Серия «Истории про кино»

Некоторые становятся злодеями не потому, что хотят власти. А потому, что им больше некому сказать: «Я был хорошим?»

Бывает, идёшь по коридору из сериалов и вдруг открывается дверь. За ней темно, пахнет сигаретами, мокрым бетоном и детскими травмами. И ты понимаешь — это он. Пингвин. Мини-сериал, который родился в закоулке между «Готэмом», «Сопрано» и шкафом с твоими обидами на маму.

Ты вроде смотришь комикс про цветастые плащи, а там мафиози. Серьёзный, тяжёлый, немного рефлексирующий. Он идёт по лужам не потому, что дождь, а потому что не может иначе. Потому что все в этом городе идут по лужам. Особенно, если у них есть цель.

Фаррелл молодец. Хотя под тяжестью резины иногда видно, что лицо с ним борется. Есть моменты, где глаза говорят одно, а лоб молчит. Возможно, это даже к лучшему. Пингвин ведь персонаж недоговаривающий. Он про слои, про нелепость, трагичность и жёсткость в одном флаконе. Про то, как из детских страхов вырастают амбиции, а из любви к матери стремление стать монополистом.

К сердцевине. Центральная линия сериала выдержана отлично. Наш самообман. Мать обманывает себя, что её сын лучше, чем он есть. Сын обманывает себя, что он вовсе не чудовище. Оба хотят верить в светлую трактовку. Оба её теряют.

Но самое страшное не правда. Самое страшное, когда мы эту правду видим, чувствуем, слышим… И всё равно прячем под кровать. Под шутку. Под агрессию. Под «я ещё успею всё исправить». Кто так не делал? Кто не пытался обмануть себя в самый неподходящий момент, когда пора было уже признаться? Вот за это — отдельное уважение. Сериал делает больно не потому, что злой. А потому, что честный. И даже в мире грима, луж и пистолетов, честность всё ещё бьёт сильнее деревянной биты.

Я читал, что у сериала есть дух «Сопрано». Ну… да. Он там. Иногда даже дышит тебе в ухо. Особенно в сценах, где Пингвин замирает, сидит, молчит. Не как Бэтмен в плаще, а как человек, которому никто не объяснил, что делать со своей злостью, кроме как купить пистолет. Но это не Сопрано. Это как читать Толстого, а потом чью-то исповедь в комментах на Пикабу. И то, и другое честно. Но в одном структура, в другом боль.

«Пингвин» — это не роман. Это хорошее бульварное чтиво. С выверенным цветом и каплями реализма, которые не успевают испортить мрачную сказку. Иногда сериал почти становится драмой, но потом вспоминает: «Ой, у нас тут вселенная DC, извини». И снова кто-то говорит репликой из комиксов, а улица выглядит немного нарисованной.

И всё-таки это работает. Затягивает. Есть злодеи, у которых настоящие лица. Есть напряжение, которое не стесняется быть меланхоличным. Есть эпизоды, которые не рассказывают историю, а прожигают её сквозь экран.

Я поставил 8. Но потом вспомнил финал. И добавил ещё полбалла. Потому что это не точка. Это клякса. Такая, как в дневнике, который описывает жизнь. Когда ты хотел аккуратно, но получилось мрачно, жирно и чересчур честно. Финал не добивает — он открывает. Героя? Антигероя? Злодея? А может просто человека, которого мы в себе боимся? Вот что по-настоящему цепляет.

8,5 из 10.

Не за совершенство. А за то, что в эпоху бесконечных франшиз кто-то рискнул сделать не про героя, а про тень. Про того, кто остаётся, когда герой уходит. Про одиночество с сигаретой, взглядом в лужу и очень, очень тихим хрустом… Чей-то шеи? Или души.

Машина времени не исправляет ошибок. Она делает их частью маршрута.

Фильмы про время – это как суп из холодильника: даже если в нём вчерашние макароны, ты всё равно ешь с интересом. Ведь там, внутри, может быть что угодно – петля, парадокс, злой двойник или просто бледный потный друг, который слишком нервно дышит рядом.

«Ошибка времени» – это тот случай, когда фантастика завёрнута в целлофан провинциального театра. Простая съёмка, свет, который не меняется, как будто они не время изучают, а экономят на аренде. Условные апартаменты, условная троица друзей, и где-то за соседским окном камера, которая показывает будущее. Примерно как сториз в Инстаграме, только без фильтров и с фатальными последствиями.

Главный герой – добрый парень с творческим кризисом. Его хорошая и немного уставшая девушка. И друг... Ну вы поняли. Потный, нервный и со слишком круглыми зрачками. Всё идёт, как по учебнику: начинается с «подумаем, как использовать машину», а заканчивается как всегда. Кто-то начинает слишком вглядываться в фотографию, кто-то в себя. Тут появляется мораль: «Don't fuck with the time». Время шутить не умеет.

В какой-то момент появляется злой русский. Конечно. Без злого русского не получится серьёзной драмы. А ещё – профессор. Его играет Джон Рис-Дэвис, он же Гимли, и ты полфильма пытаешься понять: он заблудился по пути во «Властелина колец» и зашёл сюда перекусить? Но, что удивительно, даже этот абсурд работает. Потому что фильм не притворяется. Он как дворняга: знает, что не породистый, но всё равно ластится.

Напряжение есть. В паре сцен даже ловишь себя на том, что не моргнул. Хотя, возможно, просто боялся пропустить ещё один поворот сюжета, где кто-то убивает кого-то из-за того, что не так интерпретировал будущее. Грусть дня завтрашнего, нависшая над завтрашним утром. Отчётливо, внятно и, на удивление, иногда даже пугающе.

Конечно, это не шедевр. 6 из 10. Не потому что плохо, а потому что не выше головы. Но и не ниже совести. Фильм сделан за две шаурмы, но с душой. Есть честность, есть идея, есть лёгкая гордость от того, что фантастика может быть дешёвой и всё равно волновать.

И вот ты досматриваешь, закрываешь плеер, и думаешь: а если бы у меня была такая камера? Да нет. Не хочу знать. Пусть всё идёт как идёт. Ошибки – это тоже часть времени.

Они не красавец и красавица. Но история у них самая красивая.

Сейчас я думаю, что если бы в детстве вместо сказок мне показывали «Служебный роман», я бы гораздо раньше понял, что любовь – это не про бабочек, а про неловкость. Про неловкость, которую ты вдруг перестаёшь бояться.

Я включил фильм, чтобы «освежить в памяти» обрывки кадров, которые когда-то видел в детстве, пока собирал конструктор, а телек играл у родителей на фоне. Однако спустя полчаса поймал себя на том, что просто сижу и улыбаюсь. Вот она, магия – без графики, без глубоких планов, без пафоса. Мужчина с носом картошкой пытается объясниться с женщиной, которую называл мымрой, и на которую теперь смотрит как ребёнок на солнце. Всё. И этого хватает.

У этой истории нет права быть такой трогательной. Всё слишком странно: она – начальница с лицом скандинавской воительницы из какой-нибудь античной трагедии, он – замученный разведёнка в мятых брюках и с глазами грустного бобра. Они не подходят друг другу по всем параметрам. Но именно поэтому ты веришь. Потому что в жизни тоже всё не сходится. Не совпадает. И именно в этом – жизнь.

Согласитесь, что даже сегодня это смелый ход для романтической комедии: не красотка и ботаник, не успешный циник и эксцентричная няша, а два (уж простите) чудовища. Два человека, которые сами себе не нравятся. Которые и не мечтали понравиться кому-то ещё. И это за тридцать лет до Шрека.

А ещё – это очень человечный фильм о работе. Там, где в других офисах только папки, скука и бумаги, у Рязанова – жизнь. Там ссорятся, любят, устраивают час мейкапа и обсуждают, где достать дефицитную юбку. Там в фантастическом опенспейсе ходят мужчины в жилетках и женщины в синих бусах. В столовой едят, как дома. И дома живут, как в кино.

Да, это сказка. Тут квартиры по 60 метров, мебель не скрипит, а в холодильнике, судя по лицам, всегда есть колбаса. Но всё равно хочется туда. Хочется быть частью этой выдумки, где даже начальница может стать живым человеком, если просто улыбнётся.

После просмотра я обсуждал фильм с мамой и отдельно говорил про Оленьку. Многие не любят эту линию: дескать, влюбилась в женатого, сама виновата. А я вот не могу. Я на ней чуть не заплакал (ладно, заплакал). Потому что чувства не подчиняются этике. Ты просто чувствуешь. И потом несёшь это в себе, пока не надорвёшься. Она была самой настоящей в этой истории. Самой беззащитной.

Рязанов вообще много взял из жизни. Он бывший документалист, и это чувствуется. В странных, затянутых, будто случайных кадрах Москвы. В том, как камера подглядывает за людьми. Иногда даже слишком подглядывает, потому что темп у фильма немного вязкий, особенно для современного зрителя. Но в этом вкус. Это как пить чай, который остыл, но настоялся.

Я ставлю 8 из 10.

Не потому что фильм не дотягивает, а скорее, потому что я только учусь ценить такое кино. Без громких драм, без спецэффектов, без быстрых решений. Только люди, неловкость, осень, кабинет, и женщина, которая научилась улыбаться. И, вы знаете… Иногда этого достаточно, чтобы поверить – всё возможно.

Бог молчит. Значит, должен говорить человек

Не знаю, как вы, но когда я включал фильм про выборы Папы Римского я готовился к пафосу: к органам, фрескам, тихому заговору под латинские шёпоты. А получил… Триллер. Детектив. И почти что исповедь.

«Конклав» — это не про кардиналов и кадило. Это про людей, которым дали власть и совесть, и оставили наедине с Богом и друг с другом. Это как «12 разгневанных мужчин» (под 80), если бы у них были сутаны и подозрение, что кто-то из них знает нечто ужасающее.

Красота тут не в витражах (хотя и витражи хороши). Красота в сдержанности. В том, как каждый кадр будто соткан вручную, как фреска, только не Ренессанс, а модерн — симметричный, тревожный, идеальный до неловкости. Внутри — волнение, снаружи — благородный фасад. Визуально фильм настолько выверен, что хочется пересмотреть сцены просто ради композиции. Как в музее, где картина вдруг начинает говорить с тобой про справедливость, страх и одиночество в толпе.

И в центре всего этого — он. Кардинал Лоуренс, в исполнении Рэйфа Файнса. Что тут скажешь… Это как смотреть, как человек учится быть хорошим. Не «правильным», не «безгрешным», а именно хорошим — в мире, где это давно не модно. В его взгляде и скорбь, и стыд, и тёплая, не показная любовь к людям. Он идёт по фильму, как человек с тяжёлым сердцем, но лёгкой походкой. Как будто на него упала вся церковь, а он вместо жалобы встал и пошёл.

Сюжет, как и положено, прост и сложен одновременно. Тайна, подозрение, интриги. Но всё это — фон. Главное — разговор. Между идеологией и человечностью. Между верой как системой и верой как живым телом. Тут не дерутся за власть, но дерутся за право говорить от имени Бога. Что, согласитесь, немного ответственнее, чем борьба за мандат в думу.

Фильм не делает вид, что он умнее зрителя. Он просто ставит тебя в комнату, где пахнет ладаном, пылью, страхом и говорит: смотри. Смотри, как прошлое пытается договориться с будущим. Как традиция сталкивается с мыслью о справедливости. И как старый, уставший мир всё ещё может родить новое слово. Не потому что должен, а потому что больше некому.

Я смотрел и «Призрака», экранизацию другой книги Роберта Харриса, и ощущения похожи. Там тоже была эта около-нуарная атмосфера и ощущение тревоги, которое не отпускает даже на финальных титрах. «Призрак» — крепкий триллер без понтов, но с идеей. Единственное, что отличает его от «Конклава», — картинка. У Полански это выглядело чуть старомодно (всё-таки 2010), с вымытыми красками и холодными пейзажами. А у Бергера — как будто кто-то подкрутил насыщенность и расставил кардиналов, как шахматные фигуры, в идеальной симметрии. Он добавил к саспенсу красочную гармонию, сделал тревогу красивой. И она от этого стала только сильнее.

И да, удивительно, но это действительно напряжённый триллер. Без погонь, без взрывов, без наручников в финале. Просто сотня мужиков в красном сидят в зале и решают, кого из них сделать наместником Бога. А ты смотришь и не отрываешься.

Конечно, это не шедевр на века. Иногда кажется, что фильм боится быть более радикальным, более жёстким. Но, возможно, в этом и дело: «Конклав» не хочет ломать. Он хочет понять. Услышать. Понять и сказать: «Мы всё ещё можем выбирать не только между плохим и худшим». Мы ждём перемен. Мы открыты к ним.

8,5 из 10

За мудрость без занудства, за голос совести без громкого мегафона. И за то, что в мире, где все кричат, этот фильм шепчет. Но ты слышишь.

Этот мир не про спасение. Он про выживание. И мечту.

Есть редкие истории, которые ты начинаешь смотришь как прикол, а потом не можешь выключить, потому что внезапно увидел важное. Ты включил ради глупости, ради трэша и мемов, а к финалу сидишь с квадратными глазами и странным ощущением, как будто кто-то прошёлся бензопилой по твоим защитным слоям. Аккуратно, и даже нежно.

«Человек-бензопила» – это как если бы Наруто родился в аду, бухал с Дэдпулом, смотрел Берсерка и читал стихи ночью в метро. У него есть всё, что мы уже видели: подросток-изгой с необычной силой, демоны, охотники на демонов, сила дружбы, и, конечно, сцены драк, которые можно печатать на футболках. Только здесь каждый из этих элементов ведёт себя как будто с похмелья – шумно, неожиданно, а местами трогательно.

Потому что Денджи (наш мальчик-бензопила) не герой. И не антигерой. Он бедный пацан, который ест хлеб, засыпает на унитазе, любит бить по яйцам и мечтает потрогать грудь. Да, звучит как плохая шутка от миллениалов, но тут кроется фокус: эта мечта — честнее большинства супергеройских монологов. Потому что мир, где живёт Денджи, не про спасение вселенной. Он про выживание, про унижение, про еду, про цену за тепло и близость. И когда ты впервые слышишь, как он говорит: «Я просто хочу нормальной еды и прикосновения» тебе смешно. А потом немного больно. Потому что в этом больше человечности, чем в сотне плащей с монологами о долге.

В этом сериале жестокость не ради жести, а ради стиля и правды (привет, Тарантино). Здесь кишки не мешают разговору о любви, смерть не мешает шутке, а грубость не мешает нежности (привет, Коэны). Это как если бы каждый эпизод был поставлен в жанре грязной поэмы: то красиво, то дико, то дико красиво. Ты ловишь себя на том, что кайфуешь от пластики анимации, как от хорошо поставленного балета… Только с бензопилой вместо пуантов и демоном-пиявкой вместо лебедей.

Сюжет первого сезона? Он здесь, он развивается, но не мешает. Всё работает на настроение: странное, липкое, яркое и живое. Как будто авторы решили не выбирать между трэшем, драмой и фарсом, и просто сразу вылили всё на стол. А получилось симфония. Кривая, но настоящая.

Идеально ли это? Пока что нет, но задел виднеется. В первом сезоне нужен крючок – и он есть. Нужна энергия – и она есть, хлещет, как кровь из монстра. Нужна душа – и, несмотря на расчленёнку, она здесь тоже есть. Просто, возможно, немытая, с рожками на голове и запахом дешёвой лапши.

Вердикт – 9 из 10. Потому что если этот парень с пилой не спасёт аниме, то хотя бы сделает его честнее.

Когда всё как прежде — это уже не то.

Мы с Ларисой закончили просмотр с чувством, которое сложно описать одним словом. Где-то между «было весело» и «зачем это было». Как будто встречаешь одногруппника, с которым вы когда-то устраивали сумасшедшие вечеринки, а теперь сидите в кофейне и слушаете, как он рассказывает, что работает в офисе, женился и ездит в отпуск в Сочи. Всё нормально. Но ты скучаешь по сумасшедшим выходкам.

Первый «Дэдпул» был как пощёчина стерильным киновселенным — с кровищей, шутками ниже пояса и разрушением четвёртой стены. Он был тем парнем, который не только нарушал правила, но и писал поверх них саркастические комментарии. Второй «Дэдпул» — тот же парень, только накачанный, с золотой цепью на шее и бюджетом Тони Старка. Всё было мощнее, громче, жирнее. Местами, увы, и тупее, но зато с душой. Как бургер на заправке с голодухи — жирный, грязный, но вкусный.

А вот третий… Он вроде бы и здесь, но как будто не до конца. Словно кто-то вытащил костюм Дэдпула из шкафа и надел его, но под маской уже не Рейнольдс, а студийная необходимость. Это не плохое кино. Тут есть драйв, есть шутки (часто изобретательные и смешные), и, конечно, Хью Джекман, который вернулся, чтобы напомнить, что Росомаха просто взял творческий отпуск. Химия с Дэдпулом искрит и прыгает, как огонь на сковородке. Ты им веришь. Это круто.

Но ты же ждёшь от Дэдпула не просто «круто». Ты ждёшь, что он снова подожжёт цирк, а не просто выступит в нём. Но вместо этого аккуратный фейерверк. По расписанию. В нужных цветах. И в рамках мультивселенной, которую, кажется, пора уже сносить за перегруз.

Этот фильм, как если бы панк-рокер, разносивший сцены в нулевых, вернулся с туром «Лучшее за 20 лет». В зале тепло, люди рады, но ты чувствуешь, что бунт ушёл, осталась только ностальгия по нему. А ведь когда-то он мог прыгнуть со скалы.

Моя оценка — 7 из 10. Это честная семёрка с любовью к персонажам, со смешными моментами, с добротной экшен-коробкой. Но сердце тихонько шепчет: «Ты ведь знаешь, что он может лучше. Ты ведь помнишь».

Если вы спросите, смотреть или не смотреть: смотрите. Ради шуток, ради Росомахи, ради Рейнольдса. Но не ждите революции. Она осталась в первом фильме, где Дэдпул ещё не был частью большого семейного фото.

Танцуй, как будто все вокруг не умирают

Иногда ты включаешь фильм с названием «Обезьяна», думая: ну, это что-то про чучело, детскую травму и скримеры из темноты. А через полчаса ловишь себя на том, что хохочешь над очередной изобретательной смертью очередного лица на экране, и одновременно удивляешься, как тут ещё умудрились поговорить про отцов, прощение и ту самую фразу: «Кто-то умрёт спокойно. Кто-то — нет. Ну и ладно. Давайте танцевать». Смешно, мерзко, красиво и чуть-чуть трогательно. Всё это — «Обезьяна».

Фильм, снятый по рассказу Стивена Кинга, как бы говорит: да, мы все когда-нибудь умрём. Но ты посмотри, как. И делает это с такой игривой жестокостью, что в какой-то момент ты не уверен — тебе жалко героя или ты завидуешь, что у тебя в детстве не было зловещей обезьянки, с которой ты бы разобрался со всеми школьными обидчиками. Или хотя бы с училкой по географии.

При этом Осгуд Перкинс (режиссёр) не просто размахивает кишками, а выстраивает сцену, будто репетировал её с Феллини. Предметы лежат не просто так, тени падают осмысленно, и если в кадре появляется гарпун, бассейн или почтовый ящик, он, чёрт возьми, станет частью кровавой композиции. Всё работает в соответствии с правилом «чеховского гарпуна».

Что удивительно, в эту мясную феерию даже попытались впихнуть сюжет про семью, травму и прощение. Работает это неровно, но и не мешает. Скорее добавляет каплю уязвимости в эту клоаку. Как будто за всей этой шутовской бойней прячется правда: смерть может быть нелепой, больной, комичной и внезапной. Но если уж её не избежать, давайте хотя бы сделаем это красиво и с монтажом в стиле «Тик-ток на антидепрессантах».

Герои — типичные хоррор-аватары: братья с разной степенью травмированности и обезьяна с богатым внутренним миром. Особенно приятно, что фильм местами не боится быть пафосным, но каждый раз, когда рискует стать чересчур серьёзным, тут же запускает в кого-нибудь острый предмет или издевательскую реплику.

Уровень «смешно, потому что ужасно» — на уровне: я не раз хохотал в голос, особенно в сценах, где смерть была не просто смертью, а монтажным каламбуром. Как будто монтажёр и сценарист соревновались: кто придумает более извращённую, но комичную развязку.

Я думаю, что «Обезьяна» не станет классикой вроде «Убойных каникул». Она слишком изящная, симметричная и слишком хорошо себя чувствует в искусстве, чтобы стать культовой. Но, чёрт побери, она знает, что делает. И делает это с широкой ухмылкой и лёгким кровавым флёром.

7,5 из 10