СБИТЫЕ КОЛЕНКИ. 4. Чернильная точка в океане тьмы⁠⁠

Моя оборона –

Солнечный зайчик незрячего мира.

«ГрОб»

Снова история. Я уныло гадаю в тетради, выписывая ряды чисел до ста в столбик, а потом по системе зачеркиваю их, пока не останется одно. В тетради с перепиской расшифровка, типа «любит», «страдает», «вспоминает» и так далее. Не могу сказать, что мне так уж интересен результат гадания, я вообще в такое не верю, но делать все равно нечего. Рядом со мной Кэст как обычно рисует. Пишут конспект из всего класса дай бог человек пять.

Нет, раньше я развлекалась тем, что записывала за историчкой ее перлы вроде «советское начальство ездиют по заграницам», «закрой заседание», «монополия – это тогда, когда» и тому подобное, но давно уже бросила это гиблое дело, осознав, что Таисия настолько косноязычна, что записывать за ней можно бесконечно. Это уже неинтересно, несмешно, все к этому привыкли и никого это не удивляет.

После урока, когда она выходит из кабинета, Кэст, прихрамывая (он второгодник, пропустил пятый класс из-за того, что попал под машину и повредил ногу), пишет на доске «Таисия дура».

Это удивительно. Историчка достала даже его, флегматика и законченного пофигиста.

В середине дня классная пытается доискаться, кто автор оскорбительной надписи. У нее это так и не получается, и никаких последствий происшествие не имеет.

Сегодня у Ольги опять тренировка, и я возвращаюсь из школы одна. Стою на остановке, жду автобус. Там же пара знакомых парней, которым нужно ехать в тот же район, что и мне.

Димка Буркин, один из них, начинает приставать. Плетет какую-то чушь типа «ну что, Цейкинская, где твоя гитара, дома забыла, что ли» и все такое. Я вяло огрызаюсь в ответ.

Парням явно скучно. Димка ломает ивовую лозу, подкрадывается сзади и бьет меня по заднице.

Я подскакиваю.

–  Сволочь!

Я бы сумела вмазать, только бегает он быстрее.

Но стоит мне остановиться, как он бьет еще. И еще.

Это больно, да. Но гораздо хуже унижение, тонкой струйкой стекающее по позвоночнику. Пашка, его друг, смотрит и смеется. А я ничего не могу сделать. Совсем ничего.

Ладно. Ехать нам вместе.

Подъезжает автобус. Мы заходим в разные двери. Как всегда, в это время толпа народу.

Здесь неважно, что он быстрее бегает.

Я пробираюсь к Димке, расталкивая народ. Ни говоря не слова, бью в переносицу. И еще. И еще. Как он меня там, на остановке. Не жалея.

Димка машинально закрывается, но не отвечает. Кажется, он удивлен.

–  Вот ты какая, Цейкинская, вот ты какая, –  приговаривает он.

Какой-то мужчина сзади увещевающим тоном произносит: «Девушка, девушка…»

Я не слушаю.

Обещаю:

–  В следующий раз это буду не я.

Отхожу в другой конец автобуса, прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Ничего не вижу.

Ненависть стучит в висках, ненависть горячими толчками идет по венам. Весь мир затопила ненависть, и я сама – только чернильная точка в океане тьмы.

Предыдущие главы

1. Просто утро

2. Чего ты тут не видела?