Один год из жизни шахтарского общежития. Ноябрь. Ч 1⁠⁠

Наступили тёмные времена. Местные с тоской смотрели на затянутое тучами небо и включали все лампы в квартирах. Разговоры врачей полнились обсуждениями сезонных вирусов, распределением переработок и гаданиями, сколько отмороженных конечностей отрежут хирурги этой зимой. Надя целыми днями сидела на телефоне, слушая извинения читателей и перенося даты сдачи книг в карточках. От тех, кто всё же добирался до библиотеки, хотелось держаться подальше, чтобы ничего не подхватить. Олимпиада Васильевна ушла на затянувшийся больничный, и Надя тащила всю библиотеку на своих плечах.

Только сотрудников администрации не брали никакие болезни. Почти каждый день они приходили в архив с утра и уходили с закрытием библиотеки. Оставалось загадкой, что там можно делать так долго. Даже с учётом того, что Надя всё-таки отдала им ключ от пустого кабинета архивариуса… И до сих пор ощущала себя предательницей. Этому не было логических причин, но чувство не отпускало. Именно оно заставляло Надю оставаться на работе до последнего и отрабатывать призрачный долг.

Когда молчаливые захватчики уходили и библиотека закрывалась, её день не заканчивался. Надя наводила порядок в отделах, готовилась к следующему рабочему дню, а затем спускалась в архив. Уже намётанный глаз быстро отмечал, с чем похозяйничали сегодня, и девушка кропотливо возвращала архиву его привычный вид. Возможно, она саботировала работу администрации, но те не возражали, а ей становилось спокойнее. В общежитие она возвращалась уставшая и промокшая. Лена пропадала на дежурствах. Надя ложилась спать и просыпалась в одиночестве.

Вскоре и этих усилий стало недостаточно. Ревизоры добралась до протоколов заседания администрации. Надя не знала, что именно они творили, но в архиве словно проходил ураган. Она тратила часы, подбирая листы с пола и раскладывая по папкам в нужном порядке. Казалось, это делают специально, чтобы добавить ей работы. Что ж, у них получалось: с каждым днём девушка возвращалась всё позже, едва успевая в общежитие к комендантскому часу. Она не видела солнечного света, не высыпалась и не виделась с друзьями.

– И почему на больничном она, а не я? – спросила себя Надя в очередной вечер, отданный архиву. Одинокий голос отразился от бетонных стен и затерялся в разбросанных по полу жёлтых листах. – Клятый иммунитет…

– Хотя кто бы делал эту работу за меня, даже будь я на больничном? Фрекен, что ли? Ага, конечно. Даже Эльдара не припряжёшь, он на работе… наверное. Только я торчу тут, как сумасшедшая, сама с собой разговариваю.

Со вздохом она опустила руки. Тишина архива давила на уши. Вокруг были Авгиевы конюшни, а вот она Гераклом точно не была, да и подходящих рек, чтобы смыть весь этот беспорядок, под рукой не находилось. Впервые захотелось побыстрее уйти, и в поисках причины Надя глянула на часы.

Половина десятого.

В ужасе она взлетела по лестнице и остановилась в холле, поворачиваясь к электронному дисплею. 21:54 светилось угрожающим красным, отражаясь в стёклах запертых дверей.

– Твою мать, – без особых эмоций выругалась Надя, запуская пальцы в волосы. – Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

Пропуску комендантского часа Надя не удивилась. Угадывая время почти интуитивно и приходя в общежитие под закрытие, она понимала, что играет с огнём, но отнести часы в ремонт так и не удосужилась. Результат был предсказуем, а она слишком устала, чтобы по-настоящему злиться.

– М-да, теперь я могу тут хоть всю ночь копаться, – без восторга протянула она, оглядывая пустой этаж. Взгляд остановился на неприметной двери позади гардеробных вешалок. – Или нет…

За дверью обнаружилась каморка с диваном, застеленным старым постельным бельём, стопка газет с недоразгаданными кроссвордами, пачка индийского чая, немытые кружки и старый будильник. Его стрелки, в отличие от часов самой Нади, показывали правильное время.

– Теперь понятно, где гардеробщица вечно пропадает, – вздохнула девушка. – Ну хоть на стульях спать не придётся, и на том спасибо.

После часа ночной уборки она заперла архив, выключила свет, умылась в туалете на первом этаже и спряталась в каморке. С улыбкой поставила будильник под самое открытие библиотеки. Подумав немного, закрыла незаметную дверь. Вряд ли ей что-то угрожало, но огромный холл с темнеющими рогами вешалок и красными цифрами часов будил позабытые детские страхи. Хотелось рассказать об этом Лене, посмеяться вместе с ней и накрыться одеялом, чтобы никто не схватил за бочок и не утащил в ночь. Поговорить было не с кем, и Надя просто завернулась в колючий шерстяной плед. Когда она вернётся, Лена наверняка будет шутить о том, где и с кем соседка провела эту ночь. Если, конечно, она сама сейчас в общежитии, а не на сутках. В любом случае, надо будет рассказать. Представляя, как они будут смаковать эту историю и перемывать кости гардеробщице и Фрекен, Надя поплыла на волнах лёгкого сна. Тиканье будильника убаюкивало, постепенно становясь всё глуше и глуше.

ЩЁЛК!

ЩЁЛК!

Надя распахнула глаза. Скрипнули тяжёлые входные двери, в холле застучали шаги. Девушка облизала пересохшие губы и медленно приподнялась на локте. Из холла слышались неразборчивые голоса и скрип ещё одной двери. Голоса стихли. Надя сползла с дивана и на корточках подобралась к выходу из каморки. Прислушавшись, она тихо открыла дверь, выскользнула в гардероб и на четвереньках перебралась под тень длинной стойки.

За двойными дверями актового зала, отданного под детский театр кукол и организационные собрания, горел свет и шло какое-то обсуждение. Надя снова облизала губы и прислонилась к стойке. Внутри боролись любопытство и ужас. Ночные гости не знали, что в библиотеке не одни, и не потрудились закрыть двери зала. Она могла подобраться ближе и подслушать, кто это и о чём они говорят. С другой стороны, если её заметят… В памяти невольно всплыли слова Олимпиады Васильевны о прошлом архивариусе, и Надя спряталась в безопасную темноту. Она могла вернуться в каморку и лечь спать. Вот только ни за что на свете она не смогла бы уснуть.

«Твою мать», – неслышно прошептала девушка. Она проскользнула к дальней стене и, переползая от одной тени к другой, добралась до большого цветочного горшка. Странного вида дерево с жуткими игрушками на ветках украшало вход в кукольный театр и могло спрятать её от незваных посетителей.

В многоголосых выкриках и спорах невозможно было ничего разобрать, и она осторожно подползла ближе. Тут же кто-то внутри застучал по столу, и девушка юркнула обратно.

– Товарищи! – услышала она знакомый приторно-добрый голос. – Товарищи, давайте все успокоимся. Всё же хорошо, ситуация под контролем.

– Под каким контролем?! – Надя тихо ругнулась, узнав голос молодого «Сашеньки» из городской администрации. – Вы же знаете, что Вечный начал действовать! Разве мы не должны что-то с ним сделать?!

– Вечного неспроста так назвали, – отозвался какой-то старик. – С ним ничего не сделаешь. За ним можно только наблюдать, но молодняку я бы это не доверил. Они его не знают.

Снова поднялась ругань, снова по столу застучали кулаком.

– Товарищи! – на этот раз к порядку призвала женщина. – Двенадцать часов. Прошу всех занять свои места.

Застучали каблуки, заскрипели стулья, все с недовольным гулом расселись. Где-то далеко зашелестела бумага.

– Заседание Комитета от двадцать первого ноября объявляю открытым, – безэмоционально объявила та же женщина. – На повестке дня сегодня…

Надя отшатнулась и прикрыла рот руками. Крик застрял в горле, но громко, на весь холл, стучали зубы. Был только один Комитет, который мог бы тайком собираться в библиотеке посреди ночи. Комитет, который следил за ней, хозяйничал в её архиве и убил её предшественника. Комитет, который якобы распустили, но вот он, через стену от неё обсуждает свои дела, словно субботник организует.

«Твою мать, – подумала Надя, через силу подползая обратно к двери. – Прибавится же у меня седых волос…»

– Как проходит инспекция архива? – услышала она бесстрастную женщину.

– По плану, – ответил ещё один знакомый голос. – Осталось проверить две секции. Всё, что предназначалось к ликвидации, ликвидировано. На следующей неделе можем закончить. Если нужно и дальше отвлекать архивариуса, затянем. Но дальше месяца тянуть уже не выйдет, она что-то заподозрит. И так волком на нас смотрит.

– Волком смотрит, значит? – уточнила женщина, и Надя скривилась: она не думала, что её недовольство так заметно. – Какие-то конкретные претензии?

Повисла тишина. Девушка невольно сжалась, припоминая все свои выпады в сторону сотрудников администрации. В пустом холле редкие голоса отражались так, будто она сама сидела в зале и ей устраивали выволочку у всех на глазах. Только холодный пол под коленями напоминал, в каком дурацком положении она на самом деле находится.

– Никак нет, – наконец, ответил голос. – Работает профессионально, приходит после нас, порядок наводит. На вопросы отвечает, сотрудничает. Ключ вон отдала от того пустого кабинета. Если учесть, что она сейчас всю библиотеку на себе тащит, так и вовсе…

– Вас поняла, – прервала его женщина. – Если будет, что сообщить, оформите служебную записку. Слишком уж пронырливая девчонка, да и с Вечным она на короткой ноге. Нужен новый архивариус, и побыстрее.

– Библиотекаря бы нового сначала найти. Опять пришлют кого из-за гор, проблем не оберёшься.

– Библиотекарь сойдёт любой. Главное – архив.

– В архиве уже ничего не осталось!

– Если начнут проводить инвентаризацию, вскроется…

Зал потонул в споре, отдельные голоса уже невозможно было разобрать. Далеко не сразу людей удалось успокоить окриками и стуком кулака по столу.

– Товарищи, товарищи! – воскликнул приторно-добрый голос. – Прошу вас, успокойтесь. Всё под контролем. Как известно, проблемы с молодыми людьми все от того, что у них слишком много свободного времени. Сейчас, когда Олимпиадушка так неудачно заболела, Наденька стала отличным сотрудником, и мы все будем ей очень благодарны, если она продолжит работать без лишних вопросов. С Вечным ситуация сложнее, конечно, но мы прекрасно знаем, как связать ему руки, делали это уже не один раз.

– Не недооценивай его, Борис, – встрял уже говоривший старик. – В дневники архивариуса он вцепится мёртвой хваткой, потому что думает, что найдёт там ответы на свои вопросы. Об него многие зубы пообломали, и ты пообломаешь.

– Сейчас у нас больше инструментов и есть преимущество внезапности, – возразил Борис. – К тому же нужно лишь задержать его, чтобы найти дневники раньше. Он и не заметит, у Вечного ведь целая вечность впереди.

Несколько человек хихикнули над дурацким каламбуром.

– Не забывайте, что Вечный не один. С ним Надежда, у которой всё ещё есть доступ в архив. Она умная и догадливая, она может что-то заподозрить и предупредить его. Я считаю, эту угрозу нужно нивелировать.

– Сашенька, я понимаю, тебе обидно, что девушка выбрала другого, – с укором вздохнул Борис. – Но Женечка тоже хороший человек, счастья им и долгих лет. Не нужно мстить. Тем более с использованием административного ресурса.

– Нет, Борис, в чём-то Александр прав, – снова женский голос, смутно знакомый. – Девчонка слишком уж похожа на прошлого. Такая же прозорливая и тоже пришлая из-за гор. Только вот просто так от неё не избавишься. Хватило уже того, что её университет чуть проверку сюда не прислал. Нам только расследования из-за её смерти ещё не хватало!

– Ну знаете, сосульке на крыше глубоко плевать, какой университет за ней стоит, – предложил кто-то, и Надя похолодела. – Конечно, будет бумажная работа…

– А что важнее, без присмотра останутся и архив, и библиотека! – прикрикнул старик. – Сейчас нет смысла это обсуждать!

– Да, пора начинать поиски нового библиотекаря, – с неохотой согласился Борис. – У Олимпиадушки здоровье уже не то, да и склочная она стала. Возраст сказывается… Пусть Сашенька этим и займётся! Отвлечётся от ненужных мыслей.

– Если Комитет считает, что лучшего применения моим способностям не найдётся, – с нажимом ответил Александр. – Но тогда начинайте думать, что делать с архивариусом, потому что я работаю быстро!

– Этот вопрос мы вынесем на голосование, – пресекла их спор бесстрастная женщина. – Перерыв, пятнадцать минут.

Надя отшатнулась, кинула быстрый взгляд на стойку гардероба – нет, не успеть, шаги уже приближались к двери, – и шмыгнула за цветочную кадку, съёжившись до боли в мышцах. Люди высыпали в холл. Кто-то вышел на улицу покурить, другие отправились в туалет, оставшиеся в зале неразборчиво что-то обсуждали. Надя боялась даже дышать, с ужасом понимая, как мало и ненадёжно её тёмное убежище. Подняв глаза – движение показалось слишком громким, – она вперилась взглядом в красные цифры часов.

Четверть часа длилась вечность. Казалось, часы сломаны, а комитет решил забыть про своё собрание и просто погулять по пустой библиотеке. Только бы не включили свет, молилась девушка, вжимаясь в темноту. Только бы не включили свет, только бы не включили свет, толькобыневключилисвет, толькобыневключилисвет…

Хлопая входной дверью, вернулись курильщики. Все начали стягиваться к залу. Одна из женщин задержалась у цветочного горшка подтянуть колготки. Закончив, она вздохнула, оправила юбку и скрылась в зале, плотно закрыв за собой дверь. Прошло ещё несколько минут, прежде чем Надя позволила себе задышать полной грудью и выпрямить затекшие ноги. Тишина холла оглушала.

Надо бежать. Бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Домой, домой, в спасительные стены общаги.

Она в два шага проскочила холл, запрыгнула в сапоги, схватила пальто и сумку и, бросив последний взгляд на закрытые двери зала, выбежала на улицу. Ноябрьский воздух немного остудил кипящую от адреналина кровь, и девушка опасливо посмотрела на светящиеся окна первого этажа. На пустой площади она будет как бельмо на глазу. Думать было некогда, прятаться – особо негде, и она побежала в другую сторону, чтобы обойти библиотеку по кругу. Ноги сами несли по нужному маршруту, по тёмным улочкам, мимо голых деревьев, которые уже совсем её не пугали. Вряд ли что-то на свете могло испугать её ещё больше.

Почти все окна пятиэтажного здания сливались с чернотой ночи: молодые специалисты рано вставали на работу и обычно рано ложились. Надя остановилась перед тёмным крыльцом и устало вытерла пот со лба. Комендантский час. Точно. Она не знала, сколько сейчас времени, но точно знала, что в общагу ей не попасть. Даже через окно с Эльдаром не поговоришь: он живёт на первом этаже, а им запрещено открывать окна. Присев на корточки и уткнувшись взглядом в потрескавшуюся краску фасада, она задумалась. Конечно, рядом с общежитием всё равно было спокойнее, чем в библиотеке, но дальше-то что? Впереди холодная осенняя ночь, несколько долгих часов в спящем городе. К Жене на квартиру так просто не завалишься, да и не знает она, где он живёт. Все остальные друзья либо в общежитии, либо на работе…

Блуждающий взгляд остановился на линии цоколя, грязным белым светящейся в темноте. Надя наклонила голову, пытаясь понять, что не так. Встала, подошла ближе. Проследила линию от одного края здания к крыльцу и дальше. Потёрла глаза, стараясь убедиться, что ей не мерещится.

У здания завалился горизонт. Точнее, завалилось само здание: левый край утопал в земле, а правый поднимался почти в воздух. Вспоминая историю о том, как общежитие было построено, Надя предположила, что в левом крыле собралось больше людей и оно перевесило. Непонятно было только, почему комендант не расселила жильцов на ночь, чтобы добавить веса правому крылу. Возможно, какой-то перекос допускался, тем более что правая часть общежития не полностью вылезла наружу. Полюбовавшись кривым зданием ещё несколько минут, Надя поняла, что зрелище почему-то уже не удивляет, а ещё – что она ужасно замёрзла.

– Хоть на второй этаж в окно лезь, – вздохнула она, переминаясь с ноги на ногу. – На внешний телефон в общагу звонить бесполезно, Женя где-то дома, Ленку пушкой не разбудишь, а Эльдар не сможет меня впустить. Может, он вообще на работе…

Тут её осенило. Если Эльдар или Лена на работе, то есть в больнице, они могут впустить её переночевать! Там тепло, сухо, есть горячий чай, а может даже удастся обсудить с Эльдаром тайное собрание Комитета. Вдохновлённая этой идеей, Надя подняла воротник пальто и бодрым шагом направилась в больницу. Вслед ей дул холодный ветер и стонало перекошенное здание.

Шахтар словно вымер – ни людей, ни животных, ни работающих фонарей. Голые деревья и кусты рисовали жуткие фигуры в холодной осенней темноте. Надю это не пугало – её пугали люди, которые могли поджидать за этими деревьями. Убеждая себя, что эти люди ещё заседают в библиотеке и ничего не подозревают, она спешила к единственному зданию с приветливо горящими окнами – к городской больнице.

Здесь, казалось, сконцентрировались все неспящие жители города. В основном они носили фельдшерскую одежду под дешёвыми куртками и кучковались у машин Скорой. Их было видно издалека: огоньки сигарет выделялись в ночи, курсируя от машины к машине и рисуя красивые искрящиеся дуги в ближайшие лужи. Иногда маленькая дверь больницы открывалась и фельдшеры прятались внутри в ожидании работы. На скамейках же толкались представители другого класса ночных жителей.

– Не туда идёте, мадамэ, – окликнул её пропитый голос почти у самого входа в больницу. – Закрыто там. Если в скоряк, то с другой стороны.

– А можете нам компанию составить, – предложил другой голос. Надя обернулась на собравшихся бомжей и плотнее укуталась в пальто. – Как раз свеженького добыли.

Он открыл бутылку спирта, и Надя сморщилась от резкого запаха. Бомжи были одеты куда теплее неё и во дворе больницы чувствовали себя как дома.

– Вас, может, проводить? – предложил первый.

– Гляньте на него, джен-тель-мен, – засмеялся кто-то и заслужил пинок.

– Люди ночью в больницу просто так не приходят. Аппендицит прихватил? Рожаете мож?

Надя приподняла брови: на рожающую она не тянула никак.

– Я ищу Эльдара, – объяснила она. – Кощея. Может, знаете, он сейчас здесь?

– Эльдар Амирович в другом здании работают, – бомж махнул рукой куда-то в противоположную от главного здания больницы сторону. – Вон там, где лесок, морг стоит. Мимо не пройдёте, у них лампочка горит. Там либо Эльдар Амирович, либо Никитка, либо ещё кто. Кто-нибудь обязательно будет, они суточные. Только стучите погромче, может спят.

– Да не спят они, – буркнул другой. – Просто не открывают.

– Может, – кивнул первый. – Эльдар Амирович вообще не спят. Но всё равно стучите погромче.

– Спасибо, – кивнула Надя.

– «Спасибо» на хлеб не намажешь, – проворчал второй бомж, несмотря на очередной пинок.

Нашарив в сумке кошелёк, девушка сунула им купюру и под сбивчивые благодарности поспешила в указанную сторону. Уходить от зданий, людей, автомобилей по наводке бомжей было откровенно страшно, но алкоголики не обманули: через пару минут впереди замаячил тусклый свет. Одинокая лампа освещала чёрную дверь, к которой был приклеен файл с расписанием работы морга и прочими организационными указаниями. Надя позвонила в звонок – тишина. Постучала – тишина. Постучала каблуком – всё ещё тишина. Перегнувшись через перила, она разглядела внутри едва заметный свет, и зажала звонок пальцем. Морг наполнился неприятным полузвоном-полутреском, но всё ещё не отвечал. Палец Нади, казалось, уже примёрз к звонку, когда внутри послышались тяжёлые шаги.

– Совсем охуели, что ли?! – с недовольным возгласом распахнулась дверь. На Надю смотрел молодой парень в свитере поверх формы. – Русским по белому написано, работаем с восьми утра!

– Я Эльдара ищу. Это срочно. Он здесь?

– Завтра с трёх будет, – недовольно ответил парень. – Если срочно надо, он в общаге живёт…

– Да знаю я. Общага только в шесть откроется. Ладно, спасибо. Прости, что разбудила.

Она отошла от двери, размышляя, что делать теперь. Вернуться к подстанции и поискать Лену? Надя не помнила, совпадают ли у них с Эльдаром смены…

– Тоже с общаги, что ли? – она обернулась. – Комендантский прохлопала?

Девушка виновато улыбнулась и пожала плечами. Парень окинул её оценивающим взглядом и открыл дверь шире:

– Заходи, перекантуешься.

– Я Никита, санитар, – представился он, пока Надя с наслаждением грела руки под краном. – А ты из Кощеевых девок? Или из друзей?

– Скорее второе, – усмехнулась она. – Надя, архивариус. Сейчас ещё и библиотекарь.

– А, так это ты Серого охмурила? – Никита посмотрел на неё совсем другим взглядом. – Все девки в больнице об этом судачили. Ладно, проходи. Тут диван есть, чайник горячий ещё. Мне надо дела делать, а ты располагайся. Будильник поставь, как тебе надо. Еду только не трогай, у меня и так её мало.

Устроившись на промятом диванчике, Надя уставилась на будильник. Он был такой же, как в каморке гардеробщицы, и девушка передёрнулась. Неуверенно она поставила стрелку на пять утра, чтобы точно быть в общежитии к открытию. Завтра на работу, напомнила она себе, делать вид, что всё нормально. А ещё надо как-то убедить Эльдара, что она не сошла с ума и не придумала эту теорию заговора. Снова глянув на часы и с тоской посчитав, сколько осталось спать, она отвернулась к стене и забылась поверхностной дремотой.