СБИТЫЕ КОЛЕНКИ. 1. Просто утро⁠⁠

Я неуклонно стервенею

С каждым смехом, с каждой ночью,

С каждым выпитым стаканом.

Я заколачиваю двери,

Отпускаю злых голодных псов

С цепей на волю.

Некуда деваться – нам остались только

Сбитые коленки.

Янка Дягилева

Будильник как обычно прозвенел неожиданно.

На телефоне запиликала знакомая до боли мелодия. За прошлое полугодие у меня успел выработаться на нее стойкий условный рефлекс. Не рвотный, но близко. На летних каникулах он вроде бы стал забываться – и вот опять.

Ольга отреагировала первой. Встала, потрясла меня за плечо.

– Клара, вставай.

Я попыталась спрятаться под одеялом.

– Клара, черт тебя дери, вставай! Опоздаем.

А, в самом деле…

Перед смертью не надышишься.

Я вскочила как очумевшая, принялась нашаривать одежду. Ольга привела себя в порядок быстрее и уже отправилась на кухню готовить завтрак.

Юбка, водолазка, колготки… Сзади зацепки – известно, какие в школе парты. Только сядешь – и привет капрону. Никаких денег не хватит.

Как обморок, на полусогнутых вползаю на кухню. В глаза хоть спички вставляй. Во сколько мы легли вчера ночью?..

Ольга уже настругала бутерброды. Булка, сыр. Живем. Закипает чайник. Я задумчиво жую свою порцию. У меня вообще нет проблем с аппетитом – ни по утрам, ни в другое время суток.

В кухню стрелой влетает собака. Помесь таксы с двортерьером. Бросается на мои колени. Соскучилась, сволочь.

– Мэгги, нет!! – ору я, в ужасе разглядывая дыры от когтей. – Мама, что тут делает собака?!

– Что делает? Почему вы не открыли ей дверь с утра?!.

Мы живем в пригороде, и Мэгги гуляет самостоятельно. Но надо же встать, выпустить… А утром так хочется спать.

– Мама, где мои новые колготки?! У меня же должны быть еще одни…

– Это ты у меня спрашиваешь? Да откуда я знаю, куда ты их засунула? У меня выходной, дай ты поспать хоть немного…

Я в истерике мечусь по дому, переворачивая горы разложенной по стульям одежды. Роюсь в шкафу. Вытряхиваю содержимое ящика для белья. Наконец колготки обнаруживаются – на письменном столе, под учебником физики. Ну конечно, где же еще им быть.

До автобуса двадцать минут.

Я лихорадочно натягиваю капрон, выскакиваю в коридор… и вступаю в лужу. Мэгги не дотерпела.

– Почему собака до сих пор в доме?!

– Это ты мне говоришь?! У тебя вообще есть совесть?..

Мы с матерью ожесточенно ругаемся. Ольга куда-то испарилась. Я впопыхах надеваю джинсы – что делать, сегодня придется идти в них. Уже перед выходом из комнаты робко выглядывает Санчик.

– Оля, что это было?

– Это было утро.

Я так зла, что даже ни с кем не прощаюсь. Мы бежим на автобус. Хорошо, что бабушка приучила собирать рюкзак с вечера – иначе точно бы опоздали.

В автобусе и уже в школе мы с Ольгой не разговариваем. Она прекрасно видит, что меня сейчас лучше не трогать. И только где-то в середине первого урока я начинаю приходить в себя.

Ну  колготки, ну лужа… Да и бес с ними, как говорит бабуля.

Историчка трындит какую-то хренотень. Почти никто не слушает. Ей это, конечно, хорошо видно из-за кафедры, но ее это особо не волнует. Она стоит, наклонившись над своими конспектами, и типа диктует что-то про культуру девятнадцатого века. Девчонки сзади как обычно исписывают тетради гаданиями. Кэст, мой сосед по парте на истории, рисует оружие и какие-то комиксы. Я сначала машинально записываю, а потом просто утыкаюсь в учебник, пытаясь мысленно оказаться где-нибудь далеко отсюда. Но глаза скользят по строчкам, до меня ничего не доходит.

Я думаю про маму. Мама красивая. Ей всего тридцать три. Я ранний ребенок. Когда я была маленькой, на улице к ней часто подходили знакомиться, все принимали меня за ее сестру. Никто не верил, что у такой молодой женщины может быть дочь… А я была к тому же довольно высокой для своего возраста.

Да, мама красивая. Мне такой нипочем не стать. У нее короткие темные волосы, веселые карие глаза и неизмеримо обаятельная улыбка. Ее все обожают – на работе, соседи… Когда она дома, у нас вечно толпы ее друзей. Гости не переводятся. Не дом, а проходной двор, как она говорит. И видно, что ее это радует. Ну, такая она. Душа компании – везде и всюду.

Мама прекрасна всегда, даже когда кричит. Ее просто невозможно не любить.

Санчик – ее любовник. Один из. Вообще-то он с нами не живет, да и сама мама живет в другом месте. Они приехали вчера поздно вечером. Пили шампанское, слушали «Pink Floyd». Мы с Ольгой тоже приняли участие в веселье, почему, собственно, и не выспались.

Историчка, конечно, замечает, что я витаю в облаках. Ехидно задает вопрос по пройденной теме. Я ни черта не знаю – на прошлом уроке мы с Надюхой переписывались в специально предназначенной для этого тетрадке. Таких у нас скопилось уже не две и не три – с начала девятого класса, когда мы окончательно забили на учебу.

– Хм, ставлю точку, Цейкинская, – тянет училка.

Я пожимаю плечами. Ради бога. Можно даже две или три. Мне-то что.

Наконец звенит звонок. Класс обессиленно вываливается в коридор. Понедельник. Многие вчера поздно легли.

Второй урок, математику, я еще как-то высиживаю, а перед третьим, химией, ко мне подходит Надюха, смотрит томными глазами и говорит:

– Может, уйдем?..

Это предложение, от которого я не могу отказаться. Мы ускоряемся и уже почти рысью спешим в гардероб. Берем куртки, выходим. Никто не препятствует.

Свежий воздух кружит голову. Хочется чего-то непонятного, томительного, сладкого… Может быть, любви.

– Ко мне? – предлагает Надюха.

Ольга сегодня останется до конца. У нее тренировка.

Я киваю.

Этот день оказался вовсе не так плох, как можно было бы предположить поначалу.