Мне не следовало делать тот выстрел⁠⁠

Это перевод истории с Reddit

Мне не следовало делать тот выстрел.

Я охочусь в этих лесах с двенадцати лет.

Ни разу не было причины чего-то бояться. Я знаю все хребты, ручьи, слышу, как олень хрустит подлеском. Я узнаю треск ветки, когда по ней прыгает белка. Я узнаю тишину, которая воцаряется, когда поблизости что-то крупнее.

И вот именно эта тишина меня насторожила.

До заката оставался час. Было так холодно, что дыхание висело паром. Я сидел в засидке на дереве, держа арбалет на коленях, и ждал самца, которого накануне поймал моей камерой на тропе — огромного, со шрамом на шее и рогами, будто скрученные корни.

Но когда он вышел на поляну подо мной, что-то было не так.

Он хромал.

Двигался так, словно не знал, как ходить на ногах. Постоянно клонял голову, как пёс, который пытается понять звук. А потом поднял взгляд.

Не на дерево. На меня.

Его глаза были неправильные. Без отблеска, без блеска. Просто ямы. Глубокие впадины. Уже тогда мне следовало опустить арбалет, слезть и уйти, забыть эту охоту навсегда.

Но я выстрелил.

Стрела ударила под рёбра. Ни капли крови.

Он даже не вздрогнул.

Лишь издал низкий, мокрый звук, словно из лёгкого утекал застоявшийся воздух. Потом рухнул — ноги подломились как-то неловко — и замер.

Я ждал. Пять минут. Десять.

Ни дёрганья, ни звука.

Наконец спустился.

Каждый шаг давался с трудом: листья под сапогами шуршали слишком громко, дыхание било в уши. Чем ближе подходил, тем яснее понимал — это не олень.

Поначалу похоже, но пропорции были странные. Ноги слишком длинные, шея слишком тонкая. Шерсть местами облизала, обнажая бледную, вздувшуюся кожу. А копыта… это были не копыта.

Это были руки.

Длинные, костлявые пальцы, подогнутые, будто их ломали и неправильно срастили. Между ними тянулась перепонка.

И рога? Это были не рога.

Это была кость. Да, ответвлялась наружу, но и заворачивала внутрь, словно тварь росла сама в себя. Они подрагивали.

Я развернулся и побежал.

Даже арбалет не прихватил. Три мили до грузовика пролетел бегом, заперся, сел и трясся.

Уговаривал себя, что всё показалось. Шок, адреналин. Надо домой, в тепло, поспать.

Но что-то последовало за мной.

Смысл я понял, только когда открыл дверь своего домика.

Горел каждый свет. А я живу один.

Я захлопнул дверь, закрыл замок, задвинул засов и даже придвинул старый комод. Не знаю зачем — до ближайших соседей мили. Здесь никого не бывает.

Но я чувствовал.

Будто кто-то всё ещё стоит за спиной.

Твердил себе, что просто встревожен: увидел больного самца, выстрелил в сумерках, запаниковал. Всё не так страшно. Но огни…

Я всегда гашу свет, уходя. Привычка: в глуши каждая ватт-час важен.

Я прошёлся по комнатам: проверил двери, окна, шкафы, за шторкой в душевой.

Ничего.

Никакого взлома. Ни следов в пыли у входа, ни царапин на полу. Только то странное гудение в черепе, будто воздух вибрировал.

Я выключил свет, лампу за лампой, чтобы не светить наружу. Взял винтовку и сел на диван, спиной к стене.

Не знаю, когда вырубился, но проснулся озябшим.

Кромешная темень. Видно было собственное дыхание. Воздух казался… влажным. Тяжёлым, как через мокрую тряпку. Огонь в камине истлел до углей, стёкла изнутри обмерзли.

И тут я услышал.

Тук.

Единственный удар. Глухой. Низко на стене, дюймов шесть от пола.

Я выпрямился, сердце забилось. Прислушался.

Тук.

Тот же уровень. Передняя стена, под окном гостиной.

Я включил фонарь, провёл лучом по стене. Пусто.

Ещё один звук — уже позади.

Тук-тук-тук.

Ниже. Медленнее. Из-под пола.

Я направил свет вниз. Там лишь доски и пыль, но одну из них будто приподняло. На миг.

Я затаился.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Теперь у задней стены. Потом в коридоре. Под мойкой.

Оно кружило. Подо мной.

И замерло.

Я ждал. Минуты шли. Тишина.

Поднялся, пытаясь успокоиться, и пошёл к коридору.

И тогда услышал свой голос.

Не просто голос. Именно мой.

Из-под половиц.

Шёпот.

Должно быть, я снова отключился.

Когда открыл глаза, бледный рассвет сочился сквозь изморозь на стёклах. Спина ныли от пола, винтовка всё ещё в руках.

Мгновение я думал, что всё приснилось.

Удары. Шёпот. Голос.

Потом посмотрел на окно.

Четыре длинные вертикальные царапины, вырезанные на внутреннем стекле — будто кто-то пытался выбраться наружу.

А под ними, на инеистых досках, отпечаток ладони.

Не человеческой.

Слишком широкий. Слишком много пальцев. След вытянулся, словно что-то расплавилось в древесине, оставив маслянистый отблеск.

Я коснулся. Всё ещё влажно.

Не знаю, что заставило меня приподнять покрывало, но я сделал это.

Под кроватью пусто.

Кроме ещё одного отпечатка.

И борозды по полу, тянущейся к коридору.

Воздух снова изменился.

Застыл. Отяжелел. Мир будто задержал дыхание.

Тогда что-то врезалось в входную дверь.

БУМ.

Я дёрнулся, ударился о стену, поднял винтовку.

БУМ.

Вся рама задрожала. С потолка посыпалась пыль. Цепной замок звенел, как напуганное животное.

Тишина.

Я крался к двери, едва дыша, каждый шаг всё медленнее.

Третий удар был не такой.

Теперь низко. Будто существо опустилось на четвереньки и толкало головой нижнюю половину двери.

Дерево выгнулось внутрь, скрипя под силой, которую не должно было выдержать.

Я поднял прицел.

Через трещину в дереве что-то заговорило.

Не слова. Подделка под дыхание. Как будто кто-то пытается звучать по-человечески. Втягивает воздух и выпускает, дрожа. Мокро. Хрипло. Горло залито жидкостью.

Потом оно засмеялось.

Моим смехом.

Точно скопированным. Чуть-чуть громче. Чуть-чуть дольше.

Затем шёпот — снова моим голосом — из-под пола:

«Пусти меня. Мне холодно».

Я отступил, сдерживая крик, лихорадочно вспоминая, заперт ли задний вход, закрыты ли окна, если…

Винтовка заклинила.

Не помню, как нажал на спуск. Только щелчок и мерзкое понимание: я никогда не чистил затвор.

Дверь снова заскрипела.

Медленно. Трескаясь.

Через расползшуюся щель начала пробиваться тонкая штука — не рука. Не коготь.

Более костлявое. Неправильно сочленённое. Как сороконожка из пальцев.

Я не стал снова возиться с винтовкой.

Толкнул диван к двери изо всех сил. Закинул на него кухонный стол. Притащил книжный шкаф из коридора и уронил. Даже вешалку для пальто подпер под ручку, словно средневековый засов.

Что-то за дверью скребло древесину. Медленно. Нарочито. Как когти — или зубы.

Я отступил к рации.

Старая, армейская, ловит аварийные каналы. Зимой я приладил усилитель, когда снег отрезал от мира на дни. Должна была работать.

Крутил ручку. Шум.

Перебрал пресеты. Шум.

И вдруг что-то прорезалось.

Не голос. Сначала.

Дыхание.

Потом шорох. Потом мой голос — записанный.

Но я никогда так не говорил.

«Не стреляй», — задыхался я в рации. — «Ему просто нужен вход. Пусти. Пусти».

Я выронил трубку, будто обожглась.

Другой канал ожил.

Снова я. Та же интонация.

Теперь спокойный. Доброжелательный.

«Мне было холодно, — сказал я. — Но внутри тепло. Увидишь».

Я выключил рацию. Выдернул батарею. Швырнул её в стену.

Твари за дверью это не понравилось.

Она ударила ещё раз — сильнее. Диван дрогнул. Ножки стола скрипнули по полу.

Я кинулся к задней двери. Заперта.

Подтащил туда тяжёлый комод. Заколотил окна, до которых достал. Заклеил вентиляцию. Захлопнул заслонку в дымоходе и прижал к ней кофейный столик.

Потом встал в центре комнаты, пыхтя, сердце стучало в висках.

Дом вновь затих.

И это было хуже.

Не знаю, сколько стоял. Десять минут. Час.

Тогда начался постук.

Не с двери.

С окна.

Я медленно обернулся.

За промёрзшим стеклом стояло что-то тонкое, неправильное. Голова под углом, слишком длинные конечности дёргались в суставах, будто не знали, где сгибаться.

Оно не двигалось.

Только стучало.

Сначала одним пальцем.

Потом другим.

Потом распахнуло рот, широкий и мокрый, прижало к стеклу.

И прошептало моё имя.

Пишу это сейчас, потому что не знаю, сколько ещё держится свет. Если кто-то там есть — если кто-то читает — прошу, пришлите помощь.

Я не думаю, что оно хочет убить меня.

Кажется, оно хочет заменить меня.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6