Шёпот Извне, часть 4⁠⁠

Предыдущая часть: Шёпот Извне, часть 3

Начало: Шёпот Извне, часть 1

Я выбежал не оглядываясь и ещё долго страшился даже в мыслях вернуться в тот проклятый дом. Несколько последующих дней прошли для меня словно бы в сумраке. Меня пугала малейшая тень, а каждый шорох заставлял затравленно оглядываться. Мне казалось, что некто непрестанно наблюдает за мной. Откуда-то извне, из-за пределов ведомой простому смертному реальности. Спустя продолжительное время, когда моё душевное равновесие начало приходить в некоторую норму, Старкевич снова напомнил о себе. В своём послании он опять предложил встретиться у него дома. Желание своё он выражал весьма настойчиво, предлагая обсудить все недопонимания в спокойной обстановке, а также развеять мои страхи относительно того, что мне довелось увидеть в ту злосчастную ночь.

На его предложение я откликнулся не сразу. Потребовалось ещё два дня, чтобы решиться на ответ. В своём сообщении я выразил готовность встретиться, но твёрдо указал, что не намерен более принимать участия в его экспериментах, а даже напротив, собираюсь прекратить их, с его согласия или без.

Путь к дому Старкевича дался мне с тяжёлым сердцем. Больше всего хотелось развернуться и направиться прямиком в полицию, но уважение к светлому уму и силе того открытия, что совершил этот учёный-затворник, не позволяли мне этого сделать. Мне не хотелось губить Старкевича, но лишь отвадить его от опасной игры, что он затеял в своей гордыне.

Он снова ждал меня в гостиной. Казалось, с нашей последней встречи ничего не изменилось, и Старкевич никоим образом не выражал беспокойства.

• Вы приехали, - тихо промолвил хозяин дома из кресла.

• Да, - я подошёл ближе, - но не намерен надолго оставаться. Я собираюсь закончить тот омерзительный шабаш, что Вы устроили здесь.

• Всё что Вы видели - это твёрдая наука. Мы с Вами столкнулись с тем, что неподвластно обывательскому уму. Мы заглянули туда, куда никто до нас не заглядывал и после уже никогда не заглянет. И стоя на пороге величайшего из открытий, Вы намереваетесь отступить? Просто потому что позволи страху заставить Вас усомниться?

Всё тот же ровный и безучастный голос. Именно он, а не его слова, вызвали у меня гнев.

• Усомниться? - вскричал я. - Усомниться?! Пётр, взгляните на себя? Вы же сами уже не похожи на человека. Гибель безвинной души на нисколько не заставила Вас задуматься о случившемся! Всё человеческое Вам с того момента кажется обременительным. Разве можно в погоне за знанием отринуть мораль?! - не получив ответа я продолжил. - Вы глядели в бездну и сами не заметили, как бездна заглянула в Вас. Отныне я не желаю в этом участвовать. Если прямо сейчас мы не спустимся и не уничтожим эту дьявольскую машину, я отправлюсь в полицию!

Гневная тирада оставила меня с тяжёлым дыханием и пересохшим горлом. Увидев на столике сервиз, я схватил чашку и отпил из неё. Лицо Старкевич за время нашего разговора не выразило и проблеска эмоций. Устав же наблюдать его безразличное выражение, я с шумом поставил чашку обратно и подытожил:

• Что ж, вы сами выбрали свою судьбу.

Я направился было прочь из гостиной, но едва успел сделать несколько шагов, как тело неожиданно вышло из повиновения. Комната сделала кувырок, я пошатнулся, а затем колени мои перестали держать тело. Скрипнуло кресло, надо мной, беспомощным, распластанным по полу, появился Старкевич. В руке он держал чашку.

• Вы правы во всём, - тихо проговорил он. - Единожды узрев, что таится на той стороне, осознав всю глубину скрытых истин, я понял, что здесь лишь пустота и тлен. Кому нужны все эти мелкие дрязги, невежество и перманентный страх смертности, если можно познать основы, по которым существует этот мир?

• Чааай…, - сипло выдавил я, борясь с непослушным языком.

Старкевич медленно опустошил чашку на пол, после чего бросил на пол и та с жалобным звоном раскололась.

• Вы правы, я сам выбрал свою судьбу. Для Вас же, к моему великому сожалению, такой привилегии не осталось. Вы поможете мне, хотите того или нет.

В тот миг, когда Старкевич склонился надо мной, милостивый разум соизволил пощадить меня и окончательно погрузился во мрак забвения. Я не знал, что творил этот обезумевший учёный за время моей беспомощности, но безошибочно понял всю цепь событий в первые же секунды после пробуждения. И понимание этого привело меня в ужас.

Я снова лежал на пьедестале этой ужасной установки. Раструбы окружали меня со всех сторон, а своды помещения уже наполнялись скрежетом и шорохом пробуждающегося механизма. Первым же своим порывом я попытался встать и броситься прочь, но отрава, которой опоил меня Старкевич, всё ещё действовала на меня.

• Хорошо, что Вы очнулись, - послышался голос Старкевича, от которого не укрылось моё пробуждение. - Можете гордиться собой. Второй раз Вам выпала честь стать очевидцем великого перерождения.

Я не видел учёного, но понимал, что он делает в этот момент. Шум нарастал, воздух вокруг уже начинал подрагивать. Я понимал, что каждая секунда приближает меня к чудовищной развязке, но всё ещё ничего не мог сделать.

• А знаете, мне даже немного жаль Вас, - снова заговорил Старкевич. - Действительно жаль. Впервые за долгое время мне повстречался ум, который тоже страстно жаждет познаний. Давно мне не попадались подобные люди. Но, в конечном итоге, и Ваш разум оказался слабым. Если бы Вам только удалось встать рядом со мной… Наверное, мне всегда не хватало соратника, кого-то равного.

Дрожание воздуха окрепло, и вслед за ним уже начали прорезаться первые клубы потустороннего света. Я снова и снова пытался шевельнуться. Каким-то шестым, неведомым мне, чутьём, ощущалась нависающая тень смертельной угрозы. Животный ужас наполнял помыслы, одновременно притупляя разум, но и давая силы на дальнейшую борьбу. Я не сводил застывших глаз с разрастающегося светового пятна, что клубилось всё шире и шире, я не прекращал попыток овладеть собой.

Пятно света тем временем окончательно разрослось и расступилось. Раскрылся провал в чёрный космический мрак. Тяжкий нездешний взгляд обрушился сверху сокрушительным ударом. Кошмарные образы заполнили разум, терзая его тысячами незримых когтей. Нечто во мраке шевельнулось. Я скорее ощутил это, чем увидел глазами. Оно надвигалось неотвратимым злым роком. И вот уже в черноте потустороннего провала начало прорисовываться смутное, неописуемое и необъятное.

По пьедесталу взошёл Старкевич. Он стоял рядом со мной и неотрывно смотрел на плоды собственных трудов.

• Да! Да! Наконец-то! Придите сюда. Я так давно ждал! Уж в этот раз мне ничего не помешает!

Обуревавший меня ужас, достигнув наивысшей точки, видимо придал сил и помог столкнуть себя с пьедестала. Оказавшись на земле, я бросил взгляд на Старкевича и едва не потерял рассудок от явившейся мне картины. Оно было тут. Оно смотрело на меня, на Старкевича, на весь наш мир сквозь невесомую грань.

Я не знал иного выхода. В то мгновение я пребывал на грани помешательства и не отдавал себе отчёта. Но всё же помнил, как поднялся, как, пошатываясь и оступаясь, добрался до установки и начал беспорядочно тянуть и нажимать, в надежде остановить этот сатанинский механизм. Мой успех подтвердился в тот момент, когда внутри него протяжно заскрежетало и судорожно завибрировало. Я тут же бросился прочь и успел укрыться за одной из бетонных свай, прежде чем всё вокруг поглотил ревущий огненный шторм. Я жался, опаляемый нестерпимым жаром и думал лишь об одном - хоть бы этот жар пожрал всё. И Старкевича, и того демона, что он призвал в своём безумии.

Даже утихнув, огненный вихрь продолжал звенеть ушах. Подвал теперь являл собой истинную преисподнюю. Вокруг полыхали языки пламени, воздух быстро затягивался дымом и едкой гарью. Особенно сильный очаг горел на месте установки, от которой не осталось ничего, кроме искорёженных обломков. Чёрный провал исчез бесследно, как и ощущение чужого присутствия. Сквозь боль, пронизывающую тело острыми иглами, я попытался отыскать Старкевича, но меня очень быстро прервал пронзительный раскат, раздавшийся над головой, а также несколько внушительных кусков бетона упавших в темноте.

Задрав голову, я тут же понял, что нужно покинуть это место, и чем быстрее, тем лучше. Сомнений не оставалось. Невиданный по силе взрыв не прошёл без следа для фундамента. Опоры слишком сильно пострадали, и теперь вся циклопическая громада дома рисковала вот-вот обрушиться.

Направляясь к лестнице, я то и дело вжимал голову в плечи, когда слышал раскаты и треск над головой. Ужас неведомого, сопровождавший меня последний час, сменился вполне ощутимым страхом оказаться погребённым под обломками. Пол под ногами содрогался всякий, раз как где-то рядом падал тяжёлый обломок. Лишь у подножия лестницы я позволил себе искру надежды, но её грубо загасил жуткий, нечеловеческий вопль, раздавшийся за спиной.

• Наконец! На-ко-нец!

Медленно, будто бы в полусне, я обернулся. На фоне особенного большого очага пламени, что остался на месте установки, проступила тень. В очертаниях её всё ещё угадывался человек, но лишь отдалённо и в какой-то извращённой, гротескной манере. Нечто инородное, нечто чуждое самое человеческой сути уже не позволяло назвать хозяина этого силуэта людским созданием.

Отчаянная судорога пробежалась по разрушающемся зданию, от чего деревянная лестница угрожающе хрустнула. Поняв, что единственный путь наверх грозит вот-вот исчезнуть, я побежал по нему, молясь про себя, чтобы ступени не обрушились вместе со мной.

Не знаю какое провидение спасло меня, но до верха я всё же добрался. Начавшееся разрушение дома уже проломило кое-где перекрытия, накренило стены комнат и коридоров, а пол то и дело уходил из-под ног. Пробираясь меж обломков, я непрестанно бросал взгляды за спину. Никто меня не преследовал, и я от всей души надеялся, что чудовище в подвале продолжает упиваться своим триумфом.

Коридор вывел меня в порядком пострадавшую гостиную. Дым и жар к этому моменту заполнил уже весь первый этаж. Доска с формулами опрокинулась на бок. Сервиз лежал осколками на полу, а одно из кресел отъехало к стене. Здесь я остановился лишь только на секунду, перевести дух перед решающим стремительным рывком к спасению, но сделать его этого не успел. Леденящее прикосновение кошмара сосредоточилось в одном единственном образе, застывшем между мной и маячившим где-то вдалеке выходом из дома.

• Я осознаю!

Голос этой неведомой твари всё ещё принадлежал Старкевичу. Тому самому исступлённому Старкевичу, которого мне доводилось видеть лишь в самые ужасные минуты, хотя оставалось неясным, каким образом он говорил. Ведь внешность твари мало походила на молодого красивого учёного. Благородные черты лица на глазах оплывали будто воск, оказавшийся под действием окружающего жара и дыма. Нос вместе с подбородком сползли к тому, что некогда являлось грудью, но сейчас походило на страшную вмятину от чудовищного удара. Левый глаз спешил нагнать их, а рот завалился на бок и теперь располагался почти вертикально. Одна нога вытянулась, будто резиновая, и подволакивалась следом, а пальцы рук тяготели к полу под собственным весом.

• Что с Вами стало?! - вскричал я в отчаянии.

• Я стал совершенным. Смертная оболочка теперь просто бессмысленна, и скоро я от неё избавлюсь. По сравнению с тем, что я приобрёл - потеря просто смехотворна. Знали бы Вы… о-о-о, знали бы Вы то, что я для себя открыл. Я слышу пение квантовых частиц и вижу время. Дуодецинион подвластен моей воле! Я могу вращать Вселенную одним своим желанием. Вдумайтесь только! Никто и никогда ещё не имел подобной власти! Весь мир принадлежит мне. Я созидатель и разрушитель. Я Альфа и Омега. Всё есть Я, и Я есть всё! И совсем скоро я отправлюсь Туда. Они меня уже ждут.

Его голос нарастал, поднимаясь к наивысшей точке радостного ликования. Вместе с ним нарастал и треск рушащегося здания. Очередная судорога встряхнула дом от основания до крыши и кусок потолка обрушился на том месте, где стояло порождение самого густого кошмара, что прежде именовалось Петром Старкевичем - талантливым и честолюбивым учёным. Мгновение спустя от него остался лишь провал в полу. Я разом перемахнул через разлом и едва не угодил под что-то тяжёлое, рухнувшее, когда здание снова содрогнулось. Пол вздыбился, едва не опрокинув меня обратно. Ломая ногти, я вскарабкался по образовавшемуся склону, последним усилием перевалился через порог и пришёл в себя, лишь когда от дома меня отделял по меньшей мере десяток шагов.

Здание проседало, проваливалось внутрь себя. Сначала исчезла крыша, затем внешние стены. Вскоре от дома ничего не осталось кроме дымящейся горки обломков. Я не тронулся с места когда дым над ними стал утихать, и лишь бесцельно блуждал взглядом по руинам. Именно таким меня отыскали приехавшая полиция и пожарные. Затем приехали врачи и увели меня подальше от этого места.

О результатах разбора завала я узнал спустя несколько дней, со слов полицейского. Он и многие другие приходили ко мне, чтобы расспросить об этом деле. Я без утайки поведал всё, что знал, и мои слова заставили всех усомниться в здравости рассудка. В конце концов, меня поместили в психиатрическую лечебницу, и выпустили лишь спустя полгода, убедившись в полном излечении. 

Согласно официальной версии, и той, которой в частности придерживался я, учёный-затворник Пётр Старкевич имел маниакальные наклонности к опасным экспериментам. Обманом он заманил меня в свои дела и заставил ассистировать, параллельно рассказывая истории про иные измерения, навеянные ему нездоровым воображением, пострадавшим на почве затворнической жизни. По доверчивости своей, я поверил его словам и начал активно помогать в делах. Раскрыв правду о гибели предыдущего ассистента, я заставил Старкевича перейти к более решительным действиям. Опоив каким-то зельем, он попытался убить меня своим устройством, но в результате неудачи, сам погиб в огне, что окончательно помутило мой разум, который для защиты и выдумал историю про внеземные разумы и преображение Петра Старкевича. Пожарные расчёты и полиция примчались на место едва поступило сообщение о столбе дыма, поднимавшегося над лесом.  Правда, сколько не велись поиски, под обломками так и не удалось обнаружить его тела, что, впрочем, списали на огромную силу пламени, испепеляющую обезумевшего учёного.

Именно с такой мыслью я покинул стены психиатрической лечебницы. И старательно держался её, более не проявляя проблем со своим ментальным здоровьем. Лишь тяжкая тревога, охватывавшая меня в темноте, напоминала о нанесённой травме.

Я долго не вспоминал прошедших событий. Очень долго. Запер их в самом дальнем уголке сознания. Но вынужденно  выпустил обратно, так как совсем недавно тьма ожила и заговорила со мной. Тьма напомнила обо всём, что я пытался так старательно забыть. Тьма напомнила, что ждёт меня, ждёт того мгновения, когда перестану страшиться и буду готов сделать шаг. А тьма знала, что этот день настанет. Ведь, повелевая основами мироздания, она могла и знала всё.

Тьма разговаривала со мной. Я слышал её всякий раз, как оставался один. Этот бесплотный шёпот. Шёпот, звучавший как его тихий и спокойный голос. Шёпот Старкевича. Шёпот Извне.