Немного романтики к 8 Марта. Счастье (на моих реальных событиях)⁠⁠

Счастье (можно – золушка)

- Привет! – она подошла как всегда бесшумно, мягкая ладонь нежно скользнула по руке и легкий, едва уловимый поцелуй согрел щеку. – Давно сидишь?

- Да нет, только пришел. – он оглянулся, но как всегда опоздал. Света легким ветерком скользнула вокруг лавочки и невесомо примела рядышком с ним.

- О, Дим, - это мне? Какие они красивые! – она легко выхватила из его больших рук объемистый букет красных роз, разбавленный белизной тонких белых гилений, и увитых золотистой ниткой искусственных жемчужин. – О, даже с открыткой? Можно?

Ее тонкие пальчики легко взметнулись к маленькой открытке, затесавшейся между тяжелых бутонов, но широкая ладонь Димы опередила ее.

- Нет! – неожиданно резко вырвалось у него, и он тут же, словно испугавшись своих слов, потупил глаза и смущенно добавил. – Не сейчас, чуть позже.. Ладно?

Ладно… - Света ответила с напускным сожалением, но, посмотрев на несчастное Димино лицо, тут же одарила его яркой улыбкой.

- Ну что? – она озорно обхватила его руку. – Куда пойдем?

- В кино! – он уверенно, как полководец, взмахнул рукой, Света обиженно надула губки.

- Опять?

- В театр? – вкрадчиво спросил Дмитрий, заискивающе смотря Свете в глаза. Она мотнула головой.

- В клуб? – спросил он с тайной надеждой, а потом сам же вставил. – Хотя… что там с утра делать?

- А может… - она неуверенно посмотрела ему в глаза, но тут же опустила взгляд. – Ладно.

- Ну что, Свет? – Дима ухватился за возможность больше не ломать голову над вариантами. Он нежно, одним пальцем приподнял ее подбородок. – Куда, Светик?

- В парк. – она неловко улыбнулась. – На Арбатской.

Парк на Арбатской был прибежищем для всей городской детворы. Видимый издалека, чуть ли не с другого конца города – уж слишком высоко вздымалась над старыми, в три, в четыре этажа домами, ажурное полукружье колеса обозрения с яркими, солнечно желтыми подвесными кабинками. Еще только-только подойдя к длинной, широкой аллее ведущей в парк уже слышались пронзающие чистые небеса восторженные крики ребятни, стремительно несущихся по высоким волнам и изгибам американских горок, или взметающихся вверх и застывающих там на один короткий миг, на удар сердца, вниз головой, а затем ухнуть вниз, да так чтобы сердце трепетно и щекотно замерло в груди и чтобы сойдя с аттракциона «Камикадзе» еще долго сидеть на лавочке, чувствуя легкую дрожь в коленках.

Двери с гудением закрылись и старый красный трамвайчик, отзвенев на прощание, весело ухая заскользил по рельсам дальше.

- На. – Света бесцеремонно вручила тяжелый букет Диме. – Сам таскай эту прелестную тяжесть.

Дима только хмыкнул и ласково, как младенца, уложил ворох цветов на сгиб локтя.

- И куда же ты хочешь, дитятко ты мое? – спросил он ласково.

- Там посмотрим! – она схватила его за свободную руку и чуть ли не потащила вперед.

По широкой, залитой солнцем аллее они прошли до изукрашенной литыми завитками арки в парк.

Кругом царила суматоха: то тут, то там весело вскрикивали ребятишки, вдоль широких, мощеных плиткой тропинок, по стриженной траве, безбоязненно и чинно вышагивали голуби, а у касс, длинными извилистыми хвостами, изгибались очереди.

Света, как только зашла, словно обмерла: остановилась на месте и, чуть ли не распахнув рот, огляделась широко открытыми глазами.

Дима, секунду-другую, с улыбкой умиления, смотрел на свою красавицу, скользнув взглядом по обжигающе рыжим локонам, по мягким, вскинутым бровям, по нежным, усыпанным крапинками веснушек, щечкам и, сухо кашлянув в кулак, язвительно спросил:

- Чего стоит? Кого ждем?

Света стрельнула в его сторону озорными искорками зеленых глаз и весело ответила.

- Ждем, когда влюбленный обалдуй на свою красавицу насмотрится! – Дима неловко опустил глаза, на щеках выступил румянец, а уши так и вообще налились пунцовым цветом. – Да ладно, не красней ты так, первоклашка. Ну, как я тебе?

Она рассмеялась тонким, чистым, словно перезвон хрустальных колокольчиков, смехом.

Сначала они, отдав букет высокому, с благородной сединой на висках, билетеру, пронеслись по ухабам американских горок и Света, на мертвой петле, когда шустрый вагончик сначала взлетел, а затем, как бешеный, бросился вниз, весело завизжала.

Потом был аттракцион «Камикадзе», где непослушный босоножка сорвалась с изящной Светиной ножки, и, с головокружительной высоты, ринулась вниз, но стремительный их кораблик как гигантский сапог наподдал летящей босоножке и та, по высокой дуге, ушла в глубокую прохладу зелени высоких деревьев.

Когда «Камикадзе» остановился, Дима легко, как перышко, взял Свету на руки и отнес ее к лавочке.

- Ну что, золушка, пойду я твою хрустальную босоножку искать. – Света неловко хихикнула. – А ты пока меня жди и с другими принцами не заигрывай. Договорились?

Она решительно кивнула, тряхнув тяжелой копной блестящих в солнечном свете рыжих волос. Дмитрий широко зашагал по тенистую прохладу могучих деревьев.

- Дим! – он оглянулся, следом за ним, на одной ноге, с охапкой букета в руках, прыгала Света. – И купи для золушки живой воды! – Света смешно прикусила пальчик. – В горлышке пересохло.

- Хорошо. – он улыбнулся и пошел дальше.

Света оглянулась на лавочку. Там уже сидела полненькая бабушка, а вокруг нее носилась целая ватага ребятни.

- Ба, ну мороженного! Ну купи мороженного! – отчаянно голосил худенький, с замазанными зеленкой царапинами на коленках. Другие же, мальчик и девочка помладше, разинув рты, смотрели, как величаво вздымается ввысь кабина «Камикадзе».

- Ну и хорошо. – сказала Света себе и бухнулась прямо на прохладную траву. – Так даже приятнее.

Она посмотрела на часы. Тоненькие точеные стрелки показывали без пятнадцати двенадцать. Она ласково провела пальцами по гладким изгибам ажурного браслета, коснулась прохладного овала циферблата.

Эти часы Дима подарил ей зимой, когда на улице дули лютые февральские ветра, а колючие, как ледяные иглы, снежинки тихо стучались в окно. Он тогда пришел красный, как дед мороз, а в низких его широких бровях запутались белые крупинки снежинок. Как только Света открыла дверь, на нее дохнуло холодом, словно с улицы ветром дунуло. Она поплотнее запахнула свой мягкий мохеровый халат и поежилась.

- Ой и морозяка же на улице! – он шумно захлопнул за собой двери, тихонько скрипнул замок.

- Да уж вижу. – Она легко, едва касаясь, смахнула с его плеч ледяную снежную крупу.

Тихо взвизгнула молния на дубленке, Дима нагнулся и, шумно сопя, развязал шнурки.

- Можно? – уже пройдя, спросил он.

- Ну не гнать же тебя на мороз, горе ты мое снежное. – она отошла в сторону, пропуская его в коридор. – Чай только вскипел, хоть согреешься.

На кухне она деловито зазвенела чашками, заструился кипяток и по кухне поплыл жаркий аромат зеленого чая.

Дим с наслаждением вдохнул:

- Летом запахло, как трава в августе.

- Ага, летом… - Света печально вздохнула и посмотрела на мечущуюся за окном пургу.

- А у тебя когда день рождения? – внезапно спросил Дима и отхлебнул горячего, с вьющимся над чашкой парком, чая.

- Что? – она непонимающе посмотрела на него.

- Летом вроде? – он продолжил, словно бы ничего и не произошло.

- Да, в июле. – ответила она медленно. К горлу подступил комок обиды. Они уже четыре месяца встречаются, а он так и не запомнил ее дня рождения.

- Двадцать второго числа? – деловито уточнил он и аккуратно откусил кусочек мягкой ванильной булочки с посыпкой.

Света кивнула.

- У-у-у… - протянул он печально. – Как долго ждать... ладно, будем считать это авансом.

Он ловко сунул руку в нагрудный карман, достал оттуда плоскую белую коробочку с аккуратным, но слегка помятым синим бантом.

- Что это?

-Это? – он легким движением катнул коробочку через весь стол Свете. – Это аванс подарка.

Света взяла коробочку, бант легко распустился, тонкая синяя лента мягко скользнула на стол.

- Часы?! – глаза Светы расширились, нежные губы растерянно дрогнули.

- Тебе не нравится? – с опаской спросил Дима.

- Дурак! – она отчаянно оттолкнула коробочку обратно и прикрыла тонкой ладошкой дрожащие губы, в зеленых глазах заблестели искорки слез.

- Что? Что случилось? – Дима вскочил из-за стола, непонимающе смотря на Свету.

- Это к разлуке! – она спрятала лицо в ладони.

- Тьфу ты, черт! – он схватил злополучные часы, в подскочил к окну. Пронзающее холодный порыв ветра с горстью колючих снежинок ударил в спину Свете. Она оглянулась и увидела, как Дима, со всего маху, выбросил часы в мечущуюся пургу.

- Вот и все. – он обернулся к ней, на его лице появилась виноватая улыбка. – Вот и нет больше разлук…

В тот вечер он ушел поздно. Сначала уговаривал ее не расстраиваться, потом они тихо мечтали о лете, а потом долго молчали, прижавшись друг к другу в тесном для двоих кресле.

А часы она нашла потом, через неделю или две, когда возвращалась вечером из института. Шла и увидела выглядывающий из сугроба уголок той самой белой с глянцевым покрытием коробочки.

- Что, подруга, устала? – рядом с ней, с двух сторон, на траву уселись двое наголо бритых парней с пивом.

Она опасливо покосилась на одного из них. Худой, в черной футболке на костлявых плечах, вниз, по жилистой руке, скользит, извиваясь кольцами, наколка змеи с женским лицом.

- Нет, ребята. – она попыталась встать. – Я уже отдохнула.

Худой резко выбросил руку веред, и с силой усадил ее обратно.

- Да не спеши ты. Давай посидим, пообщаемся. – он смачно отхлебнул из бутылки. – Хочешь?

- Нет, спасибо. – она отвела бутылку в сторону. – Я опаздываю уже…

Она снова встрепенулась, но острая, словно сделанная из одних костей, ладонь, крепко сжала ей плечо.

- Я сказал сидеть, значит сидеть! – пальцы сжались еще сильнее и Света, от боли, закусила губу.

- Ой, а что это тут у нас? – второй, маленький, с проступающим сквозь футболку круглым брюшком, выхватил у Светы букет. – Где прынца своего потеряла?

- Смотри, там фигня какая-то. – Худой ткнул длинным узловатым пальцем в пришпиленную открытку. Толстячок сдернул цветастую книжечку открытки с зеленого стебля розы, открыл и громко зачитал:

- «Света» - значит ты Светка? «Света, я тебя люблю и буду любить» - он косо глянул на Свету. – Романтичный он у тебя какой.

- Дальше читай! – перебил его худой.

- «и буду любить всегда!» - толстяк хохотнул. – «Прошу, будь моей женой.»

- И что, ты его отшила? – Худой снова глотнул пива и пристально посмотрел на Свету. Та сидела, уставившись в одну точку, а из глаз яркими жемчужинами катились горячие слезы. – Да не расстраивайся ты, лучше найдешь! Во, Кабан! – худой кивнул в сторону друга. – чем не прынц?

- А что? – толстый важно выпятил грудь, пошло вскинул выгоревшими бровями. – Может и правда, в женихи сгожусь?

Из глубокой тени деревьев выскользнул знакомый силуэт и Света надрывно закричала:

- Дима!

Он кинулся вперед.

- Че за пробл… - только начал спрашивать поднимавшийся с травы худой, когда сильный толчок локтем отбросил его обратно на землю.

Толстячок, на корячках, быстро отполз в сторону и припустился бежать.

- Светик, что случилось? – Дима упал перед ней на корточки. – Почему ты плачешь? Что они сделали?

Худой приподнялся и тихо, сквозь зубы процедил:

- Да ты больной по ходу…

Дима вскинулся, худой побеждено отвернулся.

- Ничего мы ей не сделали, крале твоей.

- Босоножка. – тихо, сквозь всхлипы, сказала Света.

- Что босоножка?

- Нашел? – она, уже не всхлипывая, посмотрела ему в глаза.

- Да. – он протянул ей припыленную босоножку.

- Балда. – она с легким смешком утерла слезы. – Одень ее золушке.

- Дима послушно и аккуратно одел босоножку на испачканную зеленым соком травы ногу.

- Все. – Света улыбнулась.

- Что все? – спросил совсем сбитый с толку Дима.

- Все. Хрустальная туфелька подошла, принц нашел свою золушку… – она протянула ему открытку. – Я согласна.

Дима дрожащими руками взял открытку и, словно не веря своему счастью, спросил:

- Правда?

- Да, дурачок.

автор: Волченко П.Н.

Как выглядит эта Света из рассказа, можно глянуть тут:

Любимая жена

Любимая жена часть 2

Еще "романтика" в моем аккаунте:

Здравствуйте, я ваша папа (немного добра в честь 8 марта)