Дом на выженной равнине. Часть вторая.⁠⁠

Машина методично тряслась, пока мы с Доном сидели и молчали, тем временем как он вёл автомобиль. Я растаял на сидении автомобиля под гнётом тридцатиградусной жары.

- Включи кондёр, - попросил я.

- Все говорят: “Включи кондёр”, а ты посиди в жару, - отвечал Дон.

Исход, наверное, всем уже понятен. Из-за смога, что куполом повис над нами, становилось ещё душнее и жарче, казалось, что ещё чуть-чуть, и я сейчас буквально растаю. Огромные капли пота падали с моего лба на салон машины, обильно растекаясь по нему, а одежда вся промокла от влаги, из-за чего становилось, мягко говоря, неприятно.

- Знаешь, сейчас я растаю, и вся твоя “малышка” покроется , а водить по ямам ты будешь ржавое корыто - сказал я, с улыбкой, глядя на него.

- Все говорят… - Начал было Дон.

- Но-но! Вруби кондёр, - сказал я, после чего Дон агрессивно дёрнулся и посмотрел мне прямо в глаза.

- Если мы сейчас врубим кондёр, то у нас не хватит бензина, и катить нашу малышку нам придётся ТВОИМИ руками, - ответил Дон, копаясь тем временем в бардачке.

- Аргумент, - ответил я, поворачиваясь всем телом обратно к испепеляющему солнцу.

Затем, под жаром солнца, я начал чувствовать, как медленно теряю сознание, но ничего не могу сказать Дону, ибо сил на это у меня совсем нет. Поэтому, я продолжал медленно выпадать из горячей реальности, пока Дон думал, что я сплю. Медленная езда по ухабистой дороге успокаивала и усыпляла меня. Трудно назвать это падением в сон, скорее это было похоже на непринуждённую медитацию. И вот, я выпал из мира, откуда до меня доносился лишь шум ветра, залетающий в машину.

Вначале была темнота, но позже я оказался в пустыне. Горячая, сухая, беспощадная пустыня, по которой ветер гоняет лишь песок и обжигающий лицо воздух. Я брожу по ней, и не вижу ей конца. Я брожу и таю по пути, но мне не нужна вода. Мне нужно…Имя. Мне не нужно ничего, кроме имени. Да. Только я не знаю, что это за имя и кому оно принадлежит. Вдалеке я увидел силуэт чёрной лошади, бегущей в мою сторону, и вздымающей весь песок на своём пути. Она очень похожа на бурю. Чёрный ветер пустыни. Она бежала по песчаным дюнам, рассекая воздух своей чернотой. Когда лошадь подобралась ко мне вплотную, я, недолго думая, попытался её оседлать, но лошадь, во время каждой моей попытки, вырывалась. И вот, когда я попытался оседлать её ещё раз, но зайдя уже с другого бока, то увидел надпись, вырезанную на чёрной шерсти лошади.

- ВСПОМНИ ИМЯ!

Но мне нечего было сказать. Мой рот был полон песка и горячего воздуха. Я – пустыня, а лошадь, что стоит рядом со мной – ветер, что гоняет её песок. Нам врозь нельзя, и вместе – невозможно. Жёлтый круг на небе беспощадно светил на меня, расплавляя всё моё существо, тем временем как чёрная лошадь смотрела куда-то вдаль, словно бы там располагались райские кущи. Недолго думая, я взял её за уздечку и побрёл вперёд, куда она смотрела.

Так длилось много дней, но ни одной из ночей. В пустыне всё время стояло солнце, или просто жёлтый круг, который я счёл называть солнцем. С каждым днём мои силы становились всё меньше и меньше, и лишь лошадь, что вела меня вперёд, тащила меня вслед за собой. Весь этот сон длился до того момента, пока я не рухнул навзничь на горячий песок, что всеми своими мелками крупинками обжигал моё лицо. Лошадь остановилась, но затем меня кто-то поднял, держа за подмышки. Я облокотился локтем о лошадь, и голову мою в тот же миг пронзило чьё-то имя, я хотел было воскликнуть его, но в тот же момент, когда открылись мои уста, кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся, и увидел Дона.

- Не смей этого делать, - сказал он, не открывая рта, после чего замахнулся дощечкой, которой я получил от него по лицу. Лицо моё загорелось, я упал. За сном вновь последовала темнота, словно бы вновь отключили свет в кинотеатре, а титры закончились.

Очнулся я уже в машине, задёргавшись в ужасной конвульсии.

- Блядь!!! Ты чего творишь?! – прорезался крик Дона по ту сторону жизни.

Когда моё тело расслабилось, я открыл глаза и увидел перед собой двор, в котором я живу. На улице уже была ночь. Я помнил сон и рот в песке, казалось, что я до сих пор нахожусь не в машине, а в пустыне, ибо тут так же жарко, как и там, но в окно проникает свежий уличный воздух. Вокруг не было никого, даже фонари все были выключены. Стояла поздняя ночь, а значит – я довольно долго был в отключке.

- Я спал? – растирая лицо, сказал я.

- Спал, пока не задёргался в бешеном танце, словно тебя мандавошки по всему телу закусали.

- Просто кошмар приснился, прости.

- Забудь. Мы уже приехали. Жду тебя здесь же в восемь часов утра, подготовься, как следует, - говорил Дон, снова заводя ранее заглушённую машину.

- Завтра в восемь. Приятной дороги.

Затем я выскочил из машины, до сих пор плавая где-то во сне. Если честно, то я даже и не представлял, где именно он меня высадил. Я видел лишь небо, усеянное звёздами, и луну, немного закрытую облаками, впереди меня же была абсолютная чернота, и лишь кое-где проглядывались ржавые детские карусели. Я пересекал их, словно привидение, пока наконец-то не забрался в свой нелюбимый кошачий подъезд, в котором здорово воняло мочой оных. Затем я поднялся на свой этаж, отпёр дверь ключами, и, не включая свет, рухнул на пол и заснул. Пол был холодный и освежающий. Здесь не пахло кошачьей мочой и не плавилось солнце. Здесь нет распятых на крестах ворон, здесь нет оружия. Здесь есть только я, пол и сон. Именно так я достиг Нирваны.

“Soaked in bleach”.

Но даже здесь, среди темноты, абсолютной тишины и нейтральности – меня посягали разные видения. Я спал, словно бы в бреду, перекатываясь с одного бока на другой. Бешеный карнавал из воспоминаний и подсознательных образов хватал меня за яйца и вертел мною, как хотел. Я вновь и вновь возвращался на детские площадки, потом в машину, потом в небо, потом до Луны и обратно, поедая целое ведро картошки фри. Я бредил.

Это не реальность исключила меня, а я исключил реальность. Никак не иначе.

После луны я – девушка. Девушка, что ложится спать. Хладный ночной воздух дует в её раскрытое окно, вздымая шторы, словно паруса. В комнате её свежо и одиноко, поэтому она засыпает быстро.

Во сне она видит парня.

Сон во сне???

Которого хотела забыть. Сейчас он стоит к ней спиной, а напротив него стоят люди, одетые неопрятно. В руках их ружья, огни, и прочие орудия. Вокруг горит огонь. Парень стоит и молчит. Толпа кричит. Она подходит к нему, но в тот момент, когда ей остаётся до него всего лишь пять шагов – голова парня разрывается на миллионы кусочков, словно пазл, который сложили неправильно и все частички не устоялись на месте. Пазл, собранный сумбурно, есть произведение искусства.

“Love, love will tear us apart...again”

Девушка кричит во всё горло и просыпается в поту. Испепеляющее солнце бьёт в её окно. В комнате жарко и душно. Её крик раскалил воздух, ведь он был настолько громким, что его было слышно даже на небесах.

Я проснулся на прохладном полу, чувствуя бодрость в своём теле и ясность в голове. У меня остаётся ещё час, до встречи с Доном. Я быстро встаю с пола, делаю себе кофе, завтракаю им, затем собираю все вещи первой необходимости в чемодан, в том числе и мобильник на который никто мне не звонит и который мне нужен, лишь для оплаты коморки. Затем я позвонил владельцам жилья и сказал, что временно в нём не нуждаюсь и арендную плату нужно приостановить, я оставляю небольшую сумму за прожитое время и выметаюсь из квартиры, не оставив за собой даже своего запаха. Я готов вояжировать.

А может, мой запах просто перебил запах кошачьей мочи. Я запер за собой дверь и оставил ключ под ковриком. Когда я обернулся обратно – то увидел целую стаю кошек, что окружили меня.

- Обосраться… - вымолвил я.

Чёрные, белые, пушистые, гладкошёрстные, бритые, вшивые, здоровые, бродячие, домашние. Всего их было около двенадцати. И я и понятия не имел, что они хотели, ведь они лишь заинтересованно смотрели на меня, недовольно виляя своими хвостами. Больше ничего.

Ожидая от них первого шага и набравшись смелости, я пошёл на них, и кошки расступались передо мной, словно бы я повелевал ими. Казалось, они хотели со мной попрощаться, начиная тихо мяукать мне в след. Это было мило с их стороны, особо учитывая то, сколько раз они мочились на дверь моей квартиры, после чего ещё недовольно мяукая. Кусочки шавермы в шерсти.

Но подъезд я предпочёл очень быстро покинуть, ибо мои пушистые соседи всегда мне не нравились. Я выбежал во двор, размахивая чемоданом, словно колокольчиком. Я искал машину Дона, и смог найти её лишь по запомненным ржавым каруселям. Я забросил чемодан в багажник и сел вперёд к Дону.

- Я заправился полностью, и, чтобы ты не скучал – привёз тебе немного твоей любимой музыки, - говорил Дон, улыбаясь, и роясь в бардачке, тем временем как я лишь мог, молча, наблюдать.

- По этапу, с приговором на руках… - завещал приёмник. Заиграл шансон, а Дон очень громко рассмеялся, увидев выражение моего лица, которое трудно описать словами.

- Наслаждайся, тут много чего есть, - сказал Дон, заводя машину и трогаясь с места.

- Спасибо, - вежливо и вдумчиво ответил я.

Машина вновь ехала по ухабистым дорогам на Паланик. Но теперь мы были точно подготовлены, это была война. Наша война.

- ТЕЛО ЗДЕСЬ, А ДУША ДАЛЕКО!– орали во всё горло я и Дон.

- Всё, блядь, у местных ублюдков просто нет шансов, - проговорил через зубы Дон.

Я молча кивнул, а солнце испепеляло землю.

Ураганный ветер бил в затылок, из-за чего посреди дня стало прохладнее. Ветер гнал на нас огромную чёрную тучу.

- Врубить кондёр? – спросил Дон, прикуривая от автомобильного прикуривателя.

- Вовремя ты. Нет. Кондёр не нужен, тут и так сзади ветер нехилый задувает, - говорил я, высовывая руку из окна, - Я капризный как принцесса, да, Дон?

- Тааа! – завопил во всё горло мой водитель.

Сзади произошёл первый проблеск молнии, сравнимый своей неожиданностью с грузовиком, который вылетел на встречную полосу, а тебе в глаза бьют белый яркий свет из его фар. Вслед за молнией последовал неслабый рокот грома.

- Я обосрался, - проговорил Дон, тем временем, как его худые бледные руки мёртвой хваткой вцепились в кожаную обивку руля.

- Я тоже, выдавливай из этой малышки всё, ибо мы доедем до Паланик двадцать три в качестве обгоревшего корыта, которое устроило нехилый фейерверк, когда по нему шарахнула молния.

- Ну, не думаю, что машина прямо взорвётся.

- А ты вспомни, что мы с тобой везём целый ящик амуниции.

Дон вдавил педаль газа в пол, и мне стало казаться, что мы едем быстрее ветра. Впервые за всё лето я почувствовал прохладу, от которой мне буквально проветрило мозг. Такими темпами мы и достигли Паланик двадцать три вовремя, пытаясь сбежать от огромной тучи, что гремела как целая флотилия, и сияла как китайский новый год. Дон распахнул двери машины, приказывая как можно быстрее выметаться из неё, ибо туча уже висела над нами, сверкая своими ножами-молниями. Последовав его указу, я вылетел пулей из машины и отпёр ворота ключом, не обращая внимания на “сползшую” с забора вниз мёртвую ворону. Затем я пересёк небольшой двор из каменных плит и мигом залетел в прихожую дома, ожидая, когда подойдёт Дон. Долго ждать не пришлось.

Ему нереально повезло, ибо как только нога его вступила за грань прихожей – с неба хлынул ливень, предварительно ударив раскатом грома. Чернота накрыла это место. Ветер стих, а в нос ударил запах свежего воздуха. Мы добрались. Дон прикурил сигарету, а мне резко захотелось кружечку кофе.

- Слушай, сбегай-ка в дом и посмотри, нет ли там хотя бы горстки кофейных кристалликов? – попросил Дона я, любуясь, как армия из капель дождя разбивается о землю.

- Ща, - вымолвил Дон, и удалился в дом.

До сих пор сверкали молнии, свежий прохладный воздух полностью перечёркивал жару. Я чувствовал, как внутри меня что-то встало на место. Это чувство сравнимо с тем, когда ты понимаешь, что ты дома и в полной безопасности, или наконец-то выдернул занозу из пальца. Наверное, это было со мной, потому что я думал, что получил этот дом незаконно, и сейчас сюда завалятся приставы с полицией и прогонят нас, но такого не происходило. А если честно, то я даже смутно не могу вспомнить, откуда я имею этот дом. После нескольких ударов молнии раздался мощный громовой раскат.

Калитка во двор резко и с грохотом распахнулась, и с грохотом захлопнулась. Поначалу, я подумал, что это игра ветра, но позже услышал душераздирающий крик:

- АХАХАХА! Я ЖЕ ГОВОРИЛ – СЪЁБЫВАЙТЕСЬ, МАТЬ ВАШУ! Я ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛ!

Затем я заметил, как с двери стекает грязь, оставленная чьим-то ботинком. Затем дверь повторно распахнулась, под гнётом чьего-то чёрного, тяжёлого бота, а затем повторно захлопнулась.

- СТЕРВОЗНАЯ ДВЕРЬ! – вслед за этими словами, я услышал какую-то возню за забором.

Затем двери пришлось очень много раз открываться, и пытаться закрыться, пока она и вовсе не рухнула навзничь, ибо она вся была продырявлена из крупнокалиберного пистолета. Блеснула молния, а через то место, где раньше стояла железная калитка, прошёл высокий, худой человек, полностью одетый в чёрную одежду. В левой руке он держал отвердевший труп вороны, с которой капала вода, вперемешку с кровью. Водный пистолет, стреляющий вишнёвым соком.

- НЕ ОБОСРАЛИСЬ ЕЩЁ? Я ЖЕ ПРИКАЗЫВАЛ ВАМ УХОДИТЬ ОТСЮДА – ЭТО МОЯ ЗЕМЛЯ – МОЙ ДОМ - МОЯ ДЕРЕВНЯ – МОИ ЛЮДИ! РАЗ ВАМ НЕ ХВАТИЛО ВЫПУЩЕННЫХ КИШКОВ – ТО ТЕПЕРЬ ВАС БУДЕТ ОЖИДАТЬ ВЕЩЬ НАМНОГО ХУЖЕ. А ЗАТЕМ – Я ПОВТОРЮ ЭТО ВСЁ НА ВАС! – кричал человек в чёрном, перебивая шелест ливня.

Блеснула молния. Настолько яркая молния, что свет её заливал сам Ад. Но даже сквозь блеск молнии я увидел, как сверкают глаза этого безумца. Он был в ярости. Он застал нас врасплох.

Чёрный человек, освещаемый светом молнии, прошёл в середину двора и смотрел мне прямиком в глаза, растопырив руки, словно бы он ожидал тёплых объятий. Но даже на таком расстоянии я чувствовал, как от него веет морозом. Наверное, это и чувствуют люди, когда находятся рядом с отморозками.

- Я же обещал тебе что-то страшное? – говорил человек в чёрном, поднимая руку с вороной к груди.

Теперь, ворона с распахнутыми крыльями выглядела как медаль, или штришок, подчёркивающий и без того мрачный стиль его одежды. Затем он поднял ворону к самому рту, преподнося её к губам. Тем временем из двери дома вышел Дон.

- Тут нет этого кофе, поэтому можешь воду с улицы полакать, всё равно на вкус одно и то же, - говорил Дон, вертя в руках пачку сигарет.

После чего он обернулся, и увидел нашего нежданного гостя в тот самый момент, когда он жадно вцепился вороне в шею, заглотнув голову, а затем оторвал её от тела, жадно дёрнув в сторону туловище несчастного животного.

- Пиз-дец, - промолвил Дон, а я же – замер в шоке и мерзком ужасе.

Настоящий отморозок.

Кровь, льющаяся с головы вороны, была запекшейся и с трудом вытекала из тела, но всё же смогла немного залить двор. После “трапезы” психопат выплюнул голову и отбросил тело в сторону.

- СЛЕДУЮЩИМИ – БУДЕТЕ ВЫ, ЕСЛИ НЕ СЪЁБЕТЕСЬ ОТСЮДА ХОТЬ К ЧЁРТУ НА КУЛИЧИКИ! ВЫ МЕНЯ СЛЫШАЛИ! - кричал он, наперебой дождю.

После чего удалился, с грохотом пройдясь по изрешечённой и упавшей двери калитки. Мы хотели было его остановить, но были до такой степени шокированы, что даже не смогли сдвинуться с места. Кажется, что у Дона из рук вывалилась пачка. Дальше действовать было поздно. Мы некоторое время молчали.

- Что это было? – раскрыв рот, спросил Дон.

- Ужин засохшей вороньей головой?

После чего Дон поднял пачку и закурил.

- Блядь. Тут точно нет кофе? – с досадой спросил я.

- Послушай, сейчас какой-то фрукт изрешетил нашу дверь, потом наорал на нас, отгрыз голову мёртвой вороне и ушёл, а тебя волнует какое-то кофе?! – выпуская клубы дыма, проговорил Дон.

Сверкнула молния. Я так ничего и не ответил, глядя на голову вороны и вслушиваясь в шум дождя. Дон удалился, а мне невероятно сильно хотелось рассмеяться, что я и сделал, когда Дон отошёл на достаточно большое расстояние. Хлестал дождь, зияли молнии.

Немного отойдя от недавних событий, я понял, что очень сильно хочу спать и есть, ибо не ел уже целый день-два. К счастью, как только я вошёл в коридор, то в нос мне ударил запах яичницы. Зайдя на кухню – я мигом бросился к оставленной мне Доном тарелке. Яичницу я запил чаем, и осталось решить только вопрос со сном. Кажется, что спальные комнаты располагались на втором этаже дома. Взобравшись по лестнице, я тут же услышал храп Дона. Насчёт спальных помещений я не ошибся.

На втором этаже осталось две незанятых комнаты. Я наобум выбрал ту, что выходила на задний двор, о котором я узнал лишь благодаря этому окну, ибо в прихожей, где я сидел и наблюдал, как один из местных жителей с аппетитом поглощает голову вороны, ту дверь, что вела в задний двор – совсем не было видно.

Я плюхнулся в неготовую постель и тут же заснул.

Наутро я проснулся и понял, что нам уже буквально объявили войну.

Каждое новое утро становилось всё интереснее и интереснее.