Из всех персонажей восточнославянской демонологии именно русалки всегда привлекали внимание как ученых (фольклористов и этнографов), так и творцов искусства. К настоящему времени накоплена уже весьма значительная исследовательская литература, содержащая анализ этого сложного и противоречивого образа. Его разноплановость и неясность основывалась на большом разнобое сведений народных поверий о русалках, которые касались вопросов:
а) их происхождения (дети, умершие до крещения;
девушки, умершие до свадьбы; утонувшие женщины и девушки; родившиеся или умершие на Русальной неделе)
б) внешности (полуженщины-полурыбы, молодые красивые девушки, старые уродливые бабы)
в) мест их обитания и появления на земле в весенне-летний период (вода, места у колодцев, прибрежные деревья, лес, ветви берез, ржаное поле, межа, перекрестки, кладбища)
г) вредоносных или полезных функций (русалки пугают, заманивают в воду, топят, могут защекотать до смерти, наслать бури и град, вредят посевам, портят мычки, крадут нитки и пряжу; в то же время способствуют цветению ржи, берегут поля от беды, помогают вернуть пропавшую скотину, забавляют ребенка, оставленного жницей в поле, способствуют успешному прядению).
Не ясным оставался вопрос о соотношении поверий о русалках и данных обряда «проводов русалки». По материалам поверий, этот персонаж представлялся связанным с «нечистью», по данным русальной обрядности более заметной становилась связь русалок с вегетативным культом, с растительностью, рожью, березой, с идеей плодородия и урожайности.
По мнению А. Н. Веселовского и Е. В. Аничкова русалки представляют собой души умерших предков, отсюда и названия: «навки», «нявки», «мавки». Зеленин Д.К. внес уточнение, настаивая на разграничении умерших родственников и «заложных» покойников (умерших противоестественной смертью), наиболее опасных для живущих и поэтому ее так решительно изгоняют в обряде «проводов». Померанцева, признавая бесспорным это утверждение, считала, что «этим не исчерпывается характер этого сложного образа, в котором явно наличествует его связь с природой, с лесом и водой, с весенне-летними обрядами, с культом плодородия» .В «Мифах народов мира» образ русалки связан одновременно с водой и растительностью, сочетает черты водных духов и карнавальных персонажей типа Костромы, Ярилы и т. п., смерть которых гарантировала урожай, отсюда и связь русалок с миром мертвых. По-видимому, под влиянием христианства русалки стали отождествляться лишь с вредоносными «заложными» покойниками.
Двойственность их действий определяется, по-видимому, представлениями о том, что русалки вредят нарушителям ритуальных запретов, характерных для троицко-русального периода, и помогают тем, кто почитает их праздник и соблюдает все предписанные традицией запреты. Они распространялись на действия, связанные с прядением, тканьем, шитьем, завязыванием узлов, запреты на полевые работы, побелку печи и ряд других, хорошо известных в святочном цикле. Большая часть быличек, описывающих встречи с русалкой, неявным образом отражает мотив нарушения запрета на какие-либо виды работ, характерные для Русальной недели, в наказание за что и встречается или вредит русалка.
По материалам поверий датой появления русалок на земле повсеместно считали Троицу или Русальную неделю. Русальная неделя обычно следовала сразу за Троицей. В Полесье она имела варианты и других названий: «Троечный тыждень», «Русалочий тыждень», «Росальница», «Гряная неделя», «Проводная неделя». Особым образом отмечен четверг на Русальной неделе: его называли «Навской Троицей», «Сухйм четвергом», «Кривым днем». Воскресенье Русальной недели в некоторых местах называлось «Русалка». В отдельных случаях в этот день проходили «проводы русалки», однако большая часть свидетельств относит исполнение обряда к понедельнику после Русальной недели, который часто в Полесье называется — «Розыгры» .Одни и те же сроки проведения праздников в честь русалок характерны практически для всей восточнославянской зоны, а также однотипная терминология календарных дат, связанная с именем русалок и проводимых обрядовых практик.
Персонажами ряжения в обряде «проводов русалки», как правило, выступают девушки и женщины, изображающие русалку. Обычно выбирали из числа участниц обряда любую девушку, которая соглашалась быть «русалкой». Венки и другая зелень является наиболее устойчивым знаком ряжения «русалки». В тех записях, где есть указание, из чего они делались, чаще всего упоминается хмель, ветки березы и крапива. Обычным считалось использование цветов (васильков, колокольчиков), папоротника, колосьев ржи и другой зелени. Обязательным знаком ряжения считались распущенные по плечам волосы, что тоже полностью соответствовало представлениям о русалках, известным по материалам поверий и быличек. Белая одежда или полураздетость — одна из частых особенностей ряжения, но чаще отмечалось, что «русалку» одевали нарядно, украшали цветами, лентами, иногда водили ее в наряде невесты. По материалам Д. К. Зеленина, русалок изображали девушки в одних рубашках, с распущенными и перекинутыми на лицо волосами, одетые в безобразную одежду, чернили лицо сажей, рядились чучелами, по некоторым вариантам описаний, они участвовали в обряде «проводов» верхом на кочерге и с помелом в руках. Наиболее традиционным местом выпроваживания русалки следует признать ржаное поле.Таким же устойчивым в традиции полесского обряда местом считалось и кладбище, куда «провожали русалку».
Центральным действием обряда «проводов», было само шествие и вождение ряженой за пределы села, — он оставался обязательным и неизменным во всех вариантах описаний. Вторым непременным элементом было исполнение песен, из которых одна «Проведу русалку до бору, сама вернуся до дому» считалась знаком обряда, на обратном пути ее уже, как правило, не исполняли, а пели любые песни.Третьим из наиболее типичных ритуальных действий следует признать обычай пугать участников обряда «русалкой», которая гоняется за ними, пытаясь кого-нибудь догнать. Из ритуальных действий, сопутствующих обряду «проводов», наиболее устойчивым и распространенным является обычай разжигать костры и перепрыгивать через них. Ритуальные действия с венками заслуживают особого внимания, поскольку венки в «русальных проводах» были не только знаком ряжения, но символом самой «русалки». Наиболее типичные формы действий с ними: венки срывали с «русалки» и уносили на огороды, сплавляли вниз по реке, бросали в костер, иногда их перебрасывали через костер, а затем сжигали. При проводах в ржаное поле венок с «русалки» бросали в жито и разбегались.
