Мальчик-который-попал-на-Слизерин. Третий курс. Мрачная слава. Часть 2⁠⁠

Беседы по сквозному зеркалу в последующие дни проходили куда спокойнее. Девушка держала Гарри в курсе своих дел на работе, делилась подробностями международной политики. Поттер сначала недоумевал по поводу причин таких разговоров, но потом сообразил, что когда-то попросил её делиться новостями, сообщать, что происходит у неё в Министерстве Магии, и она просто выполняла своё обещание. И каково было его удивление, когда утром в один из дней он с почтовой совой получил первое письмо от Фарли, несмотря на вчерашний вечерний разговор по зеркалу. Примостившаяся рядом Букля сердито косилась на сипуху, которую прислала Джемма. Сова Гарри иногда прилетала утром в Большой зал, чтобы принять угощение из его рук. Читая письмо от подруги, Гарри заметил, что скучает по её спокойному голосу, по живому общению. Сквозное зеркало не давало всего этого. Да и, к сожалению, Поттер не всегда мог связаться с ней по этому артефакту: Драко Малфой и другие слизеринцы теперь очень редко оставляли его одного, окружая своего знаменитого сокурсника большим вниманием, и часто собирались у него в комнате, притаскивая стулья из своих спален. Драко так вообще ловил почти каждое его слово.

Разумеется, многие заинтересовались обучением у Гарри после его победы над близнецами, воспринимая его как выдающегося волшебника. И хотя обоих Уизли выписали из больничного крыла через четыре дня и даже как-то наказали (всё же первыми напали именно они) — это не повлияло на желание многих дружить с Поттером, тем более что сами близнецы старались не попадаться ему на глаза. По слухам, у них был длительный разговор с Альбусом Дамблдором, который и объяснил, что Гарри Поттер ни в чём не виноват. Досталось и гриффиндорскому старосте — Перси Уизли, их старшему брату. По крайней мере, слухи, перешедшие к нему от Пэнси, служили в пользу этой версии. Якобы сами Уизли в гостиной Гриффиндора говорили об этом и заявили, что не считают Поттера виновным в похищении своей сестры. К радости Гарри, в «Пророке» об этом происшествии статей не оказалось. Ему бы не хотелось закреплять за собой такую славу, и он переживал об этом, хотя, убедившись, что на страницах газеты про него ни слова, немного расстроился таким игнорированием. Но «Ежедневный Пророк» был целиком сосредоточен на Блэке.

По словам Уиллиса Уоррингтона — семикурсника, который выбрал углублённое изучение по Защите от Тёмных искусств, — не каждый волшебник с его курса способен справиться одновременно с двумя магами. Поэтому кто-то решил с помощью более плотного общения набиться к Гарри в друзья, а другие загорелись идеей обучиться сложным заклинаниям, в том числе Патронусу, чтобы можно было защитить себя от чудовищ, что окружили замок. Для наиболее любопытных он несколько раз продемонстрировал в гостиной использование Патронуса, создав плотное светлое облачко. После празднования светлые эмоции буквально захватили его, поэтому заклинание не вызвало сложностей. Слизеринцы, которые готовились сдавать СОВ по Защите от Тёмных искусств или просто хотели защититься от дементоров, подходили к нему, прося дать парочку советов или даже потренировать их, взамен предлагая золото или другую ответную услугу. Гарри соглашался, с удивлением понимая, что власти на факультете у него всё больше и больше. Так же легко разрешились проблемы с нумерологией. Два слизеринца, которые разбиралась в этом предмете, с готовностью помогли, доступно объясняя каждую сложную тему.

Его позиция на факультете Слизерин изменилась. Слово Гарри Поттера теперь имело куда больший вес, чем в прошлом году. Чувство власти на своём факультете снова прельщало мальчика, но теперь он осознал этому цену. Гарри пользовался своим авторитетом с куда большим умом, стараясь, по примеру Фарли, налаживать связи с нужными людьми, чтобы ещё больше упрочнить своё положение. В какой-то момент он осознал, что может взять столько власти на факультете, сколько сам захочет. Ученики подходили с разными вопросами, неразрешёнными спорами, слизеринцу не раз приходилось быть арбитром. Однажды Гарри даже стал замечать, что не помнит, кто к нему обращался и по каким вопросам, имена тоже не оставались в памяти. Слишком много было желающих пообщаться, среди которых были и ученики с других факультетов. Для решения этой проблемы пришлось завести записную книжку, для фиксирования информации о человеке и оказанной тому помощи. Саму книжку Гарри заколдовал, чтобы никто кроме владельца не мог её прочесть. Осмелившийся взять её в руки попадёт под вредные чары. А того, кто попробует её открыть, будет ждать кровать в Больничном крыле на неопределённый срок.

Огромная власть пьянила Гарри Поттера, но не опьяняла. Он прекрасно понимал, чем это может обернуться по опыту прошлого года. Как и то, что эта власть может испариться в мгновение ока. Ему уже было недостаточно уважения и подобострастия со стороны факультета, как было в прошлом году, ему хотелось большего: перевести всё это в вещественную форму. И когда его принялись благодарить за помощь сиклями и галлеонами, он не стал отказываться. Серебро и золото полилось в его карман рекой. Он узнавал секреты и слабости других, пытаясь заводить своих доносчиков, по примеру Снейпа, но по большей части научившись слушать, что говорят вокруг, не стеснялся оказывать услуги за золото, хорошую книгу или информацию. Всё это требовало не один месяц тяжёлых усилий; он находился лишь в начале пути. В дела старших классов он особо не вникал, но на младших курсах его влияние было подавляющим. Только второкурсница Эмилия Стоун старательно избегала Гарри, но он не собирался ей навязываться. Это было странно, ведь именно эта девочка, скованная Непреложным обетом, находилась под его властью в большей мере, чем любой другой в замке, но он испытывал какое-то непонятное чувство, мешавшее ему самому к ней подойти. Всё же девочке многое пришлось тогда пережить, когда она попала в это подчинённое состояние. У Гарри были мысли о необходимости разговора с ней, но он постоянно его откладывал, тем более свободного времени у него не оставалось.

Ученики более старших курсов стремились с ним подружиться, имея для этого множество причин, не последней из которых была его подруга — Джемма Фарли, которая получила высокий пост в Министерстве отчасти благодаря слизеринцу. Многие, воодушевившись этим примером, тоже мечтали забраться на Олимп магической Британии, что неизменно приводило к Гарри Поттеру. Да, были те, кто явно не был рад возвышению Поттера на факультете, но страх заставлял оставаться в тени, тем более что единственные, кто могли и должны были взять власть на факультете в свои руки, оказались не готовы к такой ситуации. Джулия Монкли только-только стала старостой и была ещё совсем неопытной. И вообще, из-за всех навалившихся вдруг обязанностей ей пришлось несладко, так что она была даже рада разделить некоторые с Поттером. Но без старост шестого и седьмого курса девушка бы совсем закопалась, и даже помощь Гарри её бы не выручила. Однако опытные старосты хоть иногда вмешивались в жизнь факультета, но занимались больше тем, что спихивали всю основную работу, например: объяснение всех правил первокурсникам, контроль за ними и управление первыми пятью курсами — именно на Монкли. Хорошо ещё, что первокурсников было намного меньше, чем учеников с курса Гарри. Второй староста-пятикурсник Энтони Корнфут как-то самоустранился от всего, поэтому Поттер забрал часть его функций себе, с лёгкостью налаживая отношения с лидерами старших курсов. Словно в отместку за то, что Фарли гоняла их в прошлом году, заставляя делать всю грязную работу (хотя воображение Гарри отказывалось представлять, как можно гонять мощного Уоррингтона), теперь они намеревались расслабляться и отдыхать. Старосты шестого и седьмого курса неприятно напоминали ему себя год назад, когда он без каких-либо усилий получал почёт и внимание факультета. Для себя он отметил, что надо потихоньку Корнфута вытягивать из депрессии, понемногу отдавая ему обременительные обязанности, оставляя себе лишь приятные, иначе со Снейпа станется снять того с должности и заменить на менее удобного для Гарри человека — того же Монтегю. А сам Энтони будет ему благодарен за такую помощь, что ещё больше укрепит положение Поттера.

Старостой школы в этом году назначили Уиллиса Уоррингтона. Несмотря на то, что Слизерин не выиграл Кубок школы из-за поспешного закрытия замка, профессора учли, что у их факультета было наибольшее количество очков, да и никаких серьёзных взысканий и происшествий со стороны слизеринцев не было. Заменив на этом посту Джемму Фарли, Уоррингтон не стремился, как она, быть впереди всех, а сосредоточился на учёбе. Говорили, что он очень хорош в Защите от Тёмных искусств и трансфигурации. Высокий, русоволосый, редко улыбающийся и немногословный, он выглядел как непоколебимая скала, но Гарри не увидел его успехов в противостоянии с дементором в поезде. В отличие от Уоррингтона, его напарница и вторая староста школы совсем не отличалась собранностью и строгостью. Корделию Селвин — высокую красивую блондинку с длинными шикарными волосами и очень холодными глазами на утончённом идеальном лице — больше волновала организация вечеров, где они с подругами собираются в своём кругу, обсуждают старые и придумывают новые сплетни, разглядывают фасоны модных платьев и погружаются в другие многочисленные девичьи темы, которые редко были интересны самому Поттеру.

Но её особой страстью, ради которой она была готова пожертвовать другими делами, были карнавалы, посвящённые историческим темам. Гарри не знал, как всё это точно называется, и никогда не проявлял любопытства, но Пэнси и Дафна, которые очень стремились туда попасть, рассказывали ему все новости о предстоящем 31 октября в день Хэллоуина историческом мероприятии, посвящённом могущественной волшебнице древней Англии — Моргане. Со слов девушек, оно приподнимало завесу тайны над одной из кровавых эпопей длинной жизни великой чародейки, когда та хитростью смогла сокрушить семь противостоящих ей кельтских колдунов, убив их всех. То ли в магической дуэли, когда она подлавливала каждого из них по отдельности и те не могли сбежать (Гарри знал, что в те давние времена ещё не изобрели трансгрессию как способ магического перемещения), то ли отравив семерых разом на каком-то из званых ужинов. Ещё ожидалось, что будет показана какая-то взаимосвязь с Самайном, то есть Хэллоуином, который до прихода англосаксов носил такое название, но тут способность всеведения Пэнси пасовала: всё же тайну Селвин старательно охраняла, чтобы не портить интригу, но кое-что да просачивалось наружу. Староста шестого курса Кэндис Макнейр предлагала провести историческое мероприятие, посвящённое египетскому магу-фараону Аменирдису и его успешному походу против Персии. Но Корделия Селвин так сильно хотела быть Морганой, что готова была даже перекрасить свои великолепные белоснежные волосы в глубокий чёрный цвет (древняя волшебница увлекалась тёмной магией, и её волосы словно этому соответствовали), поэтому была резко против изменений в сценарии.

Всё это лишь звучало интересно, но по рассказам о прошлых подобных реконструкциях Гарри составил картину происходящего. Волшебники и волшебницы разыгрывали разные исторические сцены, переодеваясь в мантии других государств и эпох, и играли разных влиятельных героев того времени. Всё происходило очень чинно и, наверное, — предполагал Поттер — скучно, хоть и красочно. Например, многие египетские волшебницы и волшебники носили более открытые одеяния из-за жаркого климата, но такого слизеринцы себе не могли позволить из-за норм приличия. Гарри знал, что и в прошлом году, и позапрошлом были такие же магические карнавалы, но ни разу сам не участвовал, а зрители не допускались. Во-первых, к этим мероприятиям готовились очень долго. Магией нельзя было изменить свои мантии, сделав из них старомодные, а нужно было их заказывать из специального магазина. Хотя, как рассказывала Пэнси, иногда всё-таки приходилось подгонять одеяния под нужный размер, но это держалось под большим секретом, чтобы не нарушать аутентичность. Раньше организацией всего этого занимались старосты Лорен Мальсибер и Джемма Фарли, но без особого огонька. Сейчас Гарри знал, что Джемма увлекается историей, но почему-то такое воплощение в реальных персонажей не вызвало у неё сильной увлечённости. А вот Селвин сразу с головой в это погрузилась. И, став старостой на пятом курсе, она заняла место духовного лидера этого движения, несмотря на то, что роль руководителя этого клуба в прошлом году перешла к Фарли, так как Мальсибер тогда уже выпустилась из Хогвартса.

Семикурсница больше всего любила устраивать балы, а потом могла неделями обсуждать с другими волшебницами, как всё прошло и что им понравилось. Крайне редко такие мероприятия проводились в гостиной, которая, несмотря на внушительные размеры, не подходила, так как почти всегда переполнена студентами. И обстановку там нельзя менять кардинально, что не удовлетворяло организаторов, и перекрыть вход от других студентов, не числившихся в списках участников, невозможно. Обычно всё происходило в большом помещении в подземелье, которое клуб выбрал для себя и переделал под свои нужды. Так как это был условно открытый клуб, то там ещё могли участвовать несколько представителей других факультетов. Однако чопорные слизеринки не хотели принимать кого попало, так что в основном это были чистокровные когтевранки, которые так же увлекались историей, а главное — имели достаточно знаний о древних эпохах, чтобы вносить предложения и помогать советами и большим количеством золота для покупки нужных мантий и других вещей для себя. Селвин умело отсекала нежелательных учеников и учениц с других факультетов, предпочитая устраивать эти вечера только для «своих». Даже Дафна, которая как-то выказала интерес, вряд ли сможет вскоре туда попасть. А у Трейси вообще шансов нет, так как она полукровка. Чем-то Гарри это напоминало сцены в магловских театрах, но без присутствия зрителей. Один из участников, шестикурсник Кэрроу, тем не менее осторожно закинул зелье в котёл,Устойчивое выражение в магическом мире. Аналогично: закинул удочку. Осторожно узнавать что-либо, предварительно разузнавать что-либо, высказывать намёк на что-либо. — намекнув Поттеру, что он тоже может поучаствовать, но тот не захотел. Да, он слышал, что в легендах был подходящий низенький кельтский колдун из этих семерых — как раз его роста (а все старшекурсники были выше мальчика на целую голову), но у него совершенно не было времени на это, тем более необходимо было заказывать дорогую мантию на профессиональное изготовление. Да и тогда пришлось бы много общаться с Корделией, которая чем-то ему напоминала Пэнси: самую худшую её сторону — болтливую и немного легкомысленную, — усиленную в несколько раз. Джемма Фарли тем не менее сказала, что девушка своё дело по контролю факультета знает, просто у неё несколько иной склад ума.

Традиционно старост школ назначают из факультета, победившего остальных по очкам и получившего Кубок школы. Но, естественно, деканы учитывают не только это, но и другие важные заслуги, которые могут сыграть как в плюс, так и не дать занять желанный для многих пост. Разумеется, могут быть веские причины, чтобы лидер факультета-победителя прошлого года не получил пост главного старосты, например, если у него были взыскания или другие серьёзные ошибки. Вступительная речь, которую надо подготовить, и другие подобные обязанности ложились на старост пятого курса. Шестикурсники приноравливались к новым предметам: у них тоже не было много свободного времени, а седьмой курс полностью сосредоточился на подготовке к выпускным экзаменам. Разумеется, не все, некоторые учились через пень колоду, но самых сильных учеников (а другие и не имели возможности стать старостой) это не касалось. Монкли тоже предстояли в этому году сложные экзамены СОВ, и ей тоже нужно усердно готовиться, но никого из четвёрки старших старост это не волновало. Девушка же ещё не определилась, какие предметы выбрать для шестого курса, на чём сосредоточиться, чтобы набрать высокие баллы. Ей хотелось продолжить обучение зельеварению, но для прохода на углублённый курс требовался высший балл. Гарри в одной из бесед с ней привычно посоветовал Защиту от Тёмных искусств. За текущие недели они неплохо сблизились, и она оказалась весьма милой, с заразительным весёлым смехом и ослепительной улыбкой. А её длинные золотистые волосы приковывали взгляд, поблёскивая на солнце. Но Гарри не доверял ей ни на кнат, прекрасно помня слова Джеммы про условия отбора на должность старост и кому они могут передать все новости.

Беспокоящее его отсутствие дуэльной практики Поттер решил просто. Он выбрал несколько старшекурсников, которые собирались сдавать СОВ в этому году по Защите от Тёмных искусств, чтобы тренироваться вместе с ними в одном из пустых кабинетов. Вернее, сдача экзаменов по этому предмету была обязательно для всех, но лишь двое парней настроились продолжить обучение в искусстве колдовской защиты на следующий год. И этот факт сильно изумлял Гарри. Да, этот предмет был не особо необходим для карьеры, более того, Поттер знал лишь одно место, где требовалась обязательная сдача ЖАБА по нему — при вступлении в ряды мракоборцев. Даже в отделе обеспечения магического правопорядка — в котором как раз стоял особняком корпус мракоборцев — не было такого критерия. Но ведь именно эта дисциплина обучает защищать себя! Неужели на шестых и седьмых курсах, где учеников было намного больше, чем на его курсе, обучение настолько узконаправленно, что почти никого не заинтересовало? Или причина в чём-то другом? Джемма Фарли не постеснялась же предпочесть этот предмет и сдать по нему ЖАБА, но вот её преемники Монкли и Корнфут явно не собирались следовать её примеру, хотя Гарри не бросал надежду уговорить девушку всё же выбрать этот предмет. А вот их одноклассники Кассиус Уоррингтон и Уильям Причард решили попытать свои силы, хотя, как знал Гарри, не собирались идти в мракоборцы.

Сначала всё же было боязно сразу вставать против пятикурсников в открытом бою, поэтому он попросил их продемонстрировать, что они умеют. Вместе они убрали мешающие парты в сторону. Оба слизеринца встали друг против друга и по его взмаху руки начали учебный бой. К изумлению третьекурсника, набор их чар оказался не очень серьёзным. И потом, в личной дуэли, Гарри смог победить каждого по отдельности. Всё же им далеко до Джеммы Фарли, а серьёзные проклятия и защиту от них изучают не на четвертом курсе, который они закончили несколько месяцев назад, а как раз частично на пятом году обучения и более подробно на углублённых занятиях по Защите от Тёмных искусств, которые начинались для тех, кто смог достойно сдать СОВ по этому предмету. А учитывая, что в прошлом году преподавателем был профессор Локонс, который предпочитал обучать через свои театральные выступления, то победа Гарри была не таким уж большим достижением. А вот тому же старшему Уоррингтону — семикурснику и брату Кассиуса — он не рискнул предлагать учебный поединок. Однако тот, узнав, что Гарри тренируется с его младшим братом, сам заинтересовался проверкой его и своих навыков в совместном бою. Прямо он этого не сказал — лишь похвалил мальчика, выжидающе смотря, словно полагая, что гордость и высокомерие затмит Поттеру глаза, и он попытается сразить его в колдовской дуэли здесь и сейчас. Но Гарри проигнорировал эту скрытую провокацию, прекрасно понимая, что против семикурсника у него не намного больше шансов, чем против великолепной в этом искусстве Джеммы Фарли. Да, возможно, его репутация как Наследника Слизерина в случае поражения не сильно пошатнётся, так как у него якобы есть другие сильные стороны без могущественной магической силы и вряд ли кто-то серьёзно ждал, что третьекурсник одолеет семикурсника. Но всё равно она немного подпортится — это приведёт к негативному эффекту, который ему совсем не нужен. Возможно, стоило провести закрытую дуэль, попросив Уоррингтона не раскрывать подробности. Но это сделает Гарри его должником, и у того появится рычаг давления на него. Это Поттера совсем не устраивало.

Единственный, кто мешал власти Гарри Поттера на факультете, это профессор Снейп. Благодаря своему дару легилименции, в прошлом учебном году он узнал, что Гарри не является наследником Слизерина. К радости Поттера, открытых конфликтов больше не происходило. Он старался вести себя скромно при злобно зыркающем на него декане, но независимо. Джемма всё же написала тому письмо, где туманно сообщила, что в курсе событий, касающихся одного знаменитого третьекурсника, как и о его беседе с деканом. А потом заявила, что с Гарри у неё тёплые, дружеские отношения, попросив профессора приглядеть за ним. Разумеется, Снейп понял все намёки. Ответил он не сразу, но в итоге девушка получила письмо. Очевидно, что профессор собирался с мыслями. Он сдержанно поблагодарил её за интересные сведения, между строк явно специально напоминая ей, что она раньше являлась его осведомителем на факультете, снабжала его информацией. Далее декан ядовито намекнул, что она могла взять под покровительство более достойного волшебника, а в конце посоветовал ей обратить внимание на профессора Люпина. Это заинтересовало Фарли, как и самого Гарри, который был в курсе содержания ответного письма декана. Но всё, что она смогла выяснить — новый профессор по Защите от Тёмных искусств нигде раньше не работал. Они решили, что Снейп просто пытается отвлечь их таким образом, хотя Гарри и раньше замечал неприязненное отношение Снейпа к Люпину. Но предыдущих профессоров на этой должности — Локонса и Квиррелла — их декан не жаловал тоже, скорей всего, мечтая занять их место.

Однако внимание профессора вскоре переключилось с ненавистного Гарри Поттера на Невилла Долгопупса и упомянутого профессора по Защите от Тёмных искусств. Как Гарри с Дафной пересказала всезнающая Пэнси — на занятии с курсом Гриффиндора у «этого некрасивого и толстого мальчика» боггарт превратился в страшного профессора зельеварения. Как оказалось, тот боялся Снейпа до ужаса. Дафна предположила, что это из-за смерти его жабы на одном из уроков. Но к изумлению обоих слизеринцев, гриффиндорец смог справиться с боггартом. Даже голос Пэнси чуть дрожал от неверия, когда она пересказывала в красках все подробности, хотя она уже знала об этом от других и должна была переварить информацию. Всё же репутация у гриффиндорца была ниже, чем у домового эльфа, а с неприятной силой боггарта слизеринцы столкнулись на самом первом занятии у Люпина. Сам Гарри тогда не смог ничего противопоставить тёмному созданию, и это до сих пор его мучило. А вот Долгопупс смог. Если кто-то узнает, что тот превзошёл его в колдовстве…

— И он заколдовал Снейпа, превратив в свою малопривлекательную бабушку, переодев в старомодное платье и нахлобучив на голову шапку-грифона, — со смехом закончила Пэнси.

Гарри не смог сдержать хохот, когда представил всё перечисленное на мрачном зельеваре.

Снейп в женском платье!

Голубые глаза Гринграсс расширились в изумлении, и она попросила заново всё рассказать, явно не доверяя своим ушам.

Это сильно подпортило репутацию Снейпу в Хогвартсе, и теперь тот ходил ещё злее чем обычно. Гарри даже захотелось пожать руку гриффиндорцу за такой выпад против профессора. Как жаль, что он тогда не был рядом! И никто не догадался запечатлеть это на фотоаппарат. Может, если он найдёт где-нибудь боггарта и внезапно выставит против Долгопупса, то тот снова его заколдует, превратив в смехотворного Снейпа? Такие колдографии будут разлетаться, словно перья феникса. Гарри замялся, напомнив себе, что с боггартом он так и не справился. А значит, у него этот план не получится. Возможно, как-нибудь потом его удастся осуществить и отомстить проклятому декану. Главное, что он прекрасно знал из рассказов Фарли, кто докладывает профессору Снейпу; что можно говорить и при ком, а что нельзя. И чувствовал себя на факультете как рыба в воде. Тем более сейчас он мог спокойно рассказывать своим друзьям, как провёл лето, не стесняясь жизни с Дурслями. Теперь ему не нужно было врать об унылой и плохой жизни у маглов. Но, разумеется, он не упоминал, что съехал от Дурслей и живёт в своём доме вместе с Джеммой Фарли, так как считал это личной информацией, которую нужно держать в строгом секрете. Зато теперь многие ученики негласно стали поддерживать именно его, а не Снейпа, считая Гарри противовесом профессору, который докладывал Дамблдору всё о факультете.