История нашего мира в художественной литературе. Часть 54.1. «Владыки Рима»⁠⁠

Всем привет!

Эта заметка появилась позже, чем планировалось, сразу по двум причинам. Во-первых, навалились неотложные дела, а, во-вторых, я взялась за книгу размеров больше, чем смогла осилить даже за неделю. А там ещё и цикл. Но, прежде чем я расскажу о самом чтиве, традиционно минутка истории.

Дело было уже после разрушения Карфагена римлянами. К слову, в том же году была завоевана ими же почти вся Греция (кроме Крита, Родоса и принадлежащих родоссцам территорий, ну и часть современной Греции находилась на тот момент в составе Фракии, которая до того была в составе Македонской империи, и которую тоже можно отчасти считать частью эллинистического мира). Другие территории того региона римляне завоевали чуть позже. Так что уже на тот момент Римская республика превратилась в крупнейшее государство региона, однако явно не планировала останавливаться на достигнутом.

После разрушения Карфагена и активной деятельности нумидийского царя Масиниссы (ок. 240-149 до н.э.), о котором я упоминала в одной из прошлых заметок (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 49.1 «Слоны Ганнибала»), Нумидия стала единым государством под властью этого царя. И одним из трёх ныне известных на тот момент в Африке: восточнее лежал Египет под властью Птолемеев, а западнее – Мавретания. Первым известным царём последней был Бага, помогавший Масиниссе. Его наследником (сыном или внуком) стал Бокх I (правил с 118 по 91-й гг. до н.э.), известный в связи с событиями Югуртинской войны (112-105 до н.э.). Кстати, о ней.

Названа она так по имени Югурты, царя Нумидии в 117-105 до н.э. и внука Масиниссы. Масинисса, хотя и был женат на Софонибе, до того всё же имел, по видимому, ещё одну, ныне неизвестную по имени, законную жену, от которой у него родилось трое сыновей – Миципса, Мастанабал и Гулусса. Между ними и было поделено его царство, только не привычным – территориальным – способом, а функциональным: Миципсе достались казна и Цирта, столица Нумидии, Мастанабалу – судебная власть, а Гулуссе – армия и внешнеполитическая сфера. Нетрудно догадаться, что тут не обошлось без римлян, с которыми так тесно общался отец этой троицы. Кстати, Миципса известен, в числе прочего, тем, что именно нападение сторонников Гамилькара на сопровождавших Миципсу воинов привело к войне с Нумидией, которая вскоре переросла в Третью Пуническую войну, закончившуюся разрушением Карфагена. Естественно, нумидийцы по этому поводу не грустили. У них и других проблем хватало. Например, «заботливое покровительство» Рима.

Спустя несколько лет после воцарения троих сыновей Масиниссы двое из них умерли, и Миципса получил вроде как всю полноту власти, насколько это было возможно. Правда, к тому моменту у него, помимо родных сыновей (Гиемпсала и Адгербала), было ещё и несколько племянников – законный сын Гулуссы Массива и двое сыновей Мастанабала – Югурта и Гауда. И больше остальных проблем из них доставлял именно Югурта, который хотя и был таким себе наследником из-за своего внебрачного происхождения, а всё же здорово умел утрясать свои дела и собирать союзников и сочувствующих. Так что, когда Миципса отправил его в помощь Сципиону Африканскому Младшему, осаждавшему в то время Нуманцию, в надежде таким образом от него избавиться, стало только хуже, потому что Югурта не только прославился как крутой вояка, но и римских друзей себе завёл. Так что пришлось Миципсе, стиснув зубы, усыновить его и назначить одним из своих наследников с тем, чтоб он «присматривал» за его родными сыновьями и помогал им править. Ну да, ну да.

Стоило Миципсе, разделившему власть между наследниками, умереть в 118-м году до н.э., как в Нумидии началось полное безобразие. В 117-м году до н.э. после одной неприятной истории был убит Гиемпсал, а его брат, учуяв, чем запахло, убежал в Рим и стал просить спасти его, беднягу, там. Римский Сенат решил, что нет ничего проще, и…разделил царство между обоими царями, причём Адгербалу досталась более пустынная восточная часть. Так что неудивительно, что Югурта вскоре пришёл к нему со своими войсками и разбил его, заняв Цирту. Римляне, конечно, пытались вмешаться, но Югурта положил на все их требования большой…меч, продолжил осаду Цирты, принудил Адгербала к сдаче и убил его и всех жителей города, захваченных в плен с оружием в руках. И в их числе оказался не только сам Адгербал, но и участвовавшие в обороне города италийцы. А это римляне уже восприняли как личное (и политическое) оскорбление и объявили в том же 112-м году до н.э. теперь единственному царю Югурте войну.

Дальше было всякое разное, в том числе избавление от конкурента за власть в лице царевича Массивы, но в итоге Югурта вернулся в Нумидию и продолжил создавать римлянам проблемы. Даже заключил союз со своим тестем – тем самым мавретанским царем Бокхом, на чьей дочери Югурта предусмотрительно женился (упоминания, кстати, об этом можно найти в романе «Золотой ветер», о котором я рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 47.2. «Золотой ветер»). Однако Бокх, видя, что ситуация-то складывается не в пользу нумидийцев и их союзников, предложил выгодную сделку посланному в Африку Гаю Марию. Так что вскоре Югурта был выдан римлянам, проведен по Риму в триумфальном шествии Гая Мария, а после брошен в темницу, где и умер в 104-м году до н.э. Его сын Оксинт остался жив и был поселен где-то в Италии, а власть над Нумидией перешла к брату Югурты – Гауде (правил с 105 до 88 до н.э.), причем часть нумидийских владений тогда отошла Бокху за сотрудничество с римлянами.

После Гауды Нумидией правили его сын Гиемпсал II (88-60 гг. до н.э.) и внук Юба I (60-46 гг. до н.э.). Этот Юба поддерживал Гнея Помпея в борьбе против Юлия Цезаря, причем поддерживал и сторонников Помпея после того, как тот погиб. Борьба, впрочем, завершилась тем, что Юба потерпел поражение, покончил с собой, а Нумидия прекратила своё независимое существование и превратилась в очередную римскую провинцию. Интересно тут то, что сын Юбы – Юба II (ок. 52/50 до н.э. – 23 н.э.) после поражения Марка Антония и Клеопатры (и превращения Египта в римскую провинцию) стал мужем их дочери, Клеопатры Селены II (ок. 40 до н.э. – 5г. н.э.). Вместе они правили Мавретанией, которую Октавиан Август щедро пожаловал Юбе вместе с солидной денежной суммой. И так до смерти Клеопатры Селены (потом у Юбы появилась новая жена, но это уже совсем иная история).

А вышло это вот как. Когда умер мавретанский царь Бокх I, после него правил сын – Мастанесосус (примерно в период 91/80 – 49 до н.э.), а его наследником стал Бокх II (ок. 49-33 до н.э.). Вот он, напротив, поддерживал в борьбе против Гнея Помпея Юлия Цезаря, что, соответственно, выливалось в разборки с Юбой I. А в борьбе между Марком Антонием и Октавианом Августом Бокх встал на сторону последнего. Неизвестно, были ли у него дети, но после его смерти Мавретания стала частью Римского государства, а потом Октавиан Август пожаловал мавретанскую корону Юбе II, сыну врага Бокха II)) Вот такая вот благодарность за поддержку, вот такая вот ирония судьбы. Вишенка на торте: сын Юбы и Клеопатры Селены Птолемей стал последним царем Мавретании; его из зависти будто бы приказал убить император Калигула, а Клавдий, ставший вскоре после этого новым правителем Римской империи, присоединил Мавретанию к своим владениям, разделив на две провинции – Мавретанию Тингитанскую и Мавретанию Цезарейскую.

Да, историческая часть вышла длинная. Но и неудивительно, ведь об этом и многом другом повествуется в сегодняшнем цикле-гепталогии

«Владыки Рима» К. Маккалоу

Время действия: II-I века до н.э., ок. 110-27гг. до н.э.

Место действия: Римская республика, Нумидия и Мавретания, Египет и, вероятно, не только эти страны.

Интересное из истории создания:

Колин Маргаретта Маккалоу (1937-2015) – австралийская писательница, которую вспоминают, прежде всего, как автора романа «Поющие в терновнике». Кстати, некоторые моменты в нём перекликаются с биографией самой Маккалоу и членов её семьи, например, её мать, Лора, была уроженкой Новой Зеландии (причем в роду у неё будто бы даже были маори), а отец, Джеймс, имел ирландское происхождение. Кроме того, их семья часто переезжала, пока не осела в Сиднее. Младший брат Колин Маккалоу, Карл, утонул у берегов Крита, когда ему было 25 лет, пытаясь спасти попавших в беду туристов, что тоже нашло отражение в её самом известном произведении.

Сама Колин Маккалоу училась на нейробиолога в Университете Сиднея и после его окончания работала в Королевской больнице Северного побережья, а в 1963-м переехала в Лондон. И в Великобритании познакомилась с заведующим кафедрой неврологии Йельского университета, который предложил ей работу научного сотрудника. Предложение она приняла, опять переехала и с 1967 по 1976-й занималась научной и преподавательской деятельностью в отделении нейробиологии Йельской медицинской школы при Йельском университете. Именно в тот период своей жизни она и написала первые романы – «Тим»(1974) и «Поющие в терновнике»(1977).

Затем последовали ещё три отдельных романа – «Непристойная страсть» (1981), «Символ веры третьего тысячелетия» (1985) и «Леди из Миссалонги» (1987), а после она написала первую книгу в  своей гепталогии «Владыки Рима» («Masters of Rome») – «Первый человек в Риме» (1990), и целых семь лет занималась только этим циклом, написав и опубликовав пять книг из семи в период с 1990 по 1997-й годы. Потом, по всей, видимости, она стала уставать от подобного погружения в историю Древнего Рима, и последние две книги вышли уже в 2002-м («Падение титана, или Октябрьский конь») и 2007-м («Антоний и Клеопатра») годах, с перерывами на написание других произведений.

И неудивительно: каждый из романов цикла поистине огромен (до 1000 страниц). Тема занимала писательницу почти 30 лет, с начала 1980-х годов, когда замысел только возник, и до публикации последнего тома в 2007 году. Причем к написанию Маккалоу готовилась основательно: накопила целую библиотеку из нескольких тысяч книг и монографий по всем аспектам римской истории и цивилизации, рисовала карты городов и полей сражений (в книгах, кстати, некоторые из них прикреплены), обшаривала музеи мира в поисках бюстов и надписей, консультировалась с экспертами из дюжины университетов и записывала все известные факты о тех временах и людях, её интересовавших.

Первоначально она хотела окончить цикл на шестой книге, повествующей об убийстве Гая Юлия Цезаря, потому что, по ее мнению, окончательное падение Римской республики произошло после битвы при Филиппах и со смертью убийц Цезаря. Однако большинство историков относят конец республики ко времени десятью годами позже, после финальной схватки между Августом и Марком Антонием в битве при Акциуме, в 31 г. до н.э. Так что пришлось написать ещё и седьмую.

Прикольно то, что Маккалоу рассказывала, что издатель хотел, чтоб она написала продолжение к «Поющим в терновнике», а не к романам о Древнем Риме, потому что те продавались хуже, но Боб Карр, бывший премьер-министр Нового Южного Уэльса, публично выступал за то, чтобы Маккалоу продолжила и завершила цикл. А там уж подключились и прочие фанаты. Так что в итоге мы и имеем семь книг. Тот же самый Карр подталкивал писательницу писать дальше о Риме, но этому не суждено было сбыться, хотя бы потому что у Маккалоу начались проблемы со зрением. Последние свои книги она написала в 2013-м году.

О чём:

История начинается зимой 110-го года до н.э., с религиозного праздника, на котором и пересеклись впервые главные герои повествования, в том числе Луций Корнелий Сулла, Гай Юлий Цезарь (дед того самого Юлия Цезаря) и члены его семьи, а также Гай Марий. Причем вскоре после этого Юлий Цезарь пригласил на ужин Гая Мария и сделал ему предложение, от которого трудно отказаться – жениться на одной из его дочерей, чтобы объединить воедино их ресурсы: связи и положение в обществе семьи Юлиев Цезарей и богатства Гая Мария. Гай Марий, разумеется, согласился, тем более что ему пришлась по нраву Юлия Старшая, и уже в марте состоялось их бракосочетание.

Младшая же Юлия (Юлилла) привлекла внимание Луция Корнелия Суллы, опустившегося патриция из древнего, но обедневшего рода, и не только заставила его думать о себе, но и сама страстно влюбилась настолько, что вскоре после случайной встречи на улице стала добиваться взаимности так, что иной современный сталкер бы начал нервно курить в сторонке. И лучше бы она этого не делала, потому что именно её венок из трав, врученный возлюбленному, в каком-то смысле стал первопричиной гибели многих людей в дальнейшем.

На фоне всех этих сложных взаимоотношений римлян действовал и нумидийский царь Югурта, вызванный в Рим для разбирательств. Уж его-то намерения и отношения с окружающими куда проще: он хотел удержать свою власть, причем без римского давления, и не гнушался при этом ничем. Так что, когда ему понадобилось убрать с дороги также явившегося в Рим царевича Массиву, оказалось, что немало тех, кто и рад помочь.

И вот судьбы всех этих людей начали как лозы, стелющиеся по стене, переплетаться уже в этом романе. Но, поскольку даже в первом около 400 страниц, воздержусь от дальнейшего рассказа и предоставлю заинтересовавшимся читать самим.

Отрывок:

«Прочь, прочь из дома! Ноги сами несли Суллу по узкой улице. Неожиданно он обнаружил, что попал в Палатиум – в ту часть Палатина, которая спускалась к Большому Цирку и воротам Капена.

Дома здесь стояли реже: то тут, то там попадались пространства, похожие на парки. Находясь в отдалении от Форума, Палатиум не был очень фешенебельным районом.

Забыв о холоде, о том, что на нем лишь домашняя туника, Сулла присел на камень. Он смотрел на свободные трибуны Большого Цирка и на храмы Аветина – а видел тоскливый путь своей жизни, ведущий в безрадостное будущее, в никуда. Он услышал скрежет собственных зубов и невольно застонал.

– Вам нездоровится? – спросил тонкий голос.

Подняв глаза, он ничего не увидел – от боли помутилось в глазах. Постепенно сквозь туман он разглядел золотые волосы, четко очерченный подбородок. Огромные во все лицо глаза медового цвета, испуганный взор.

Она стояла перед ним на коленях, упрятанная в тугой кокон домашней пряжи – точно как тогда, возле дома Флакия.

– Юлия, – содрогнулся он.

– Нет, Юлия – моя старшая сестра. Меня зовут Юлилла, – сказала она, улыбнувшись ему. – Вам нездоровится, Луций Корнелий?

– Мою боль врачи не излечат.

Да, Никополис была права, завтра он почувствует себя лучше. И это – отвратительней всего.

– Я бы так хотел, я бы очень, очень хотел… сойти с ума, – сказал он. – Но, кажется, не могу.

– Если не можешь, значит пока ты не нужен фуриям.

– Ты одна здесь? – спросил он неодобрительно.

– О чем думают твои родители, позволяя тебе бродить по улицам в этот час?

– Со мною моя служанка, – сказала она, озорно улыбнувшись. – Самый осмотрительный и верный человек.

– Ты что, хочешь сказать, что, позволяя тебе расхаживать, где угодно, она никому ничего не говорит? Так ведь однажды тебя поймают, – сказал человек, который сам был пойман навечно.

– Но пока не поймали, зачем беспокоиться?

Погрузившись в молчание, с самозабвенным любопытством она изучала его лицо, явно наслаждаясь тем, что видит.

– Иди домой, Юлилла, – сказал Сулла, вздохнув.

– Если тебя должны поймать, пусть лучше – не со мной.

– Потому что ты дурной человек? – спросила она. Это вызвало слабую улыбку.

– Если угодно.

– Я так не думаю!

Что за бог послал ее? Спасибо тебе, неведомое божество! Мышцы Суллы расслабились, и он почувствовал нежданный свет, как будто действительно его приласкал какой-то бог, милостивый и добрый; чувство странное для того, кто знал так мало добра.

– Да, я дурной человек, Юлилла.

– Чепуха! – голос ее звучал уверенно и твердо. Наметанным глазом Сулла распознавал признаки девичьей любви и почувствовал желание отпугнуть ее какой-нибудь грубой выходкой. Но не мог. Только не с ней! Она этого не заслужила. Для нее он полезет в свой мешок с хитростями и покажет самого лучшего Луция Корнелия Суллу, какой только может быть: свободного от лжи, незапятнанного.

– Ладно, спасибо тебе за доверие, Юлилла, – сказал он.

Вышло немного неубедительно. Как знать, что она хочет слышать? Как показать себя с лучшей стороны?

– Времени у меня немного, – сказала она серьезно. – Можем мы поговорить?

Он подвинулся, освобождая ей место рядом с собою на камне.

– Только садись здесь – земля слишком сырая.

– Говорят, что ты позоришь свое имя. Я им не верю. Ведь тебе и не давали возможности проявить себя по-настоящему.

– Я полагаю, что слова эти принадлежат твоему отцу.

– Какие – эти?

– Что я позорю свое имя.

Она была потрясена.

– Ах, нет! Папа – он мудрейший из людей!

– Ну, а мой был глупейшим. Мы на разных этажах общества, Юлилла.

Она обрывала высокие травинки у основания камня и сплетала их, пока не получился венок.

– Вот, возьми, – сказала она и протянула венок Сулле.

У него перехватило дыхание.

– Венок из трав! – сказал он удивленно. – Нет, нет, не для меня!

– Конечно, для тебя, – настаивала она.

И когда он так и не двинулся, чтобы взять его, наклонилась вперед и надела венок ему на голову.

– Он должен быть из цветов. Но откуда цветы в это время года…

Не понимает… Ладно, он не станет ей объяснять.

– Венок из цветов дарят только любимому.

– Ты – мой любимый, – сказала Юлилла нежно.

– Это ненадолго, девочка. Это пройдет.

– Никогда!..»

И не могу удержаться, чтоб не процитировать ещё этот эпизод:

«Чтобы закончить на более оптимистичной ноте, скажу, что сейчас у нас идет шумная борьба с нашим уважаемым цензором Марком Эмилием Скавром. Другой цензор, Марк Ливий Друз, скоропостижно скончался три недели назад, что автоматически привело к окончанию срока полномочий Скавра. Сразу же после похорон сенат вызвал Скавра и предложил ему сложить с себя полномочия цензора, чтобы срок полномочий можно было официально закрыть согласно принятой церемонии. Но Скавр решительно отказался. (Отсюда — весь шум.)

«Я был выбран цензором не просто так! Как раз сейчас я занимаюсь заключением подрядов на выполнение моих строительных программ. Я не могу прекратить работу на данном этапе», — заявил он.

«Марк Эмилий, Марк Эмилий, не тебе это решать! — сказал Метелл Далматик, великий понтифик. — Закон гласит, что, когда один из цензоров умирает во время пребывания в этой должности, срок полномочий заканчивается и другой цензор должен немедленно выйти в отставку».

«А мне наплевать, что гласит закон! — ответил Скавр. — Я не могу снять с себя полномочия немедленно — и не буду этого делать».

Они просили, умоляли, кричали, спорили — все напрасно. Скавр вознамерился создать прецедент ротации с остающимся цензором. Они пытались уговорить его, и продолжалось это до тех пор, пока Скавр не потерял терпения.

«Да насрать мне на вас всех!» — крикнул он и вышел, схватив свои подряды и планы…»

Кстати, Мульвиев мост и одну из дорог, соединивших Рим с Галлией, а также ещё несколько дорог Марк Эмилий Скавр всё-таки построил)

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

На самом деле, когда я поняла, сколько страниц даже в первой части, я конкретно прифигела и упала духом, и поняла, что дальше первой книги читать возьмусь нескоро. Иначе придется забить на все прочие книги из подборки. И поначалу читалось тяжеловато, казалось, что воды налито чуть больше, чем следовало.

Но чем дальше читаешь, тем больше погружаешься и вовлекаешься, и вот уже с огромным интересом наблюдаешь за тем, как складывается карьера Гая Мария, которому провидица предсказала великую судьбу, и что племянник его жены превзойдет его, а ещё за тем, как Луций Корнелий Сулла идёт по головам ради достижения своих целей, и за тем, как внимания этого начинающего чудовища добивается хорошенькая дурочка Юлилла, явно не догадывающаяся, в кого она влюбилась. Признаться, я невольно задалась вопросом – если бы узнала, она бы в ужасе от него убежала, или же пожала бы плечами и философски отметила «У каждого свои недостатки»?

В общем отталкивающих персонажей тут предостаточно, вызывающих симпатию – куда меньше. Среди вторых можно назвать Гая Юлия Цезаря, но есть и в нём некоторые такие вещи, что не дают вот при прочтении болеть за него. Да, он смотрится человеком умным и достойным, но при этом слишком мягкотел во многих ситуациях и не очень хорошо разбирается в людях. Меня вот не отпускали вопросы, почему он, такой умный, не замечает, насколько скользкий типок его зять; и как можно выдать дочь замуж за мужика, который почти тридцать лет держал при себе нелюбимую жену, лишив её нормальных супружеских отношений и детей, а потом просто выкинул её на пятом десятке как уличного котенка из своего дома, зная, что она уже может быть нужна только охотникам за легким баблом, и лишая её тем самым, по сути, всего?

Так что, несмотря на объёмы, эти книги Маккалоу явно способны увлечь надолго, и рассказывают об очень многих событиях римской истории на протяжении почти целого столетия (если точнее, 83-х лет), что называется, в лицах. Некоторые вещи и с исторической, и с психологической точки зрения поданы на отлично. Язык, однако, всё-таки мне показался тяжеловатым, так что, возможно, зайдет не всем. Но, как говорится, не попробуешь – не узнаешь.

Прошлые посты искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 55. «Человек, ставший богом»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 47.1. «Эллинские торговцы»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 49.1 «Слоны Ганнибала»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 47.2. «Золотой ветер»