Побеждённые (3)⁠⁠

Продолжаем знакомиться с книгой Роберта Герварта.

Прошло всего два дня - и Красная Армия при поддержке латвийских большевиков пошла на запад. Её целью было занятие территорий, потерянных вследствие Брестского мира. Также события в Берлине, Мюнхене, Вене и Будапеште убеждали Ленина в возможности экспорта революции. Прибалтика была быстро захвачена, в начале января были взяты Рига и Вильнюс. Свежесозданные советские республики занялись радикальным реформированием. Однако времени им оставалось немного. В то время, как эстонские контрреволюционеры справились сами, на то, чтобы свалить Советы в Латвии и Литве, требовалась внешняя помощь.

Её предоставило новое немецкое правительство под руководством Фридриха Эберта по просьбе Лондона и Парижа. Железная дивизия вобрала в себя добровольцев из числа прибалтийских немцев и самой Германии, а также ещё не выведенных немецкие военные части. Латвийское правительство пообещало предоставить земельные наделы тем, кто четыре недели будет воевать против большевиков. «А почему бы и нет?» – подумали многие бывшие фронтовики. Ещё кого-то привлекала анархия и беззаконие, ещё кто-то недовоевал в прошлой войне. Все они пополнили ряды прибалтийского фрайкора.

Железная дивизия пошла вперёд уже в феврале 1919 года, подойдя к весне к Риге. Эта война уже велась по-другому: линии фронта в ней не были чётко очерчены, что уж говорить о разномастных комбатантах. За большевиков воевали русские, латыши и даже бывшие немецкие пленные, одетые, кто во что горазд. Это всё походило на партизанскую войну, и жестокость её поражала самих участников. Рудольф Хёсс, будущий комендант Освенцима, вспоминал:

Бои в прибалтийских государствах были более жестоки и беспощадны, чем всё, что я видел прежде. Линии фронта почти не было, враг был повсюду. Всякий раз, когда сталкивались противоборствующие стороны, шла резня, до тех пор, пока никого не оставалось.

Резали и мирняк. В Елгаве, например, фрайкор казнил 500 гражданских, которых обвинили в помощи большевикам. Такой порядок вещей стал правилом, а не исключением, как раньше. Немцы оправдывали свою жестокость мщением за свои жертвы.

В конце марта Красную Армию удалось вытеснить с большей части территории, и правительство Ульманиса попросило немецкие войска на выход. В ответ на это 16 апреля фрайкор совершил государственный переворот, поставив своих марионеток. Здесь уже не стали молчать Лондон с Парижем, которые потребовали у Эберта отвода войск. Но тот отказался, если только англичане с французами не введут свои войска. В мае 1919 года пала Рига, после чего последовала расправа со сторонниками коммунистов. Особенно не щадили женщин-снайперов. Всего было уничтожено около 3 тысяч человек.

Большевики ушли из Прибалтики, а немцы на волне успеха захотели взять ещё и Эстонию. Это оказалось им не по зубам. Латыши вместе с эстонцами разбили фрайкор в июле, вынудив немцев уйти из Риги. Но не из Латвии. В результате, несмотря на то, что англичанам удалось в конце концов заставить Эберта отозвать командование, 14000 боевиков пошли добровольцами в Белую армию к Бермондту-Авалову. В отсутствие поддержки из Германии им пришлось «перейти на подножный корм», то есть грабить и без того уже голодающих латышских крестьян. Тем сильнее была решимость латвийских войск выбросить весь этот сброд из страны. Их вытеснили в Литву, где окончательно разбили. По мере отступления фрайкор «по обычаю» сжигал фермы и уничтожал гражданских. Остатки разбитого войска вернулись в Германию в конце 1919 года, пополнив уже там ряды радикалов и отметившись рядом громких политических убийств.

Фрайкор после возвращения в Германию в декабре 1919 года

В самой России морские порты были оккупированы войсками Антанты, которые пришли туда изначально для противодействия Центральным державам. Их цель скоро изменилась: они должны были помогать рыхлой антибольшевистской конфедерации, известной как «белые», в борьбе против «красных». Белые изначально были весьма разношёрстной публикой, которую объединяла лишь ненавесть к большевикам. Это помешало им сформировать единое движение и единое командование. На востоке был Колчак, на северо-западе – Юденич с Бермондтом, на Дону – Деникин, в Крыму – Врангель. А ещё всевозможные атаманы вроде Семёнова и Унгерна на юге и в Сибири. А также махновцы, националисты и прочая публика.

Ленин с Троцким знали, что им противостоит грозная сила и не теряли времени на рассуждения о легитимности террора для подавления несогласных, будь то белые, анархисты, буржуазия или кулаки. Для этого был создан подходящий инструмент под руководством Дзержинского сотоварищей, у которых появилась возможность отомстить за все пытки и мучения царской охранки. Ещё в начале 1918 года Ленин писал, что Советская власть «слишком гуманна» к своим классовым врагам. После восстания левых эсеров летом 1918 года, кульминацией которого стали покушения на Ленина и Урицкого, большевики начали Красный террор. К делу подошли с умом, преследуя сразу две цели: хирургически зачистить классового врага, а также сдержать врага потенциального. Ряды ЧК выросли с 2 тысяч в середине 1918 года до 140 тысяч в конце Гражданской войны.

Большевики намеренно расширили классовую войну на сельскую местность: революции нужен был хлеб. 300 тысяч человек собирали продразвёрстку по всей стране к 1920 году – с ограниченным успехом. Продотряды не гнушались ни угроз расправы, ни взятий заложников, ни штрафов, ни обысков, ни сжиганий домов укрывателей урожая. Всё это подгонялось вождями, которые не экономили бумаги, призывая «вешать кровососов». Это неизбежно вызвало ответную реакцию. Горький писал:

В Тамбовской губернии коммунистов пригвождали железнодорожными костылями в левую руку и в левую ногу к деревьям на высоте метра над землею и наблюдали, как эти — нарочито неправильно распятые люди — мучаются.

Большевики, повешенные крестьянами

Большевики были не менее креативны в «хлебных войнах», в которых погибло, по некоторым оценкам, около 250 тысяч человек.

В мае 1918 года появился новый враг: белочехи из числа бывших пленных. Они устроили мятеж из опасения, что их разоружат и сдадут немцам, если они откажутся воевать в Красной Армии. Пленных они не брали, пощады не знали. Например, после взятия Самары в июне в городе прошло публичное повешение и сжигание заживо красноармейцев. Мятеж белочехов послужил катализатором для других белых сил, организовавшихся в Комуч. Волна слухов о приближении Комуча к Екатеринбургу решила судьбу царской семьи, которую расстреляли, затем взорвали тела, затем облили кислотой и, наконец, сожгли. Вряд ли это сильно помогло большевикам. В августе пала Казань, РСФСР оказалась в тесном окружении оккупантов, националистов и мятежников.

Но большевики устояли, благодаря мотивации, логистике и дисциплине Красной Армии – детища Троцкого. Белочехов и Комуч отбросили за Урал. На смену последним в ноябре пришёл Колчак, пользовавшийся поддержкой Антанты. После поражения Центральных держав в Первой мировой войне ситуация радикально изменилась. Быстрый отход немцев и австро-венгров создал вакуум власти в прежде оккупированных областях, заполнить который стремились красные, белые и националисты. А ещё интервенты. Влияние последних было, впрочем, ограниченным. Воевать они не воевали, а та помощь, которую они предоставляли, расходовалась неэффективно и разворовывалась. Однако их участие убедило Ленина в существовании международного заговора по удушению молодой Советской республики. Война была экзистенциальной. Уроки прошлого были хорошо усвоены: нельзя было допустить нового Термидора. Решение: ещё больше террора.

Этот террор порождал ответный террор, что делало Гражданскую войну с ходом времени всё более жестокой. Ни белые, ни красные командиры не сдерживали своих солдат, а часто даже поощряли насилие. Одним из таких был барон Унгерн, который освободил от китайцев Монголию и первоначально был благосклонно встречен местным населением. Но он и его люди действовали столь варварски, что настроения быстро изменились. Особенно жестоко обходились с местными евреями. Офицеры предлагали женщинам бритву, чтобы лишить себя жизни до того, как они попадут в руки казаков.

Унгерн не был уникален в своём насилии. Еврейские погромы были частым явлением. Белые быстро навесили на революцию ярлык еврейского заговора, глядя на происхождение многих большевистских вождей. Адмирал Колчак снабдил свои войска памфлетом под названием «Евреи убили царя». Евреев преследовали в Литве за то, что большевики правили в Риге. Ещё хуже было в западной России и на Украине, где они стали одной из главных жертв антибольшевистских сил. Только во второй половине 1918 года деникинцы (и не только) уничтожили около 100 тысяч человек. В этом деле «отличились» и националисты. После взятия Львова осенью 1918 года поляки устроили трехдневный погром с 73 погибшими и сотнями раненых среди жителей еврейского квартала. Украинцы были не лучше. В феврале 1919 года казаки атамана Семесенко вырезали 2 тысячи евреев в Проскурове. Атаман призывал:

Худшие враги украинского народа и казаков – евреи, которых нужно уничтожить, чтобы спасти Украину и свои жизни.

Лишь вмешательство местного представителя киевского правительства предотвратило дальнейшее кровопролитие.

Ну и куда податься бедному еврею после этого? Неудивительно, что со временем нераздельность большевизма и евреев стала самосбывающимся пророчеством. Большевики не делали различий между нациями и религиями, и национальные меньшинства, прежде всего евреи, массово стали пополнять ряды партии, ЧК и Красной Армии. Правда, это не полностью уберегло красных от участия в погромах.

Разумеется, евреи были не единственными жертвами этого конфликта, затронувшего все возраста и слои населения. Весной 1919 года положение было шатким у обеих сторон. Затем Белая армия пошла вперёд. Колчак двинулся на Архангельск и Урал, но встретил упорное сопротивление. Пришлось отступать вдоль Транссибирской магистрали. Плохая погода, тиф и партизаны усугубляли бедствия. Ответом на это было... конечно, насилие. Пленных расстреливали, вешали, сжигали живьём по приказу адмирала. В одной только Екатеринбуржской губернии колчаковцы уничтожили 25 тысяч человек. Но всё это не изменило их обречённости. В ноябре пала колчаковская столица Омск, а сам Колчак был впоследствии арестован и расстрелян в Иркутске. Деникин шёл на Москву, но дошёл лишь до Орла, после чего последовал коллапс деникинских сил на фоне конфликта Добровольческой армии с казаками.

К началу 1920 года становилось ясно, что победа будет за красными. Это не укрылось от взора англичан, которые прекратили помогать Врангелю в Крыму. Французы ушли с Чёрного моря ещё до того. Красная Армия смогла, наоборот, перевести войска с польского направления, где был подписан мир. Врангель был разбит в конце 1921 года. Одной из причин победы красных было то, что многие видели их меньшим злом. Так или иначе, страна лежала в руинах после семи лет войны и двух революций. Население сократилось на десять миллионов, и будущее было не радужным. Отчёт американской благотворительной организации констатировал в 1923 году, что всей русской интеллигенции угрожает голодная смерть. Люди бежали в Польшу, Чехословакию, Францию, Британию, Китай. Но больше всего эмигрантов осело в Германии. Судьбы беженцев были различны, но большинство из них было едино в жгучем антибольшевизме. Многие из них пополнили ряды крайне правых.

Консервативные и либеральные круги, даже социал-демократы, с ужасом смотрели на события в России, хотя стоит указать, что газеты писали в основном о Красном терроре, игнорируя террор Белый. Американские газетчики дописались до электрических гильотин в Петрограде, умерщвляющих полтысячи человек в час. Сообщения о смерти царской семьи пробудили неизбежные аналогии с эскалацией Французской революции после казни короля. Консервативная пресса не жалела чёрной краски, описывая Ленина сотоварищей «отбросами человечества», «эмансипированными преступниками», «дикими идеалистами», «еврейскими интернационалистами» или просто жуликами. Именно в те годы возник и окреп образ большевика-скелета с окровавленным кинжалом в зубах.

Плакат «Опасность большевизма»