Необычное приключение, глава 19⁠⁠

Необычные приключение, глава 18
Раздался оглушительный треск и грот-мачта рухнула в воду, сокрушая всё на своём пути. Наш корабль резко сбавил ход и частично потерял управление. Я ринулся к штурвалу и попытался выкрутить его, чтобы избежать повторного бортового залпа, но было уже поздно. Абордажная рота закинула крючья кошки и с силой подтягивала корабль к своему. Свирепые вооружённые матросы в испанских мундирах грозно озирались по сторонам. Пригибаясь от залпа мушкетов я успел заметить видного человека в чёрном капюшоне, его глаза сверлили нас огнём и, казалось, невозможно было укрыться от его взора.

На палубу прыгнули люди, я отпустил штурвал и поднял руки, сопротивляться было бесполезно. Часть тут же кинулась ко мне и повалила на доски, остальные разбрелись по кораблю, искать остальных. Из каюты выскочил мальчишка, и бросился искать мать, он кричал и плакал, какой-то солдат бросился к нему и грубо схватил его за руку, тот начал отчаянно сопротивляться и кричать ещё громче.

Юлю вели с нижней палубы, увидев сына она зарыдала и хотела бросится к нему, но её крепко держали солдаты.

— Не смей трогать мою жену, собака!

Борис с бревном наперевес бросился на них, и уже замахнулся для удара, как ряд мушкетов повернулся в его сторону и прогремел залп. Он выронил бревно и упал замертво на сырые палубные доски. Юля вырвалась из рук солдата и кинулась к мужу, но тут же была сражена выстрелом в грудь. Бедный ребёнок, потерять в одно мгновение отца и мать, это слишком жестоко. Все мои проблемы тут же пронеслись у меня перед глазами, но я не мог вспомнить ничего подобного по жестокости и боли. А солдаты молча смотрели на своего хозяина, и ничуть не смущались содеянного. Мальчика держали тут же, прямо перед телами истекающих кровью родителей. Он брыкался и рыдал, но не мог вырваться.

Ко мне подошёл человек с пронзительным взглядом, он жестом приказал поднять меня на ноги и взглянул мне в глаза. От такового взгляда можно и душу Богу отдать, что-то было в нём такое пронзительное и страшное. Черты его были столь резкими и точёными, как будто у статуи. Капюшон скрывал непослушные седые волосы, уже немолодой, этот человек выглядел как священник или какой-то знатный сановник.

— Хуан сказал, что вы прибудете к этому острову, и мы кружили вокруг и ждали корабль, долго же вас не было. Он в паре дней пути отсюда, его корабль чуть медленнее нашего. Я отправился вперёд, чтобы быть карающим мечом Божьим!

Он подошёл ближе, и внимательно осмотрел меня, его сильно заинтересовал мой шрам на щеке.

— Гм, где-то я вас уже видел, - он с минуту подумал, вопли мальчишки и трупы совершенно его не смущали, - ах да, вспомнил, в соборе, сборище мерзавцев и вы, варвар и дикарь, посмели ворваться в обитель Господа нашего!

Он рассвирепел и с силой ударил меня по лицу, глаза его блеснули дьявольским огнём, но тут же овладел собой, сделал шаг назад и уже смотрел на меня холодными глазами.

— А вы ещё кто такой? – презрительно сказал я, потирая ушибленную щёку, - что-то я вас не припомню!

— Отец Эдуардо! – Олю вытащили из нашей с ней комнаты, позволив наскоро одеться.

Он резко обернулся и посмотрел на неё, даже отсюда было видно, как в её глазах встали слёзы, а тело затрясло мелкой дрожью.

— Ах, какая встреча, блудная пташка вернулась в лоно церкви! Я говорил Хуану, что Бог поможет нам во всех начинаниях и вам не убежать от нас!

Оля едва открыла рот, чтобы высказать очередную насмешку про религию, как священник подскочил к ней и зажал рот рукой.

— Молчи ведьма! Твои уста пропитаны ядом! Тебя ждёт наказание за твои преступления, и пламенный костёр разгорится в полную силу! Я выжгу ересь калёным железом!

Кажется, я начал понимать, отчего остальные солдаты в страхе попятились, этого человека стоило опасаться, ярый фанатик и приверженец церкви, он убил бы любого, кто осмелится высказать сомнение в догматах. Такие вещи случаются, когда фанатикам дают власть, а инквизиция обладала реальной властью в те времена.

Привели остальных: Тэрни, и Машу, их сонные лица едва покинули объятия Морфея и ещё не осознавали, что тут происходит.

— Его преосвященство! Посмотрите, что мы нашли у этого человека.

Солдат подошёл к Эдуардо, поцеловал перстень и передал ему идол.

— Спасибо Пабло, занятная вещица, не ваша ли, мистер Тэрни? Удивлены? У меня отличная память на грешников.

— Что? Что здесь происходит?

Профессор ещё не очнулся ото сна и лихорадочно протирал подслеповатые глаза прежде чем надеть свои сломанные очки.

Пока священник упивался своей властью, я судорожно огляделся. Где Паша? Неужели убили или не смогли найти?

— Грузите всех на корабль! И свяжите их!

Нас связали, и словно мешки с картошкой, побросали в тёмный трюм, отгороженный решёткой, а рядом поставили сурового солдата испанца. Он запер нас в клетке и снял путы. Мне эти железные казематы начинали уже порядком надоедать, другим ребятам думаю тоже.

Девчонки ревели навзрыд, обнимая Сашу, тот, бледный как смерть, смотрел на них и раз за разом повторял свой вопрос: Где мама и папа?

Никто не мог на него ответить, солдату всё это надоело, и он заорал на нас, чтобы мы все заткнулись. Девушки продолжали рыдать, но уже беззвучно, лишь изредка всхлипывали, вытирали рукавами слёзы и обнимали ребёнка.

В тёмном трюме мы совсем потеряли счёт времени. Хоть у нас и были часы, мы не знали, день сейчас или ночь. Корабль сначала поплыл куда-то, но потом остановился и слышно было, как на воду спустили несколько шлюпок. Суровый солдат молчал, как партизан, но потом видимо сжалился, и сболтнул, что послали за пресной водой, на этом острове они всегда берут воду. К тому же он принёс мальчику тряпичную куклу, которую нашёл где-то на корабле.

— И что нам это даст? – шёпотом спросил профессор.

— Да ничего, хотел узнать, нашли ли Пашу.

Зря я это сказал, Маша тут же запричитала и закрыла лицо руками. Иногда эмоции слишком мешают думать.

Через какое-то время пришли солдаты, вытащили профессора из камеры и увели куда-то. Через пару часов он вернулся, озадаченный и грустный.

— Что случилось?

— Этот священник совсем чокнутый, или играет в какую-то игру. Солдаты охраняли идола, в одиннадцать вечера он активировался и утащил одного из них неведомо куда. Сначала преподобный рвал и метал, и хотел выбросить эту штуковину за борт, но потом одумался и позвал меня. Мне под страхом смерти было приказано объяснить, что это за штука и куда делся солдат. Ну я и объяснил.

Он замолчал на мгновение и продолжил.

— Отец внимательно меня слушал, а потом разразился такой бранью, и впал в такую ярость, что казалось стены упадут на нас в страхе перед ним.

— Это дьявол, а не человек, - сказала Ольга, - посмотрите на мои руки, они до сих пор не зажили. Он пытает так сладостно и настойчиво, что мне кажется, он получает от этого сексуальное удовлетворение.

Её в гневе передёрнуло. Она посмотрела на меня глазами, полными слёз и отчаянья, и шёпотом сказала:

— Лёша, милый мой, спаси меня от этого дьявола. Ты же всегда меня спасал.

Она прижалась ко мне, а я сидел и молчал. Если и существовал шанс выбраться отсюда, то мне он был неизвестен. Если кто-то и мог нас спасти, то это был Паша, если он жив, но как он один мог бы противостоять целой команде вооружённых людей.

***

В то утро Паша как всегда торчал в вороньем гнезде на грот-мачте и пил. Вино слишком быстро заканчивалось, а шкоты становились такими узкими, что без посторонней помощи он вряд ли мог бы спуститься вниз. Даже невооружённым глазом было видно, как к нашему кораблю приближается другой корабль и кто-то отчаянно машет флажками.

Хотелось послать всех к чёрту и спокойно заснуть, но люггер вдруг зашатался с такой силой, что он еле удержался в гнезде и чуть не вывалился оттуда.

Мачта рухнула в воду, забрав с собой половину снастей и множество парусов. Паша упал в воду, и чуть было не пошёл ко дну, словно топор, но вовремя очнулся, еле выплыл на поверхность, набрал полной грудью воздух и огляделся. Возвращаться на корабль было слишком опасно, повсюду сновали солдаты в испанской форме, они были слишком заняты своими делами и не обращали на него никакого внимания. Пришлось держаться за остатки такелажа и соображать, что можно сделать. Затуманенный вином разум думал плохо, и течение уносило мачту всё дальше от корабля. Так недолго оказаться в открытом море и умереть от жажды, а ещё хуже, от голода и похмелья - подумал он, и начал грести какой-то палкой к берегу.

Остров был совсем недалеко отсюда, но сильное течение не давало даже приблизиться туда. Импровизированное весло не помогало, кусок широкой палки обломался уже через пару десятков сильных гребков.

— Вот досада! - крикнул он в сердцах, когда весло окончательно сломалось.

Течение стало настолько сильным, что невозможно было не то чтобы выплыть на остров, но даже вернуться обратно. Его уносило всё дальше от кораблей в море. Тут не то чтобы вина, даже элементарной воды не было. Паша с горя приложился к последней оставшейся бутылке, выпил всё до дна и лёг на доски. Полежав минут пять, он резко вскочил и заорал что есть мочи:

— Помогииииитееее! Я здеееесь!

Но только чайки громко кричали и летали вокруг него. Он бросил в них бутылку и в отчаянии сел на доски.

— Что ты кричишь тут? Зачем мешаешь людям ловить рыбу?

Голос напоминал ломаный английский, Павел уже начал понимать немного. Он изумлённо поднял голову, рядом с ним стояло огромное каноэ индейцев. Трое взрослых мужчин в нарядной одежде смотрели на него во все глаза. Самый рослый взял палку и протянул ему.

— Хватайся, перебирайся к нам в лодку, довезём тебя до берега. Ты откуда такой, потерпел кораблекрушение?

Он замотал головой. На пальцах и жестами объяснил, что испанцы атаковали их, когда они везли идол индейцам Таино. При слове «идол», индейцы странно переглянулись и попросили объяснить подробнее. Как мог, он рассказал, что эта такая штуковина, чуть больше грудного ребёнка в длину и покрытая золотом. Едва он закончил говорить, как его ударили веслом по голове, отчего он рухнул лицом на дно лодки, и связали руки. Он громко выругался и хотел встать, чтобы бросится на них, но ему подали в руки початую бутылку рома, подобранную неподалёку, и Паша успокоился.

На берегу его взяли под руки и поволокли в деревню. Джунгли встретили его неприветливо и враждебно, птицы громко кричали, потревоженные внезапным появлением незнакомцев, а ветки больно били по лицу. На троне всё так же восседал седой вождь, а подле него стоял уже знакомый нам Амэйро. При виде Павла он немного удивился, подошёл к нему ближе и спросил:

— Где остальные?

От выпитого он стал совсем косым и вообще еле понимал, где находится. Пришлось принести воды и окатить его. Сын вождя повторил свой вопрос.

— Где, где, не знаю, я пил на мачте, потом упал в воду, а на корабле появились солдаты, идол ваш, будь он неладен, остался на корабле, и ребята тоже.

Индеец только услышал оскорбления про идола, сразу замахнулся копьём, чтобы ударить Павла, но Амэйро остановил его.

— Продолжай.

— А нечего продолжать, ребят схватили, и увезли куда-то. Надо срочно выручать их, вождь? Ты поможешь мне? Как там тебя зовут? Что-то на А.

— Да ты на ногах еле стоишь, куда ты пойдёшь? – презрительно фыркнул Амэйро, - поживи пока тут, отоспись.

— Нет, - рявкнул Паша, я пойду! – он сделал пару шагов и упал на землю, ноги его уже не слушались.

Амэйро покачал головой.

— Ладно, бросьте его в лодку. Воины! Настало время пролить кровь и вернуть то, что принадлежит нам по праву!

Несколько десятков отборных сынов племени, вооружённые топорами и луками выстроились возле лобного места, и цепочкой двинулись к берегу.

***

Темнело. Раскалённое солнце опускалось в воду на горизонте. Даже малейшее дуновение ветра колыхало испанский флаг, безмятежно парящий на главной мачте. Дежурный стоял у колокола, готовый вот-вот перевернуть песочные часы и отбить склянки. Последняя струйка песка упала на дно сосуда, испанец поднял руку, чтобы запустить новый отсчёт времени, как горящая стрела со свистом пролетела мимо и попала прямо в руку. Он истошно закричал, и принялся бить в колокол.

Матросы вскочили со своих коек, ринулись за оружием и надевая на ходу одежду, ринулись на палубу. Вокруг стояла мёртвая тишина, корабль мерно покачивался на волнах и где-то вдали кричали птицы. Испанцы осмотрели палубу, но никого не нашли. Как будто никто не пускал горящую стрелу солдату в руку.

— Да что здесь такое происходит? – сонный Эдуардо вышел на палубу из своей капитанской каюты.

С нижних палуб раздался истошный крик, и целый град стрел полетел на растерявшихся испанцев. На палубу выскочило полтора десятка индейцев с топорами наперевес. Они издали боевой клич и ринулись в атаку. Завязался бой не на жизнь, а насмерть. Солдаты отступили на шаг назад, опустились на одно колено и дали залп из мушкетов. Ряды индейцев заметно поредели.

— Добивай! Добивай! Дави!

Преподобный орал, как умалишённый, и орудовал своей шпагой с позолоченной гардой с редким усердием. Оставшиеся индейцы попрыгали за борт и вплавь попытались пересечь расстояние между кораблём и островом, но были добиты выстрелами из мушкетов. Солдаты ободрились и бросились на нижние палубы. Все, кто по каким-то причинам остались внизу, были зверски убиты, а их тела изуродованы. Клетка, где сидели пленники, осталась открытой, а внутри никого не было.

Эдуардо, увидев это, взревел, как раненный зверь, и в бешенстве стал молотить кулаками о переборки. Испуганные солдаты ещё долго и безуспешно искали пленных по кораблю, но никого не смогли найти. Каюта капитана была тщательно осмотрена, и обнаружилась пропажа золочёного идола.

Пленные же по верёвкам перебрались в заранее приготовленные каноэ, и были отправлены на берег. А потом был разыгран штурм палубы, чтобы отвлечь внимание от идола, всё это проделали ценой жизни пары десятков воинов Таино…

— А знаете, ром тут чрезвычайно хорош. Не водка конечно, но в голову даёт так, как будто веслом ударили, ой, - Паша потёр ушибленное место, - или меня и вправду били веслом?

Все дружно засмеялись, лодка была уже далеко от корабля, и солдаты не могли их слышать. Потом все замолчали и с грустью смотрели на бой и крики раненных. Саша успокоился и тихонько спал на Машиных коленях, он всё ещё не мог поверить в то, что его отца и матери больше нет в живых. Самый выносливый воин вплавь проплыл до острова с идолом за пазухой. Он поклонился сыну вождя и отдал ему драгоценное сокровище, идол Кетцалькоатля.

Я пожал руку сыну вождя. Он дружелюбно улыбнулся. За то время, что мы не виделись с ним, он совсем не изменился, всё такой же худой и высокий, только его головной убор стал ещё краше, и на теле добавилось шрамов.

— Амэйро, очень приятно.

— Алексей, а это мои друзья, все, что остались…

— С некоторыми я уже знаком, - он кивнул Ольге в знак приветствия, - Соболезную вашей утрате, сегодня умерло много хороших воинов, но все они отдали жизни не только ради вас. Наша цель была намного прозаичнее.

Он показал нам идола.

— Вы всё знали, знали с самого начала? – удивлённо спросила Ольга, - но как?

— Это не просто идол, это древний бог времени, Кукулькан, он же является порталом. Странное слово, портал, так люди вашего времени называют эту воронку. Мои люди поколениями путешествовали через него, узнавали о прошлом и будущем, и что нас ждёт впереди. Так и мы узнали о вас, и нарисовали ту картину. Но во времена отца идол был украден, мы хотели предотвратить это, но нельзя ничего менять в ткани времён, иначе можно ожидать больших бед. А потом явились вы.

— Но почему идол издаёт такой странный звук именно в определённое время? И как так вышло, что мы включили его в самолёте? – профессор был явно заинтересован в этой беседе.

— На закате и восходе идол становится активен, он может пожрать человека и перенести его в нужное время. Для этого надо исполнить специальный ритуал. Видимо вы сделали что-то, что разозлило бога, и он покарал вас за невежество.

— Мы пролили на него спиртное! – радостно сказал Паша.

Лицо Амэйро помрачнело.

— Такого ни в коем случае нельзя было допускать! Вам повезло, что вы вообще остались живы.

— Далеко не всем так повезло, остальные пассажиры погибли, - с грустью ответил я.

Маша сильно закашлялась, даже Саша проснулся и посмотрел на неё. Лицо её пожелтело.

— Ваша спутница больна, ей необходима помощь. Не переживайте, в деревне мы дадим ей лекарство.

Она показала ему руку, в месте раны стал расползаться огромный синяк и пахло тухлым мясом.

— Лучше сменить повязку, иначе будет ещё хуже.

Лодка тихонько причалила к берегу и все вышли из неё. Уже совсем стемнело, только на корабле горело столько огней, словно там устроили праздник, или какое-то пиршество. Отсюда он казался светящейся точкой на горизонте.