Серия «Кафе "У Святого источника"»

- Блинов хотите? – спросила Лиза. – Со свежим мёдом – только вчера качали липовый. И чаю я вам с лимонником могу заварить – для бодрости. На фото будет здорово смотреться, я вам даже веретёнце для мёда помогу красиво положить.

Женщина вскинула глаза и недоверчиво улыбнулась. Тут же снова смутилась.

- Вы меня очень обяжете…

Лиза сделала всё очень красиво – как сама любила. Она каждый сезон делала гигабайты постановочных фотографий, а потом с них рисовала. Получалось непрофессионально, но ей нравился сам процесс. А картинки раздаривала потом друзьям, но кое-что висело и здесь, на кухне.

- Хотите, я и вас сфотографирую? – спросила Лиза. – Вы очень красивая. Возьмите блинчик и откусите от него так радостно, как только сможете.

Женщина заулыбалась и, изящно изогнув руку, откусила от блина. Зажмурилась от удовольствия – вполне искренне, и Лиза успела сделать отличную серию.

- Да у вас талант! – восхитилась гостья. – Я себе редко на фото нравлюсь, а тут… Будто и не я!..

И осеклась.

- Да вы, вы, - засмеялась Лиза. – Кто ж ещё. Если хотите, я сегодня в двенадцать буду у источника воду набирать – приходите, я вас и там поснимаю. Там красиво очень.

- Я и хотела сходить, - сказала женщина. – Меня Ирина зовут. Спасибо… Вы очень хорошая.

- Ирина! – услышала она за спиной, когда сидела у источника. Сначала она всё прикидывала, как получше сесть и не сходить ли в гостиницу переодеться, потому что к журчащей воде хорошо подошла бы её нежно-голубая шёлковая блуза с завязками на животе. Тем более, в платье она уже в кафе сфоталась…

А ещё она не ожидала, что будет столько народу. Взрослые, дети… Пожилые, молодые – много было суеты, которую Ирина не любила. Она же вроде как про «слоу-мо», трендовую нынче «медленную жизнь». И этот источник с его журчанием, он…

Она смотрела на рыжеватые камни, кое-где поросшие мхом, как шёлковыми струями нежно обнимает их прозрачная вода… и её глаза закрывались словно сами собой. В голове крутились обрывки мыслей: что-то про штатив, про кучу лайков, потому что источник реально красивый, а если ещё про целебность и исполнение желаний правильно завернуть… про нарезку из коротких секундных видео для историй...

Но уютное журчание воды поглощало и размывало мысли, как морская волна слизывает рисунок на песке. Она даже не заметила, как затёкшее от долгой неподвижности тело тихонько сползает на землю, пока этот мягкий женский голос не вернул её в реальность.

- Да… Я… - вам автограф? – растерянно пробормотала она, пытаясь сфокусироваться на подошедшей женщине, которую казалось, где-то уже видела. Тёмная коса, внимательные глаза, заметный шрам на подбородке.

Точно. Хозяйка кафе. Они же договорились встретиться, а она тут задрыхла, кулёма… Но как же хочется лечь прямо тут и спать, спать, спать…

Пока она вставала, тёрла обмякшее лицо и собиралась с мыслями, хозяйка кафе кому-то звонила.

- Может, не такое людное место есть? - робко спросила Ира. – Здесь так народу много… они обычно спрашивать начинают, а это что, а зачем, а дети так и вовсе…

- Конечно, Ирина, - сказала Лиза. – Я и сама хотела вам предложить перейти в другое место. Там спокойно и красиво.

Когда они пришли, удивлённая Ира обнаружила в тени кустов и папоротников возле живописной скалы разложенный шезлонг и брошенное на него хлопковое покрывало. Рядом стоял высокий мужчина и улыбался им.

- Вот Лизонька, - сказал он. – Как ты просила. Правильно сделал?

- Замечательно, - Лиза улыбнулась и погладила его по руке. – Спасибо.

В этом простом «спасибо» Ире послышалось почему-то очень многое. Они явно были парой, но… может, между ними всё только начиналось?.. Уж больно скупыми были жесты, а вибрация между ними, напротив, была такой звенящей, что хотелось потрогать её как гитарную струну и услышать волнующий звук.

- Садитесь, Ира, не стесняйтесь, - Лизина ладонь приглашающе качнулась к шезлонгу. – Это для вас.

- Для… меня? – распахнула глаза женщина. – Вы… вы узнали меня, да? Вы читаете мой блог?

- Нет, - легко ответила хозяйка кафе, и мужчина тоже отрицательно мотнул головой. – Просто хотелось вам помочь. Нам нетрудно. Давайте вы пока поспите в шезлонге. Вам очень необходимо поспать. Лицо посвежеет, легче станет и спокойнее. И, если вам приятен запах эфирных масел гвоздики и лаванды, я тут немного побрызгаю, чтобы вас насекомые не тревожили. Здесь никто не ходит, так что отдыхайте спокойно, сколько нужно. Здесь очень целебный сон.

- Но я… спасибо, конечно, но у меня ещё дел куча… да и я же чужая вам, почему вы…

Она бормотала, а её душа так рвалась в этот шезлонг, что возражения и эмоции увяли сами по себе. А странная пара молча улыбалась ей. И Лизина ладонь всё так же указывала на кресло.

И Ира вдруг просто подчинилась, как будто это было самой естественной в мире вещью.

И это и было самой естественной в мире вещью, смутно осознала она, когда мягкий плед коснулся её ног, а глаза закрылись сами собой. Она унеслась в сон, словно листик, подхваченный волшебным переливающимся потоком речистой воды…

Когда она очнулась, явно вечерело. Ирина медленно открывала и закрывала глаза, пытаясь понять, почему вокруг лес и журчит вода. Мало-помалу воспоминания возвращали её в реальность. Она ощущала себя расслабленной и мягкой, будто тёплое, только подошедшее пышное тесто, а голову будто вовсе покинули мысли.

- Лиза?.. – повернула она голову, но рядом никого не было.

Лиза появилась только через полчаса, с небольшой корзинкой в руках. Ирина уже успела размяться, походить, умыться и попить необычайно вкусной воды из источника.

- Ага, проснулись, - улыбнулась Лиза и посмотрела на неё оценивающе. – Ну как, в зеркало посмотрелись уже?

Ирина рассмеялась. Посмотрелась, и ещё как, глазам своим не веря. Лицо сияло, будто она сделала целый комплекс омолаживающих процедур в СПА-салоне и отсыпалась минимум неделю.

- Вы волшебница, Лиза!.. И источник этот ваш… теперь вижу, не зря о нём слава такая идёт. Вы даже не представляете, как я вам благодарна!

- Да было б за что. Поешьте, Ира. Я вам тут перекусить принесла немножко. И термокружка тут с травяным чаем. Потом я вас поснимаю – вечерний свет идеален для фото, как вы, несомненно, и сами знаете.

Ирина потёрла рассеянно горло, в котором начал собираться тугой комок.

- Почему… Почему вы делаете для меня всё это?.. Я заплачу за всё, конечно, но… мне кажется, это не про деньги, да? Вы как будто… - слёзы уже были опасно близко и пришлось тяжело сглотнуть. – Вы будто мама или сестра. Или подруга близкая. Вы словно душу мою читаете…

- Не читаю, - улыбнулась Лиза, садясь на расстеленный полосатый коврик и приглашающе хлопая рядом ладонью. – Просто чувствую. Чувствую иногда, что людям нужно. И делаю это, если в силах помочь, вот и всё. Так я устроена. И мне от этого хорошо становится. Так что это совсем не про деньги, Ирина, вы правы, и вы мне ничего не должны.

- Так не бывает, - слеза всё же скатилась предательски, но Ирине вдруг не захотелось её прятать или стирать.

- Почему вы так решили? – мягко спросила Лиза.

- Да как почему, - Ирина посмотрела вокруг, но увидела лишь тёплую красоту вечернего леса, ощутила свежесть чистой воды, и шелест листьев мягко ласкал слух. – Потому что мир… мир жесток и фальшив, так ведь?..

Лиза выразительно повела глазами вокруг, словно удивляясь.

- Ну да, - кивнула Ирина словно сама себе. – Не ваш мир. Не это всё. Вы будто в другой Вселенной здесь живёте.

- Да, - сказала Лиза. – Можно сказать и так. Вы знаете, что такое ПКМ?

Ирина чуть подумала и хихикнула:

- А-а-а, знаю, да. Это одна тренерша по личностному росту нам задвигала как-то. «Привычная картина мира», да?

- Да. У вас одна ПКМ, в которой люди не слышат друг друга и неспособны на искренние чувства и помощь. У меня – другая. У третьего человека – третья. Вот и всё. Вы очень устали, Ира, вы перестали её контролировать, и она поплыла и дала трещину. Я оказалась рядом в этот момент. Теперь только от вас зависит, подкорректируете вы эту свою ПКМ или нет. Возможно, теперь она станет шире и… интереснее.

Ирина долго смотрела на руки, переплетая и расплетая пальцы.

- Лиза… Вы потрясающий человек, это безусловно. Но я… знаешь, - вдруг перешла она на «ты», поняв, что просто не может иначе. – Я полностью заслуживаю свою дурацкую фальшивую ПКМ. Потому что я сама фальшивка. Я... как бы ношу маску. Но я так давно её ношу и так привыкла к ней, что… Я теперь сама не знаю, кто я. Эта маска ко мне приросла.

Она горько рассмеялась и яростно потёрла глаза. Лиза молчала, смотрела мягко, с сочувствием. А Иру словно прорвало, слова текли рекой: слова, которые она чувствовала, но всегда боялась произнести, потому что они были той самой соломинкой, которая могла сломать спину верблюду.

- У меня блог на полмиллиона подписчиков, Лиз. Там, - она неопределённо махнула рукой, - я вся крутая. У меня реклама в блоге – пятёрка за пост. Я пишу о «слоу лайф», знаешь, что это?

- «Медленная жизнь»?

- Да. Это такой тренд сейчас – никуда не спешить, не торопиться, типа, наслаждаться каждым мгновением. Прислушиваться к чувствам… Идти путём сердца… Глоток фраппучино под зонтиком на пляже. Небрежно спущенная с загорелого плеча футболка. Спицы, плед и клубок шерсти в ивовой корзинке – а за окном – хлопья снега. Утренний натюрморт из апельсинов, чашки чая, кота, раскрытой книги с вышитой закладкой и цветка. Выложить и подписать: «Моё неспешное утро. Кайфую». И ждать, кусая ногти, тысяч лайков. И нервничать, если почему-то не тысячи, а только сотни. И не думать о том, что моё утро – это час или два постановки, обработки, фильтров, коррекции, а потом – не сгрызть недавно наманикюренный ноготь – я даже горчицей иногда их мажу, - рассмеялась она сквозь слёзы. – Привычка с детства непобедимая…

Тихо журчала вода, танцевали над её гладью стрекозы с хрупкими слюдяными крыльями. Горько плакала женщина, не переставая говорить:

- Кто мне вернёт мою жизнь, Лиз? Кто мне МЕНЯ вернёт?.. Я вот впервые за месяц, наверное, выспалась тут с тобой… а сама уже думаю – что мне вечером выложить. Как мне про тебя лучше написать? Я ж теперь не смогу про тебя не написать! Я же всё докладываю, каждый свой шаг, который вообще не мой! А я… не хочу. Это, может, самый лучший день в моей жизни за кучу лет. И я о нём писать не хочу. Это моё. Моё, понимаешь?

- Пожалуй, да, хотя я совсем не публичный человек, - сказала Лиза. – Меня вообще нигде в соцсетях нет.

- Что, совсем нет? – поразилась Ирина, даже перестав плакать. – Я думала, таких людей уже на всей планете не осталось…

- О, ещё одна трещина в ПКМ?

Они рассмеялись вместе, и Ирина вдруг поняла, что больше не хочет плакать и откровенничать, зато зверски хочет есть.

- Давай, - Лиза открыла корзинку и начала доставать продукты – ароматный козий сыр, пышные лепёшки, гроздь прозрачного зелёного винограда. Блеснул синий жестяной бок термокружки. – Налетай. А я поснимаю. Это, считай, не постановка. Самая что ни на есть правда: лёгкий ужин у Источника.

Ира ела и не могла наесться – так было вкусно! И умяла всё до крошечки. И выпила всё до капельки. И смеялась потом над фотографиями – такими живыми они получились и такими настоящими.

- Ну вот – это и есть ты, Ира. Ты же видишь. Ты нравишься себе такая?

- Ещё бы! Но я… я не смогу так дома. Наверное… Не смогу ведь? – она почему-то с надеждой подняла на Лизу глаза. – Тут, у тебя всё так просто. Такая…

- Медленная жизнь?

- Точно! Как у тебя научиться? Боже, я делаю вид, что сама это умею и учу других, но сама только окончательно запуталась…

- Никак. Просто будь собой. Если тебе нравится, сними домик в нашей деревне, я дам наводку, дорого не будет. Поживи, попробуй. Замедлись по максимуму. Пойми, кто ты и чего хочешь. Объясни подписчикам, что какое-то время тебе нужно побыть наедине. Если они тебя любят, то поймут… наверное? Подождут?

Ира криво усмехнулась.

- Ты не знаешь, что такое слава в интернете. И алгоритмы площадок для продвижения. Но знаешь, что, - её глубокие карие глаза блеснули решимостью. – Ну их к лешему. Ты права. Я устала просто безумно. Ухожу на ретрит!

Она встала, расправила плечи.

- Если дождутся – то дождутся. Если нет – к тебе наймусь в помощницы. Возьмёшь?

- Можешь хоть завтра начинать, - серьёзно ответила Лиза, не поддержав шутливый тон. – Давно уже думаю о помощнице, если честно. Хотя бы на месяц, на высокий сезон. Денег много не обещаю, но буду вкусно кормить!

- Ты серьёзно? – Ира не могла поверить, что всё так просто. – Так просто возьмёшь какую-то тётку с улицы?

- Ничего себе с улицы! У тебя ж блог на полмиллиона подписчиков! Я, может, связи полезные завожу!

И две женщины заговорщицки засмеялись.

...«Это был трудный путь возвращения к себе», - напишет Ирина спустя два месяца в своём блоге, «и мне есть, о чём вам рассказать, честно и без прикрас. Возможно, это даже будет началом книги, которую мне очень хочется написать.

Но её суть можно выразить всего тремя словами –

НЕ НОСИТЕ МАСОК…»

Мой ТГ-канал, где выкладываю всё написанное

Что, неужели ничего не щёлкнуло бы внутри от такой красы Божьей?..

Лиза вздохнула, надела перчатки и принялась аккуратно срезать жёсткие стебли пахучей серебристо-зелёной травы.

Она открыла кафе и поставила большой букет шалфея на стойку как раз перед тем, как на парковку подъехал первый экскурсионный автобус. Обычно она успевала завести порцию теста и дать ему выстояться, пока первые туристы с источника добредали до кафе. И это были последние минутки позднего летнего утра, когда она была в мире и покое наедине со своими мыслями и жизнью.

Но в этот раз колокольчики качнулись, разлив мелодичный звон по внутреннему залу, едва она успела размешать муку. Пришлось оставить тесто и, на ходу вытирая руки полотенцем, выглянуть из кухни, щурясь на солнышко в дверном проёме.

Чуть сутулая мужская фигура, подсвеченная солнцем, приветливо помахала ей:

- Здравствуй, Лизонька!

- Виктор Сергеевич! – воскликнула она, бросила полотенце на ближайший столик и радостно обняла пожилого мужчину с аккуратной бородкой. – О, так значит, сегодня «философский день»! Здравствуйте, здравствуйте. То-то я на сегодняшней прогулке в горах расфилософствовалась, как чувствовала, что вы придёте! Так, садитесь пока, садитесь, а я сейчас чай поставлю.

Виктор Сергеевич был особенным гостем.

Они подружились очень давно, когда Лиза только начинала осваиваться в купленном в селе доме и ещё не работала в кафе. А Виктор Сергеевич уже много лет к тому времени работал в местной школе учителем физики. И был очень уважаемым на селе человеком.

Неуклюжая городская девчонка, совсем не приспособленная к сельскому укладу, сразу чем-то глянулась ему. Наверное, тем, что была всегда открыта и приветлива, не ныла, не пугалась и пыталась справиться со всем сама. Даже крышу подтекавшую как-то сама решила чинить – да ещё в юбке! Курам на смех.

Кое-как они её с другом с крыши сняли тогда, а она, хоть и пламенея от стыда, хохотала вместе с ними. А когда позвала их чай пить и собирала на стол, Виктор обнаружил, что одна из комнатёнок в необжитом ещё доме почти полностью забита книгами. Он наугад снял одну сверху и обнаружил Эрика Бёрна с его «Играми, в которые играют люди». Запустил руку пониже и вытащил томик с рассказами Чехова. А рядышком обнаружилась и парочка современных дамских романов модной писательницы, которую он и сам порой не без удовольствия почитывал.

- Интересная девчонка, - протянул тогда Анатолий, его приятель. – Ишь, книг-то сколько приволокла...

С тех пор утекло немало лет и бесконечных литров чая, проведённых в неспешных беседах обо всём на свете. Для Виктора Сергеевича Лиза стала почти дочкой, которой у него не было. Был сын Андрей, который давно переехал в мегаполис и был успешным программистом. Иногда Виктор Сергеевич жалел, что сын давно женат…

… Он словно вынырнул из сна, когда Лиза поставила перед ним чай в серебристом подстаканнике с виноградными лозами, который ему очень нравился. Снял очки, протёр их носовым платком и растерянно улыбнулся Лизе.

- Что-то вы сегодня сам не свой, Виктор Сергеевич, - в её звучном сильном голосе отчётливо звенело беспокойство. – Здоровье шалит? Давление опять? Тогда, может, клевер заварю?..

- Нет, Лизонька, нет, - поспешил её успокоить Виктор Сергеевич. – Здоровье, слава Богу, в норме для моего-то возраста.

Он вздохнул и посмотрел в сторону, что обеспокоило Лизу ещё больше. Она придвинула стул и аккуратно положила свою руку на его. Виктор Сергеевич засмеялся чуть смущённо:

- Да не переживай ты. Это я сдуру заметку прочитал в одном блоге. Дурень старый, седьмой десяток, а ерунду всякую в голову всё тащу. Но вот не выходит она у меня из головы и всё тут… Сам себя уже заел, Лена тоже занервничала, вот, к тебе и отправила - иди, мол, кот учёный, к Лизе, она всегда могла тебя в порядок привести.

Лиза смущённо хмыкнула. Елена Ивановна, жена Виктора Сергеевича, всегда очень хорошо к ней относилась, даже когда кое-кто пустил по селу грязный слушок. Ох, и досталось тогда этому кое-кому, когда Елена Ивановна без особого труда его вычислила!..

- Так рассказывайте уже, и поскорее, чего вы там вычитали, а то скоро первые туристы подтянутся, - Лиза ободряюще улыбнулась Виктору Сергеевичу. – Я вся внимание.

Тот слегка зарумянился, но вздохнув, заговорил:

- Прочитал я, как-то учёные один эксперимент проводили. Сажали людей за стол и поручали им рисовать круги. Просто круги на бумаге. И потом засекали время. Часть людей быстро стала возмущаться и спрашивать – зачем, мол, мы круги рисуем? С какой целью? И когда им отвечали, что ни с какой, они покидали эксперимент. Другая часть намного дольше ничего не спрашивала, но всё равно потом не выдерживала. И их тоже отпускали…

Он снова тяжело вздохнул, аккуратно скручивая трубочку из салфетки. Его руки всегда словно жили сами по себе – что-то крутили, ощупывали, трогали.

- А вот последняя, третья группа, так и рисовала круги до морковкина заговенья. И никто так и не спросил – а зачем? В чём смысл эксперимента?.. И вот знаешь, Лизонька, такое у меня ощущение, что я – тот самый подопытный - самый терпеливый, который и до самой смерти не спросит – а зачем всё это?.. Я тридцать два года проработал в школе. Сколько детей через меня прошло. Ты сама знаешь, сколько было проблемных, сколько переломанных… Сколько с тем же Димкой мучился я, помнишь? Это ж при тебе было…

Он посмотрел куда-то вверх, и без очков его глаза казались такими беззащитными, что у Лизы защемило сердце.

- И все разъезжались кто куда, каждый – с частичкой моего сердца. Не в физике же дело. Для меня физика – только инструмент, чтобы к живым детским душам прикоснуться… И на мой кружок по астрономии сколько ребят ходило. Так им хорошо было… Мне казалось, я что-то смог им дать. К чему-то большому и великому дал им прикоснуться…

Он сбился, замолчал, его руки оставили салфетку и принялись скользить по выпуклым чеканным гроздьям на подстаканнике. И, наконец, выдохнул:

- А вот узнал недавно, что Димку на войне убили…

Лиза ахнула и прикрыла ладонью рот. Димка был той ещё заразой, всё село на него зуб имело, но Виктору Сергеевичу путём неимоверных усилий и многих месяцев времени удалось найти тропинку к сердцу хулиганистого пацана. И бывало, часами они засиживались у старенького телескопа на чердаке в доме учителя…

И тот даже стал ему помогать иногда по хозяйству. Просто так. И Лизе тоже забор подправил…

Потом Димка школу с грехом пополам закончил, уехал и постепенно забылся, и из Лизиной памяти тоже стёрся.

А вот Виктор Сергеевич, похоже, так его и не отпустил.

А пожилой мужчина тем временем продолжал:

- И вот зачем это всё, Лизонька?.. Зачем я столько лет занимаюсь этой работой, на которую столько сил и труда трачу. Всё равно всё, как в пустоту. Они уезжают и… и… всё. И вот так… Зачем это всё?.. Почему я такой глупый и терпеливый подопытный? Почему просто для себя не живу и жизни не радуюсь?.. А?..

Он вдруг поморщился и потёр грудь.

- Так, Виктор Сергеевич, - вскочила Лиза, - я сейчас за боярышником схожу. Надо сердце поддержать. Пейте пока чай. Я быстро.

Она достала нужную банку с медовым экстрактом боярышника, и растерянно застыла с банкой в руках.

У неё не было слов утешения для Виктора Сергеевича. Да, можно было бы бормотать что-то привычно-утешительное, вроде: «Ну что вы, Виктор Сергеевич, вас все ваши ученики так ценят, уважают, и потом после школы навещают, не забывают…»

И это было правдой. Но не это сейчас хотел бы услышать пожилой учитель.

Лиза отлично понимала, что ему было нужно, потому что иногда ей тоже казалось, что всё тщетно.

Что вся её жизнь – лишь вереница тягостных пустых усилий. Что её мечты о прекрасном ничего не стоят – они лишь плод нереализованной и покинутой девичьей души. Что единственный человек, которого она по-настоящему любит, давно забыл её и женат на другой. Что её выбор жить в деревне, заниматься пчёлами и работать в кафе – смешная и глупая блажь, которая оставит её в нищете и безвестности.

Иногда ей было так плохо наедине с этой вселенской пустотой, что она сворачивалась в углу кровати и лежала так часами, пережидая, когда перекатится над ней чёрный страшный вал безысходности и тоски.

И он проходил. Перекатывался и растворялся в пустоте… И новый день начинался с золотого рассвета, который она часто встречала на вершине любимого холма. И приходили нужные знаки, люди, подсказки, помощь. Всегда.

Всегда.

Но то она – молодая здоровая женщина. А то - пожилой мужчина, который своё сердце всегда нёс на открытой ладони своим ученикам, целиком и без остатка. И его сердце, конечно, устало. И сейчас над ним навис этот тревожный чёрный вал. И она не знала, как ему помочь, кроме как этим несчастным боярышником. К горлу подкатил едкий ком, но она собралась, и скрепя сердце, пошла обратно.

Когда она входила в зал, туда уже вошли первые туристы – крупный мужчина военного вида, хоть и в простой одежде, но выправку-то не скроешь; ещё несколько мужчин и женщин, двое детей. Виктор Сергеевич так и сидел, отстранённо глядя в окно.

- Мы бы на террасе поели, девушка, на свежем воздухе, – басовито прогудел военный. – Ведь можно? А мне порцию двойную, пожалуйста. Очень уж жрать хоцца, простите мой французский!

- Пожалуйста, пожалуйста, - вымученно улыбнулась Лиза, не в силах оценить юмор. – Конечно, занимайте места на террасе, я туда принесу. Сейчас пожарю свеженьких оладушков.

- А вот ещё сказали мне, что вы всех в селе знаете, да?

- Ну всех - не всех, - ответила Лиза настороженно. – Но многих, конечно.

- Мне Виктор Сергеевич Абрамцев нужен, он учителем физики в местной школе вроде как работает... Ну, может и не работает уже. Знаете такого?

Лиза изменилась в лице. Губы занемели, и она не смогла вымолвить ни словечка, глядя, как медленно встаёт из-за стола Виктор Сергеевич.

- Что, девушка? - встревожился военный. – Что такое?..

- Я – Виктор Сергеевич Абрамцев, - негромко произнёс из-за его широкой спины учитель. – Чем обязан?

Военный резко развернулся, И Лиза увидела, как заметная бледность проступает через крепкий мужицкий загар. Он замялся, словно опасаясь взглянуть в глаза пожилому человеку.

- Давайте присядем, отец, - показал он на ближайший столик. – Меня Андрей зовут. Просили меня передать вам кое-что… Друг просил. Да только не наспех же…

- Конечно, Андрей, давайте присядем, - отозвался учитель по-прежнему спокойно, но Лиза невольно взялась за ворот блузы, будто стал он ей тесен. Господи, помоги, мелькнуло в закружившейся голове. Только б сердце выдержало, если плохая весть…

Военный, тем временем, пошарил в рюкзаке и вытащил небольшой прямоугольный конверт.

- Моего друга звали Дима Коренев. Он ваш бывший ученик. Сказал, вспомните вы его обязательно, - виновато-грустная улыбка превратила вдруг здорового мужика в мальчишку-переростка. – Он мне часто рассказывал о вас, и сколько сил вы на него, оболтуса, потратили.

Виктор Сергеевич вновь снял очки и протёр их. Быстро поднял глаза на застывшую за стойкой Лизу, ловившую каждое слово.

- Если вы о том, что он… погиб, так я знаю уже, Андрей, - сказал учитель. – Спасибо, что лично передали…

- Да, погиб, - военный теперь смотрел прямо и очень серьёзно, словно только сейчас и пошёл настоящий мужской разговор. – Геройски погиб, награждён посмертно. Он лучшим в нашем отряде был. И жизнь мне спас не раз и не два, как и многим. Но… не уберегли, отец, ты нас прости. На войне… не всё предугадать можно. Вытащили мы его из-под обстрела, в госпитале врачи целую ночь за него боролись, но…

Он вдруг крепко обхватил слегка подрагивавшую ладонь пожилого человека.

- Он велел вам передать, что это благодаря вам он таким стал. Только благодаря вам. Сказал, что вы ему отца заменили – своего-то и не было, вы знаете ведь. И сказал, что не боится умирать… потому что стоит ему закрыть глаза, как он видит звёзды и планеты в телескопе. И слышит, как вы ему рассказываете про Млечный путь, галактики, и что однажды человек откроет и заселит множество миров. И ему спокойно было и хорошо. Он так и ушёл… к звёздам. Врачи говорили, что он… улыбался.

Они плакали уже все втроём и не стеснялись этого. В кафе царила тишина: остальные посетители тоже молчали, прислушиваясь, даже дети не ныли, как обычно, и не клянчили есть.

- А конверт… Он его ещё перед штурмом в расположении части оставил, наказал, кто останется в живых, лично в руки вам передать.

Виктор Сергеевич трясущимися руками открыл конверт, перевернул его. На стол выскользнула пластиковая банковская карточка и сложенный вчетверо листок бумаги.

А на листке развернулась перед ними звёздная ночь, огромная луна и на её фоне силуэты двух человечков с телескопом. Простой рисунок цветными карандашами, немного детский, но полный какой-то наивной чистоты и полёта души.

«Любимому учителю» - было аккуратно написано в уголке.

- А на деньги эти, - сказал Андрей, и подвинул к учителю карточку, с трудом пытаясь удержать срывающийся голос, - Димка сказал, пусть в школе астрономическую обсерваторию сделают. Там и мы всей частью скинулись, Виктор Сергеевич. Пусть дети и дальше узнают про галактики и звёзды… Пусть растут такими же, как Димка. Спасибо тебе за него, отец.

И он встал и прямо сверху крепко обнял пожилого человека, неотрывно глядящего на рисунок, словно там, в звёздной глубине мальчик у телескопа приветливо махал ему рукой.

А потом Андрей выпрямился и чётко, по-военному, отдал Виктору Сергеевичу честь.

И остальные гости тоже как по команде встали и зааплодировали…

…На свете не бывает ничего бесполезного, если в это вложен огонь души, размышляла Лиза, лёжа в тот вечер на спине уже остывающего после дневной жары холма и глядя, как рассыпается тысячами искр на небосводе Млечный путь.

А если вдруг одолеют сомнения, сама Вселенная постучится в твою дверь и принесёт тебе на раскрытой ладони звезду, пусть и нарисованную мальчишеской рукой…

Узнавайте о новых рассказах в моём ТГ-канале

К тому же Лиза, не чуждая экспериментам, не любила просто продавать. Она всегда старалась придумать что-то особенное – рассказывала людям про разные сорта мёда, делала небольшие баночки разных сортов мёда с добавлением перетёртых в порошок лекарственных трав, мази на основе воска и прополиса, медовые кремы с фруктами как необычный десерт.

Отдельной статьёй шёл колодный мёд – ещё в начале своей «кафешной» карьеры Лиза с большим трудом уговорила Виктора пойти на этот эксперимент, и на отдалённой лесной площадке у них теперь была небольшая колодная пасека, которая стала отдельным объектом для интересующихся всем необычным туристов.

А уж про вкус и целебную силу колодного мёда и говорить нечего. Его было немного, он продавался дороже обычного ульевого в несколько раз, но люди раскупали небольшие контейнеры с сотами влёт и даже заказывали вперёд, записывались в очередь.

- Проходите, пожалуйста, сейчас приготовлю чай, - Лиза улыбнулась паре вежливо и спокойно.

Мужчина поблагодарил, а женщина сухо кивнула. Они заняли столик у стены, где висела Лизина картина с Источником. Для Лизы это был знак. Люди интуитивно испокон веков шли успокаиваться к воде. И пусть это была всего лишь картина, но для мудрой хозяйки кафе - повод для особых действий и особого чая.

Валериана терпко пахнет и не всем нравится, котам разве что. Пустырниковую горечь можно вытерпеть, но лишь ради исцеления, а вот чай она безнадёжно испортит.

Но мало кто пользует другую особенную травку, синюху голубую, которую в народе исстари «брань-травой» называли.

Говорят, какие-то учёные древние из-за неё поссорились - кто первый её целебные свойства открыл, потому и в названии её латинском есть слово «ссора».  Но Лиза считала, что славянское имя древнее латинского, а брань-трава она именно оттого, что любого спорщика успокоить может и в разум вернуть. Она научилась делать из неё отличный успокаивающий медовый сироп. Всего ложечка в чай – и глядишь, расслабился человек, успокоился, о ссорах позабыл.

Вот только надо, чтобы оба ещё выпили тот чай…

Пока она жарила оладьи и заваривала чай, пара не разговаривала, а лишь молча ковырялась в телефонах. Но Лиза заметила, как женщина периодически бросала на мужа ледяные взгляды поверх экрана.

Наконец, он не выдержал:

- Ну что, теперь до Нового года дуться будешь, Оль?.. Это просто была старая знакомая, сколько тебе говорить. Учились когда-то в одной группе. «КВНили» вместе!  Я понятия не имел, что она тоже на экскурсии будет!..

Глаза у женщины стали злые-злые, побелели даже, зрачки почти в точку сузились. Она стала медленно и неотвратимо, как океанская волна, подниматься из-за столика, дёргая на пальце обручальное кольцо, явно пытаясь его сорвать.

Беда, поняла Лиза и мягкими шагами осторожно приблизилась. Мужчина тоже сидел бледный, явно не зная, что делать.

- Не надо, пожалуйста, прошу вас, - тихо сказала Лиза, коснувшись плеча женщины. – Вы сейчас в гневе, в состоянии аффекта, можете лишнего наговорить. Потом пожалеете, да поздно будет...

- Да какое ваше дело! – прошипела незнакомка, тряхнув платиновыми кудрями. – Да этот… этот…

- Выйдите, пожалуйста, погуляйте немного, - твёрдо сказала Лиза мужчине, и было во взгляде её синих глаз что-то такое, что он послушался даже с каким-то облегчением. Простучали по ступеням торопливые шаги, жена дёрнулась было следом, но Лиза снова мягко коснулась её руки. Ольга резко двинула плечом, вырываясь, обожгла Лизу взглядом, а потом рухнула на стул и закрыла лицо руками, тяжело дыша.

Отлично, подумала Лиза, вот и перелом в кризисе. Теперь аккуратненько будем выводить…

- Выпейте водички пока, а попозже я вам чаю принесу, сказала она, наливая в стакан воды из Источника.

И женщина, как ни странно, тоже послушалась.

Всё-таки было в Лизе что-то такое… вот бывают такие учителя – никогда и голоса не повысят, а ученики беспрекословно слушаются. Так и здесь - медленно, с трудом, но отпила Ольга из стакана. И почти физически Лиза ощутила, как спадает напряжение, словно расслабилась в пространстве до предела натянутая струна. Лишь бы никто не пришёл сейчас, подумала Лиза. Тишина и покой, пожалуйста, Вселенная, хотя бы минут пять!.. И пчёлок тоже пока придержи... Хотя…

Она присмотрелась к женщине повнимательнее, и её осенила догадка. Она размешала сироп из брань-травы в чае и мягко заговорила:

- Женщина знает, как словами ударить. Мы же слабее мужчин вроде как. Но зато мы точно знаем, как ударить словами, правда? Куда копьё всадить, да так, чтобы не очухался. Чтобы всю жизнь клеймо потом жгло. Так ведь?..

Губы Ольги дрогнули и искривились. Она тяжёлым взглядом смотрела, как Лиза расставляет перед ней посуду, но молчала.

- Знала я одну семью, - продолжила Лиза. – Хорошая пожилая пара, сын у них давно взрослый уже. Точнее, у неё. У женщины – а муж умер, к сожалению… Так вот. Они как-то в молодости поссорились крепко, не знаю уж, почему, может, тоже приревновала вот…

Ольга фыркнула злобно:

- Так вы бы видели, как они перемигивались там!.. Чуть ли на шею друг другу не бросились, ах-ах-ах, одногруппнички!.. Ах-ах-ах, как им весело в институте было!.. Тьфу! – она сжала кулаки, но уже явно без прежнего запала. А потом, глядя как красиво золотится мёд на оладушке, не выдержала и откусила. – М-м-м, как же вкусно… Не зря тут вас так нахваливают. Ну так что там, с этой женщиной?

- Стараемся, - улыбнулась Лиза. – А с женщиной… Ляпнула она вот так же, в пылу ссоры, что сын, дескать, не от него, а от другого – молодого, да красивого… Что она и не любила мужа-то никогда, был роман настоящий прекрасный, да не сложилось вот. Пришлось за этого идти, чтоб у ребёнка отец был.

Ольга замерла и перестала жевать.

- И что, правда, не от него?..

- Не знаю, честно говоря… Женщина та уверяла, что от обиды она просто так ляпнула. Хотела достать побольнее. И достала, - она вздохнула и потёрла полотенцем несуществующее пятнышко на скатерти. – Но мужчина тот мальчишку любил, конечно, всем сердцем. А тут смотрит на него, как тот уроки делает. Белобрысенький, худенький, глаза светлые… А у мужа и комплекция не та, и сам тёмный. А тестов тогда и не было никаких…

Ольга опустила глаза в тарелку и даже ссутулилась немного. Рука её нервно крутила ложечку.

- Так вот, - продолжала Лиза. – Они с той поры и ссориться-то перестали. Простил он жену и не попрекал её больше никогда. Больше тридцати лет прошло, и жили вроде хорошо, и к сыну он по-прежнему хорошо относился, и к жене… но вот с маленьким таким холодком. Так-то и незаметно вовсе… а когда пришёл его час, он в больнице, знаете, что у жены спросил перед смертью?..

- Догадываюсь, - тихо ответила Ольга, вытирая набежавшие вдруг слёзы. – От меня ли сын, да?..

Лиза молча кивнула, подперев рукой щёку. А потом добавила:

- Больше тридцати лет человек с этой раной жил. И ушёл с этой раной. А вы ведь… в положении, правда?

Ольга вскинула изумлённые, полные слёз глаза.

- Откуда вы знаете?.. Срок-то небольшой совсем… Двух месяцев нет ещё.

Лиза улыбнулась.

- Аура особая у беременных. И пчёлки вас не тронули, хотя агрессивного человека они и ужалить могут. Да и эмоции у вас… Не совсем нормальные. По лицу-то видно, что характером вы спокойная, а тут такая буря. Да и муж у вас на ходока не похож – не тот типаж, взгляд не тот. Он переживает за вас, это видно. И растерян, будто сам не знает, что делать. Сами, поди, удивляетесь, что на вас нашло?

- Ну да, - всхлипнула Ольга. – Удивительная вы женщина, правду про вас говорят… А я ведь… я ведь так и хотела ляпнуть – ты, мол, на каждую юбку заглядываешься, а я вот, что, хуже?.. Господи, чуть ведь… - ладони её судорожно сжались в замок до белых костяшек. - Спасибо вам. Ведь правда, не такой он, всё хорошо у нас. По любви сошлись, да вот ревность глупая, да гормоны…

- Так я пойду, позову его? – спросила Лиза, улыбаясь.

- Так я сама, не надо, – попыталась встать посетительница, но Лиза мягко удержала её.

- Нет уж, милая, вы кушайте и чай пейте – он хорошо нервы успокаивает и ребёночку не повредит, не бойтесь. А я за мужем пока схожу.

Опёршись на перила террасы, Лиза долго смотрела, как обнявшись, уходит по тропе к Источнику молодая пара. Рука мужчины бережно обнимала женскую талию. Уже у поворота они обернулись и радостно помахали Лизе, и Лиза тоже помахала в ответ.

А потом аккуратным почерком внесла Ольгу в список осенних заказов на колодный мёд. Подумала, и поставила её в верх списка. Беременным – вне очереди. С грустинкой вздохнула и посмотрела в небо. Может, и она ещё встретит своё счастье.

И может, у неё хватит мудрости в собственной семье не наносить близким раны копьём, на острие которого начертаны убийственные слова…

Из цикла "Кафе у Святого источника"

О новых рассказах первыми узнавайте тут

И, наконец, третья почётная должность – она не знала, как бы её поточнее определить, но про себя называла её «Гарри Поттер». Потому что у него была волшебная палочка, и он всегда при любых обстоятельствах выручал друзей. У Ани волшебной палочки отродясь не водилось, но подруга вполне могла ей позвонить среди ночи и, захлёбываясь от слёз, попросить у неё 300 рублей ребёнку на такси, потому что тот первый раз в жизни хватил лишнего у друга на дне рождения, поросёнок этакий, а карты все пустые, и «я завтра точно переведу!..»

И она вскакивала, переживала, переводила…

«Этакий поросёнок», в её же школе учившийся, потом даже не здоровался, мимо пробегая. Ане было обидно, но…

Но она же хорошая, сильная и настоящая подруга.

И вообще, все так живут! И всё у неё не хуже, чем у других, так-то. И муж есть, почти непьющий, и сын не такой уж раздолбай, и собака тоже ничего так собака, хоть и превращает порой квартиру в гнездо Соловья-Разбойника на муромской дорожке. С костями и клочьями поверженных врагов.

И тут как-то раз случилось Ане подзаработать. Внепланово, так сказать. Обломилось ей целых 5000 рублей, и, что самое интересное, в семье никто о них не знал.

И встала перед Аней страшная дилемма: купить сыну Валерке новые кроссовки, которые он давно клянчит, хотя прошлогодние вполне ещё ничего себе. Или… Или побаловать семейство уткой – недавно в «Пятёрочке» видела утиные упитанные тушки по акции, да ещё фруктов взять побольше, да консервов «на всякий»?.. Или мужу толстовку новую – старая, вон, пообтерхалась вся, а он из неё не вылезает, как осень начинается.

Или… не говорить никому и себе что-то купить?

И тут, как всегда, навалился страх, смешанный с отвращением.

Как это – себе?.. А муж?.. А сын?.. А как же – я – хорошая, я – ответственная, я – сильная, я – «Гарри Поттер» без волшебной палочки?..

И Аня вдруг обнаружила, что стоит возле магазина обуви, положив уже руку на дверную ручку, а по щекам ручьями бегут слезы. Не слёзы – слезищи!.. Ручьи, реки, водопады слёз просто!..

Она торопливо отбежала в сторону, к автобусной остановке, и, по счастью, в этот пасмурный и ветреный октябрьский денёк никто за обувью особо не спешил, и её не заметил. Прикрыла глаза шарфиком, но слёзы и не думали униматься! Плюс к слезам вдруг ещё откуда ни возьмись, ярость добавилась. Да не простая ярость, а лютая, тяжёлая, вовсе даже и не женская. Чёрная и бешеная, и набросилась она на бедную Анну, как бульдог на крысу.

Сколько можно?..

Сколько жить ещё с ногой на собственном горле и на собственных желаниях?..

Где в этой серой круговерти бесконечных будней она сама?..

Почему она не может даже мелочи себе какой-то позволить просто так, потому что захотелось, потому что сумка, вон, вся поизносилась, а кроссовки себе те же самые она уже три года как откладывает купить, хотя пробежки в парке – это её главная радость в жизни?..

Боли и гнева было столько, что Аня всерьёз испугалась. Она испугалась, что у неё сейчас возьмёт и поедет крыша, да не куда-нибудь, а в дальние края, откуда не возвращаются. Голова так кружилась, что она неуверенной рукой взялась за фонарный столб, и под пальцами зашелестела бумага. Глаза зацепились за текст объявления:

«Приглашаем на незабываемую экскурсию к Святому источнику»! Множество людей поправило здоровье и обрело душевный покой благодаря необыкновенной целебной воде Святого источника. Слава о нём вышла далеко за пределы нашей области, а вы всё ещё там не побывали? Это надо срочно исправить! Стоимость 2-х дневного тура с завтраком и проживанием в гостинице всего 5000 рублей! 29 октября экскурсионная программа закрывается до следующего сезона, торопитесь успеть!»

Прежде чем Аня сообразила, что делает, её пальцы уже набрали номер.

… Марина привезла Лизе, хозяйке кафе «У Святого источника» потрясающий чай из Таиланда.

Лиза долго копалась в интернете, стараясь понять, что там были за ингредиенты, но в тропических растениях она не разбиралась, а из знакомого там были только красный чай и ваниль. Но нотки тропических фруктов ощущались вполне отчётливо, и с акациевым мёдом сочетались идеально.

Этот чай - для самых дорогих гостей, подумала Лиза и улыбнулась, убирая коробочку в шкаф. Может быть, сестра Артемия скоро появится. Как раз и туристический сезон заканчивается, начинается в чём-то её самое любимое время – Зима.

Зима у Лизы всегда шла с большой буквы, потому что это время нырнуть в себя… Перебрать и систематизировать все те короткие философские заметочки и истории, что летом появлялись лишь в виде спонтанных обрывков. Кое-какие соберутся в истории побольше, какие-то трансформируются в сказки для детей и взрослых. Заодно отснять всё, что было написано пастелью и красками, перебрать гигабайты фотографий. Это весной-летом хочется вобрать невозможно свежие, сочные краски и тут же метнуть на бумагу или хотя бы щёлкнуть камерой, а Зимой – не-е-ет, Зимой Лиза обожала свернуться в кресле у печки и неспешно постукивать спицами под уютный сериал.

И конечно, Зима – время гостей, а не туристов. Всё-таки от туристов Лиза уставала, особенно к концу сезона. Не могла она равнодушно посетителей обслуживать, к каждому по мере возможностей старалась подход найти и ласковое слово сказать. Она любила людей и свою работу. Но порой уставала.

Но сегодня – последний день перед закрытием. И группа приехала совсем небольшая с областного центра. Весёлая, в общем-то группа, по большей части женщины, румяные от ветерка и хорошей прогулки – сегодня задувало уже совсем по-осеннему. Только одна женщина средних лет в ржаво-красном свитере села отдельно в уголок, положив перед собой руки на стол, как школьница. А глаза её были прозрачными, светлыми, но какими-то замершими, будто ручей, который вот-вот покроется льдом.

Гости за общим столом с восторгом приняли горку только что испечённых толстых кабачковых блинов с чесночным соусом и козьим сыром, а особенного восхищения удостоился крутобокий самовар, в котором забавно отражались их краснощёкие физиономии.

Лиза, улыбаясь, картинно повесила на самовар связку баранок и расставила розетки с разными сортами мёда, перекинулась парой шуток с гостями, искоса поглядывая на незнакомку в углу. А та, отрешившись от всего, смотрела в окно, нахохлившись в свитере, как замёрзшая птичка на ветке.

Лиза вернулась в рабочую зону, распахнула шкафчик и достала коробочку с подаренным чаем. Добавив чуть шалфея и чабреца, бережно залила в специальный глиняный заварник вскипячённую воду из Источника. Положила в розеточку акациевый мёд, тот, который самый ранний и пахнет ещё совсем молодым, звонким и нежным летом. И свернула два блина на тарелочке красивыми конвертиками, вложив внутрь прозрачные ломтики сыра. Добавила ложку соуса. Подумав немного, нашептала что-то на чай, приподняв крышечку.

Аня словно очнулась, когда перед ней возник поднос с удивительно красивыми предметами, которые тут же захотелось потрогать – и коричневый глиняный чайник, и такую же массивную толстобокую кружку. И вазочку хрустальную с прозрачно-золотистым мёдом. Аромат чесночный заставил вздрогнуть ноздри, и Аня вдруг поняла, что ужасно голодна. Она подняла голову, чтобы поблагодарить, но хозяйки уже не было рядом.

Аня медленно погладила чайничек и налила в кружку парящий напиток с необычным вишнёвым оттенком. Понюхала осторожно и не поняла, что за аромат такой – тёплый, манящий, незнакомый. Пригубила осторожно. И невольно улыбнулась. Лизнула мёд с ложечки воровато, словно девочка, забравшаяся в кладовую. А потом откусила от блина, зажмурившись от счастья – так было вкусно!

Лиза тоже улыбалась, поглядывая иногда на неё из-за шторки кухни. Если человека радует вкус и запах еды, значит, не так уж плохо всё. Значит, не трагедия, а, скорее всего, обычная бытовуха. А чай-то – ну точно в цель угодил! Хорошо…

Когда она вернулась к её столику, женщина подняла на неё глаза, и в них уже не было тоскливой обречённости.

- Спасибо, - она ярко, тепло улыбнулась. – Я никогда не пила такого вкусного чая. И блины изумительные. Вы просто чудесная хозяйка!

- Приезжайте ещё, - улыбнулась в ответ Лиза, аккуратно составляя посуду на поднос и добавила очень тихо, - даже зимой местечко найдём.

- А это что, секрет? – удивилась Аня.

Лиза многозначительно подняла глаза к потолку.

- Ага. Это приглашение для особенных людей. Для самых ответственных в мире людей!..

Аня неуверенно засмеялась:

- Откуда вы знаете, может, я вовсе и безответственная! Вы же первый раз в жизни меня видите!

- Ну уж нет, - Лиза авторитетно помахала указательным пальцем. – Я в этом кафе знаете, сколько людей перевидала? Сразу вижу, кто на какую должность назначен.

- Да какая там должность… Я – обычная учительница математики в средней школе. – Ане, неизвестно почему, становилось всё веселее. Будто кто-то невидимый стоял рядом, прямо за плечом удивительной хозяйки кафе и подмигивал ярким лукавым глазом.

- Ну уж нет, другая у вас должность, дайте угадать! Та-а-ак. Скорее всего, «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!» Ага?

И тут Аня не выдержала и расхохоталась – да громко, в голос!.. И Лиза засмеялась тоже, присев рядом.

- Точно! Но вы ещё… - женщина просто задыхалась от смеха, - ещё одну забыли должность – «Гарри Поттер без волшебной палочки»! – и спрятала лицо в руках, потому что к смеху опять примешались чёртовы слёзы. И теперь стало непонятно, от чего вздрагивали её худенькие плечи – то ли от смеха, то ли от тщетно подавляемых рыданий.

И Лиза осторожно погладила её по спине. По ходившим ходуном лопаткам под стареньким свитером.

- Вы же на двухдневной экскурсии? – спросила она и, получив судорожный кивок, сказала:

- Завтра кафе закрыто уже будет, но вы в десять в заднюю дверь постучите тихонько. Я вас впущу.

- Зачем? – женщина подняла удивлённые заплаканные глаза.

- Увидите, - ласково подмигнула ей Лиза. – Не бойтесь, всего лишь немножко волшебства. И принесите с собой сосуд с водой из Источника.

… Аня набрала воды в пятилитровую бутыль и торопливо вытерла платком застуженные пальцы. Ключевая вода журчала, звенела, переливаясь по камням, и в воздухе висела невесомая, но зябкая водяная пыль. В чаше под источником плавали красные и жёлтые листья. Вода на их фоне казалась тёмной, загадочной. Аня вгляделась в своё зыбкое отражение и вздохнула.

Вот что она творит? Муж в шоке, сын в шоке, мать где-то шляется с наполовину сорванной крышей. И теперь собирается на сеанс доморощенного волшебства с пятилитровой бутылкой воды. И это недоразумение называется учительницей математики в средней школе, которому в руки попала шальная пятёрка рублей!..

Но Аня почему-то ощущала себя… живой. Более живой, чем за последние лет… сколько?.. Пять? Десять? Пятнадцать?.. Ей стало немного страшно.

И эта ледяная вода, струящаяся по скале удивительного бежевого с розовыми прожилками камня – она так и манила пить, умываться, окунать в неё руки.

Что-то происходило с ней, что-то совсем непонятное, отчасти пугающее, но настолько интересное, что она решила идти до конца. В конце концов у неё автобус сегодня, и за оставшееся время она вряд ли превратится в фею или… она вдруг хихикнула – в гоблиншу, как в «Шреке».

В зале кафе было так тихо. И словно бы… торжественно. Лиза, нарядная, в расшитой вышивкой славянской рубахе и длинной юбке усадила её за тот же столик, что и вчера. Налила в глиняную кружку воды, которую та принесла, и поставила кружку рядом. Аня не успела испугаться, что влипла в какой-то дешёвый фарс с разводом на деньги, как внутренняя дверь кафе отворилась.

Высокий сурового вида мужчина со шрамом на лице и в деловом костюме медленно и торжественно приблизился к её столику, повелительным жестом остановив готовую вскочить Аню. Замерев растерянно, она наблюдала, как он открыл красивую кожаную папку с тиснением, и на стол перед ней легла официального вида бумага.

- Что… это?..

- Читайте вслух, уважаемая Анна Сергеевна. Внимательно ознакомьтесь, прошу вас.

Аня пробежалась глазами по строчкам, ошарашенно соображая, откуда они могут знать её имя. И забормотала:

«Заявление:

Прошу освободить меня от занимаемой должности «Я и лошадь, я и бык» с дополнительной специализацией «Гарри Поттер без волшебной палочки» в связи с несоответствием занимаемой должности». С учётом выслуги лет и добросовестных попыток соответствовать прошу перевести меня на должность «Свободная и счастливая женщина» до конца моих дней. Обязуюсь приложить все усилия, чтобы соответствовать новой должности!»

Кривошеина Анна Сергеевна

Подано в филиал высшего Совета Небесной Канцелярии по адресу кафе «У Святого Источника», Краснодарский край, Россия.

Ничего не понимая, прочитала ещё раз, громче. И, почувствовав, как омывают её душу волны облегчения и благодарности, рассмеялась.

- Ну вы даёте, ребята! Ну, насмешили!..

- А теперь распишитесь и выпейте воду, пожалуйста, - всё так же сурово, но с лукаво мерцающими глазами, велел ей мужчина. – Таковы условия контракта.

Аня черкнула размашисто в бумаге и махнула кружку одним залпом, немного пролив на свитер и шумно закашлявшись. Мужчина осторожно похлопал её по спине, смеясь:

- Вот с каким рвением сотрудница на новую должность устраивается, любо-дорого! Значит, сделает стремительную карьеру!

- А воду эту, - сказала Лиза, бережно закрутив крышечку бутылки, – ты заберёшь с собой. Поставишь дома в прохладе, часть отольёшь в красивый сосуд и будешь добавлять по чуть-чуть в питьё своё. И благодарить водичку не забывай. А как закончится – приезжай ещё. Твоё волшебство ещё только начинается, Аня.

…Садясь уже в автобус, Аня обернулась, посмотрела на арку, обрамляющую вход на туристическую тропу. Кафе отсюда видно не было, но ей казалось, тянется туда прямо от неё какой-то мерцающий, еле видный след. Сумку оттягивала тяжесть бутыли.

Что это было?.. Какой ангел привёл её сюда? Почему она впервые чувствует такую лёгкость на душе, как будто эта смешная бумажка что-то может значить в жизни и что-то может изменить!.. Какое ещё там волшебство!..

Запиликал в кармане телефон, и Аня ответила мужу:

- Да, Слав. Всё хорошо, выезжаю уже. Какой ресторан?.. Да я же… Ну что ты… правда, что ли, так соскучился?.. Я… неожиданно так… Спасибо. Спасибо… я тоже тебя люблю!

Счастливая женщина уезжала домой, а за колёсами автобуса тянулся еле заметный мерцающий след.

У каждого в жизни такой есть, и тянется он в разные места, к разным людям.

Но только счастливые могут его заметить…

Узнавайте первыми о новых рассказах и других публикациях в моём ТГ-канале.

Она вздохнула тяжко, и в этом вздохе её словно вся печаль вселенская собралась – хоть бери этот вздох да на капусту осенью клади вместо гнёта. Но Лиза неторопливо положила в высокую кружку тонкого фарфора с диковинной птицей на боку веточку мяты, вкусом и ароматом помягче, бросила пакетик хорошего зелёного чая, на который никогда не скупилась. И подставила кружку под носик самовара.

Посетительница, как заворожённая, следила за тем, как с уютным журчанием льётся в кружку прозрачный кипяток, как взлетает облачком тёплый пар, чтобы тут же быть пойманным фарфоровой крышечкой, которая ловко накрыла кружку.

- Тогда оладушков возьмите, милая дама, - не дожидаясь согласия, Лиза выложила на тонкое блюдце с такой же птицей три оладушка из толстостенной чугунной жаровни, что уже час под тёплой попонкой прятала в себе круглые пышные солнышки оладий, не позволяя им остыть. – На домашней простокваше готовлю, на деревенских яичках. А мёд… - Лиза замерла на секунду, чуть прищурясь на женщину, - мёд вам каштановый подойдёт. Сейчас.

Отойдя к дальней стене, она открыла створки высокого шкафчика, и посетительница увидела, как янтарно блеснули толстенькими боками баночки с разными-разными медами. Ох, и радость для какого-нибудь Винни-Пуха!

- Почему каштановый? – тихо спросила она, наблюдая, как Лиза деревянным веретёнцем для мёда поливает оладушки тонкой коричневой струйкой и почему-то чувствуя близкие слёзы.

Лиза подняла на женщину тёмные, синие-синие глаза. На её подбородке женщина заметила длинный белёсый шрам, будто от ножа. Тёмные волосы собраны в простую косу, прихваченную лёгкой косынкой с незатейливым узором, повторяющимся на кипенно-белом фартуке. Тонкие, но крепкие смуглые руки порхают легко и уверенно, расставляя на подносе чай, оладьи, салфеточки в деревянной подставке.

- Каштановый – горчит немножко, - пояснила Лиза. – Совсем как жизнь ваша – чуточку горчит. Но это всё равно – мёд, да ещё один из полезнейших. Микроэлементов много в нём всяких, зубкам вашим помощь. А ещё в нём жизни много… Жизни – понимаете? Радости в нём много, солнца нашего южного, богат он всевозможными оттенками вкуса. А вы уж, наверное, и позабыли, что жизнь – это вкусно?..

Она проводила молчащую растерянно женщину к столику на террасе, с которой открывался отличный вид на источник. Усадила в плетёное кресло, поставила поднос со снедью и… присела рядом.

- Была у меня подружка когда-то, - сказала она, устремив глаза вдаль, к пологим изгибам гор, – Маша. Мы с ней на пару так боялись зубы лечить, не представляете!.. Тогда, в бесплатной, кто с нами церемонился-то… Вдвоём всегда ходили, за руки в приёмной держались, а потом, после лечения, дома у меня или неё киношку смотрели и закатывали пир – пережили, слава Богу!..

Лиза улыбнулась, смахнула слезинку салфеткой и перевела взгляд на посетительницу.

- Нет её больше, подружки моей. В катастрофе погибла. И не надо больше зубы лечить. И не надо ипотеку платить. Одежду покупать не надо. Детей растить. Ничего не надо… А вы – кушайте. Попробуйте мёду нашего, южного, бархатного. И – живите.

Тихонько поднялась Лиза и неслышными шагами удалилась в глубину кафе.

А женщина пожилая всё плакала и плакала, уже и не сдерживаясь, и салфеток словно специально Лиза ей оставила многонько, ох, многонько…

Будто знала.

Вспомнила женщина, вспомнила всех, кому зубы лечить уже не надо. Через боль сердечную, через душу промёрзлую словно влага живительная потекла, горячая, с привкусом южного мёда. И увидела она сквозь слёзный туман вершины далёких гор, курчавые от зелёных лесов,  услышала журчание источника, что хрустальной влагой сбегал по скале, собираясь в мерцающую сапфиром купель, из которой туристы берестяными ковшиками черпали воду, пили, умывались, по бутылкам разливали, чтобы домой увезти. Донеслись до неё детские голоса с площадки чуть в стороне и лёгкий ветерок залетел на террасу, раздвинув чуть-чуть плотные массы жаркого воздуха и ласково коснулся её мокрой щеки…

И по горлу разливалась мятная мягкая прохлада. И зубам совсем не больно было откусить воздушный бочок круглого, как солнышко, оладушка. И тёрпкая, бархатная сладость тёмного мёда будто подхватывала в тёплые объятия, гладила, ласкала уставшую душу.

Жизнь – это вкусно…

Господи, как хорошо жить, думала женщина, садясь на нагретое солнцем сиденье автобуса и прижимая к себе холщовую сумку с заветной толстенькой банкой каштанового мёда…

… А Лиза, улыбаясь, протёрла столик у окна и положила в центре свежую веточку лаванды. Лаванда - травка особенная, любую душевную хворь лечит, следы все горькие в пространстве в себя вберёт, всё подчистит.

Уже совсем под вечер, искупавшись в заводи, пониже источника, о которой мало кто знал, она позвонила хозяину кафе и попросила не закрываться сегодня подольше. Хотелось ей иногда в тишине на террасе в одиночестве посидеть, вечерние сумерки поллитровой чашкой чабрецового чая с шалфеем и липовым мёдом сдобрить. Думки свои разные погонять, да в телефон записать, что ценным покажется.

Только потянулась на полку за мёдом, как звякнули колокольчики – вошёл кто-то в кафе. Случалось так, что на их маршруте туристы от группы отбивались, а потом сами уже до города добирались, такси вызывали. А были и те, кто на своих машинах приезжал, на стоянке у входа оставляя.

- Добрый вечер, девушка, извините, что поздно, но увидел - не закрыто у вас ещё. Можно чайку на дорожку с оладушками? Или съели уже всё толпы жадные да неистовые? А ещё говорят, есть тут девушка, что истории чудные рассказывает, страсть, как послушать хочется!

А она как стояла возле полки, так и не могла пошевелиться да руку от банки отнять. Стояла спиной, и бежали по спине целые волны мелкой дрожи, как зыбь на море предштормовом. Голос этот она бы узнала из тысячи, хоть бы и тысяча лет прошла, не то, что десять…

- Что с вами, девушка? – тревожно спросил кто-то совсем рядом, и тяжёлая рука осторожно коснулась её плеча. – Нехорошо вам? Врача вызвать?

И снова медленно, так медленно повернулась она к мужчине, что стоял за спиной.

Белая футболка, изрядно пропотевшая, да шорты джинсовые. Рюкзак потёртый на одном плече висит небрежно.  Глаза тревожные, карие, почти чёрные под козырьком бейсболки.

И то, чего не было десять лет назад – длинный шрам-рубец, через левую сторону лица, от подбородка, до уха почти. И ухо… да, части уха и вовсе нет, ссечена мочка будто секирой средневековой…

Рука её сама потянулась к шраму, коснулась неверяще неровного рубца.

Мужчина отпрянул удивлённо, замер, а потом вдруг подался вперёд, вглядываясь…

- Лиза, - выдохнул он потрясённо.

- Я… - слетело с еле приоткрытых губ. И такая слабость в ногах, что за прилавок пришлось взяться. Зажмуриться, собраться, плечи расправить. Она сильная, она справится…

- А ну-ка, пойдём, - тёплые руки приобняли её за плечи, подтолкнули слегка, а ноги возьми, да и послушайся. Пошли как миленькие, и на мнение самой Лизы им видно, было начхать!

Ведь это был он. Артемий Денисов. Настоящий. Живой. Если бы не шрам, да седина густая на висках, то совсем такой же, как десять лет назад…

Когда он женился на другой.

На её любимом столике на террасе всё так же лежала, подмигивая сиреневыми глазками с белой скатёрки, лавандовая веточка. Сумерки уже перекатились на другой бок, обернувшись бархатной южной ночью, зажглись первые звёздочки, томно застрекотали сверчки.

И любимое, позабытое лицо в мягком свете гирлянд казалось неестественным и волшебным. Словно сон, от которого не хотелось пробуждаться…

И он улыбался. Счастливо и немного смущённо.

- Подожди, - вдруг встрепенулась она со стула. – Ты же чаю хотел. И оладьи остались ещё, сейчас принесу. И поесть принесу, если хочешь…

- Не надо, Лиз, - удержал он её за руку. – Сядь, посиди со мной. Отдохни, приди в себя. Успеется чай. Расскажи лучше, как это ты здесь… Как ты вообще?..

И руку её из своей не выпустил. Она чуть потянула – вялым, еле заметным жестом, но тёплое кольцо его пальцев только плотнее вокруг легло.

Пропала ты, Лизка. Опять…

- Лучше ты расскажи, - подняла она глаза, снова неверяще на шрам уставившись. – Война?..

- Война, - неохотно согласился он.

- Забрали?..

- Сам пошёл.

- Господи, зачем?.. – непрошенные, нежданные хлынули слёзы, и она, не плакавшая месяцами, ничего не могла с ними поделать.

Он подвинул к ней свой стул, взял салфетку с подставки, притянул к себе, до боли знакомая тяжесть его ладони прошлась по волосам. Осторожно и бережно промакивал он её щёки, а она всё не могла остановиться.

- Затем… - пробормотал он, скорее уже себе, чем ей. – Сам не знаю. Потеряла жизнь всякий смысл. Вкус потеряла… Вроде было всё, да будто песком сквозь пальцы высыпалось. Вот и пошёл. Но кажется, Лиз, - он отстранился и посмотрел внимательно. – Кажется, теперь только понял, почему…

- Но ты же… ты же женат был… - просипела она сквозь всхлипы, мучаясь стыдом и глупым своим перед ним бессилием.

- Был, - спокойно согласился он, всё так же пристально её разглядывая. – Два года мы с женой продержались. А потом поняли, что не нужны друг другу вовсе. Обычная история... Поделили имущество, да своими дорогами пошли. Хорошо, хоть детей не нажили. Она уже давно снова замужем, ничего, живут вроде… А я… А я вот на войну пошёл. Тоска заела...

- А сюда-то тебя как занесло? - прошептала она, незаметно успокаиваясь от его тепла и силы, словно закутали её в толстое тёплое одеяло в кресле у камина. А камин – вот он, мерцает яркими огоньками в тёмно-карих глазах…

- А как? – вдруг рассмеялся он тихонько. – Про источник ваш в интернете прочитал, да подумал, деньги есть, не так и далеко вроде, чего не съездить?.. Может, - он смутился вдруг и закончил тихо. – Может и поможет как-то жизнь мою кособокую поправить. А на входе женщину встретил, пожилая уже, но прям светится вся. – Иди, говорит, молодой человек, в кафе, что у святого источника. Там, говорит, до того хозяйка мудрая, может, присоветует чего… Даже не знаю, почему она мне это сказала и почему я её послушал.

Он улыбнулся, отложил салфетку и шершавым большим пальцем вдруг провёл по её собственному шраму на подбородке. Тонкому, длинному, будто от ножа.

Да и на самом деле – от ножа.

Спас он когда-то девчонку от бандита, да успел тот её зацепить, мразь. Вздрогнул Артемий, старое вспомнив. В больницу потом к ней ходил, помогал шок пережить.

Стала девчонка потом чем-то вроде его тени, отвязаться от неё не мог. Надоела хуже горькой редьки. Всё ходила, глазищами своими синими прям в душу смотрела. Нескладная, невзрачная, глаза только и были интересными – как два колодца глубоких, затягивали, если долго смотреть. Да мечты её смешные – давай мол, домик на юге купим, как я школу закончу, пчёлок заведём, мёд продавать будем…

Один раз потянулась к нему неуклюжими губами, а он фыркнул, расхохотавшись. Неделю потом дулась…

Глупая малявка. Он уже институт заканчивал, вокруг него все фифы университетские крутились, а тут… Над ним смеялись даже, и прогонял он настырную малявку, стыдясь её. А она наливалась спелой свёклой, убегала в слезах. А немного погодя опять объявлялась рядышком, и порой не было сил её прогнать. Сидели они в какой-нибудь кафешке, и он слушал её забавные истории и мечты.

И когда сказал ей, что женится на подруге своей университетской …

Больно как оказалось вспоминать!.. Он прижал к себе крепче темноволосую голову нынешней Лизы, борясь со жгучим перцем, что насыпался ему в глаза невесть откуда – с потолка этого удивительного и странного кафе?..

Он помнил, как обмерла она тогда, и свет этот, странный и завораживающий свет синих глаз померк и будто втянулся, оставив пустое мутное стекло.

И пропала нескладная Лизка из его жизни, будто утренний сумбурный сон.

А он вздохнул с облегчением. Отвязалась, настырная, и ладно. Надо уже свою жизнь жить.

Вот и нажил.

Шрам себе нажил, прям такой же как у неё…

- Лиза… - прошептал он в её волосы. – А ты… Ты пчёлок завела?

Она засмеялась счастливо, прижавшись крепче.

- Завела, конечно… И домик, и пчёлки, работа хорошая, всё есть вроде… Хозяин вот, это кафе предлагает мне купить, старенький он уже, возьми, говорит, в рассрочку, хорошо у тебя получается. А я всё не знаю, всё жду чего-то… Истории вот людям рассказываю, а себе будто и места найти не могу.

- Зачем в рассрочку? – спокойно ответил на это Артемий. – У меня с войны не только шрам остался, но и деньги кой-какие. Сразу и купим. Ты же замуж за меня пойдёшь, синеглазая моя?..

Господи, как хорошо жить.

Жизнь – это лучшее, что у нас есть…

Пусть и с лёгкой горчинкой каштанового мёда.

Мой ТГ-канал  - будьте в курсе всех новых публикаций!