках помощников палача. На рыночной площади все было готово: вбитый по центру деревянный столб уже обложили поленьями и охапками хвороста, все действующие лица, и духовные, и светские, заняли свои места, публика с самого утра мокла под открытым небом ради невиданного доселе в маленьком городишке зрелища. Не хватало лишь осужденной. Но вот, наконец, на площадь вкатилась телега. Гул голосов, смех и брань мгновенно стихли, все головы повернулись в сторону женщины, сидевшей в возке. Одетая в простую слегка перепачканную одежду, она обводила взглядом толпу. Гордый поворот головы, прямая спина, уверенность во взгляде никак не соответствовали ее бедственному положению и сбивали с толку.

Когда приговор был зачитан, прочие формальности соблюдены, а осужденная привязана к столбу, возникла небольшая заминка. Преступница обратилась с просьбой оставить ей свободными руки, дабы в свой последний час иметь возможность вознести покаянную молитву всевышнему. Судья и настоятель храма переглянулись. Священник, невысокий лысоватый толстяк, слегка пожал плечами и кивнул. Тогда судья набрал в грудь побольше воздуха и громко, так чтобы слышали все вокруг, произнес: «Да будет так!»

Отсыревший хворост никак не хотел заниматься, костер нещадно чадил и не разгорался. Наконец, кашляющим и вытирающим слезы факельщикам все же удалось запалить дрова под ногами привязанной к столбу жертвы. Видя это, женщина соединила ладони вместе и возвела очи горе. Губы ее зашевелились, шепча слова молитвы.

Неожиданно вся фигура ее будто подернулась маревом и засветилась. Над площадью повисла изумленная тишина. Сияние продержалось не более нескольких секунд и погасло. Вмести с ним под испуганный стон толпы пропала и осужденная за колдовство преступница.

***

Светлые стены комнаты были увешаны тончайшими экранами, на которые передавалось изображение с исследуемой планеты. Размах проекта восхищал: широкая сеть наблюдения в разных точках этого малоразвитого мира и десятки инсайдеров, изучающих общество аборигенов изнутри. В просторный зал, уставленный новейшей аппаратурой, стекалась вся информация. Здесь она обрабатывалась и изучалась.

Но сейчас Фему было не до научных открытий. Он нервно мерил шагами пятачок пола вокруг расположенного в центре комнаты большого прозрачного цилиндра, то и дело поглядывая на экран, установленный возле него. Наконец, лампочка над дисплеем замигала. Фем одним прыжком подскочил к монитору, его пальцы забегали по глянцевой поверхности экрана. Воздух внутри огромной колбы задрожал, будто от летнего зноя, и внутри появилась одетая в грубые одежды аборигенов и перепачканная в копоти девушка. Ноги появившейся подкосились, и она упала на колени. Ладони ее были сложены вместе, будто бы для молитвы. Когда же она опустила руки, на подушечках пальцев все еще светились сквозь кожу странные зеленые значки.

Фем рванул на себя прозрачную створку и протянул девушке руку, помогая ей подняться на ноги. В комнату тут же ворвался горький запах гари.

– Гуани, почему так поздно?! Пойми, ты играешь с огнем!

– Это так заметно? – девушка хрипло рассмеялась, но смех ее перешел в кашель. – Тьфу, чуть не задохнулась там, внизу.

Исследовательская база располагалась внутри естественного спутника планеты, поэтому в разговорах друг с другом ученые часто говорили просто "наверху", имея в виду "на базе" и "внизу", подразумевая изучаемый ими мир.

– Сейчас не до шуток! – Фем дернулся и снова заметался по полу. – Только ты могла умудриться оказаться на костре! Эти расправы у них столь редки, по крайней мере пока, хотя кто знает, что будет дальше. Зачем ты взялась разоблачать лекаря?

– Это же шарлатан! Старый дурак не сделал ровным счетом ничего, чтобы вылечить ребенка!

– Он порождение своего времени, не более того. Зачем ты спорила со священником и прилюдно оскорбляла его?

– Я... я погорячилась. Он запрещал мне лечить, обвинял в колдовстве.

– Да кто вообще разрешил тебе вмешиваться?! Ты сделала запрос и получила отказ. Почему ты ослушалась?

– Фем, ты не видел этого ребенка! Мальчишке всего пять лет. Они его совсем не лечили, зато много о нем молились. Все кругом молились с утра до ночи, а парень тихо угасал. Мне ничего не стоило его вылечить. Хватило пары таблеток, чтобы поставить малыша на ноги.

– Еще бы! На организм, не привыкший к лекарствам, любая таблетка действует намного сильнее!

– Ну вот видишь... – девушка устало опустилась в ближайшее кресло.

– Что я должен увидеть? – Фем прервал свои метания и навис над ней. – Гуани, я вижу лишь, что ты забыла, зачем мы здесь. Мы наблюдаем и изучаем, но никогда и ни при каких обстоятельствах не вмешиваемся. Слышишь, Гуани? Никогда и ни при каких обстоятельствах!

– Это жестоко, Фем.

– И вовсе нет. Они еще не готовы к общению с нами. Для них небо – обиталище их бога, и не более того. Представь, что будет, если мы приземлимся в каком-нибудь из их городков и кинемся к ним с объятиями. Да они обезумеют от ужаса, решив, что настал Судный день! Кажется, они это так именуют. Вот если бы мы хотели превратить их в рабов, я бы именно так и поступил.

– И все же, оставить мальчишку умирать, было негуманно. Эти варвары даже не пытались его лечить, – Гуани разглядывала свои перемазанные в саже ладони, не желая смотреть на Фема.

– Любое общество гуманно ровно настолько, настолько оно может себе это позволить. Постарайся запомнить, Гуани.

Фем развернулся и пошел к выходу из комнаты. Уже в дверях он обернулся:

– Как твой контролер, я вынужден отстранить тебя от работы до окончания служебного расследования.

***

– Как такое вообще могло произойти? Ведь все инсайдеры проходят несколько проверок. Кто ее допустил к работе после той истории с костром? – высокий седой мужчина в форме службы внутренней безопасности отвернулся от экрана и так посмотрел на Фема, что тот невольно поежился.

– Служебная комиссия допустила. Таких специалистов, как Гуани, немного. К тому же, ее отец является одним из основателей этого проекта. Способ телепортации, которым пользуются все путешественники – его изобретение, – Фем махнул рукой в сторону прозрачного цилиндра.

– И на этих основаниях человека, нарушившего основополагающий принцип невмешательства, вновь допустили к работе? – седой покачал головой. – Неужели у нас больше нет специалистов по этой стране?

– Ну почему же, есть. Просто не так много, как хотелось бы.

– Вот вы, к примеру, контроллер этого сектора. Смогли бы вы заменить ее? Насколько я знаю, вы ведь тоже когда-то работали инсайдером, – безопасник продолжал гнуть свою линию.

– Работал.

Сообразив, куда клонит седой, Фем отвечал неохотно. Ему вовсе не улыбалось вновь надеть грубую домотканую рубаху, поселиться в темной и холодной лачуге, недоедать, как и все местное население, и работать в поле от зари и до зари. В свои сорок два он уже не питал никаких иллюзий относительно романтического флера профессии исследователя. Семь лет, проведенные "внизу", вполне излечили его от этой болезни. Быть контролером Фему нравилось куда больше.

– Что она успела натворить прежде, чем вы обратились к нам?

Военный вновь повернулся к монитору, на котором Гуани, облаченная в рыцарский доспех, с помощью оруженосца забиралась на коня. Фем проследил за его взглядом и, подавив тяжелый вздох, постарался ответить как можно более лаконично и по делу:

– Войдя в доверие к королю-изгнаннику, получила в свое распоряжение армию и разбила неприятеля, осаждавшего ключевой населенный пункт. Местные называют этот город Орлеаном. После одержала еще несколько побед над оккупационными войсками и настояла на официальной коронации своего покровителя.

– И все это время вы бездействовали?!

– Мы надеялись убедить ее остановиться и вернуться на базу. Она иногда связывалась с нами. В последний раз мы говорили накануне миропомазания ее ставленника. Она ушла в поля, якобы для молитвы. Это был длинный разговор. Тогда я понял, что она уже не остановится. Гуани... Хотя теперь, наверное, правильнее говорить Жанна, она и сама себя называет только так, – Фем устало потер щеку, в груди уже привычно кольнуло щемящее чувство сожаления и смутной вины: упустил, недоглядел. – Так вот, Жанна обрела там "внизу" то, чего никогда не смогла бы получить здесь. Она больше не сторонний наблюдатель, внимательный, но бездеятельный. Жанна Орлеанская, Жанна Непорочная стала символом, надеждой целого народа на освобождение. Она всегда мечтала действовать, творить добро без рамок, границ и условий...

– Абсолютное добро. Только этого нам не хватало! Почему вы не телепортировали ее насильно?

– У нас нет для этого технической возможности. Для того, чтобы телепорт нашел цель, она должна свести ладони вместе, послать запрос. Тогда все это окажется делом нескольких секунд. Только тогда, но не раньше.

– Значит нужно отправить еще одного инсайдера! Да покрепче, чтобы сложил ей руки насильно, – седой обернулся и пристально посмотрел на Фема. – Я знаю, что это сложно и стоит недешево, но ее необходимо остановить любой ценой, пока она еще чего-нибудь не наворотила. Слышите меня, Фем? Любой ценой!

***

Дым резал Фему глаза, в ушах звенело от грохота, тяжесть доспехов прижимала к земле. И все же задуманное ему удалось. Когда Жанна с небольшим авангардом ворвалась в крепость, он был готов. Солдаты по команде налегли на лебедки, подъемный механизм заскрипел и пришел в движение, мост начал подниматься.

Стоя у входа в надвратную башню, Фем заметил, как обернулся один из рыцарей Жанны. Кажется, это был д'Олон. Увидев, что выход закрывается, он что-то прокричал ей и повернул своего коня, стремясь успеть вырваться.

– Руби канаты!! – Фем, срывая голос, старался переорать шум боя. – Опустить решетку!

Его услышали. Решетка упала в нескольких локтях от морды вставшего на дыбы коня д'Олона. Жанна со своим отрядом оказалась в ловушке. Уже осознав произошедшее, она огляделась и встретилась взглядом с Фемом. Вспышка узнавания мелькнула в ее глазах, легкая улыбка искривила губы.

Сразу после пленения пробиться к ней Фему не удалось. Уже в Боревуаре, куда ее перевели чуть позже, он, наконец, исхитрился встретиться с Жанной в роли святого отца-исповедника. Еще с порога Фем заметил, как она похудела. Перед ним была бесконечно уставшая тень прежней Гуани. И все-таки в ее глазах светилось упрямство и все та же детская уверенность в том, что все закончится хорошо.

Кроме них в камере никого не было, и все же Фем был почти уверен, что их подслушивают. Говорить приходилось на местном диалекте, иносказательно, мучительно подбирая слова.

– Здравствуйте, святой отец! – Гуани одними глазами лукаво улыбнулась.

– Приветствую тебя, дитя!

– Пришли увидеть дело рук своих?

Фем вздрогнул и выругался про себя: ему и без того тягостной была мысль о том, что Жанна оказалась в плену из-за него. Но сколько он об этом ни думал, другого варианта так и не находил.

– Я пришел, чтобы образумить тебя. Покайся, ибо на тебе грех, – Фем близко поднес свои ладони друг к другу, почти соединил их.

В глазах Гуани отразилось понимание, но вслед за ним на губах ее заиграла усмешка.

– Мне не в чем каяться, отче. Я не чувствую за собой прегрешений.

– Только искреннее раскаяние поможет тебе, лишь милость Всевышнего дарует спасение, – Фем изо всех сил старался быть убедительным. На словах о "милости Всевышнего" он выразительно поднял вверх указательный палец. Не удовлетворившись произведенным эффектом, Фем продолжил: – Сейчас тебе стоит надеяться только на помощь свыше.

– Вы считаете, что мне осталось уповать лишь на чудо? Но, быть может, старания мои не будут забыты и здесь, на грешной земле. Я верю, что мой король не оставит меня в час испытания.

Фем промучился еще около получаса, пытаясь убедить Гуани образумиться и как можно скорее телепортироваться на базу, но ушел ни с чем. В какой-то момент он почти решился подскочить к пленнице и попробовать силой свести ее ладони вместе. Но он знал Гуани: ей ничего не стоило сжать кулаки и поднять шум. Он просто не успел бы ничего предпринять. К тому же, Фем прекрасно понимал, отчего Гуани медлит. Она вполне отдавала себе отчет в том, что такое своеволие грозит ей уже не выговором, а полным отстранением от проекта и судом. И все же Фем надеялся, что у него будет еще возможность переубедить Гуани.

***

Трясясь в седле и ёжась от колючего холодного ветра, Фем размышлял о том, что в этой истории с Гуани все с самого начала пошло наперекосяк. Точно выверенная операция по ее поимке обернулась громким судебным процессом, который был вовсе не на руку исследователям. А все из-за ее упорного нежелания телепортироваться и закончить, наконец, эту историю. Осознав, что его мысли в сотый раз пошли по кругу, Фем выругался и решил сделать привал. До Руана было еще далеко, но он уже весь закоченел. Было бы неплохо хоть немного размяться, а заодно и связаться с базой.

– Что вы тянете, Фем?! – голос седого безопасника прогремел в голове, вызывая неприятную ломоту в висках. – Вы виделись с ней всего однажды и ничего не добились! С только вы уже бездействуете? Месяц? Два?

Искусственный телепатический контакт всегда давался Фему с большим трудом, а уж крики его нынешнего собеседника и вовсе гарантировали мигрень на ближайшие несколько часов. Страдальчески поморщившись, Фем вздохнул и попытался объясниться.

– Я вовсе не бездействую. Возникли новые сложности. Гуани пыталась бежать, выпрыгнув из окна башни. Даже с ее физической подготовкой это было несколько чересчур.

– Чего она добивается?!

– Свободы, конечно. Она понимает, что телепортация на базу окажется просто сменой одной тюрьмы на другую, пусть и более комфортабельную.

– Она что же, все еще надеется сбежать?

– Не знаю. Сначала ее охрану усилили, а сейчас и вовсе перевели в Руан. Местные коллаборационисты, взявшие ее в плен, сумели-таки сторговаться с противником. Откровенно говоря, я не понимаю, отчего она все еще не телепортировалась. Теперь, когда стало абсолютно ясно, что ее король даже не сделал попытки выкупить ее, другого выхода я не вижу. Послушайте, Кёрст, она так и не вышла с вами на связь?

– Нет, молчит, – нехотя подтвердил седой.

– Странно.

– Что вы намерены предпринять?

– Я еду в Руан. И хотя теперь увидеться с ней мне будет не так просто, я все же на это надеюсь. Другого варианта у нас нет, пока она сама не захочет выйти на связь.

– Поторопитесь, Фем! Весь этот шум вокруг нее привлекает слишком много ненужного внимания.

Фем с облегчением отключился. Долго выносить телепатическую ругань с Кёрстом было выше его сил. "Уж лучше мерзнуть верхом на этой кляче", – устало подумал он, оглядев своего вполне приличного коня и расквашенную непогодой дорогу.

Как ни бился Фем, проникнуть в тюрьму ему не удавалось. На смену зиме пришла весна, а он все топтался на месте. Наконец, случай помог ему. Жанна заболела. Она была настолько плоха, что судьи переполошились и послали за лекарями. Естественная смерть подсудимой никак не входила в их планы. В качестве приглашенного лекаря Фему и удалось проникнуть к Жанне.

На этот раз в камере они были не одни: охрана, клирики, пара руанских лекарей. Наконец, пришла очередь Фема осмотреть больную. Он подошел ближе и, поприветствовав Жанну, начал осмотр.

Фем видел, что больную жестоко лихорадит. Если пол года назад она показалась ему собственной тенью, то теперь он видел перед собой призрака, бледное и очень отдаленное подобие той полной жизни девушки, которую он знал. Увидев его, она не смогла сдержать стона удивления.

– Отчего же вы не желаете покориться воле церкви? Сложите ладони в молитве, и благодать Божья снизойдет на вас, – в тихом голосе Фема звучало не повеление, но просьба.

– Я бы и рада молиться по правилам, но ноги мои стали слабы, и я не могу преклонить колен, а руки более не складываются, как подобает.

Жанна выпростала левую руку из-под тощего одеяла, укрывавшего ее. Теперь уже Фем охнул от неожиданности: пальцы девушки были искривлены и выглядели неестественно, как будто ученик скульптора вылепил их второпях, а потом вкривь и вкось приладил к изготовленной мастером ладони. Средний палец был слишком короток, на нем не хватало целой фаланги.

– Что с вашей рукой? – Фем слышал, что его голос звучит подозрительно хрипло. Он никак не мог справиться с охватившим его волнением. "Вот отчего она не связалась с нами, и вот почему она не может телепортироваться. Неужели ее все-таки пытали?!"

– Падение с большой высоты. Рука пострадала больше всего. Путь к свободе привел меня в тупик, – губы Жанны искривились в горькой усмешке.

В следующий раз Фем сумел увидеть ее лишь через месяц на прилюдном оглашении приговора. Посреди кладбища установили два помоста: на большем расположились судьи и именитые гости, на меньший вывели Жанну. Рядом с ней стоял священник. После проповеди и троекратного отказа подсудимой отречься от ереси, епископ начал зачитывать приговор.

Глаза Жанны блуждали по лицам в толпе, не находя сочувствия. В воздухе засвистели камни. Вдруг, она заметила в толпе лицо Фема. Столько отчаяния и немой мольбы в глазах человека он доселе не видел.

Епископ ещё не закончил зачитывать приговор, когда Жанна перебила его криком:

– Я согласна! Я согласна отречься...

Фем лихорадочно работал локтями, пробиваясь прочь сквозь окружившую помост толпу. Выбравшись из давки, он перешёл на бег и остановился, лишь ворвавшись в комнату над трактиром, служившую ему временным приютом.

Захлопнув дверь, Фем подпёр ее стулом и рухнул на сундук в углу. Сделав три глубоких вдоха и выдоха, он приложил средние пальцы к вискам и закрыл глаза. Лоб его прорезала глубокая вертикальная складка, а на висках выступил пот: телепатический контакт требовал высокой концентрации.

– Сед, это Фем. Вызови Кёрста. Немедленно, Сед!

В ожидании седого безопасника Фем облокотился о стену. Наконец, в его голове зазвучал долгожданный голос:

– Я слушаю вас, Фем!

– Ее сожгут, если мы ничего не предпримем. Нужно действовать немедленно!

– Успокойтесь, Фем, и объясните, что произошло.

– Только что ей зачитали приговор, но она отреклась от ереси, и наказание заменили пожизненным заключением.

– Тогда почему вы говорите о казни?

– Ну как же... Вторым актом спектакля является обвинение отрекшегося в возврате к заблуждениям. И тогда ее ждёт костёр! Надо спешить! Эта комедия не потребует много времени. Вы придумали, как вернуть её "наверх"?

– Не частите, Фем! Её ещё ни в чем не уличили.

– Я же говорю вам: это будет несложно. Вы уже решили вопрос её телепортации? Нужно скорее подготовить операцию. У нас на все есть пара дней, не больше.

– Я понял вас, Фем, – голос безопасника не выражал ровным счётом ничего, и это тревожило Фема. – Как только появится какая-то новая информация, немедленно с нами свяжитесь.

– Да, конечно. Так что вы намерены предпринять?

– Будем действовать сообразно ситуации. До связи, Фем!

Седой отключился, не дожидаясь ответа. Медленно, словно слепой, Фем поднес свои руки к глазам. На подушечках средних пальцев все ещё светились сквозь кожу зелёные значки вживленных чипов. Он знал, что на его висках сейчас медленно гаснут такие же огоньки. Система связи и телепортации, казавшаяся им всем такой простой и надёжной, подвела в самый тяжёлый момент. Как ни старался Фем, ему не удавалось придумать иного способа спасения Гуани, кроме масштабной военной операции с использованием спецсредств. Но он не сомневался: раз иного выхода нет, службе безопасности придется пойти на это. И все же где-то внутри него зрело, тревожа и заставляя просыпаться по ночам, ощущение неясного пока беспокойства.

***

На рыночной площади Руана все было готово для торжественного аутодафе. Накануне плотники возвели три помоста: один для почетных гостей, второй для основных действующих лиц – проповедника, судьи, бальи и самой осуждённой, на третьем помосте высилась гора дров, наваленных вокруг высокого деревянного столба.

С утра зарядил мелкий дождь, не сумевший однако разогнать толпу зевак, еще затемно занявших места поближе. Фем стоял у третьего помоста в передних рядах. Все последние сутки он безуспешно пытался связаться с Кёрстом и теперь в отчаянной надежде ждал сигнала с базы.

Когда все зрители и актеры этой страшной драмы заняли свои места, по булыжникам загрохотала телега с осуждённой. Жанна сидела на голых досках, сгорбившись и уронив лицо на руки. Фигура ее напоминала сломленное бурей деревце. Увидев ее такой, Фем вздрогнул как от пощёчины. Все то время, что потребовалось для оглашения приговора, он пытался связаться с базой, наплевав на осторожность. На его счастье, все глаза были устремлены на помост, и никто не заметил странного поведения одного из горожан и зелёных огоньков на его висках и пальцах. Наконец, когда Жанну, уже выслушавшую приговор, вели к костру, в голове Фема зазвучал голос Кёрста:

– Я слушаю вас, Фем.

– Что же вы медлите?! Ее сейчас сожгут! – мысленно закричал Фем.

– Успокойтесь и послушайте! – властный голос оборвал беззвучный крик Фема. – Мы ничем не можем ей помочь. Силовая операция была бы слишком большим риском раскрытия нашей миссии.

– Что?! Но мы же не можем просто позволить ей умереть!

– Это вынужденная жертва. Мы не можем поступиться интересами всего общества ради одного индивида. Такая гуманность нам не по карману.

– Но...

– Успокойтесь! И не вздумайте геройствовать. Не в ваших силах что-либо изменить. Возвращайтесь назад, Фем. Это приказ.

Кёрст отключился, Фем открыл глаза и встретился взглядом с Гуани, напряжённо следившей за сеансом связи. Ее уже привязали к столбу, помощник передавал плачу факел. Как видно, она все поняла про выражению его лица. Гримаса ужаса исказила ее черты, и Фем наполовину прочёл по губам, наполовину услышал, как она прокричала его имя.

Он кинулся вперед, еще толком не зная, что собирается сделать. Единственное, чего ему удалось достичь, это пробиться к оцеплению. Оказавшийся прямо перед ним солдат обернулся и двинул смутьяна древком пики в живот. Упавшего на колени Фема чуть было не затоптали в плотной толпе. Кто-то наступил ему на руку, чье-то колено врезалось в лицо, разбив ему нос, но все же он сумел встать на ноги.

Подняв голову, Фем увидел, что палач уже успел поджечь хворост под ногами своей жертвы. Промокшие поленья никак не хотели заниматься, костер нещадно чадил и не разгорался. Над площадью повеяло запахом тлеющих сырых дров.

Жанна забилась в путах, выкрикивая что-то нечленораздельное. Фем не мог разобрать слов, ему показалось, что она проклинает его, хотя, возможно, это разыгралось его воображение. Сзади надавила толпа, но двойное оцепление, выставленное вокруг костра, устояло. В ответ солдаты сомкнули ряды и начали теснить народ подальше от эшафота. На секунду у Фема затеплилась надежда на то, что толпа, смяв солдат, спасет Жанну, но он тут же понял свою ошибку. Никто не собирался спасать приговоренную, просто задние ряды напирали, желая получше рассмотреть казнь.

Фема оттеснили в сторону. Ни сил, ни желания сопротивляться у него уже не было. Осознав всю тщетность своих усилий, он не хотел видеть неизбежный финал. Как разбушевавшееся море выбрасывает обломки корабля на берег, так толпа вынесла его к краю площади. Шатаясь, будто пьяный, он вошел в ближайший переулок. За спиной слышались крики, но он не мог разобрать в общем гомоне, кричит ли это Гуани, или же это голос женщины, придавленной в толпе. Запах горящих дров смешался с вонью городских отбросов и нечистот. Фему почудилось, что ветер донес до него смрад паленого мяса. Он упал на колени и согнулся над желобом сточной канавы. Когда его перестало выворачивать, Фем встал, и все так же качаясь, пошел прочь от площади. Горечь от гари перехватила горло спазмом, глаза заволокло влажной пеленой, а кровь из разбитого носа отчего-то отдавала солью на губах..

Автор Наталья Павлова
Первоисточник текста - группа Автора
Озвучено Валерием Равковским на канале Некрофос.

Прислать свои истории на озвучку и по вопросам сотрудничества с Авторами - лс в вк.