Продолжение поста «Я всегда буду рядом»⁠⁠

Начало Я всегда буду рядом

Глава 4

В полутьме печки, вопреки ожиданиям, было просторно. Высокий снайпер даже не пригнул голову. Впереди на стене мерцало кольцо. Ель с опаской потрогал отшлифованный многими прикосновениями металл, нажал с нескольких сторон, подёргал — ничего не произошло. Снайпер отодвинул спутника плечом и дёрнул кольцо, провернув вправо. Стена с лёгким шорохом отошла, открылся обросший светящимся мхом проход со ступеньками вниз.  Когда спустились на несколько шагов по лестнице, стена сзади сомкнулась с тихим шуршанием. Ель пробовал считать ступени, на тридцатой сбился.

— Глубоко, — заметил очевидное снайпер, когда они ступили на ровный пол.

Подземный ход бесконечной кишкой уходил вдаль. Вначале продвигались с опаской, потом пошли обычным шагом. Из земляных стен торчали узловатые щупальца. Присмотрелись, поняли, что это корни деревьев.

— Огромные какие, — Ель потрогал ближайшее щупальце, — видно, что не от живых деревьев. Даже окаменели.

В стене между корнями показалось ответвление — ещё один проход. Снайпер остановился, всматриваясь в темноту. Мох, дающий освещение, там не рос. Ель напомнил:

— Кот сказал, никуда не сворачивать.

— Да знаю я, — отмахнулся снайпер, — там кто-то шуршит.

Ель подошёл, всмотрелся, вслушался в темноту. Представилась огромная змея, тут же воображение заменило её на стаю крыс. Страх вспыхнул охапкой хвороста в костре — показалось, что мрак внутри ответвления шевельнулся.

— Валим отсюда! — взвизгнул Ель и побежал вперёд, снайпер поспешил за ним. Они ещё долго оглядывались.

Чтобы отвлечься от накатившей жути, Ель спросил:

— В каждой новой жизни ты помнил предыдущую?

— После рождения помнил первые недели, потом всё стиралось. Вспоминал, когда умирал в очередной раз… все предыдущие жизни. У некоторых живых после травмы или стресса происходит сбой, тогда они начинают говорить на языке, который до этого не знали, вспоминают, где жили в прежней жизни. Рассказывают об этом…  на них как на блаженных смотрят.  Но такое редко случается. Слышал, наверное, истории про реинкарнацию?

— Угу. Мама всегда передачи про непознанное смотрит. Слушай, а обязательно вселяться в младенца, нельзя просто во взрослого человека?

Снайпер хмыкнул:

— Так ведь в нём уже есть чья-то душа. Хотя… некоторые от отчаяния, когда десятилетиями не могут найти тело, так и делают. И человек сходит с ума — раздвоение личности.

— А если бы меня убил не такой, как ты, а обычный… ну, как я или со второй или пятой жизнью, то что бы со мной было? Я ведь сам могу вселиться в тело, тем более что его искать не надо — ты сказал, что в моей семье ребёнка ждут, поэтому домой тянет.

— Ты просто не представляешь, сколько таких, как мы, вьётся около каждой беременной. Люди умирают чаще, чем рождаются, — войны, эпидемии, катаклизмы. Пока каждый свои десять жизней отживёт… Тебя просто не пропустят, будешь скитаться не один год. А я ОТЖИВШИЙ — это как генерал среди мертвецов. Могу их остановить, моё слово вес имеет.

Дальше шли молча. Ель обдумывал информацию, полученную в этом странном длинном сне: «Значит так: есть герой — снайпер, в игре он будет странником; старуха с железными зубами и кот Баюн — помощники на разных уровнях; куст сирени и печь — порталы; телефон для чата, светящийся мох — маркер движения. Интересно, премию за лучший сценарий дают деньгами или сертификатом? Хотелось бы деньгами».

Мох приятно пружинил под ногами. Ход сузился. Корни, торчащие из стен, сменили бахромчатые, белесые грибы. От них тоже шёл зеленоватый призрачный свет. Вдалеке появилась яркая точка.

Обрадованно прибавили хо̀ду. Пятно света увеличивалось, пока не превратилось в выход, заросший густым кустарником. Ель раздвинул упругие ветви и… шагнул в свой двор.

Всё было так, как он себе представил, прежде чем залез в печь. Снайпер с интересом разглядывал современные высотки, между которыми раскинулось ухоженное пространство с клумбами, деревьями, новомодной детской площадкой, заполненной галдящими детьми.

Ель усмехнулся:

— Самому нравится. Люблю свой город, родной двор.

Снайпер не ответил, только сжал кулаки, да на скулах желваки заиграли.

— Мой дом! — Ель показал на одну из высоток. Посмотрел на балконы, прищурился, — А с кем это Ленка стоѝт? Пойду, проверю.

— Куда ты собрался? Какая Ленка? — возмутился снайпер, — Топай домой. Мне тебя в новую жизнь устроить надо и, наконец, уйти. Я так устал, сил нет.

— Ну, потерпи ещё. Ты же мужик, пойми меня. Что бы ты сделал, увидев свою девушку с каким-то хмырём?

***

Они стояли в гостиной, приходя в себя от болезненного прохода сквозь стену. Снайпер показал как это делать, когда Ель попытался нажать на кнопку дверного звонка.

С балкона, смеясь, вернулась пухлогубая Ленка, следом за нею зашёл загорелый хмырь в одних трусах, шлёпнул девушку по голой попе, выглядывающей из-под задравшейся полы короткого халатика.

Ель сузил глаза, раздул ноздри. Снайпер ухмыльнулся.

Любовники завалились на разложенный диван, забарахтались в смятых простынях. Ошарашенный Ель столбом стоял у их изголовья и смотрел… смотрел…

— Ой, дай отдохнуть, всё тебе мало, — томно промурлыкала Ленка.

Хмырь согласно кивнул, сыто откинулся, достал завалившийся за диван ноутбук.

***

Кудрявый блогер, выпучив глаза, вещал, захлёбываясь от эмоций. Хмырь внимал, поддакивал. Написал комментарий: «Спасибо за годный контент, за правду. Целиком согласен. Денег на народ и страну нет... А на … триллионы уже потратили».

Ленка, скучая, рассматривала лак на своих ногтях. Надув губы, закапризничала:

— Зайчик, давай съездим куда-нибудь.  Задолбало дома сидеть, да и новое платье выгулять надо.

— А давай, — ответил хмырь, натягивая узкие джинсы, — прошвырнёмся по клу̀бам.

Ель буравил взглядом Ленкин затылок в лифте, с ненавистью смотрел, как парочка усаживается в хмырёвский Audi. Когда автомобиль отъехал, процедил сквозь зубы:

— Я на этой дуре жениться хотел.

Глава 5

Ошарашенный Ель, не слыша и не видя, что происходит вокруг, брёл к своему подъезду. Снайпер шёл следом. Остановился, прислушался к разговору бабушек, сидящих с вязанием на лавочке.

— Я за неделю пять пар носков навязала, — объявила одна из них, ловко орудуя спицами.

— А я такую чу̀дную пряжу раздобыла: не колется, мягкая и очень тёплая. Из неё выйдут отличные балаклавы и шапочки под каски, — поддержала разговор другая.

Третья, поправляя клубки в корзинке на коленях, поделилась грустным:

— Для соседского сынка целый комплект к зиме приготовила, а он, видишь, не пригодился.

Товарки печально закивали головами.

***

Как мучительно проходить сквозь стены! Будто кошки когтями дерут.

Вид родного жилья заглушил боль, смягчил оплеуху предательства.

— Похоже, никого нет, — прислушавшись, предположил снайпер, — наверное, твоя мать на работе.

— Она недавно на пенсию вышла. Скорее всего, хлопочет где-то по своим волонтёрским делам. С беженцами работает. Жильё им находит, работу, детей в садики и школы устраивает.

Прошли в уютную светлую гостиную.

— Дома, я дома! — раскинул руки Ель. — Хорошо-то как!

— Иди сюда, — позвал снайпер, остановившийся у портрета в траурной раме.

Ель подошёл и окаменел — на него смотрело… его открытое, улыбающееся лицо.

— Это не сон, — подтвердил снайпер, — все взаправду. Пойми уже и прими. Есть один путь: для тебя — вселиться в новое тело; для меня — наконец-то уйти. И перестань вести себя как дурак.

Ель метнулся к отрывному календарю, завопил:

— Это сколько? Два, целых два месяца прошло? — трясущейся рукой показал на число. — Пока мы пёрлись по тоннелю, здесь прошло шестьдесят дней… меня уже похоронили... и даже сорок дней справили.

Щёлкнул замок. Постаревшая мама в чёрном платке вкатила чемодан на колёсах, устало вздохнула. Следом, переваливаясь уточкой, зашла сестра с огромным животом. У снайпера загорелись глаза. Вот оно!

Ель возмутился:

— А почему я не знал? Скрывали от меня!

— Не сообщали, чтобы не сглазить. Наверное, никому не говорили, пока живот не стал виден, — объяснил опытный в семейной жизни снайпер.

Женщины разобрали вещи из чемодана. Мама разложила, развесила в шкафу одежду сестры.

— Хорошо, что ты, пока зятёк в командировке, согласилась пожить у меня, — мама погладила сестру по плечу. — С малышом первое время помогу, под присмотром будете.

Сестра помассировала поясницу:

— Мам, я прилягу, живот тянет.

Ель заглядывал в мамино лицо, старался коснуться плеча. Повторял, как заведённый: «Мам, я здесь». Иногда она замирала, вслушивалась, хмурила брови. Встряхивала головой, будто отгоняла наваждение, продолжала суетиться по дому.

***

В прихожей стало шумно, там толпились, переругивались какие-то люди. Почему мама и сестра не приглашают гостей пройти? Один из пришедших воскликнул:

— Смотрите, здесь ещё двое!

Ель понял, что гости видят его и снайпера, а это значит…

— Твои конкуренты, — подтвердил догадку снайпер, — сейчас я их отважу.

Он поднял руку и приказал:

— Вон, все вон из этого дома, здесь только один имеет право на тело. По закону крови.

Страшные гости спорили, возмущались. Вдруг кто-то из них прикрикнул, чтобы замолчали, и твёрдым голосом произнёс:

— Это Отживший, нужно делать, как он сказал. Есть правила, которые нельзя нарушать.

Вопя и причитая, толпа мертвецов покинула квартиру Еля. Остался лишь один старичок в старомодном помятом костюме.

Сжав сухонькие кулачки, он нагло заявил, что никуда не уйдёт и ещё поборется.

***

В роддом поехали на такси. Мама сидела с сестрой на заднем сидении, снайпер и Ель умостились рядом с водителем. Наглый старичок, хихикая дробным смехом, забрался в багажник, когда туда ставили «сумку ро̀женицы».

По больничным коридорам сновали толпы̀ ищущих новые тела̀. Заходили в палаты, жадно разглядывали пациенток, толкались, дрались. Только теперь Ель понял, как ему повезло с сопровождающим Отжившим. В комнате сестры не было никого из конкурентов, кроме старичка. Снайпер время от времени выходил в коридор, чтобы отогнать самых напористых мертвецов, так и норовящих пролезть сквозь дверь и стены. На старичка махнул рукой — пусть остаётся, всё равно ничего не получит.

Старичок крутился вокруг Ѐля, канючил, давя на совесть:

— Внучек, уступи дедушке тельце, ну что тебе стоит. Пожалей дедушку, внучек! Знаешь, как много лет я скитаюсь и всё никак не могу поймать новую жизнь? Меня все обижают.

Ель уважал старших и в какой-то момент задумался, а может, уступить старику, жалко его. Снайпер быстро пресёк упадническое настроение, показав Елю кулак, а старику средний палец.

Когда всё началось, Ель замер. Чудовищное зрелище родов заворожило. Вот уже появился новорожденный. Весь в слизи, со сжатыми кулачками. Нужно было успеть запрыгнуть в его тело до первого крика, но Ель просто стоял и тупо наблюдал, как старик, трясясь от нетерпения, подбирается к ребёнку на руках акушерки.

— Ель не тормози, прыгай! — закричал, надрывая связки, снайпер и грязно выругался, упомянув всю родню подопечного.

Мат взбодрил, как пощёчина. Ель зажмурился и, оттолкнув старика, прыгнул. Будто в тёплый кисель окунулся. Бульк… бульк.

Он медленно приподнял веки, увидел тревожные глаза акушерки и исчезающее за её спиной лицо снайпера.

— Прощай, друг! — крикнул Ель.

— Ну, слава богу, закричал. А голосистый какой! Держите, мамочка, своего сыночка, — облегчённо выдохнула акушерка.

Еля передали на руки маме-сестре. Бабушка-мама стояла рядом, любяще смотрела на внука.

— Имя уже придумали?

— Да, Елисей, в честь погибшего брата, — мама-сестра поцеловала Ѐля в лоб.

***

Шла вторая неделя. С каждым днём сознание всё больше и больше съёживалось. Ель с трудом вспоминал прежнюю жизнь. Ластик времени стирал личность, освобождая место для приятных эмоций от еды, купания, укачивания.

— Ш-ш-ш, не будем мешать маме, пусть спит. Бабушка детоньку на ручках укачает, и он уснёт. Да?

— Ма-ама, я люблю тебя, — попытался выговорить Ель.

— Ну, что такое, почему ты хнычешь? Что тебя беспокоит?

Телефон, переведённый на вибрацию, зажужжал, затрясся. Кто звонит в три часа ночи? Номер странный — одни нули.

— Алло?.. Елисей? Сынок, это… как это? Что? Алло… сынок!

Мама остолбенело смотрела на затухающий экран телефона.

— Ма-ам, это был я-ааа, ма-ама! Я всегда… буду… рья-а-адом… ма-ама! — звуки липли к нёбу, не хотели складываться в слова. Ель от досады заплакал.

— Ну, почему ты плачешь? Сухой, сытый, животик мягкий, — она одной рукой держала внука, другой, непослушной, трясущейся, искала во «входящих» номер с нулями. Мистика — ничего нет!

В ушах застучал метроном пульса. Чья-то злая шутка? И никому не расскажешь. Решат, что от горя свихнулась. Но ведь слышала, слышала голос сына. Это был он, её королевич Елисей. Она его голос из тысяч других узнает…

Долго стояла перед портретом в траурной рамке, что-то шептала, покачивая хнычущего малыша. Из глаз лилось, капало на детскую кофточку.

Город спал.

***

Оксана вела Тарасика в детский сад. Им, в отличии от других беженцев, очень повезло. Женщина-волонтёр помогла с пропиской, оформлением документов, нашла жильё, работу и даже сына в садик устроила.

В сумочке закурлыкал телефон. Глянула на экран — одни нули. Странно… У неё новый номер, его знают лишь несколько человек. Оксана ответила — треск, далёкий мужской голос назвал её имя… мимо с воем проехала скорая, заглушая слова говорившего. Звонок прервался. Во «входящих» за нынешний день было пусто...

Конец.