Любовь по уставу. Как женились офицеры до революции⁠⁠

Сегодняшний пост – продолжение рассказа о быте и нравах дореволюционных офицеров. На этот раз речь пойдет о брачных узах. С одной стороны на этот важный вопрос накладывало опечаток законодательство, ведь государству до всего было дело, включая личную жизнь. С другой стороны – более прагматичные соображения, ведь семейная жизнь требовала расходов.

Законодательство менялось не раз. В 1722 году обер-офицерам флота запретили жениться «без указа» под страхом трех лет каторжных работ (правда, были ли реальные приговоры нарушителям, неизвестно, ведь за дуэли обещали вообще вешать, но известных прецедентов не было). В 1764 году правило распространили на обер-офицеров пехоты, в 1766 году офицеров кавалерии. При этом полковые командиры были обязаны тщательно следить за «материальным обеспечением и пристойностью браков офицеров». Император Павел I в 1800 году предписал всем генералам, штаб- и обер-офицерам испрашивать разрешение на брак лично у него. Офицеры, находившиеся вдали от столицы, в условиях бюрократии ждали ответа подолгу. Много подобных документов хранится в Российском государственном военно-историческом архиве. Сохранился, например, такой рапорт:

«Его Императорскому Величеству

от Его Императорского Высочества

Цесаревича и Великого князя

Константина Павловича

РАПОРТ

Высочайше вверенного мне лейб-гвардии Конного полка полковник граф Ожаровский 1-й просит позволения жениться на разведенной с генерал-майором графом дер Паленом Марье Павловой, урожденной Скавронской. О чем Вашему Императорскому Величеству представляю.

Константин

№ 653

С.-Петербург

Декабря 31-го дня 1806 г.

РЕЗОЛЮЦИЯ: «Позволить»

Сестры Марья и Екатерина Скавронские были влюблены в 25-летнего генерал-майора, шефа Изюмского гусарского полка графа Павла Петровича фон дер Палена. Тот выбрал Марью и после свадьбы увез ее в Волынскую губернию, где стоял его полк. Вдали от столицы и светских развлечений жена впала в уныние, любовная лодка быстро разбилась о быт, и сразу после рождения дочери Юлии она подала на развод. Для обычного человека получить развод было почти невыполнимой миссией, но ей пошли на встречу. Новым ее избранником стал польский аристократ граф Адам Петрович Ожаровский, командир эскадрона в лейб-гвардии Конном полку, герой сражения при Аустерлице. Сестра Екатерина вскоре вышла замуж за прославленного генерала Петра Багратиона. Считается, что брак был заключен по желанию Павла I, который верил, что оказывает Багратиону услугу, так как семья Скавронских была богатой и влиятельной. Однако приданое 18-летней красавицы оказался намного меньше ожидаемого, а ее расточительный образ жизни привел к тому, что Багратион наплодил долгов и вынужден был продавать свои деревни. Супруги жили большей частью раздельно, Екатерина позже переехала за границу и, по слухам, даже была русской шпионкой, но это уже другая история.

При выдаче разрешений учитывалось финансовое положение потенциального жениха. Жалованье офицеров было небольшим, поэтому требовалось убедиться, что офицер сможет обеспечить семье приемлемый образ жизни. В некоторых случаях офицеру шли навстречу, если он мог доказать, что женитьба наоборот пополнит его бюджет. На знаменитой картине А. П. Федотова «Сватовство майора» как раз такая ситуация: бедный офицер решил жениться на дочери богатого купца. В 1866 году было точно зафиксировано требуемое от потенциального жениха в погонах обеспечение (реверса) — не менее 250 рублей чистого годового дохода. В этих же правилах было прописано, что офицер не мог жениться, пока ему не исполнится 23 года. Позднее эти правила были подтверждены и развиты законом от 7 февраля 1881 года и другими документами, принимавшимися в 1887, 1901–1906 годах. По-прежнему сохранялись названные возрастные ограничения и внесение реверса офицерами, получающими до 1200 руб. в год, а с 1901 года и вообще всеми офицерами, получающими менее 1200 руб. в год, независимо от возраста (т. е. практически всеми офицерами до командира роты). Сумма реверса была повышена. С 1903 года внесения реверса стало необязательно для офицеров от 28 лет и старше. В Первую мировую войну на отсутствие реверса смотрели сквозь пальцы.

Также учитывалась сама личность невесты. Если ее моральный облик или происхождение вызывали сомнения, то согласия на брак не давали. Требования к происхождению могли быть разными. Провинциальному армейскому офицеру могли запретить жениться на крестьянке или, например, внебрачной дочери дамы сомнительного поведения. Гвардейскому офицеру могли запретить жениться даже на дочери богатого купца. Из воспоминаний генерала А. Игнатьева: «Куропаткин нашел себе двух представителей самых блестящих гвардейских полков. Правда, этим людям пришлось лишиться гвардейских мундиров из-за женитьбы на дочерях московского купца Харитоненко, однако имена были блестящие: кавалергард князь Урусов и лейб-гусар Стенбок». Однако Игнатьев упоминает и обратную ситуацию. «Первым русским высоким гостем, посланцем самого царя во Францию, явился свиты его величества генерал-майор князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон. Соединение в одном лице двух титулов и трех фамилий объяснялось очень просто: у последнего из рода князей Юсуповых, предку которого Пушкин посвятил стихотворение "Вельможа", была единственная дочь - наследница, между прочим, и великолепного подмосковного имения Архангельское. Она была не столь красива, сколь прелестна с седеющими с ранних лет волосами, обрамлявшими лицо, озаренное лучистыми серыми глазами, словом, она была такой, какой изображена на знаменитом портрете Серова. В молодости княжна "выезжала в свет", то есть танцевала на всех петербургских балах высшего общества. Все ее товарки давно повыходили замуж, но красивой княжне никто не смел сделать предложения: богатыми невестами, конечно, не брезгали, но Юсупова была уже настолько богата, что гвардейцы, даже самые знатные, опасались предлагать ей руку из боязни запятнать себя браком по расчету. Каким-то друзьям удалось, наконец, убедить одного из кавалергардских офицеров, хоть и недалекого, но богатого и носившего уже двойную фамилию Сумароков-Эльстон, жениться на Юсуповой. Неглупая и очаровательная супруга сделала карьеру этого заурядного гвардейца, но ума, конечно, ему придать не смогла».

Нежелательной невестой могла быть актриса, танцовщица, певица. Анастасия Вяльцева стала одной из самых известных артисток своего времени и миллионершей, но препятствиями к браку с офицером конной гвардии Василием Бискупским было ее крестьянское происхождение, карьера певицы и то, что, по слухам, успехом она была обязана в том числе богатому покровителю, на тот момент уже умершему. Не помогали даже щедрые пожертвования в пользу раненых и работа сестрой милосердия в полевом госпитале во время Русско-японской войны. В итоге пара поженилась тайно и факт этот не афишировала. Обязанность проверять потенциальный брак на соответствие необходимым критериям после 1808 года была возложена на командующих армиями и корпусами, после 1849 года — на командиров полков.

При равных доходах выйти замуж за офицера было престижнее, чем за штатского. Часто офицеры женились на дочерях других офицеров, нередко однополчан. В воспоминаниях тульского дворянина Андрея Болотова встречается другой вариант. Его сестра вышла замуж за будущего офицера, который в тот момент начинал с нижнего чина (как и большинство офицеров того времени), а отец, командовавший полком, помог зятю быстрее стать офицером. «Между тем большая моя сестра была уже совершенная невеста, ей шел уже тогда девятнадцатый или двадцатый год, следовательно, и выдавать замуж ее было уже время. Родители мои начинали уже о том заботиться, и не столько отец, сколько мать. Имея двух дочерей, а приданое за ними очень малое, не могла она, чтоб не беспокоиться и тем не тревожить завсегда дух моего родителя… Комиссию, которая поручена была отцу моему, отправлял он с таким успехом и столь порядочно, что заслужил от всех похвалу и благодарение; сверх того, за хорошие свои поступки и благоразумное поведение сделался он любим и почитаем во всем городе и уезде. Все дворяне и лучшие в городе люди в самое короткое время сделались ему друзьями, а сие самое служило ему основанием счастью сестры моей и важной пользе всей нашей фамилии <…> В самое сие время случилось приехать в сей уезд одному тутошнему молодому и богатому дворянину; он выпросился из полку на короткое время, чтоб побывать в доме, в котором не был почти ни однажды после смерти отца своего. Не успел он приехать, как родственники начали его принуждать, чтоб он женился, и предлагали в невесты сестру мою. Они представляли ему, что хотя сестра моя небогата, но дочь хороших родителей и имеет нрав изрядный; а более всего хотелось им, чтоб она поправила его состояние и хозяйство, которое по молодости его и по долговременной отлучке очень расстроено и упущено было. Таковые представления убедили наконец сего молодого дворянина; он согласился на их желание и начал искать случая видеть сестру мою. Он скоро его нашел, и она ему понравилась, и для того начал тотчас сватание, не требуя никакого приданого. Легко можно заключить, что таковое предложение не могло противно быть отцу моему; он хотя и находил некоторые затруднения в рассуждении низкого чина, в котором сей молодой дворянин, служа в рижском гарнизоне, находился, а паче того в рассуждении некоторых повествований о его тамошней жизни, однако первое почитал не за великую важность, а последнему верил и не верил, ибо знал, что никакое сватание без опорочиваниев не проходит. Да хотя бы все сказанное и справедливо было, так можно было приписывать то молодости, почему и надеялся его исправить, переведя его в свой полк и имея всегда при себе, и для того без труда на требование его согласился. Таким образом просватана, сговорена и выдана была сестра моя замуж. Свадьба была тут же в городе, где зять мой имел у себя небольшой каменный дом. Сие происходило в августе месяце 1744 года, и отец мой в своей надежде не обманулся: он получил себе достойного зятя и был сим случаем доволен. Одним словом, сестра моя замужеством своим была счастлива и получила мужа, который был неглуп, хорошего нрава, имел чем жить, а что всего лучше, любил ее как надобно, и она не могла ни в чем на него жаловаться. Мы дали за нею небольшое приданое, которое состояло только в нескольких семьях людей и в нескольких стах наличных денег, ибо деревень имел зять мой и своих довольно, почему не столько приданое, сколько человек был ему нужен. Он был из фамилии Неклюдовых и назывался Василием Савиновичем <…> Наконец, в начале 1746 года окончил отец мой благополучно свою комиссию и принужден был возвратиться к полку своему, который находился тогда в Эстляндии. Чего ради, отпустив мать мою с нами в свою деревню, в которой мы во все сие время, следовательно, давно уже не были, отправился сам к полку и стоял с оным лето на реке Зале близ Пернова, в Эстляндии, между которым временем перевел он зятя моего из рижского гарнизона к себе в полк и старанием своим произвел его в офицеры». Сам Болотов женился, выйдя в отставку, а жену ему нашла сваха.

На возможность вступить в брак влияло много факторов. В первой половине 18 века большинство офицеров было холостяками. Служба была фактически бессрочная, офицеры часто вынуждены были переезжать с места на место, условия жизни были не самые комфортные. Все это не способствовало семейной жизни. После того, как при Екатерине II служба стала необязательной, офицеры, желавшие создать семью, выходили в отставку. Особенно это было характерно для тех, для кого служба не была основным источником дохода. Из письма С. Н. Марина графу М. С. Воронцову: «Чтоб ты не дивился, что беспрестанно говорю об отставке, то надо мне сказать тебе, что я хочу жениться. Чему ж ты смеешься? Мне кажется, это неучтиво, когда смеются человеку в глаза; другое дело — заочно; и так прошу не улыбаться и слушать. Да, друг мой, ежели мне не помешают, то я женюсь на миленькой девочке; она не коновая, то есть не большого свету, что для меня и лучше, имеет прекрасное состояние, и я теперь на этот счет строю прекрасные воздушные замки. Очень жаль мне будет, если они разрушатся <…>. Нет ли у вас какого-нибудь святого? Помолись ему, чтоб я успел. Право, брат, пора на покой: кости мои и службой, и любовью изломаны». Через несколько лет он погибнет в бою при Аустерлице, не успев жениться. Судьба Максима Максимовича из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова была обычным делом.

Еще в 1858 г. женатых офицеров было только 29%, среди обер-офицеров — 26,3%, среди штаб-офицеров — 57,3%. Но в конце 60-х годов. эти показатели возросли. Есть мнение, что причина этому была в том, что, с одной стороны, менялся состав офицеров, было все больше выходцев из небогатых слоев населения, и жалованье для них было основным источником доходов. Доходы офицеров росли медленнее инфляции, и офицерство в целом стало беднее. Люди не могли выйти в отставку, чтобы вступить в брак, а служили дальше и женились на тех, кого это устраивало. В том числе отсюда унылый образ провинциальной полковой дамы. Например в «Поединке» А. И. Куприна: «Прежде, год тому назад, Ромашов ужасно любил эти минуты перед балом, когда, по своим дирижерским обязанностям, он встречал в передней входящих дам. Какими таинственными и прелестными казались они ему, когда, возбужденные светом, музыкой и ожиданием танцев, они с веселой суетой освобождались от своих капоров, боа и шубок. Вместе с женским смехом и звонкой болтовней тесная передняя вдруг наполнялась запахом мороза, духов, пудры и лайковых перчаток, – неуловимым, глубоко волнующим запахом нарядных и красивых женщин перед балом. Какими блестящими и влюбленными казались ему их глаза в зеркалах, перед которыми они наскоро поправляли свои прически! Какой музыкой звучал шелест и шорох их юбок! Какая ласка чувствовалась в прикосновении их маленьких рук, их шарфов и вееров!.. Теперь это очарование прошло, и Ромашов знал, что навсегда. Он не без некоторого стыда понимал теперь, что многое в этом очаровании было почерпнуто из чтения французских плохих романов, в которых неизменно описывается, как Густав и Арман, приехав на бал в русское посольство, проходили через вестибюль. Он знал также, что полковые дамы по годам носят одно и то же «шикарное» платье, делая жалкие попытки обновлять его к особенно пышным вечерам, а перчатки чистят бензином. Ему смешным и претенциозным казалось их общее пристрастие к разным эгреткам, шарфикам, огромным поддельным камням, к перьям и обилию лент: в этом сказывалась какая-то тряпичная, безвкусная, домашнего изделия роскошь. Они употребляли жирные белила и румяна, но неумело и грубо до наивности: у иных от этих средств лица принимали зловещий синеватый оттенок. Но неприятнее всего было для Ромашова то, что он, как и все в полку, знал закулисные истории каждого бала, каждого платья, чуть ли не каждой кокетливой фразы; он знал, как за ними скрывались: жалкая бедность, усилия, ухищрения, сплетни, взаимная ненависть, бессильная провинциальная игра в светскость и, наконец, скучные, пошлые связи».

Как не трудно догадаться, все вышеописанные обстоятельства мешали офицерам связывать себя узами Гименея. Это закономерно вело к тому, что офицеры часто имели внебрачные связи. В том числе отсюда образы гусаров наподобие поручика Ржевского. Кстати гусарским насморком называли гонорею, но это тоже уже другая история. Состоятельные офицеры могли заводить интрижки иногда с замужними дамами (ведь на них жениться не требовалось), иногда с «камелиями» (то есть куртизанками), артистками (что было особенно престижно, потому что ими можно было хвастаться перед друзьями), просто с девушками из небогатых слоев общества. Некоторые наоборот выбирали объектом своего внимания состоятельных дам, которые и сами могли помочь бедному офицеру деньгами. По свидетельству С. Г. Волконского, «еще другое странное было мнение — это, что любовник, приобретенный за деньги, за плату (amant entretenu), не подлец». С. Н. Марин долгое время состоял в отношениях с графиней Верой Николаевной Завадовской (урожденной графиней Апраксиной), которая была замужем за бывшим фаворитом Екатерины II, графом П. В. Завадовским. Она была на 30 лет моложе мужа и на 8 лет старше любовника, которому иногда помогала деньгами. Некоторые офицеры были завсегдатаями борделей, что тоже показано в «Поединке». С другой стороны офицеров часто окружал ореол романтики, что тоже привлекало к ним внимание дам. Пикантные случай с офицером описан, например, в «Тамбовской казначейше».

Разумеется, история каждой семьи уникальна. Кто-то женился, потому что «надо», а кто-то по большой и светлой любви. Многие были довольны своей семейной жизнью. Нередко складывались офицерские династии.

***********

Использованная литература

Бегунова А. И. «Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I»

Ивченко Л. Л. «Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года»

Болотов А. Т. «Записки А. Т. Болотова, написанных самим им для своих потомков»

Волков С. В. «Русский офицерский корпус»

Игнатьев А. А. «Пятьдесят лет в строю»