Жду новый пост

Серия «01: Недеццкие сказки для перешкольного возраста»

(из серии «недеццкие сказки для перешкольного возраста»)

– Я такую фигню не подниму даже, – грустно констатировала Девочка-с-пальчик, обходя гранату, – не говоря уже о том, чтоб кинуть в кого-то.

Фея развела руками:

– Ну, тогда я даже не знаю, чего тебе предложить, – задумалась на мгновенье. – Может, яд какой-нибудь?

– Яд?

– Ну да. Цианид, мышьяк, кураре.

– А вариант! – радостно воскликнула Девочка-с-пальчик.

– А бонусом – вот, – фея протянула Девочке перстень, – раритетная вещичка.

– И как я его носить буду?

– А на поясе, – сказала фея и надела перстень на девчушку. Затем добавила: – Но есть у меня одна просьба.

– Какая? – весело спросила малышка, любуясь перстнем у себя на поясе.

– Храни перстенек и обращайся с ним бережно.

– Да не вопрос! – согласилась Девочка-с-пальчик, аккуратно просовывая пропитанную ядом швейную иглу за пояс, как шпагу.

***

Фея появилась тогда, когда Девочка-с-пальчик, одетая в мужскую рубашку и брючки (потому что так удобнее собирать хворост), пыталась сформировать вязанку из десятка маленьких веточек. Старшие братья возились чуть поодаль и фею не увидели. Будучи вежливым ребенком, Девочка-с-пальчик поздоровалась с незнакомой тетенькой, а в ответ получила уйму информации: о том, что сегодня Девочка-с-пальчик вместе с братьями заблудятся, о том, что выйдут к дому людоеда, жена которого давно хочет сбежать вместе с дочерью, но не сделала этого лишь потому, что боится своего поехавшего крышей муженька.

– Братьям только не говори, что он человеческим мясом питается, – предупредила фея. – Да и вообще не говори ничего. Не пугай заранее. А то точно в лесу останутся. Тогда и вам хана, и план накроется.

– А если в разговоре всплывет?

– Ну, тогда по ситуации. Главное – помни, что в лесу шансов ноль, а при удачном раскладе ты и его жену с дочерью спасешь, и сама в накладе не останешься.

После этого фея предложила помочь оружием. Но, как выяснилось, даже одноразовый дамский пистолет был для девчушки великоват, а Ф-1, именуемая «лимонкой», – тем более. Сошлись на смазанной кураре швейной игле. А дальше все происходило так, как фея и обещала: по дороге домой дети заблудились и проплутали до темноты по лесу, после чего вышли к двухэтажному каменному дому, где их встретила и приютила жена людоеда.

– Ох, ребятушки, лучше бы вы в лесу переночевали, – причитала женщина, раскладывая кашу по мискам.

– Страшно ночью в лесу, матушка.

– У меня муж – очень ужасный человек. Потому и предлагаю вам подкрепиться и в лес вернуться.

– Дык, волки там, – подал голос старший. – Они от нас только косточки оставят. А тут, каким бы злым не был, все ж человек. Да и нам места много не нужно. Мы и на полу в сенях переночуем. Сейчас просто темно. А так-то мы и сами дорогу найдем, как рассвет настанет.

За дверью послышалась тяжелая поступь, затем заскрипела входная дверь. Женщина испуганно вздрогнула и обреченно произнесла:

– Не все доживут до рассвета.

Младший со свойственной детям непосредственностью хотел спросить, почему, но не успел.

– Дорогая, у нас человечинка? – донесся от двери громоподобный бас, и тяжелые шаги размеренно затопали в кухню.

– Людоед он, – одними губами проговорила побледневшая женщина.

Дети застыли, кто с ложкой, не донесенной до рта, кто с куском хлеба в руках, когда в кухню вошел громадный начинающий лысеть мужчина с пронзительным немигающим взглядом.

– Дети – нежные, – проговорил он, разглядывая малышей, затем пересчитал: – один, два, три, четыре, пять, шесть...

– Семь! – подала голос Девочка-с-пальчик.

– А это еще что за мелкота? – удивился людоед, разглядывая девчушку.

– Слышишь, ты как с дамой разговариваешь?! – возмутилась та.

– Так ты не только дерзкая, но еще и девочка?! – обрадовано спросил людоед, и сообщил: – Девочек я ем сырыми, как аперитив.

– И девочка, и дерзкая, и хуй догонишь, – заявила Девочка-с-пальчик, спрыгнула на пол и побежала, петляя между ножками стола и стульев.

Людоед дернулся вниз, чтобы схватить малявку, ударился лбом об угол стола и заорал, то ли от боли, то ли от злости:

– Режим защиты! Закрыть двери и ставни!

Загудела сирена, под потолком замигали тревожные маячки, с металлическим скрипом ставни поползли вниз, щелкнул несколько раз дверной замок. Людоед, быстренько переловив мальчишек, запер их в подвале. А вот мелкую девочку в мальчишеской одежке, перепоясанную чем-то блестящим, поймать не успел – та где-то спряталась.

– Иди наверх, приготовь дочь к ужину, – ледяным тоном приказал людоед жене. – И чтоб явились, как только позову.

– Ты хочешь... – жена людоеда с трудом выдавливала из себя слова, – хочешь ее накормить... людским... мальчишеским... мальчиками?

– Ей надо когда-то начинать! – весело воскликнул он. – Должен же кто-то продолжать славные традиции рода Лектеров.

– Но им же... они же...

– Заткнись и иди наверх!

Последняя фраза окончательно сломала людоедову жену и на едва слушающихся ногах побледневшая женщина стала обреченно подниматься по ступенькам.

– И чтоб нарядная была! – крикнул ей вслед людоед. – Праздник все-таки!

– Мелкая! – закричал людоед, когда жена ушла. – Ты своих братьев любишь, мелкая?

Спрятавшись за одним из глиняных горшков, расставленных на полу, Девочка-с-пальчик замерла, прислушиваясь. Она ненавидела, когда ее называли мелкой, поэтому желание крикнуть что-нибудь язвительное и обидное боролось с пониманием того, что от этого станет только хуже. Посему, перебегая от горшка к чашке и перекатываясь под ножками стоящей у стены лавки, девочка незаметно добралась до угла камина.

– Мелочь, а, мелочь? – вновь прокричал людоед, выволакивая кого-то из подвала. – А как именно ты их любишь? Я вот люблю запеченных целиком, но сегодня не тот случай! Сегодня мы будем варить ритуальный бульон!

Девочке-с-пальчик оставался всего один рывок, от печи к ступеням лестницы, но удачным он мог стать, только если людоед так и будет возиться с кем-то из ее братьев. Дождавшись, пока он повернется к ней спиной, девчонка рванула из-под метлы, пробежала вдоль стены, подпрыгнула и, уцепившись за первую ступеньку, подтянулась и залезла на нее. Затем на вторую...

– Мелкая, ну не порть мне ужин и настроение! – прокричал людоед, вешая котел с водой над очагом.

Вот уже шестая ступенька. Отдышалась, присела, подпрыгнула, ухватилась за край следующей, подтянулась. Встав на ноги, оглянулась. Людоед продолжал возиться у стола, нарезая что-то.

– Если покажешься сейчас, то мы с тобой поговорим, прежде чем я тебя съем! – весело кричал людоед. – И чем дольше мы будем разговаривать, тем дольше проживут твои братья! Я обещаю даже не начинать готовить, пока беседа будет мне интересна!

Преодолев последнюю ступеньку, Девочка-с-пальчик около минуты отлеживалась, пытаясь сдержать тяжелое дыхание и против своего желания слушая монолог маньяка.

– У тебя нет выхода, дом заперт. Ну да, ты маленькая и сможешь долго прятаться, но это рано или поздно закончится. Все время, которое ты протянешь, тебе придется прятаться и постоянно слышать запах еды. Запах бульона, запах жареного мяса, запах тушеного мяса. Как ты будешь чувствовать себя, осознавая, что пахнет твоими юными братишками?

Слова людоеда вызывали оторопь и отбивали желание действовать, но она нашла в себе силы встать и направиться в комнату дочери людоеда. А тот самозабвенно продолжал рассказывать, попутно нарезая лук колечками:

– Ну а если ты действительно любишь своих старших братьев так, как должна любить их младшая сестра, – рассуждал вслух людоед, – то тебе сейчас очень неприятно меня слушать. И наверняка страшно. Преодолей свой страх, малявка, выходи, не прячься. И мы поговорим. Я буду задавать вопросы, а ты будешь мне отвечать. Заинтересуешь меня – я буду еще вопросы задавать. Не заинтересуешь – украдешь у своих братьев лишние минуты жизни. Обрати внимание, ты крадешь их все время, которое прячешься, сводя шансы этих милых мальчуганов пожить еще немного к нулю.

– Меняемся? – раздался тоненький голосок откуда-то со ступенек.

Людоед развернулся и увидел стоящую на середине лестницы дочь. На плече у нее, крепко уцепившись за воротник праздничного платья и приставив к шее девушки швейную иглу, сидела Девочка-с-пальчик.

– Иголка? – рассмеялся людоед. – Даже если ты проткнешь ей артерию, кровотечение не будет смертельным, и я успею его остановить.

– Кураре, – односложно пояснила Девочка-с-пальчик, и людоед изменился в лице.

– Ты не могла его найти в наших лесах, – настороженно проговорил он.

– Проверим? – поинтересовалась Девочка-с-пальчик и чуть сильнее надавила на иголку. Кожа под острием прогнулась.

– Нет-нет-нет, – быстро проговорил людоед, взяв со стола стеклянную банку, – не надо. Верю.

– Иди к столу, – скомандовала Девочка-с-пальчик девушке и та, спустившись по ступенькам, послушно выполнила приказание.

– Мы с... тебя как зовут? – спросила малышка, не ослабляя нажима иглы, когда девушка подошла к столу.

– Эльза, – коротко ответила та.

– Так вот, мы с Эльзой Лектер решили произвести обмен, – поделилась Девочка-с-пальчик. – Шесть к одному в данном случае нормальный курс?

– Да-да-да, – все так же дрожащим голосом согласился людоед.

– Тогда отвязывай этого и выпускай из подвала остальных.

– Хорошо-хорошо, – продолжал повторяться маньяк, от волнения крутя в дрожащих руках стеклянную банку.

Он прошел вдоль стола, в сторону привязанного к стулу мальчишки, наклонился над ним и, не выпуская из руки стеклянную емкость, стал возиться с узлом. Вдруг резко толкнул столешницу. Та ударила Эльзу в живот, девушка вскрикнула от боли и взмахнула руками, стараясь удержать равновесие. Сидевшая на ее плече Девочка-с-пальчик не удержалась и упала прямо на стол, после чего тут же была накрыта прозрачной стеклянной банкой. Пока девочка падала, швейная игла, смазанная ядом, предательски выскочила из руки и с тоненьким «дзынннь» отскочила куда-то на пол.

– Я же с самого начала предлагал беседу. Почему ты не послушалась?

***

– Как ты заперла мою жену? – спросил людоед, отправив Эльзу обратно в свою комнату. – Она бы не допустила, чтобы ее дочери угрожали.

– Её дочери?

– Ну да. Её и короля, – голос людоеда сквозь баночное стекло звучал слегка приглушенно.

– Так вот почему ты так смело толкнул стол...

– Маленькая, а сообразительная, – подтвердил людоед. – Убить я ее не могу, потому что мне тогда гарантирована травля по всему королевству. А если бы это сделала ты... И все-таки, как ты заперла мою жену?

– Клин под дверью.

– Клин? Какое простое и эффективное решение! – восхитился людоед. – Чем сильнее давишь, тем сложнее открыть! Браво! Я возьму на вооружение, ты не против?

– Простые решения всегда эффективны, – проигнорировала его вопрос Девочка-с-пальчик, – но ты, видимо, этого не знаешь, раз так усложняешь жизнь и себе и окружающим.

– Я просто люблю мясо!

– Я не о кулинарных предпочтениях. Ты мог бы просто развестись с женой, когда узнал, что это не твоя дочь.

– Это не тот случай, малявка, – плотоядно ухмыльнулся людоед. – Посуди сама: девочка уверена, что ее настоящий папа – я, с раннего детства она живет в лесу вдали от людей и не знает, что является нормой в обществе, а что нет. Так почему бы не сделать нормой поедание человечины?

– Но для чего? Какой смысл?

– В день совершеннолетия король обещал забрать ее во дворец и пристроить в теплое местечко. Родная кровиночка все-таки, как ни как. Но у короля законный брак, рожденные в нем дети. И ему, ой, как не хочется объясняться с королевой. Да, каюсь, – людоед картинно поклонился, – я все подслушивал, пока моя дражайшая супруга общалась со своим любовником после постельных кульбитов, но как я могу поступить иначе? Кому еще выпадает шанс так изощренно отомстить королю?

– И месть заключается в том, чтобы приучить несчастную девочку к человеческому мясу?

– Мелкая, а смышленая, – погрозил пальцем людоед. – Представь, король заберет ее ко двору, а она там поинтересуется, когда человечинка на обед будет. Вот что ему делать? С одной стороны, это его дочь, а с другой – каннибал. И королеве ничего не объяснишь.

– Ты безумец.

– Разве? А каковы критерии безумия? Кто их определил? И от чего отталкивался, определяя? Вот скажи, справедливость – это безумие?

– Нет.

– А человек, стремящийся восстановить справедливость, безумец?

– Все зависит от способа.

– От способа?! – закричал людоед, стукнув кулаком по столу. – А каким еще способом простой лекарь, изучающий влияние природы на организм, может восстановить справедливость, если причиной несправедливости послужил король?!

Ноздри людоеда раздувались, лицо покраснело. Было видно, что он теряет контроль над собой. Набрав в грудь воздуха, людоед продолжил кричать:

– Как еще я могу заставить короля страдать так же, как страдал я, воспитывая чужую дочь, рожденную женщиной, которую люблю больше всего на свете!?

– Эльза не виновата в грехах своей матери! – выкрикнула Девочка-с-пальчик.

– Не виновата? Не виновата!? – людоед накручивал сам себя. – Да кто ты такая, чтобы решать, кто виноват, а кто нет? Ты ж малявка!

– Я – человек! – выкрикнула та в ответ. – А ты – конченый псих! Безумное животное с разлагающимся на почве ревности интеллектом!

– Не смей так говорить! – закричал людоед еще громче. – Иначе я раздавлю тебя, как букашку! Я мог бы стать великим лекарем, но одна единственная измена пустила всю мою карьеру под откос! Я не мог сосредоточиться на работе, не мог изучать растения! У меня из головы не выходило!..

– ТЫ БЕЗУМЕН! – закричала в ответ Девочка-с-пальчик. – ИЗ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧИЛСЯ БЫ ЛЕКАРЬ!

– Мерзкая малявка, да как ты смеешь?! – заорал людоед в ответ и потянулся к банке.

Девочка-с-пальчик ждала этого момента и уже приготовилась бежать, как только людоед поднимет банку, но сделав два шага, была зажата в его могучем кулаке. Малышка зажмурилась, приготовившись услышать треск собственных костей...

– Ай... – удивлённо сказал людоед и пошатнулся. Его повело в сторону, лицо приняло удивленное выражение и он, так и не разжав ладонь, замер на стуле в нелепой позе.

Девочка-с-пальчик долго пыталась выбраться из застывшего кулака и, наконец, у нее это получилось. Лишь перстень, подаренный феей, остался в ладони мертвого людоеда.

***

Солнце только поднималось над лесом. На крыльце людоедовского дома сидели шестеро братьев, Девочка-с-пальчик, Эльза со своей матерью и фея.

– Он ведь раньше нормальным человеком был и действительно мог врачом стать, – рассказывала женщина. – Все ходил по лесу, животных да растения изучал. Как на организм влияют, в каких количествах. А однажды грибочков красных принес, в белых пятнышках. Попробовал и как подменили его. Доченьку, Эльзочку, слава богу, до того как он умом тронулся, зачать успели.

– Так это его дочь? – удивилась Девочка-с-пальчик.

– Его, его. Я ему верна всю жизнь была.

– А что же тогда он про короля рассказывал?

– Он когда грибы свои ел, ему и не такое мерещилось. Но чаще всего почему-то король.

– Так а чего ж вы не убежали-то?

– Пробовала я. Но он в лесу все тропки знает. И сапоги-скороходы у него.

– Сапоги, кстати, мои, – отметила фея. – Я их тут кое-кому уже пообещала.

– А перстенек можно я себе оставлю? – спросила Девочка-с-пальчик. – У вас же теперь волшебные сапоги есть.

– Перстенек – нет.

– А почему?

– Это перстень Борджиа. И использовать его можно только в экстренных случаях. А сейчас экстренный случай закончился, – сказала фея и аккуратненько одним пальцем взъерошила волосы маленькой девочке.

(c) VampiRUS

Дядя Федор нахмурился, сжал кулаки и шагнул к почтальону.

– Уймись, дядя Федор, – остановил его Матроскин. – Этот и милицию вызвать может. А зачем нам милиция? Милиция нам ни к чему.

Дядя Федор, следуя совету Матроскина, остановился. Сказал только тихо:

– Не помрешь ты своей смертью, Печкин.

– Смерть моя вас не касается, – пятясь, парировал Печкин. – Я сколько надо, столько и проживу. А посылку отдам только тогда, когда документы предъявите.

– Предъявим-предъявим, – заверил Шарик.

– Да откуда ж у вашего уродца-то документы!? – мерзенько ухмыльнулся Печкин.

– Сука! – закричал Шарик и рванулся в сторону Печкина, но тот опрометью выскочил за калитку.

– Я на вас точно в милицию пожалуюсь! – прокричал он из-за забора.

С Печкиным пытались договориться по-хорошему. Сначала Шарик со всей своей душевной простотой пытался объяснить почтальону, что раз адрес совпадает, а другого дяди Федора в полупустом Простоквашино нет, то и ошибки быть не может. А раз ошибки нет, то по совести посылку нужно отдать тому, кому она адресована. Однако Печкин был непреклонен и заявил, что без документов ничего и никому отдавать не будет. После этого было решено искать клад, чтобы выкупить посылку у зловредного почтальона.

– Главное клад найти, – размышлял Матроскин. – Даже если Печкин и откажется, мы придумаем, что с деньгами делать. Корову купим, например.

– Или фоторужье, – вставил свои пять копеек в разговор Шарик.

– Если на посылку хватит, и если после коровы деньги останутся, – одернул его кот.

Шарик напыжился, собираясь возмутиться эгоизмом Матроскина, но дядя Федор спросил про клад:

– И где вы его искать-то предлагаете, клад этот?

– На болоте, где царское село раньше было, – невозмутимо ответил пес.

– Ребята, вы же знаете, я не местный и историю этих краев плохо знаю.

– Ну, так мы тебя просветим, – пообещал Матроскин. – Это, конечно, только легенда, но сам знаешь, под каждой легендой, какая-никакая, но основа имеется.

– Жила на болоте царевна лягушачья, – начал Шарик. – А может человеческая, но заколдованная. Долго ли коротко жила – неизвестно. Но в один прекрасный день на болото на это стрела прилетела, которая чуть лягушку не зашибла. Оказывается, это сын тогдашнего царя таким способом невесту искал. Куда, мол, упадет стрела, оттуда и жена будет. Как он до такого додумался – неизвестно, но в итоге, когда за стрелой своей пошел, нашел на болоте, в аккурат на той кочке, куда стрела встряла, Царевну-лягушку и пришел с нею к царю. Царь покрутил у виска пальцем, да спорить с младшеньким не стал. Сказал только: «Слава богу, что государством не ты править будешь после того, как я помру».

– Ну а на свадьбе невесту, как полагается, украли, – подхватил Матроскин. – И не кто-нибудь, а сам Кащей бессмертный. Ваня наш три дня ходил уверенный, что вернут. Кому, мол, жаба нужна-то!? Однако не вернули. Как результат, поиски Кащея, потом поиски артефакта, в котором смерть Кащея заключается, победа над злодеем и триумфальное возвращение домой, уже не с жабой, а с женой-красавицей.

– Подменил, что ли? – попытался угадать, чем закончится история, Федор.

– Может и подменил, – флегматично согласился Матроскин. – Но мы сейчас не об этом. Не перебивай.

– Я слушаю, слушаю, – заверил дядя Федор.

– Когда они вернулись, то решили отдельно от царя жить и построили домик на краю болота.

– Царевну, видать, к корням тянуло, – высказал предположение Шарик

– Там и жили, – продолжал Матроскин, не обращая внимания на реплику пса. – Оттуда и деревенька эта пошла, а с ней и название. Лягушек на краю болота много было и они там ничего не делали. Просто квакали. Оттуда и название у деревни нашей – Просто-ква-шино.

– Значит, копать будем там, где предположительно был домик царевича?

– Соображаешь, – похвалил дядю Федора кот.

На краю болота действительно нашлись развалины какой-то постройки, вокруг которой и завертелись раскопки. Копал дядя Федор, а Матроскин и Шарик по возможности ему помогали. Шарик помогал больше, мотивируя это тем, что собака – друг человека, Матроскин – меньше, объясняя, что у него лапки и КПД будет неоправданно мал.

На удивление – нашли.

Когда здоровый железный сундук достали из ямы и, погрузив в специально прихваченную для этого тачку, повезли домой, посреди тропинки им встретился почтальон Печкин.

– Я письма разношу, – заявил он вместо приветствия, – а вы тут ночью чего гуляете? – поинтересовался Печкин, пытаясь подойти поближе, чтобы рассмотреть находку друзей.

Кот Матроскин живо оттер Печкина от тачки и объяснил, что они ходили рыбок из аквариума на волю выпускать. Почтальон сделал вид, что объяснение его устроило, но все-таки спросил напоследок:

– А чего ж у вас аквариум-то железный?

– А потому что стеклянный, в посылке присланный, нам некоторые отдавать не хотят.

– А зачем он вам теперь? – изумился Печкин. – Рыбок-то вы все равно уже выпустили.

– Я ему точно втащу, чтоб не издевался, – рванулся на почтальона Шарик.

Но его остановил дядя Федор:

– Успокойся Шарик, почтальону втащить всегда успеется.

И компания покатила тачку дальше, а почтальон пошел своей дорогой.

– Что-то Печкин недоговаривает, – поделился своими мыслями дядя Федор. – Разве будет нормальный почтальон ночью на болото письма носить?

– Нормальный не будет. А Печкин у нас – ненормальный, – возразил Шарик. – Лучше давайте клад домой побыстрее привезем.

Когда сундук прикатили на тачке во двор и затащили в дом, воодушевление от находки быстро улетучилось, – он оказался открытым и, естественно, пустым. На внутренних стенках его повсюду виднелись продольные борозды, будто кто-то отчаянно скребся изнутри до тех пор, пока его не выпустили.

– Вот тебе и клад, – озадаченно пробормотал Матроскин. – Не видать мне коровы.

– Про корову он переживает, – возмутился Шарик. – Значит, что кто-то изнутри царапался, это ничего? Может тут преступление какое в этом ящике совершилось!? Может в милицию надо обратиться.

– А вот в милицию обращаться не надо, – возразил кот. – У нас дядя Федор без документов.

– Интересная конструкция, – сказал дядя Федор, разглядывая металлический сундук, – сканер отпечатка пальца даже имеется. И название чудное – Needlekeeper.

– А толку-то от чудной конструкции? – пробормотал Шарик. – Клада-то внутри нету! Чем Печкина подкупать?

В конце концов, посылку было решено выкрасть.

– Ебнем по кумполу и пока он звездочки будет считать, коробок подменим, – предложил Шарик со всей собачьей искренностью.

– Примитивно, – забраковал такой план Матроскин.

– А ты непримитивное подскажи, эгоист полосатый!

– Не надо ссориться, друзья! – прервал закипающий спор дядя Федор. – Сделаем так...

***

– Ну, как печеньки? – поинтересовался Матроскин у Печкина, сидящего на ящике-посылке. – Я сам, между прочим, приготовил.

– Какой, однако, полезный кот! – сказал Печкин, – Печенье печет.

– Он у нас много чего умеет, – согласился дядя Федор, – и на машинке вышивать, и «мурку» на гитаре...

– Это я, да, – согласился довольный Матроскин. – Не то, что некоторые, только и умеющие фигвамы углем рисовать на русских печках.

– Это ты на кого намекаешь, морда самовлюбленная! – возмутился Шарик. – Да я, между прочим, столько запасов по осени сделал! Ягоды собирал, грибы всякие...

– Невелика заслуга, мухоморы собирать, – парировал кот.

– Какие такие мухоморы? – продолжал идти на конфликт пес, – кто-то их под самогоночку каждый вечер трескает и ни разу еще не отравился!

Печкин, наблюдая за перепалкой, переводил взгляд с кота на пса и обратно, а когда услышал про грибочки и самогонку, изрек:

– Грибочками закусывать – первое дело!

– Вот! И я говорю! – воодушевленный похвалой, согласился Шарик. – Доставай, дядя Федор, бутылочку, дадим Печкину попробовать, пусть он подтвердит, что эта полосатая морда на меня наговаривает!

– Ну... – замялся дядя Федор.

Матроскин, лукаво поглядывая на загоревшиеся от возможной халявы хитрые глаза Печкина, развеял сомнения Дяди Федора:

– Мнение человека незаинтересованного – это незаинтересованное мнение. Надо бы проверить, дядя Федор.

– Обещаю стопроцентную непредвзятость! – торжественно сказал Печкин, потирая руки.

На столе появилась тарелка с маринованными грибами, приправленными свеженарезанными луковыми колечками, и запотевшая, только из холодильника, бутылка самогонки, заткнутая деревянным березовым сучком. Почтальону дали вилку, поставили перед ним стакан. Деревянная пробка издала характерное «чпыньк», когда Матроскин откупорил бутылку, и над столом понесся вязкий алкогольный дух, смешанный с ароматом березового сока.

– На березовых почках! – сообщил кот, наливая почтальону полный стакан.

Тот обхватил стакан, поднял его, посмотрел сквозь жидкость, оценив прозрачность.

– Как слеза! – восхитился продуктом Печкин. Затем выдохнул и в два глотка выпил. Замер на секунду, вдохнул медленно, через нос и произнес на выдохе: – Ха... ра-ша чертовка.

– А грибочки, грибочки-то? – засуетился Шарик.

Печкин потянулся вилкой к чашке, наколол сразу несколько грибов и, отправив их в рот, начал с наслаждением жевать.

– Вот неправильный у вас кот! – рассуждал Печкин, когда тарелка с грибами опустела. – Другие коты, они как коты, а ваш – рогатый. Вам бы еще от пауков избавиться. А то чего они мне подмигивают?

– Я же говорил, говно твои грибочки, – прошептал Матроскин, наклонившись к Шарику.

– Грибы, может, и говно, но действуют, как надо, – самодовольно ответил пес.

– Я понял, что они действуют, как надо, еще когда дядя Федор с первой банки голый в огороде домашними тапочками помидоры подкармливал, а потом с удочкой на них охотился. И когда ты видеокассету в самовар вставить пытался.

Почтальон тем временем стал с остервенением стучать вилкой по столу, накалывая на нее видимых только ему пауков. А после и вовсе стал договариваться о свидании с собственным отражением в самоваре. И к тому моменту, когда свидание было назначено, посылку ему подменили на точно такой же ящик, набитый старыми дырявыми носками.

– Пойду я, – объявил Печкин, – меня телочка ждет. Усатая, правда, и в шапке, как у меня, но это не критично, потому что у меня секса уже лет триста не было.

Матроскин с Шариком одобрительно кивали, еле сдерживались, чтобы не заржать. А польщенный «женским» вниманием Печкин продолжал разглагольствовать:

– Ну а на кого тут западать, кроме меня-то? Не на собаку ж с кошкой? Это, кстати, странно, что они у вас говорящие. Говорящие животные еще в сказочную пору должны были закончиться.

– Я ему точно втащу, – беззлобно сказал Матроскину Шарик. – Вот, как от грибочков отойдет, так и втащу.

– Да и мальчик ваш странный, – продолжал Печкин, отмахиваясь вилкой от кого-то или чего-то, что благодаря грибочкам, собранным Шариком, видел только почтальон. – Разве со ста процентами ожогов люди выживают? С таким уродливым лицом ему точно не светит. Потому она меня и выбрала. Ну, бывайте, пойду я. Ебаться хочется, как в молодости!

С этими словами почтальон, пританцовывая, подхватил ящик, набитый носками, и напевая «голубая луна всему виной...», пошел готовиться к свиданию. А дядя Федор с друзьями открыли посылку. Сверху лежал листок бумаги, исписанной красивым почерком, изобиловавшим завитушками. Дядя Федор взял его в руки. От письма исходил нежный, едва уловимый аромат.

– От кого это? Чего там написано, чего? – спросил Шарик, пританцовывая от нетерпения.

И дядя Федор стал читать вслух.

"Фредди, если ты читаешь это письмо, значит, сбылось то, о чем ты мечтал на протяжении всей франшизы, и мне удалось перенести тебя из мира сновидений в реальность.

Помнишь, ты обещал выполнить любую просьбу, если я помогу тебе попасть в реальный мир и спокойно дожить до старости? Я свою часть договора выполнила. Но прежде чем ты прочитаешь мою просьбу, мне хотелось бы, чтобы ты понимал насколько это важно. Для этого мне нужно ввести тебя в курс дела.

Печкин на самом деле не почтальон, а Кащей-бессмертный, которого давным-давно заточила в Needlekeeper заколдованная Царевна-лягушка, несколько веков назад жившая со своим мужем на краю болота. Уж не знаю, как он выбрался из заточения, но факт остается фактом – он вновь ходит по земле и наверняка как только вспомнит о том, кто он, вновь примется безобразничать и пакостить обычным людям. Поэтому, прошу тебя, наблюдай за ним. А как только его злая сущность проявит себя – обезвредь. В посылке есть все для этого необходимое.

С иголкой поаккуратнее. Во-первых, это единственный артефакт, который может остановить Кащея. Во-вторых, она смазана ядом курарэ. В-третьих, я дважды задолбалась ее искать. Первый раз, когда Царевна-лягушка вместо того, чтобы сломать ее, выкинула иглу в море, второй – когда Девочка-с-пальчик обронила ее в доме людоеда. Третий раз искать ее в каком-нибудь стогу сена я не горю желанием.

Можешь не переживать, что тебя найдут. В рамках программы по защите злодеев, которые не хотели быть злодеями, Простоквашино – идеальный вариант, потому что деревню эту даже гуглмэпс не находит. Я проверяла.

Удачи.

Фея.

З.Ы. И все-таки, Фредди Крюгер навсегда останется одним из моих любимых кинозлодеев. После Дарта Вейдера, конечно".

Дядя Федор заглянул в открытый ящик. Там, в прозрачном контейнере с надписью «смерть Кащея», лежала ржавая игла с толстым ушком, старая запыленная шляпа и поношенный свитер в широкую красную, перемежающуюся с грязно-зеленой, полоску. На самом дне ящика лежала перчатка, пальцы которой были отделаны металлическими вставками, заканчивающимися острыми и зловещими на вид ножами.

– Справедливое требование, – согласился Фредди Крюгер, надев перчатку и пошевелив пальцами: ножи, цепляясь друг за друга, издавали металлический звон.

– Не человек-росомаха, конечно, но выглядит эффектно, – кивнул Матроскин.

– Этой страной любви, этой сраной любви, так ему и не прости-и-и-или, су-у-у-ки! – завывал где-то вдалеке упоротый грибами Печкин.

© VampiRUS

(из серии "недеццкие сказки для перешкольного возраста")

– Тебе будет сложно в это поверить, – неуверенно начала фея, – но за время путешествия будешь сплошь и рядом встречать отбитых эгоистов, зацикленных на себе, хотя, в результате таки доберешься до цели.

– Ага, – кивнула девушка, – я готова.

– Но помни, бросать то, что я тебе дам, нельзя. Ни в коем случае.

– Да поняла я, – буркнула девушка, продевая руки в лямки металлического, отдаленно напоминающего канистру, рюкзака. – Если вариантов нет, то и выбора нет.

– Да нет, выбор-то как раз и есть, но это та самая ситуация, когда трудность, которую тебе приходится терпеть в процессе достижения цели, поможет тебе именно в тот момент, когда до цели останется всего ничего.

– Да поняла я, – кивнула девушка. – Без твоего железного рюкзака я не справлюсь.

– Справишься ты и без этой штуки, – возразила фея.

– Но? В таких случаях обязательно есть "но".

– Но нахрена тебе этот головняк?

***

– Когда убегала от тебя без оглядки, шлепали шлепки по моей пятке, – напевала Герда, – шлеп-шлеп-шлеп...

Она слегка подзаебалась. Железный ранец с кучей шлангочек и непонятных проводочков натирал спину. Ремешки на сандаликах истерлись, некоторые из них порвались, и подошва раздражающе шлепала при каждом шаге. Позади осталась избушка странной бабушки, уверявшей, что она потомственная колдунья Фекла, которая поможет снять венец безбрачия, закодировать по фотографии, прочесть судьбу, изгнать любую сущность в виде гномика и вывести из крови черепашку. Однако определить местоположение похищенного брата старушка не смогла, несмотря на то, что Герда назвала ей имя, фамилию, размер обуви и даже показала фотографию Кая.

Бабка долго водила руками над якобы хрустальным шаром, бормоча себе под нос какие-то странные слова на непонятном языке, а потом сказала, что без денег ничего не получится. Герда сказала, что денег у нее нет, на что старушка предложила загипнотизировать ее саму, мотивируя необходимость гипноза тем, что через посредника будет гораздо проще выйти на связь с пропавшим братом.

– Не-не-не, я против! – категорично отвергла предложение колдуньи Герда. – Согласишься на гипноз, а потом, хуяк, и все деньги с зарплатной карты списаны и вдобавок на тебе кредит на стотыщмильонов висит. Нахуй! Нахуй ваши блядские шоу!

На том они с провидицей и расстались.

Сейчас же тропинка завела ее в цветник, который, был высажен безумным садовником. Гиацинты соседствовали здесь с фиалками, перемежавшимися с лилиями, лютиками, вьюнками и нарциссами. И во всем этом великолепии, то тут, то там, темно-зелеными островками росли конопляные кусты.

– Давным-давно, в одной далекой галактике для повстанцев настали тёмные времена, – послышалось откуда-то слева, – «Звезда Смерти» уничтожена, но имперские войска вынудили мятежников покинуть тайную базу...

Герда повертела головой, пытаясь определить источник звука. Голос исходил от вьюнка, оплетавшего конопляный куст.

– Скрываясь от грозного имперского флота, отряд борцов за свободу во главе с Люком Скайуокером создал новую тайную базу на затерянной ледяной планете Хот... – продолжал рассказывать цветок.

– Что, простите? – удивлённо спросила Герда, не поняв ничего, кроме "давным-давно".

– Ах, я просто рассказываю свою историю, – сообщил вьюнок.

– Зима близко, – послышалось откуда-то справа.

Герда повернулась на голос. Это была лилия.

– Июнь же на дворе, – изумилась Герда.

– Это я рассказываю свою историю, – уведомила девушку лилия.

– Как же я охуенен! – раздалось прямо под ногами. – Как же я ниибически охуенен!

– Это ты рассказываешь свою историю? – спросила Герда.

– Нет. Это я констатирую факт, – сообщил нарцисс.

– Дурдом какой-то, – пробормотала Герда и спросила у цветов: – Вы моего брата не видели?

И тут же палисадник взорвался множеством цветочных голосов, каждый из которых вещал что-то, понятное только ему.

– Давным-давно, в одной далёкой-далекой галактике...

– Ланнистеры всегда платят свои долги...

– Селянка, подь сюды, хочешь большой, но светлой любви?

– Как же я охуенен! Я бы себя трахнул, будь я другой овцой...

Тесное соседство с конопляными кустами явно не шло цветам на пользу. Понимая это, Герда поспешила покинуть палисадник, пока и ее не накрыло. И не успела она выйти из царства цветочного абсурда, как на дороге ей встретился ворон.

– Здравствуй, девочка, – сказала птица.

– Блин, таки надышалась, – пробормотала Герда себе под нос, поправляя железный коробок за спиной. – Птички, вон, уже разговаривают.

– Напрасно ты так, – обиделся ворон. – Я действительно говорящий.

– А, ну тогда сорян, – извинилась девочка и пояснила: – Я тут просто конопляный палисадник пересекала, вот и сомневаюсь в том, что вижу. Но раз уж ты говорящий, то скажи, не видел ли ты моего брата?

– Вероятно, видел. У нас принцесса всю камасутру перечитала и решила, что ей срочно замуж надо.

– А принцесса тут каким боком?

– Не перебивай, – попросил ворон. – Так вот, перечитала принцесса камасутру от начала до конца. Потом от конца до начала. Потом выборочно еще некоторые страницы перечитала. И решила, что пора замуж. Ну, объявление в газету дала. Мол, ищу такого же образованного, как и я. Много претендентов к ней ходило, но все после собеседования отсеивались.

– Почему?

– Стеснительные были, оральных тестов пройти не могли. А потом пришел один и все тесты с первого раза прошел. А оральные – два раза. Возможно, это твой брат и есть.

– Сомневаюсь, – скептично возразила Герда.

– От чего же?

– Маловат мой братец для оральных тестов, – объяснила девушка, – но для очистки совести схожу, проверю.

– Какая миленькая девчушка! – радостно захлопала в ладоши укутавшаяся в плед принцесса, когда Герда вошла в королевскую опочивальню. – Милый, давай возьмем ее к себе?

– Хм... – промычал принц задумчиво, – заманчивое предложение. Третьей будешь, детка?

– Я не бухаю, – уведомила Герда.

– Да не бухать, глупенькая! – принцесса соскочила с кровати, откидывая плед, и оказалось, что под ним она абсолютно голая.

У Герды округлились глаза.

– Любимый, присоединяйся, – позвала принцесса, попытавшись обнять гостью.

– Какая-то у вас сказка не детская, – увернулась Герда от объятий. – Я пас!

– Милая, – сказал принц, обращаясь к принцессе, – ты же помнишь правило? Никакого принуждения.

– Да помню я, – надула губки принцесса.

Герда, недоумевая, смотрела на принца. «Интересно, – думала она, – что в нем нашла принцесса? Лысый, немолодой, еще и с акцентом...»

– Ребята, я, наверное, пойду, – подала голос Герда. – Мне еще брата искать, а я даже приблизительно не догадываюсь, где он может быть.

– О’кей, – согласился принц, – думаю, тут мы тебе не помощники. Но, если вдруг передумаешь, то возвращайся, мы оба будем тебе рады. А пока можешь взять мою личную карету. Она во дворе стоит. Ворон тебе, если что, покажет.

Пятясь, Герда покинула покои принцессы, закрыла массивную дверь и, повернувшись, спешным шагом направилась во двор. Там действительно стояла карета. Золочеными буквами на ее двери было выбито имя хозяина и название, судя по всему, того места, где работал лысый.

Джонни Синс. Компания «БРАТЬЯ»

Положа руку на сердце, она догадывалась, что именно нашла в лысом принцесса. Но, с другой стороны, надо и ему должное отдать. Бросил любимую работу ради того, чтобы одна единственная принцесса-нимфоманка была счастлива. Усевшись в карету, Герда положила рядом подаренный феей металлический рюкзак и приказала кучеру ехать.

– Куда едем? – спросил тот.

– Куда-нибудь подальше из этого блядского дома, – буркнула Герда.

– Наша принцесса не любит, когда ее замок называют блядским домом, – сообщил кучер, но лошадей все-таки хлестнул. И лошади неспешно повезли карету прочь от замка.

– Слушай, кучер, – высунувшись из окна, спросила Герда. – А как зовут-то вашу принцессу?

– Александра.

– А фамилия у нее есть?

– Александра Серая.

После этих слов в голове Герды всё стало на свои места, но упорядоченным пробыло недолго.

Как только экипаж въехал в лесную чащу, раздался залихватский свист, стрельба и карета остановилась.

– Всем оставаться на своих местах! Это ограбление! – прокричал кто-то.

В карету заглянула бородатая женщина.

– Ты чо, не принцесса? – спросила она разочарованно.

– Да какая я нафиг принцесса?! Я брата ищу. Пока искала, где только не была: у бабки-колдуньи чуть памяти не лишилась, на конопляном поле его искала, в порнобункере побывала...

– Плохо, что ты не принцесса, – грустно произнесла женщина с бородой. – Выкупа за тебя не получишь.

– Воровать людей нехорошо, – возмутилась Герда, – у меня вон, брата украли. Я его хожу, ищу теперь. Зима скоро, а следов никаких.

– А кто украл? Записку с требованиями оставили?

– Записку? – Герда подумала, вспоминая. – Нет, записок не было. Свидетели говорят, что он к какой-то тетке в сани без номеров сел. Говорят, это была какая-то Снежная Королева.

– Вот эта? – дочка разбойницы протянула смартфон, на которой была открыта страничка в соцсети. И со страницы этой на Герду смотрело припухшее лицо не первой свежести со всеми признаками веселой и наверняка не пуританской молодости.

Наталья «сНежная» Королева

Гласил заголовок страницы.

– Может и она. Я ж не видела.

– Если она, то хреново дело. Эта пока из мужика всё, что только возможно, не выжмет – не отпустит. Игорь-Дельфин в ее сети как-то попал. До сих пор в запое. Говорит, что «за любовь» пьет. Но мы-то знаем, за какую любовь...

– Сейчас она Тарзана тиранит, – подхватила разговор бородатая женщина, – по лианам прыгать заставляет и стриптиз танцевать. Как его дожмет, так за твоего брата примется.

– Как примется? – испугалась Герда.

– Да кто ж ее знает, сумасбродную. Старость, она ж мозгов не добавляет. Наоборот...

– Да ты не переживай, у меня есть олень, который знает где она живет, – успокоила Герду девочка-разбойница. – У меня и тюлень есть, который с мячиком играться может и ласту подавать. Но он тебя вряд ли быстро довезет до апартаментов Снежной Королевы.

– Откуда у вас, у разбойников, такие странные животные? – изумилась Герда.

– Так из цирка мы сбежали! – обрадовано похвасталась девочка-разбойница. – Я – метательница ножей, например.

Герда наконец-то огляделась. Разбойники были сплошь в ярких костюмах акробатов, воздушных гимнастов и полосатых майках силачей. Нелепым, но довершающим композицию, пятном оказались два рыжих клоуна. Они, как и положено клоунам, были одеты в широкие разноцветные комбинезоны, безразмерные ботинки и до безобразия размалеваны гримом. Но больше всего озадачивало то, что оба были грустными.

«Блядский цирк» – мелькнуло у Герды в голове, но вслух она этого произносить не стала.

– Ладно, хрен с ней, с каретой, – сказала Герда, продевая руки в лямки металлического рюкзака и взваливая его на плечи. – Она дорогая и вы ее мне наверняка не отдадите.

– Не отдадим, - подтвердил один из грустных клоунов.

– Лично ко мне вопросов нет? А то зима скоро, а я вообще-то брата ищу.

– К тебе – нет. Я даже помогу немного! – радостно воскликнула девочка-разбойница и приказала клоунам привести оленя.

Животное оказалось на удивление резвым и довезло Герду к чертогам Королевой достаточно быстро.

– Энибадихоум? – прокричала Герда, входя в ледяные чертоги.

На полу, возле ледяного трона сидел ее брат и игрался с маленькими синими кристаллами, выкладывая из них слово "ВЕЧНОСТЬ". Но получалось у него либо короткое "МЕТ", либо длинная фраза "ПОРА ВАРИТЬ". А на самом троне восседала та самая, обрюзгшая, потасканная и постаревшая женщина, которую на экране своего смартфона показывала Герде девочка-разбойница. Королевой ее можно было назвать только с очень большой натяжкой. Ей больше подходило слово «коровелла» – произведенное от слова «корова».

– Я знала, что ты придешь, – сказала Королева, вставая. – Но я не отдам тебе Кая, пока он не сложит из метамфетаминовых кристалликов слово "Вечность".

– Ты ебанутая? – возмутилась Герда. – Разве не знаешь, что играть с метамфетамином в вечность – опасно?

– Знаю. И ты тоже в опасности, девочка.

– Я не в опасности, – Герда, достала из-за плеча шланг с раструбом и нажала на кнопку. – Я и есть опасность.

Вырвавшееся из огнемета облако пламени окутало Королеву, будто пробуя на вкус. И, судя по всему, вкус ему понравился, потому что языки огня, объявшие женщину, принялись лизать ее без какого-либо намека на эротику, но с явным наслаждением. Герда добавила еще несколько огненных струй и Снежная Королева начала таять прямо на глазах, как и положено созданному изо льда существу. Но воздух почему-то все равно наполнялся ароматом горелого мяса.

И только когда Королева догорела, Кай оторвался от кристальной головоломки. Его взгляд стал осмысленным и он, наконец, признал в девочке с огнеметом свою сестру.

– Герда! – воскликнул он, – Как я рад, что ты меня нашла!

– А как я рада, просто пиздец, – флегматично сообщила Герда. – Пойдем домой, братец. Нам по дороге назад нужно еще кое-что сделать.

– Конечно, сестренка! – обрадовано согласился Кай, подбежал к сестре и взял ее за руку.

– Только бы топлива хватило, – озвучила пожелание Герда, взяв брата за руку.

– На что хватило? – не понял Кай.

– На блядский цирк, на блядский дом и на блядское конопляное поле, замаскированное под полисадник с безобидными цветами, – сообщила девушка.

И они зашагали домой.

Спустя совсем небольшой промежуток времени в ледяной дворец вошла фея.

– Энибадихоум? – спросила она. – Ну, раз никого нет, я тут приберусь немного.

Маленьких синих кристаллов было не так уж много, но набралось достаточное количество для того, чтобы на кое-что обменять.

(с)VampiRUS

(Из серии «недеццкие сказки для перешкольного возраста»)

– Забери меня оттуда, заклинаю тебя аллахом, – плакал джинн. – Они там все больные на голову! Интриги, коварство, предательства...

– ...Скандалы-интриги-расследования, – сымитировала голос популярного некогда ведущего фея, передразнивая джинна. – Восток – дело тонкое.

– Да ладно бы все ограничивалось коварством и предательствами, – продолжал жаловаться на нелегкую судьбу джинн, – но ведь они ж там все тупые самодуры, как этот ваш... усатый...

– Боярский, что ль?

– Не, Боярский – в шляпе. Он прикольный. Я про того, который в каждом кино сам себя играет...

– А-а-а-а! – поняла фея.

– Так что, заберешь?

– Да чего тебя не устраивает, Джинни? Другой бы на твоем месте наслаждался экзотикой, а ты ноешь.

– Сил моих нет на эту тупизну смотреть, – вновь захныкал джинн и из его глаз, как у клоуна в цирке, в две струи хлынули слёзы. – Один, сука, вместо того, чтобы новую бабу себе попросить, просит для уже существующей дворец построить, а второй потом этот дворец требует в другую часть пустыни перенести вместе с бабой. Ну вот зачем ему баба бэушная?

– Да тебе чи не пофиг?

– Не пофиг! Не пофиг, феечка. Я ради одного только дворца семь подземных месторождений исчерпал! – джинн перестал плакать и принялся изображать, как разговаривает Аладдин: – Хочу царевну Будур поразить великолепием. Построй мне дворец до неба, с колоннами украшенными изумрудами и алмазной крышей.

– Ну, понты ж дороже денег. Будто ты не знаешь.

– Перед кем понты? Крышу ж с земли не видно. А вертолетов у них еще не изобрели. На кой хрен ему сто наложниц, если он жену только по праздникам ебет? Зачем сто слонов, четыреста верблюдов и пятьсот скакунов, если под них зоопарк размером со Стамбул нужен. И это я не говорю уже про обслугу этого диснейленда по-арабски! Того и гляди, приору заниженную попросят.

– Ну, меряются люди, у кого пиписька больше, – безразлично прокомментировала фея.

– Так почему просто не попросить хуй увеличить?

Джин состроил очередную грустную гримасу и вновь собрался пустить слезу.

– Да ну окстись ты, пародия на Несмеяну, – одернула его фея. – Ну чем я тебе помогу?

Джинн извлек из воздуха шелковый платок, промокнул им глаза и, отведя руку с платком в сторону, разжал пальцы. Тот, падая, плавно заскользил о воздух и растаял, не долетев до земли.

– Говорят, у тебя программа по защите злодеев есть...

***

– Ну, у меня с собой больше ничего нет, но... – ловко тасуя засаленную колоду, фея подмигнула рыцарям, – могу предложить сыграть партейку на желание.

– На желание... – ухмыльнулся рыцарь Лоттер и толкнул в бок своего компаньона. – Слыхал?

– Гы-ы-ы, – осклабился второй, известный под именем Ланс, – еще ни разу фей не чпокал. Раздавай!

– Не, ну ты прикинь, фея играет в «очко», не подозревая, что на собственное.

Рыцари заржали.

– Один кон. В открытую. На желание, – проигнорировала сальность фея, положив колоду на стол рубашкой вверх.

– Да поняли. Тяни, давай.

– Господа-рыцари, я не обвиняю никого в жульничестве, однако попрошу всех закатать рукава до локтя. Во избежание.

И она, подавая пример, завернула рукава платья до локтя. Рыцари молча сделали то же самое, после чего фея потянулась к колоде и вытянула десятку бубен и десятку червей.

– Ну, понятно, что мне достаточно?

Рыцари синхронно кивнули, и Ланс потянулся к колоде – две трефы: двойка и туз.

– Несчастливая в сумме циферка, – прокомментировала фея.

– Иди на хер, – огрызнулся обладатель тринадцати очков.

Лоттер вынул туза и семерку. Обе пиковые.

– Как по мастям чудно ложится, – удивился он. И обращаясь к Лансу: – тянуть будешь или как?

– Ясен пень, – ответил тот, потянувшись к колоде и сняв с нее верхнюю карту. Посмотрел, не показывая остальным, изменился в лице и, смачно выругавшись, швырнул трефового туза на стол.

– Двадцать четыре. Передоз, – констатировала фея. – Лоттер?

Туз и семерка давали в сумме восемнадцать против двадцати феиных. И Лоттер очень рассчитывал на даму. Все просто: вытянешь даму из колоды – натянешь даму прямо на столе. Потянулся рукой к лежащей посреди стола колоде и, сняв карту, так же как и Ланс, не показывая другим, взглянул на нее. И в колеблющемся свете свечей ему подмигнула удача. В виде дамы пик.

– ДА! – закричал он, швыряя карту, вскакивая со стула и начиная изображать похабные движения тазом. – Задирай платье, крошка!

Фея и рыцарь-напарник недоуменно смотрели на него.

– Двадцать два. Передоз. – толкнул его в бок Ланс.

– Что? – спросил он и посмотрел на свою третью карту. Это был король пик. – Как?

– Одиннадцать плюс семь, да плюс четыре – двадцать два.

– Но... блин... – рыцарь помолчал и раздосадовано пояснил свой внезапный всплеск радости: – свечи... показалось, что дама.

– Бывает, – сгребла карты со стола фея. – Внимательнее надо быть.

Краем глаза она видела, как пиковый король подмигнул ей, превратился в пиковую даму, подмигнул еще раз и краска, расплывшись по бумаге, стала изображением джокера. Ставить об этом в известность рыцарей, она, естественно, не собиралась.

– Ну, что там с желанием? – понуро спросил Ланс, раздосадованный на собственную невнимательность и неудачливость.

– Мне нужна одна лампа.

– Лампа?

– Про крестовые походы слышали?

Парочка недоуменно переглянулась.

– Нет.

– Ах... да, откуда вам. Короче, есть на востоке прекрасный город. А в этом городе – дворец, владеет которым благородный Аладдин...

***

Ланс задрал голову, придерживая шлем рукой в латной перчатке, и прокричал куда-то вверх:

– Аллё, гараж! Дома есть кто-нибудь? Или никого нет?

Из окна выглянула весьма сексапильно выглядящая девушка.

– Кто пришел ко дворцу господина моего, Аладдина? – мелодичным голосом поинтересовалась она.

– Странствующие рыцари! Ланс и Лоттер! – проорал Ланс.

– Ланселот? – переспросила красавица.

– Лоттер! И Ланс! – встрял в разговор Лоттер, показывая кулак с отведенными указательным и средним пальцами. – Два рыцаря!

– Одну минуту, достопочтеннейшие, вам сейчас отворят ворота!

И тонкий девичий стан пропал из оконного проема.

– Впечатляющая хибарка, – оглядывая колонны, инкрустированные драгоценными камнями, поделился наблюдением Ланс. – И бабец такая, ничего.

– Главное, не облажаться, как с феей. А то без штанов уйдем.

– Я тебя умоляю! На кой черт ему наши штаны?

***

– Короче, мысль в чем: есть тьма тьмущая игр, которые подразумевают приз победителю.

– И?

– Ну, приз-то от проигравшей стороны.

– То есть, ты выставляешь приз, мы – тоже. И призы если устраивают обе стороны, то играем.

– А разве у вас есть что-то, равноценное моим богатствам? – поинтересовался Аладдин.

– Как насчет моего меча? – осклабился Ланс.

На стол легли инкрустированные ножны с вложенным в них оружием.

– Именно эта сталь сразила двенадцать драконов и покарала бессчетное количество злодеев. Легендарный меч, короче. У самого короля Артура в преферанс выиграли.

– Любопытно. Но кусок стали, побывавший в руках неизвестного на востоке героя, против даже самого маленького камня из любой колонны моего дворца – это ничто, – надменно заявил Аладдин.

– И лягушка! – вступил в разговор Лоттер, доставая из кармана земноводное.

– Лягушка против самых дорогих камней на всем востоке? – захохотал принц. – Вы глупы или безумны?

Лоттер усадил земноводное на стол, наклонился над ним и поцеловал. В яркой вспышке света лягушка трансформировалась в половозрелую девушку в русском народном костюме и кокошнике. На вкус Аладдина девица была хороша. Тем более, что царевна Будур уже слегка приелась.

– Об-ба! – изумился Аладдин.

– Да погоди! – притормозил его Лоттер и чмокнул сидящую на столе девушку в щеку. Та с громким хлопком снова стала покрытой бородавками лягушкой.

– Ахуеть! – зачарованно пробормотал Аладдин.

– Чуешь перспективу? – поинтересовался Ланс. – Главное вовремя поцеловать. А потом ходи довольный, пока половые инстинкты не взыграют еще раз.

– Идеально, – захлопал в ладоши Аладдин, – согласен! И, достав стакан с костями, поставил его на стол.

Игра затянулась. Аладдин, несмотря на слегка придурковатый внешний вид, оказался не только азартным, но и интуитивно понимающим, когда стоит остановиться, а когда можно сделать лишний бросок, чтобы повысить значимость финальной комбинации игровых кубиков. На стороне Ланса с Лоттером было тупое везение. И волшебная лягушка, и драгоценные камни много раз за вечер переходили из рук в руки. В итоге, глубоко за полночь, подбирая формулировки так, чтобы не оскорбить друг друга, договорились продолжить с утра. Но во что-нибудь другое.

– Ты жену его видел? – в темноте покоев для гостей поинтересовался Ланс у проваливающегося в сон Лоттера.

– Угу, – пробормотал тот.

– Как подумаю, что она у него не одна такая...

– В смысле?

– А у них же ж гаремы, ты в курсе?

– Чего у них?

– Гаремы.

– Это как?

И Ланс просветил напарника, что такое женская половина дворца, кто в ней живет, для чего она нужна и сколько там всего интересного. Придумывая подробности на ходу, он в ярких красках расписал, какими способами удовлетворяют потребность в сексе скучающие по мужскому естеству жены восточных падишахов, пока те воюют, охотятся и занимаются другими падишахскими делами. Сон у Лоттера, после такой лекции по востоковедению, как рукой сняло. Он очень долго ворочался и заснул только перед рассветом.

Наутро Аладдин предложил сменить кости на нарды или шахматы. Рыцари отказались, мотивируя это тем, что их тошнит от вида игральных костей еще со вчерашнего дня, а в шахматы много думать нужно. И вообще шахматы – игра, основанная на внимании с логикой и исключающая наличие удачи. А ее величество Фортуну без работы оставлять негоже.

– А во что же тогда нам играть? – растерянно пробормотал Аладдин. Ему до зуда в пятках хотелось обзавестись волшебной лягушкой.

И Лансер достал колоду карт.

– Что это? – удивился восточный принц.

– Карты, епть! Пятьдесят четыре листа!

С правилами разобрались быстро. И снова играли весь день. Аладдин, бормоча себе под нос, внимательно следил за вышедшими картами и постоянно что-то мысленно подсчитывал. Словом, оказался очень сложным противником.

Рыцари дважды ставили на кон своих крестьян вместе с за̒мками и землями, благодаря чему и отыгрывались. К слову сказать, ни за̒мков, ни крестьян не было ни у одного, ни у второго. А земель – и подавно. О чем и обмолвился Аладдин, спрашивая, почему же, раз рыцари так богаты, они приехали к нему во дворец без свиты и подарков. И только дар убеждения, приобретенный за годы азартных игр в самых низкосортных тавернах, позволил развеять сомнения принца.

– Развлечение – лучший подарок, – заверил Ланс. – А мы тебя уже вторые сутки развлекаем, да так, что ты про обед позабыл.

– Прошу прощения, достопочтенные рыцари, – спохватился Аладдин и трижды хлопнул в ладоши. – Вы правы, пора прерваться на трапезу.

И в зал стали вносить подносы с диковинными кушаньями.

– Жратва тут, конечно, ни к черту, – пробурчал Лоттер, отщипывая немного халвы от куска размером с кирпич.

– Это, брат, потому что расслабляющие вещества на Востоке другие.

– В смысле?

– Ну, ты обратил внимание, что Аладдин этот вино не пьет, а постоянно к кальяну прикладывается?

– И чего?

– А то, что по накурке сладенькое прикольнее всего заходит.

– И? – не понял связи Лоттер.

– Вот у нас, например, в чести рябчики и куропатки всякие, потому что вино под птицу идеальнее всего заходит. Здесь канабис кругом и всюду, а от него на сладенькое пробивает. Вот потому и закуска такая. А свинья тут нечестивое животное, как думаешь, почему?

– Почему? – не стал угадывать Лоттер.

– Потому что до горилки не додумались. А хватило б ума самогонный аппарат собрать, так уплетали б сало за обе щеки! Потому что жирные закуски позволяют не так сильно хмелеть от крепкого алкоголя. Шнапс немецкий помнишь?

– Ага, – кивнул Лоттер, – И колбаски, жирные такие.

– Скажи, идеально ж сочетается?

– Ну да.

– Гарем из головы не выходит, – ни с того, ни с сего сменил тему Лоттер.

– У-у-у-у, брат, – протянул Ланс сочувственно, – рекомендую о нем забыть. Ибо, если поймают, то в лучшем случае кокушки отпилят и сырыми съесть заставят. Нам сейчас нужно думать, как у принца лампу выиграть. А то ставки растут, а о каком-то завалящем светильнике речь еще ни разу не зашла.

– Ну, пока-то мы не в минусе.

– Но и не в плюсе. На одном месте топчемся, – с досадой констатировал Ланс. – А лампу добыть нужно обязательно. Если ты помнишь, мы именно такое желание фее в карты проиграли. А карточный долг – дело чести.

Ближе к вечеру удача окончательно отвернулась от рыцарей и, когда решили расходиться спать, за Аладдином числились не только несуществующие земли и крестьяне, но и вполне себе реальное оружие, доспехи и даже кони. Впрочем, на них Аладдин играл без какого-либо азарта, а для закрепления навыков, подтверждая расхожее мнение, что играя в карты, на одной удаче далеко не уедешь, а вот внимательно наблюдая за физиономиями коллег по столу и вышедшими картами – вполне.

Лоттер ворочался в постели и время от времени тяжело вздыхал.

– Да не парься ты так, – подал голос Ланс. – Завтра ему правила преферанса объясним и по классической схеме сыграем. Ты проиграешь чуть-чуть, он всё, а я выиграю. Вернем мы и коней, и доспехи, и лягушку и колонны эти на камушки разберем.

– Да я не о конях думаю. Их-то я уже придумал, как отыграть.

– А о чем?

– О гареме.

– Ох, епть! – Ланс сел в постели. – А вот это, я тебе точно говорю, забудь. Это всё равно, что сделать массаж ног Гвинерве. Артур за такое порвет на британский крест. Кстати, британский.

– Я делал массаж ног Гвинерве, – флегматично заявил Лоттер. – Баба, как баба.

– Что-о-о-о-о?!

– Ничего необычного. Ноги как ноги.

– Погоди-погоди. То есть ты делал массаж ног жене короля и говоришь об этом так буднично, будто попил воды из придорожного колодца? – Ланс схватился за голову. – Если он узнает, тебя точно четвертуют. И меня с тобой за компанию.

– Да ладно! Из-за чего? Из-за какого-то массажа ног?

– Погоди, чувак, массаж ног не может быть «каким-то», если ты делаешь его женщине! – Ланс помолчал, переваривая новость, а потом, сменив тон на заговорщицкий, спросил: – Ну и... как она?

– Гвинерва? – Лоттер повернулся на бок, устраиваясь поудобнее, – Она цветочки собирала. Мы по полю ходили. Я охранял, как обычно. О камень зацепилась, ногу подвернула. Разрыдалась: больно, мол. Ну, я и помассировал ей ступню.

– Ступню... Жене Артура... Твою мать! – восхищенным шепотом выругался Ланс. – Ты смелый, Лоттер. Я не уверен, что позволил бы себе коснуться ее ступней. Это ж не какая-нибудь кухарка или дочка кузнеца, а целая королева. Так и чего, прямо вот так взял ее за ногу и помассировал? Лоттер? Ау? Ты чего, заснул?

В ответ Лансу донеслось размеренное посапывание. Повышать голос для того, чтобы разбудить товарища смысла не было. Что-что, а сон у Лоттера был крепким. Ланс поворочался еще немного, а затем встал и, придерживаясь за стену, вышел из комнаты в темноту коридора.

***

– Смотри, какая тема, – Лоттер расставил на доске три наперстка и положил перед ними маленький шарик. – Я накрываю шарик одним из наперстков, после чего их перемешиваю. Твоя задача – угадать, под которым из них шарик. Попробуем?

Аладдин заинтересованно кивнул и наперстки в руках Лоттера заскользили по поверхности доски.

– Кручу-верчу, запутать хочу, кто смотрит внимательно, выиграет обязательно! – и Лоттер подвинул все три наперстка к принцу.

– Здесь, – ткнул тот пальцем в средний.

– Здесь ничего. Лишился коня своего, – отречитативил Лоттер, приподнимая указанный Аладдином наперсток.

Под ним было пусто.

– Э! – возмутился Аладдин, – это не я коня проиграл, это вы одного своего отыграли.

– Да похуй, – ухмыльнулся Лоттер и наперстки под его пальцами вновь забегали туда-сюда. – Внимательных победы ждут, невнимательный будет раздет и разут. За хорошее зрение выплатим премию. Внимательным и зорким будь, где спрятался шарик, показать не забудь.

Наперстки снова выстроились в одну линию. Аладдин снова не угадал. Дело пошло на лад и к обеду рыцари не только отыграли своё, но и имели приличный запас камней с первой, пятой и седьмой дворцовой колонны.

– Игра без ставки, как оливье без заправки, – приговаривал Лоттер, поглядывая на борющегося со сном Ланса, время от времени опускающего голову, после чего резко дергающегося и оглядывающего зал осоловевшими от недосыпа глазами. – Когда полза̒мка на кону, поставить можно и жену.

– Будур против всего, что я проиграл! – в отчаянном азарте выпалил надеющийся отыграться принц.

Ланс, услышав, какая ставка озвучена, дернулся и, окончательно просыпаясь и собрав всю силу воли, стал напряженно следить за игрой. Наперстки танцевали свой танец на доске, скользя от одной руки Лоттера к другой.

– Удача бродит где-то рядом, ей указать наперсток надо. В котором шарик? Угадаешь – полза̒мка сразу отыграешь. – Наперстки в руках рыцаря мелькали все быстрее, смазываясь в одно пятно. Затем, уже в который раз, Лоттер выстроил их в ряд перед Аладдином. Тот указал на средний наперсток и пока Лоттер приподнимал его, привычно прижимая шарик пальцем, Аладдин опрокинул два других наперстка. Шарика под ними, естественно, не было. Рука принца метнулась к руке Лоттера и, схватив рыцаря за кисть, Аладдин выкрутил ему руку. В наперстке, прижатый пальцем, дзынькнул шарик.

– Обманывать нехорошо, – прошипел сквозь зубы Аладдин.

***

Ланс увидел, что принцесса украдкой наблюдает из окна за тем, как их вышвыривают из дворца. Но виду не подал. Только прокричал в закрывающиеся ворота:

– Повезло тебе, мажор, что додумался жену на кон поставить! Так бы без половины замка остался!

После этих слов девичий силуэт в окне исчез.

В походной сумке что-то зашевелилось, и Ланс поспешил развязать ее. Из котомки на песок выскочила лягушка. Пару раз квакнула, а потом без всяких поцелуев, но со звонким хлопком превратилась в девушку.

– Ёб вашу рыцарей мать! Ребята, вы чо?! А если б он меня отобрал? – и залепила Лансу пощечину.

– Ну, обошлось же! – обиженно пробормотал тот, схватившись за щеку.

– Обошлось у них! – девушка замахнулась на него кулаком. – Как переебала бы!

Ланс втянул голову в плечи и прикрыл ее второй рукой.

Девица огляделась, тяжко вздохнула и разразилась потоком обсценной лексики, слегка разбавленной обычными словами, из которых было понятно, что она недовольна поведением рыцарей, сложившейся ситуацией и расстоянием до дома, преодолевать которое пешим ходом нет никакого желания.

– Зла на вас не хватает, – закончила она свою речь минут через пять. – Фее я тоже скажу, что о ней думаю, если до дому доберемся. Я понимала, что в ответ на помощь помочь нужно будет, но не думала, что всё в такой кошмар превратится. Если Ванька мой узнает – пиздец мне...

– Да погоди, самое интересное начинается, – уверенно заявил Ланс и кивнул на одно из окон дворца, из которого начала доноситься ругань.

– Урод конченный! – визжал девичий голос. – Как ты мог?!

– Да ты пойми, мы бы при помощи джинна всё вернули! – возражал Аладдин.

– Да я в рот твоего джинна ебать хотела! ТЫ ПОСТАВИЛ МЕНЯ НА КОН! КАК ВЕЩЬ!

– Но они же мухлевали, и я это заметил... Вот если бы они...

– ЕСЛИ БЫ?! ЕСЛИ БЫ! Ебать, ты мудачина! Я ухожу к маме!

– У тебя нет мамы, только папа-Шахраман.

– Тогда к рыцарю Лансу!

– Он же аферист!

– Зато нежный и ласковый! И после секса к стене не отворачивается!

– ЧТ-О-О-О?!

Лоттер, перестав следить за разговором, повернулся к напарнику и одними губами, чтобы не нарушать идиллию последней семейной ссоры, прояснил для себя:

– Так ты к ней ходил всё-таки?

Ланс, скорчив лицо, как у обожравшегося хозяйской сметаны кота, надменно кивнул.

Где-то за стенами было слышно, как женский плач, вкупе с легкими шагами, удаляется прочь из комнаты, в которой только что гремела ссора. Но возня не прекращалась. Почти тут же послышался громоподобный звук и голос Аладдина потребовал:

– Верни мне царевну Будур! Сделай так, чтобы она снова меня любила!

– Но, мой господин, – ответствовал громоподобный голос, – я не властен над человеческими чувствами! Я могу разрушить, построить, принести или отнести за тридевять земель всё, что угодно. Я могу воздвигнуть или снести гору, повернуть русло реки, вырыть шахту или закопать ее, но заставить душу, тем более женскую, любить – это не в моей власти.

– Ну и нахуй ты мне такой нужен?! – визгливо прокричал Аладдин, а вслед за этим из окна вылетела старая лампа-светильник и упала к ногам рыцарей.

Почти одновременно с этим открылись врата замка и оттуда выбежала царевна Будур. Она огляделась, увидела вальяжно развалившихся на песке рыцарей, стоящую рядом девушку в кокошнике и побежала к ним с распростертыми объятьями.

– Ланс, мой герой! – только и прокричала она.

Лоттер поднял лампу, повертел ее в руках. Потёр один из ее боков в надежде разглядеть красивый восточный узор, спрятанный под слоем копоти... И в этот момент из лампы в облаке сизого дыма материализовался джин.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – проревел он громоподобно.

– Ах ты ж ептвоюмать! – удивленно восхитился Лоттер.

– Не могу, – ответствовало существо. – У меня нет матери, чтобы я ее ёб. Я рожден из низших материй параллельного измерения. Может хозяин пожелает что-то другое?

Лоттер посмотрел на обнимающихся Ланса и царевну Будур, на царевну Лягушку и почему-то вспомнил нежные ступни Гвинервы, которые ему довелось массажировать.

– Этих всех, вместе с лампой, неси к фее, – приказал он, – а меня – в покои Гвинервы, жены короля Артура.

– Слушаю и повинуюсь, – обрадовано воскликнул джин.

И вся компания, вместе с лампой, растворилась в жарком пустынном воздухе.

(с)VampiRUS

из серии "недеццкие сказки для перешкольного возраста"

– Ты, Гендальф, херней маешься, – безапелляционно заявила фея, возвращая волшебнику трубку. – И из-за этого много народу поляжет, это я тебе, как спец по таким делам, говорю. Кольцо должно быть уничтожено!

– Кольцо никому ничего не должно, – заявил Гендальф. Не менее убежденно, но более заторможено.

– Блин, ты все мозги себе прокурил уже, – фея помотала головой, отказываясь от протянутой обратно трубки.

– Хоббиты не будут в расцвете лет бросать родной Шир и ходить за три лаптя по глобусу, терпя лишения и подвергая себя опасностям.

– Погоди, – изумилась фея, – ведь зло должно быть остановлено? Или я чего-то не понимаю?

– Зло никому и ничего не должно.

– О-о-о-о-о, – фея оценивающе взглянула на волшебника, пялящегося в одну точку, –растащило тебя знатно.

– Зло никому не должно-о-о... это обычно злу должны...

Фея отобрала у Гендальфа трубку, выбила о камушек содержимое, продула ее и засунула волшебнику в карман.

– Еще раз тебе говорю, выкуривать по столько, сколько ты за раз, – это тоже зло.

– Саруман...

– Тоже наркоман, как и ты, – вновь перебила волшебника фея. – Из-за вас, наркоманов, и проблемы. Один драконов из трубки в космос запускает, второй – со вселенским злом разговаривает и орков из говна и глины лепит. Про тебя ж даже в Википедии написано, что ты травокур и барыга.

– Чо?

– Цитирую, блять: «появлялся среди эльфов незримо или принимая облик одного из них и делился с ними мудростью или прекрасными видениями». Конец цитаты. Что, хочешь сказать, соврали?

– Хи-хи...

– Хули «хи-хи»?! Давай-ка я это дело на себя возьму, а ты посидишь тут, печенек похаваешь, – предложила фея, достав из воздуха корзинку с печеньем, банку малинового варенья и пластиковую полторушку газировки.

– Хи-хи...

– Да хули «хи-хи»?!

– Саруман-наркоман...

– Пропал дед, – грустно выдохнула фея. – Сиди, печеньками хрусти и не уходи никуда! Слышал? Я без тебя все быстро разрулю!

– О, печеньки! – волшебник с глупой улыбкой на лице потянулся к корзинке.

– Беда с этими магами... – пробормотала фея, взмахнула волшебной палочкой и растаяла в воздухе.

***

Фродо вертел в руках кольцо, исписанное эльфийскими рунами, и размышлял вслух:

– Маги, орки, кровь-кишки... Блять, сидел бы себе дома, поливал бы огород, растил огурчики, помидорчики. Так нет же, дернула нелегкая! Ну в самом деле, чего я там не видел, в этом Мордоре? Соседи, небось, на рыбалку ходят, грибы собирают, винишко молодое попивают по вечерам.

– А ты, как белорусский партизан в окружении. Только вместо фашистов – орки, а вместо ССовцев – назгулы, – заметила фея.

– И главный их этот, Саурон... Интересно, а Саурон – это имя или фамилия? Если имя, то фамилия какая?

– Может, Шикельгрубер?

– А почему Шикельгрубер?

– А почему бы и нет?

Помолчали. Затем Фродо спросил:

– А не боишься, что я колечко себе присвою? – и, надев кольцо на палец, исчез.

– Бля, ну просила ж, не надевай!

– А я надел!

– Да что ж за сказка-то такая неудачная? – пробормотала фея. – Ну, во-первых, это кольцо может постепенно свести тебя с ума, как твоего дядюшку Бильбо.

– А во-вторых? – прозвучало где-то слева.

– А во-вторых, каждая секунда с кольцом на пальце приближает тебя к назгулам. Точнее, их к тебе.

– К каким назгулам? – послышалось справа.

– Про девятерых королей слышал? Ну, которые на почве власти и богатства кукушкой поплыли в далеком прошлом?

– Че-то было такое... – отозвался неуверенный голос из-за спины.

– Тогда должен знать, что эти девять рыл до сих пор служат Саурону, носят бесформенные одежды, пользуются моргульскими клинками, ездят на черных конях и поиск этого колечка у них в приоритете. Настроены они на него.

– Как настроены?

– Как на радио шансон, блять, – не выдержала фея, – Да сними ты кольцо, недоумок. Когда кольцо на пальце, назгулы его чувствуют. И пока ты меня тут слушаешь, радиус поиска сужается.

– Гендальф о таком не рассказывал, – прозвучало прямо перед феей, и тут же голос обрел хозяина.

– Гендальф много чего не рассказывал.

Фродо недоверчивым взглядом изучал фею. Та терпеливо ждала вопроса. И вопрос прозвучал:

– Но почему я должен подвергать себя опасности? – наконец спросил Фродо.

Фея расположилась на поваленном дереве и жестом пригласила хоббита присесть рядом.

– Присаживайся. Я буду рассказывать очень долго.

Хоббит подошел к бревну, сел рядом и спросил:

– О чем?

– О том, на что ты все-таки подписался, когда надел кольцо на палец.

Когда фея закончила, в небе таяли последние звезды и вот-вот должен был заняться рассвет.

– Блин, – пробормотал Фродо. – Я ж не знал, что на такой головняк подписываюсь.

– В-о-о-от! – протянула фея. – Будешь знать, как совать что ни попадя куда попало.

– А если я его закопаю где-нибудь или в реке утоплю?

– Да пожалуйста! Только придумай, как назгулам это объяснить, когда они тебя мелко шинковать будут.

Фродо молчал. На лице его, будто рябь на поверхности лужи, отразилась попытка думать собственной головой. Однако сквозняк здравой идеи был мимолетным и рябь размышлений, проявляющаяся в нахмуривании лба, утихла, так и не став волной стремления упростить себе жизнь. Потом лицо его стало надменно-пафосным. И, в конце концов, хоббит пафосно воскликнул:

– Значит, такова судьба! И не пытайся меня остановить! – Фродо шустро надел кольцо на палец и вновь исчез. Его последняя фраза прозвучала, удаляясь: – Коль суждено стать героем, не стоит этому противиться!

Кольцо овладело новым хозяином быстро. Но странно.

– Рука-а-а-а-лицо! – произнесла фея, хлопнув себя ладонью по лбу.

***

– Арагорн, ну ты-то хоть не такой идиот?

– Как кто?

– Правильный вопрос, – ухмыльнулась фея. – Не такой, как Фродо и компания.

– От чего они идиоты? Отправились в поход, который сулит немало подвигов и даст возможность покрыть себя славой.

– Ну, вообще-то, они к подвигам не приспособленные.

– В каждом хоббите есть место подвигу.

– Место-то может и есть, но мало. Короче, смотри: например, у тебя есть волшебные сапоги, которые позволяют тебе перемещаться быстрее степного ветра...

– Нет у меня волшебных сапог, – возразил Бродяжник. – И хоть одно из моих имен – Скороход, это не дает повода утверждать, будто я владею некими волшебными одеждами, в какой-то мере дающими возможность получения некоего преимущества.

Фея хмурилась всё больше. По всему выходило, что беседа будет не только долгой, но и бесполезной.

– Бля, да просто представь! Представь, что он у тебя есть. Представил? – Фее казалось, что она слышит скрип извилин, стремящихся изменить свое местоположение.

– Ну... допустим, представил.

– Стал бы ты идти босиком куда-нибудь в Ривенделл, если бы смог добежать в мгновение ока?

– Стал бы.

– Здрасьте-приехали. Почему?

– Арвен, как тебе, наверное, известно, – эльфийка. И умирать не собирается. Поэтому, куда мне торопиться? Тем более, мы договаривались увидеться осенью.

Фея подумала, что здесь, все-таки живут счастливые люди. Ни тебе гаджетов, ни самолетов. Сел на лошадку и поскакал. Осенью встретишься с любимой. Любимая бессмертная. Куда торопиться? Но вслух продолжала гнуть свою линию:

– Ну, допустим, отказалась твоя Арвен от бессмертия...

– Не каркай! – возмущенно закричал Бродяжник, и трактир на мгновение накрыло тишиной. Видя, что все уставились на них, Арагорн продолжил, но уже тише: – С чего бы ей отказываться?

– Не читал чувак, не смотрел, не задумывался даже, – пробормотала фея себе под нос. И уже обращаясь к собеседнику: – Просто представь.

– Ну?

– Гну! Тогда воспользовался бы?

На лице Арагорна вновь отразились мучительные раздумья. Фея смотрела на него и думала, что, наверное, здорово, когда тебе характер прописывают. Ты суровый, ты мрачный, ты пафосный. И никаких полутонов. Даже мук выбора нет никаких – случилось что-то, ты встал, сурово, мрачно и пафосно пошел и сделал то, что тебе предначертано. Не особенно парясь, нахрена это надо. Пришел, увидел, победил, читателя порадовал.

– Короче, – сказала фея, понимая, что теоретические примеры тут не прокатят, – есть сапоги, позволяющие сократить время путешествия и повысить шансы на успех предприятия. Дело за малым: отобрать кольцо у Фродо и самому отнести в Мордор.

– Отобрать!? – взревел Арагорн. И в корчме все вновь утихли, обратив взоры к их столу. Заметив это, Арагорн вновь перешел на шепот: – Уж не Сауроновская ли ты приспешница?

Интонации в голосе Бродяжника зазвучали угрожающе, и фея подумала, что каши тут действительно ни с кем не сваришь.

– Стопэ, стопэ! – выставила она руки ладонями вперед. – Никто тут ни чей не приспешник. Я вам упростить мероприятие пытаюсь и сократить число жертв в отдельно взятой вселенной, придуманной отдельно взятым дядькой.

– Советую уйти отсюда до того, как я достану из ножен меч, – все так же агрессивно прошептал Арагорн.

– С тобой тоже всё ясно. Окай, ухожу.

И встав из-за стола фея, не оглядываясь, направилась к выходу. Она думала о том, что героизм – это конечно круто, но и мозги иногда надо включать. Возможно, это и не нормально, пытаться уравновесить сказочный мир, но с некоторыми сюжетами сказок она была категорически несогласна. Вероятно, в этом что-то и было от комплексов, приобретенных в детстве, благодаря бабушке-затейнице. Но с другой стороны – никто и не говорил, что феям легко.

***

– Ну ладно они – мужики. У них тестостерон с дофамином в связке работают. Им подвиги подавай, с кровищей! Они-то уверены, что так впечатление на баб производят. Но ты ведь – мудрая женщина, понимаешь, что кровища – не есть хорошо?

– Понимаю, – отстраненно согласилась Галадриель, глядя куда-то сквозь фею.

– Тогда давай, хотя бы на этом этапе, сократим страдания некоторых... – фея на миг замолчала, подбирая подходящую фразу, – …персонажей и уменьшим общее число жертв среди мирного населения.

– Зачем? – все так же флегматично глядя сквозь собеседницу, спросила владычица Лориэна.

Фея, не ожидавшая такого вопроса, ненадолго впала в ступор.

– Чтоб изменить будущее в лучшую сторону.

– И слабейший из смертных может изменить ход будущего в лучшую сторону.

– А ускорить процесс, не? И вообще, ты куда смотришь-то все время? Ты там со мной разговариваешь? – фея помахала ладонью перед лицом владычицы. – Ау?

Но та, будто выпав из реальности, никак не отреагировала.

То, что персонажи не хотят упрощать жизнь окружающим, безусловно, напрягало, однако остававшийся в запасе вариант, в случае его реализации, мог облегчить хоббитам дорогу. Фея откладывала его на самый крайний случай, как неоправданно-рискованный. Но, видимо, пришло время рискнуть.

– Короче, – махнула рукой фея. И вновь растаяла в воздухе.

***

– Наш-ш-е сокровищ-щ-е? – уточнил Голлум, прожевав.

– Блин, забавная ты зверушка, – фея бросила ему еще одну рыбину. – Ну да, колечко.

– О-о-о! – закатил глаза Голлум и впился гнилыми обломками зубов в рыбину, – мы помним наше сокровищ-щ-е.

– Я тебе гораздо более веселое сокровище подгоню, если ты поможешь хоббитам донести колечко до пункта назначения.

Сознание Голлума, много лет назад спутанное магией кольца, не соглашалось с мыслью, что может быть радость бо́льшая.

– Что ты несеш-шь? Нет прелес-с-ти прелес-с-с-тнее наш-ш-его сокровищ-ща!

– Спорим? – усмехнулась фея и подкинула на ладони синий кристаллик.

***

– Быс-с-трее, хоббитцы, ш-ш-евеллим копыц-ц-ами.

– Да ну не копыта ж вроде у нас, – пробурчал Сэм, – ноги с пальцами. Волосатые только.

– Кругллое желтое ещ-щ-ще не один раз обернетс-с-с-ся вокруг планеты и волос-с-с-атость стопч-ч-ч-ется в копыта. Потому – шевелите копытц-ц-ц-ами.

Время от времени Голлум забегал вперед и с причмокиванием грыз маленькие синенькие кристалики. После этого речь его некоторое время была более внятной, без растянутых шипящих звуков.

Фродо и Сэм слегка подзаебались, но спорить с, пускай полоумным, но все-таки проводником, не хотели. И потому их короткие ножки отмеряли за шагом шаг, приближая их к заветной цели. Но самое странное во всем этом было то, что энергия у уродца будто не заканчивалась.

Внезапно Голлум остановился. Потянул носом воздух и объявил:

– Лабиринты подземельные, лабиринты паучьи. Там большая паучих-х-ха всех отравит и отдрюч-ч-ч-ч-ит, – прошипел уродец, сожрал еще одну мелкую синюю хреновину и нырнул в малоприметную пещеру.

Сэм и Фродо не сразу поняли, куда пропал их полунедошизанутый проводник, однако все-таки разглядели небольшую, прикрытую кустами расщелину.

– Ты обратил внимание, – поинтересовался Фродо у Сэма, протискиваясь в пещеру, – он, кажется, рифмовать начал?

Сэм пожал плечами, как бы говоря, что не заморачивался на том потоке сознания, который выдает их полоумный проводник.

– А ты вслушайся, – порекомендовал Фродо. – Кажись, та синяя хрень, которую он жрет, его таки накрыла.

– Во тьме живущая. Очень злющая. Восьмилапая. Яйцекладущая, – послышалось где-то впереди.

– Гля, точно рифмует!

Петляя в темных коридорах подземелья, ориентируясь на слабое свечение каких-то волшебных грибов и слабое рифмованное бормотание Голлума, хоббиты вышли в какую-то огромную нишу. То, что помещение огромное, было понятно по эху, многократно отражающемуся от невидимых сводов.

– Не видать ничего, – заметил Сэм. – Где бухло светящееся, которое тебе королевишна остроухих дала?

– Где-то в карманах.

И Фродо зашуршал в темноте одежной, пытаясь найти фиал в многочисленных складках и карманах одежды.

– Ёб твою Шелоб, – послышалось где-то впереди. – Это беда. Нам пизда! Тикай, кто куда!

– Рифмы стали короче и емче, не находишь?

– Сдается мне, он сейчас про рифмы не думает, – предположил Фродо и извлек светящийся фиал из складок одежды, озарив окружающее пространство волшебным светом. Как раз вовремя, чтобы увидеть нависшее над хоббитами гигантское паукообразное существо.

– Здрасьте, – растерянно вымолвил Сэм.

Паучиха раскрыла истекающее слюной ротовое отверстие и издала противный, скрежещущий звук. Хоббиты оцепенели, не в силах совладать с парализовавшим их ужасом. Сгибая суставы гигантских лап, членистоногое стало наклоняться к Фродо и Сэму, подергивая раскрытой смрадной пастью.

– Ну, вот и всё, – обреченно обронил Фродо.

– Просто так я не сдамся! – отчаянно воскликнул Сэм, доставая эльфийский клинок.

– Паучище, хочешь вкуснотищи? – послышалось откуда-то из темноты.

И гигантское членистоногое застыло. А голос Голлума приближался, продолжая отвлекать монстра от такой близкой и желанной добычи:

– Вкуси кристаллик синий и станет мир красивым!

Появившись в пятне света, источаемого волшебным эльфийским фиалом, Голлум протягивал на ладошке один из тех самых кристаллов, которые так увлеченно грыз всю дорогу. Голова Шелоб настороженно, будто сомневаясь, потянулась к ладони Голлума и застыла, словно принюхиваясь к подношению. И приняла его, аккуратно слизав с ладони слизистым хоботком.

Несколько секунд паучиха стояла неподвижно. Затем стала ритмично подергиваться. Фродо и Сэм заворожено наблюдали за гигантским членистоногим. Если бы кто-то догадался включить музыку, то было бы понятно, что Шелоб пританцовывает. Спустя еще несколько секунд паучиха стала отбивать лапами ритм. А Голлум стал декламировать стихи, компенсируя отсутствие стихотворного размера речитативом.

– Не криви лицо, давай мне кольцо, до пункта назначения донесу без промедления. Я понимаю, ты уже подзаебался, не надо вешать нос, наш план удался. Я наведен на цель, я фактически торпеда. Я, оседлав Шелоб, кольцо топить поеду. Поверь, я все смогу, я ни капли не усталый, меня вперед ведут синие кристаллы.

***

– Что это было? – испуганно спросил Саурон, когда грохот во дворе замка стих.

– Пиздец, – констатировала фея. – Он пришел.

Саурон недоверчиво выглянул в окно. Где-то внизу горели огни, лязгало железо, кричали орки.

– Что происходит?

– Восстановление справедливости происходит, Сауроша. Ты у меня арсенал брал?

– Ну?

– А деньги за него отдал?

Саурон замер, повернув голову к фее. Эмоций под шлемом видно не было, но было понятно, что он недоумевает.

– Ну я же не виноват, что орки настолько тупые, что им автомат – это сложно.

– Это не мои проблемы, Сауроша.

Саурон вновь выглянул в окно. Вдалеке, по направлению к жерлу вулкана неслась гигантская паучиха Шелоб, сбивая орков, назгулов, троллей и прочую нечисть, встававшую у нее на пути. На спине у нее, словно всадник на лошади, восседал Голлум. В его вытянутой к небу руке сияло кольцо всевластия.

– Пиздец! Я властелин колец! – прокричал он, когда паучиха, перевалившись через край вулкана, полетела вместе с ним в его жерло.

***

– Назгулов не было.

– А то будто у тебя в фильмах им девяносто процентов экранного времени отведено?

– Но все-таки...

– Питер, Петенька, – фея взяла руку режиссера в свои и грустно посмотрела ему в глаза, – ты б завязывал со всей этой толкинистской хренью. Ведь как все хорошо начиналось, «Живая мертвечина», «Страшилы»... а потом тебя как накрыло в двухтысячных. Не, «Девятый район» тоже прекрасен, но после него опять же накрыло. Тем более, сам понимаешь, чем дальше в эту вселенную, тем больше крыша едет...

– Крыша! Едет! – глаза режиссера лихорадочно заблестели. – А лучше – дом!

– Что дом?

– Или нет! Город! Представляешь, целый город едет!? – мужчина вскочил, озираясь. – Где камера? Города ездят и жрут другие города! Фея, я тебе говорю, это будет бомба!

– Бля. Предупреждала ж, не больше двух, – буркнула фея, разглядывая синие кристаллики в своей ладони.

А Питер Джексон, уже шумел на кухне, устанавливая камеру на треногу.

(c)VampiRUS

(из серии «недеццкие сказки для перешкольного возраста»)

– Хуйня какая-то, – пробормотал Елисей, разглядывая лежащую в хрустальном гробу, бледную как снег, девицу с вишнево-алыми губами.

Ну да чего уж, зря шел, что ли? Вытер губы, наклонился над девушкой и коснулся губами её губ.

Ничего не произошло.

Подождал немного, напряжённо вглядываясь в строгие и по-своему красивые черты лица, наклонился и прижался губами к устам девушки сильнее, раздвигая языком ее губы.

– Ай, бля! – отскочил от гроба. Высунул язык вперед и скосил глаза, пытаясь разглядеть его кончик. Ощущения были такими же, как будто коснулся языком дверной ручки в морозную погоду.

Елисей дотронулся до языка пальцем – кровь. Чего ей в рот-то напихали, пока она спала? Парень сплюнул, избавляясь от кроваво-медного привкуса во рту, и вновь подошел к хрустальному гробу. Раздвинул пальцами губы лежавшей в нем девушки, присмотрелся к зубам.

Клыки были неестественно длинными.

***

– Так, погоди, – фея наклонилась над гробом, – это ж Белоснежка!

– Кто такая Белоснежка? – не понял Елисей.

– Пиздец, – выругалась фея, – дурдом без колесиков. Ну вот как тебе объяснить?

– Это другая принцесса? Не моя?

– А то ты не видишь...

– Вижу.

– А зачем спрашивать о том, что ты и так видишь?

Королевич не нашелся, что ответить, и развел руками, давая понять, что сам не знает, почему задает такие вопросы. Фея в ответ на его жест махнула рукой, мол, проехали. Она приложила палец к шее девушки, пытаясь нащупать пульс. Но пульса не было. Достала из походной сумочки серебряное зеркальце и поднесла к лицу девушки. Наклонила влево-вправо, разглядывая отражение.

– Холодная, но не разлагается. В серебряном зеркале не отражается, – пробормотала фея. – Ставлю на то, что если приложить ей ко лбу крест, останется ожог. Поздравляю, Елисейка, твоя царевна – вампир.

– Это не моя царевна! – возразил королевич.

– А... Да. Точно. Поздравляю, Елисей. Мало того, что вампир, дык еще и не твоя.

– А что же делать?

– Нежить – только развоплощать.

– Как?

– Классически. Колом осиновым в сердце.

– Но она же красивая! – недоуменно возмутился царевич.

– Кто тебе такое сказал?

Царевич открыл было рот, готовясь возражать и дальше, но не нашелся с ответом.

– В-о-о-о-от! – протянула фея. – А знаешь, почему так?

Царевич помотал головой.

– Потому что ты об еёную хлеборезку поцарапался.

Фея оглядела пещеру, потолок которой был усеян летучими мышами, посмотрела на растерянного королевича. Тяжело вздохнула и спросила:

– Вот какого лешего ты к ней целоваться-то полез?

Царевич пожал плечами.

– У тебя в роду некрофилов не было?

Царевич начал было отрицательно мотать головой, но засомневался и пожал плечами.

– Наверное, были, – предположила фея.

– Почему?

– Потому что это объясняет твое стремление язык покойницам в рот засовывать. Фактически, она тебя укусила, а ты вообще в курсе, что означает?

– Что? – королевич выглядел недоумевающим и напуганным.

– Что ты – потенциальный вампир.

– И чего теперь делать? – испуганно спросил Елисей и уставился на лежащее в гробу тело, осознавая сказанное феей.

– Ну... Есть тут мыслишка...

Фея достала из сумки волшебную палочку, сосредоточилась и плавно вывела ею узор в воздухе, прокричав:

– Экспекто долбоебус-интеллектус!

Воздух перед ней сгустился, пронизываемый множеством электрических разрядов, и прямо из эпицентра молний в пещеру вывалились двое. Придурковатый мо̒лодец в русском народном костюме и здоровенный волчара.

– Да что за хуйня постоянно происходит!? – отряхивая колени пробурчал мо̒лодец.

А волк повертел головой, увидел фею и буднично спросил:

– А предупредить можно было?

***

– Когда она у вас появилась, не вела себя странно? – спросил Ваня, безуспешно пытаясь раскурить трубку при помощи огнива.

Чиркать кремнем по кресалу, одновременно втягивая в себя воздух, было задачей не из легких.

– Да она с самого начала какая-то странная была. Лопотала не по-нашенски, – рассказывал самый крупный богатырь. – Но мы ж люди нормальные, язык жестов понимаем.

– Когда она показала вот так, – самый мелкий из богатырей изобразил двусмысленную езду на лыжах, – мы поняли, что устала девка.

– В смысле?

– Ну, заебалась, – пояснил мелкий, повторяя жест.

– Дали ей отвара макового, – подхватил еще кто-то из богатырей, – чтоб отдохнула. Но она слабенькая, видать, оказалась. Вырубилась мгновенно.

– А когда на пятые сутки не проснулась, мы ее в пещеру и снесли, – завершил рассказ четвертый богатырь.

– А днем кто-нибудь дома был или она сама оставалась? – спросил Ваня. Искра, наконец, попала в табак, и он делал паузы между словами, растягивая огонек.

– Ну да, сама, – подтвердил кто-то из богатырей. – У нас же, кто на охоту, кто в огород, кто дров нарубить, воды наносить. Все при деле.

– Есть вероятность того, – делая паузы между неудачными затяжками, проговорил Иван, – что в один из таких дней ее и укусили.

– Бля, Ваня, – наконец-то подал голос Серый Волк, – я тебе уже полчаса пытаюсь донести, что это не царевна, а принцесса. И она совсем из другой сказки. А ты тут в Шерлока Холмса играть пытаешься.

– В кого? – Ваня перестал раскуривать трубку, которая тут же затухла.

Серый Волк посмотрел на напарника и обречено выдохнул:

– Господи, ну вот нахуя мне всё это?

Небеса не разверзлись. И оттуда никто не ответил.

***

Гномы выдвигались в шахту задолго до рассвета. Поэтому Ваня с Волком нагнали их под самой штольней. Шестеро несли шахтерский инструмент – кирки, ломы, лопаты. Седьмой – самый крупный из коротышек очень сильно отличался от своих товарищей. Из общей картины его выбивал не только рост и более густая борода, но также одежда, более подходящая рыцарям: кольчуга вязаная мелкими кольцами, надраенный до блеска шлем и боевой топор.

– Гимли, – удивился Волк, – а ты тут что забыл?

Гном отделился от компании и подошел к Ване с Волком. Поздоровался.

– Этот же вопрос я могу задать и тебе, Серый.

– Бля, Гимли, если честно, мне абсолютно пофиг, каким межсказочным сквозняком тебя сюда закинуло. Мне просто нужно было начать разговор с чего-то.

– Что-то странное творится в сказочных лесах, – встрял в разговор Иван, вновь безуспешно пытаясь раскурить трубку, – но я обязательно выясню, кто за всем этим стоит.

– По обмену опытом, – проигнорировал Ивана Гимли. – Ну и в качестве охраны. Ихний старший, – гном кивнул головой в сторону шахтеров, – наших стихи писать учит, а я охраняю тут.

– От кого? – заинтересованно спросил Волк.

Гимли огляделся и заговорил полушепотом:

– Завелся здесь кто-то. Зверей сказочных...

– Насилует, а потом убивает? – подал голос Иван. Он, наконец, раскурил трубку. – Или наоборот: убивает, а потом насилует?

– ...похищает, – вновь проигнорировал Ивана гном. – Они возвращаются через несколько дней, но ничегошеньки не помнят. И ведут себя странно.

– И в чем странность проявляется?

– Ну... – Гимли замялся, не то подбирая слова, не то думая, стоит ли вообще говорить.

– Давай, колись, Гимли, – посоветовал Волк. – Все равно узнаем. А так – время нам сэкономишь.

Иван наклонился к гному и рявкнул:

– Пароли, явки, позывные!

Гном снова его проигнорировал, продолжая разговаривать с Волком.

– Где ты этого долбоеба нашел?

– А вот сейчас обидно было, Гимли.

– Чего это?

– Это мое альтер эго, если что. Из другой реальности. Так-то он нормальный, адекватный мужик, но, попадая сюда, дурак-дураком становится, – печально поделился Серый. И тут же вернул гнома в прежнее русло разговора: – Так всё-таки, в чем странность?

– Они все тормознутые становятся. Вялые какие-то... Сонные, как мухи поздней осенью.

Выпуская клубы дыма, Иван отнял трубку ото рта и уже который раз вклинился в разговор:

– Кто-то подсаживает их на наркотики?

– Ваня, иди вон тем шестерым мозги еби, – кивнул Волк в сторону испуганных гномов, столпившихся возле входа в штольню, и продолжил разговор с Гимли: – С рассвета до заката впадают в кому? Прячутся в темные места?

– Да, – удивленно согласился Гимли. – А откуда ты...

– Знаю, мой друг. Просто знаю.

Серый Волк огляделся. Посмотрел на увлеченно допрашивающего гномов Ивана, на вход в штольню, к которому отступали коротышки, на горизонт, из-за которого вот-вот должно было появиться солнце.

– А подопечные твои всегда так рано в шахту бегут?

– Раньше так не спешили. Но, как Белоснежка ихняя пропала, так и начали в работе себя топить.

– И выходят из шахты в аккурат после заката?

– Эм... Да. Но откуда ты...

– Ванька, сука! Не пускай их в шахту! – заорал Серый Волк и ринулся ко входу в штольню.

Гномы, вооруженные примитивными горно-шахтными инструментами, оказались не такими уж и лёгкими противниками. К тому же, представляли собой слаженную и целеустремленную команду. Благо, Гимли вовремя сориентировался и пришел на помощь. Да и продержаться было нужно всего лишь до начала восхода солнца, свет которого уже окрашивал в алые краски редкие, почти мультяшные облака.

– До восхода удержите на поверхности, – прокричал Волк, уворачиваясь от лопаты, которой его пытался огреть один из гномов.

– Вертлявые, пиздюки, – пожаловался Иван, пиная самого мелкого гнома.

Тот, перекувырнувшись в воздухе, ударился головой об пень, но тут же встал и совсем не по-мультяшному рыча, вновь целеустремленно пошел на Ивана.

– Не убивать! – прокричал Волк, прижимая лапой кого-то из гномов к земле.

– Понял! – прокричал в ответ Гимли и, повернув топор обухом, ударил кого-то из гномов в голову. – Минус один!

Двое гномов одновременно накинулись на Ивана. Один упал в низ, обхватив руками его ноги чуть ниже колен, не давая сдвинуться с места, а второй, оттолкнувшись от земли, прыгнул Ивану на грудь, вцепившись руками в его уши и попутно пытаясь откусить ему нос.

– Ухи! Ухи, блядь! – заорал Иван не своим голосом.

И тут краешек солнца наконец-то показался над горизонтом.

Гномы, в одно мгновение прекратив пробиваться к устью штольни, обмякли и попадали на землю, словно мешки, набитые хламом. Но Ванька продолжал орать – вцепившийся ему в уши гном тоже отключился, но своих маленьких кулачков не разжал. Он так и висел, цепко держась за Ванины уши, оттягивая их собственным весом к земле.

– Наклонись, долбоеба кусок, – посоветовал Серый Волк, перекрикивая Ванькин ор. – Ну или за бока его приподними.

Иван последовал совету и перестал орать. Но продолжил материться себе под нос, высвобождая из цепких гномьих пальцев свои покрасневшие и опухшие уши.

– Зи ист дер хельсте штерн вон аллен, хир комт ди зонне, – напевал Волк, обходя поле боя.

– Чего ты там за заклинания лопочешь, – поинтересовался Иван, держась ладонями за красные опухшие уши.

– Пою, – ответил Волк, разглядывая то одного, то второго гнома.

– Что это было, достойный потомок варгов? – спросил Гимли, приторачивая боевой топор обратно к поясу.

– Вампиры, – буднично отозвался Серый Волк.

– Кто? – удивился Гимли.

– Как Дракула, которому я клыки выдрал? – уточнил Ваня.

– Угу.

– Закувалдь меня Тор, если я хоть что-нибудь понимаю.

Иван возился с уложенными в рядок гномами. Проверив крепость веревок, он приподнимал каждому верхнюю губу и разглядывал удлинившиеся, совершенно не гномьи клыки.

– Я понимаю чуть больше твоего, – поделился Волк, наблюдая за Иваном, – но у меня и вопросов больше. Знать бы, кому их задавать только.

– Как ты догадался, что они тоже, того?

– Белоснежку кто-то сделал вампиром. Мы ее в другой сказке обнаружили. Точнее, не мы, а фея одна знакомая.

– Это не та, которая вселенную Толкиена похерила? – полюбопытствовал Гимли.

– В смысле?

– Да там такой замес был. Саурон у нее волшебное оружие купил – то ли калачи, то ли калаши. Но орков им пользоваться так и не смог научить. Они по привычке, этими калачами, как дубинами махали. Ну, он денег отдавать и не захотел продавцу. Пытался съехать на то, что оружие бракованное. Хотя, держал я такой в руках. Белке в глаз если попадешь, то от тушки ничего не остается, кроме кровавых узоров на дереве. Куда там Леголасу с его луком.

Серый Волк слушал и хмурился. А Гимли продолжал рассказ:

– Ну и в отместку фея басню нашу и подсократила. Обошлись без долгих путешествий, кровопролитных сражений и вообще без лишних жертв. Да чего там! Представь, Гендальф даже из Шира не выходил никуда, пока всё решилось. Кольцо в вулкан сбросили, Мордору хана. А из жертв только Голлум и Шелоб. Ну, за ними никто особенно и не горюет.

К пню подошел Ваня, попыхивая вновь раскуренной трубкой.

– Вообще, первый, кого вспоминаешь в данной ситуации – это Дракула, – сказал он, выпуская облачко дыма. – Но, как?!

Иван достал из-за пазухи что-то завернутое в тряпицу и, положив на пенек, бережно развернул, продемонстрировав Волку и Гимли.

– Что это? – спросил гном.

– Клыки Дракулы. Я их с собой как память о былых победах таскаю.

– Могли и новые отрасти, – заметил Волк.

– Да что ж он, акула какая, что у него зубы в три ряда, как на конвейере?

– Нежить. Хитрая и изобретательная. Вот, кстати, у тебя, Ванька, есть все шансы его навестить и выяснить, что да как. А я пока кое-что здесь проверю да разузнаю. – И обращаясь к Гимли: – Ты вообще в курсе, кого тут накрывало за последнее время?

– А чего ж не в курсе. Тут же ж сорока. Она новости быстро разносит.

– Кого, говоришь, первым нашли?

– Колобка, – Гимли присел рядом с волком так, чтобы не упускать из виду связанных гномов. – Он как раз перед рассветом на лису вышел. Поначалу сам ее укусить пытался, а как солнце всходить стало, так и обмяк.

– И чего, лиса его не съела?

– Ну, она ж не только хищница, но и не глупая баба. Сразу сообразила, что не так что-то.

– Ага, понял. А еще кто был?

– Маугли, – Гимли погладил свою бороду, – как раз там, где сказочный лес в сказочные джунгли переходит.

– А с ним чего не так было?

– На Каа накинулся. Кричал, что, мол, удав – сплошная вена и кровушки он сейчас вволю попьет. Но удав-то, хоть и старенький, да на вид неповоротливый, всё ж обвился вокруг пацана, придушил слегка и держал так, пока малого не попустило.

– И попустило тоже с восходом солнца?

– Угу. А еще, Пикачу взбесился. От кого не ожидали, так это от него. Ну, добрейший же ж покемон был. Милота в чистом виде. А тоже всех погрызть пытался. Хорошо, что на Бульбазавра наткнулся.

– Почему?

– Так и не прогрыз его, – ухмыльнулся Гимли. – И тоже отрубился, как только солнышко показалось.

Волк встал и принялся ходить из стороны в сторону, озвучивая собственные мысли.

– Колобок – русская народная сказка. Маугли – Киплинг написал. А Пикачу вообще японцы придумали. Никакой связи.

– Белоснежка еще.

– Так-то, сюжет народный, но задокументировали братья Гримм – немцы. Абсолютно ничего по местам не расставляет, – Волк остановился, сел и принялся чесать задней лапой ухо, продолжая рассуждать вслух: – Белоснежку почему-то в сказку Пушкина занесло. Но то понятно: и там, и там семеро мужиков, готовых нести ответственность, не посягая на честь и достоинство...

– Сексуальный подтекст? – предположил Гимли, продолжая поглаживать бороду.

– Ага, в покемонах? – Волк перестал чесаться и вновь принялся расхаживать из стороны в сторону. – Хотя, японцы странные, у них где угодно может быть сексуальный подтекст. Удивляюсь, что не они Ктулху придумали.

– Какую такую Ктулху? – заинтересованно спросил Гимли.

– А был тут Говард один...

– Говард Ктулху?

– Бля, Гимли, не отвлекай, – Волк вновь принялся чесать за ухом. – Блин, блохи достали. И Ванька, сука, трубку унес. Слушай, Гимли, а у тебя карта этих мест есть?

– Конечно, – кивнул гном и, достав из походной сумки карту волшебного леса, разложил ее на пеньке.

– Где, говоришь, колобка накрыло?

– Вот тут, – Гимли ткнул пальцем в точку на карте.

– Положи сюда камешек или щепочку. А покемон где кукушкой тронулся?

– Здесь, – предупреждая просьбу, гном сразу разложил камешки в определенные места карты, попутно объясняя: – вот тут Маугли из удава что-то высосать пытался, а здесь гномы живут. Их, скорее всего, там и покусали.

– Японские сказки, немецкие... джунгли... русская часть... Слушай, Длиннобородый, а если мысленно нарисовать окружность из всех этих точек, чего у нас в центре?

– Замок Золушки.

– Ептваюмать! – восхищенно выругался Серый Волк. – Вот это поворот!

***

Иван стоял в сыром склепе главного вампира всех времен и народов, стараясь не ржать, чтобы не расстраивать графа еще больше.

– Отфтань от меня, не хосю я из глоба вылесать, – шепелявил тот.

– Вылезай, говорю.

– У меня дипьеффия на посве отфутфствия субоф.

– Ну так я тебе их как раз и принес.

– Пьявда? – вампир сел в гробу, недоверчиво глядя на Ивана.

– Ага. Вот, – Ваня протянул Дракуле тряпицу, на которой лежали его клыки.

– Зюпки мои любимые, – потянулся тот к тряпице.

– Сначала ответы на вопросы, – спрятал клыки за спину Ваня.

– Ибифь ты провалифь! – пробурчал вампир недовольно и принялся вылезать из гроба.

Перебрались в гостиную. Иван сел на подоконник, мотивируя это тем, что так меньше затхлостью несет, а Дракула уселся в одно из старинных кресел.

– Ну, фпрафввай, циво хотел?

– Кусал кого за последнее время?

– Ты фмеефся? Цем куфал? – Дракула раскрыл рот, демонстрируя отсутствующие зубы. – Ефли б и фахотел, не фмог бы.

– Бля, хрен с тобой, – Иван швырнул тряпицу с клыками вампиру. – На. А то ж вообще непонятно, что ты там лопочешь.

Дракула поймал сверток, достал клыки и один за другим пристроил их в пустые промежутки между зубами. Зубы, один за другим, с чвяканьем врастали на место. Иван, слыша противный звук, передернул плечами. Вампир дождался, когда зубы станут на место и блаженно протянул, ощупывая клыки:

– Счастье-то какое. Как заново на свет родился.

– Зеркало дать?

Вампир обиженно посмотрел на Ивана:

– Смешно, блять.

– Тогда продолжаем разговор. – Иван достал трубку и неумело принялся ее раскуривать. – Кусал кого за последнее время?

– Вообще никого!

– Алиби есть?

– Ваня, – возмутился граф, – мое алиби всё это время у тебя в тряпочку завернутое лежало!

– Допустим, – Иван сделал затяжку и выпустил облако дыма в воздух. – Может в гости к тебе кто заходил?

– Хм... Была тут одна. Я сначала подумал, что мужик вообще. Но, оказалось, что баба, – граф поморщился. – Не самый лучший секс в моей жизни, доложу я тебе. К тому же, кусалась, как бешеная собака.

– Вот оно! – радостно закричал Иван. И уже более спокойно спросил: – Как зовут?

– Да я не спрашивал.

– Не пизди мне тут! – Иван спрыгнул с подоконника, подошел к вампиру и угрожающе наклонился над ним. – Ща быстро клыки конфискую обратно.

– Да я тебе честно, Вань! – Дракула испуганно вжался в кресло и затараторил: – Ты мне как зубы выбил, девки в мою сторону совсем глядеть перестали. Не любят они беззубых. А эта, единственная за всё время, пришла, прям в гроб прыгнула. Говорит, герр Дракула, я ваша фанатка и мечтала предаться с вами плотским утехам с элементами бдсмщины. Я на радостях и понять ничего не успел. Оседлала, оттрахала и тут же ушла! Искусала только всего!

– Ладно, не ори. Верю. – Иван протянул вампиру руку, предлагая подняться. – Пойдем, до ворот проводишь.

Стоя у ворот, Ваня пожал когтистую руку вампира:

– Ну, бывай! И хватит тут обиженного из себя строить. Клыки я тебе вернул. А кто прошлое помянет, тому глаз вон.

– Не надо, – пробормотал Дракула, – мне клыков хватило.

– Ну и славно, – сказал Иван и зашагал по дороге.

О том, что на радостях да второпях Дракула перепутал один верхний клык с нижним и был теперь больше похож на орка из войск Саурона, а не на вампира-аристократа, Иван говорить ему не стал, здраво рассудив, что в зеркале-то Дракула всё равно этого никогда не увидит.

***

– Феечка, Машенька, прелесть ты наша, – вкрадчиво начал Волк, – ничего нам рассказать не хочешь?

– О чем?

– Об одной мужеподобной даме, которую ты прокинула. Предположительно, немка, потому что, обращаясь к мужчинам, использует приставку «герр».

Фея нахмурилась, перебирая в уме тех, с кем общалась в последнее время.

– Да я хрен его знает.

– Ну, никто не торопит, за исключением некоторой части леса, ставшей недовампирами.

– Блин, Серый, ну ты ж меня знаешь, я б от тебя ничего скрывать не стала.

– Ок-к-кай, – протянул Волк. – Тогда факты: она переспала с Дракулой, чтобы испить его крови. Но так как Дракула на тот момент укусить ее не мог, то обряд инициации был нарушен. Потому, те, кого кусает она, вампирами считаться не могут, хотя и ведут себя как вампиры. Предположительно она немка и живет либо в замке Золушки, либо где-то поблизости от него.

– Твою ж... – эмоции на лице феи сменяли одна другую: удивление, недоумение, неверие, осознание. – Не немка! Шведка!

– Шведка?

– Хильдур Бок!

Ваня, наблюдавший за этим странным диалогом, вытрусил курительную трубку и протянул ее фее.

– На. Хуевый из меня Шерлок Холмс.

– А, так это ж и не Холмсовская вещь-то, – сказала фея, принимая трубку из рук Ивана.

– А чья?

– Гендальфа. Ему уже не надо. Он на кристаллах теперь.

– То-то я думаю, мир расцветает прям, когда раскурить ее удается, – поразился Ваня.

– Погоди, Маша, на каких кристаллах? – не понял Волк.

– Ну, была тут история...

– Уж не та ли, про которую мне Гимли рассказывал?

– Думаю, что та.

– Деточка, ты пипец!

– Вы, между прочим, первые начали! Сами виноваты! – парировала фея. – Жила бы себе Красной Шапочкой, носила б пирожки бабушке. Кто вас просил в сказку лезть?

– Да если б мы не лезли, – возмутился Ваня, – у тебя б и бабушки никакой не было!

– Короче, – прервал начинающуюся перепалку Серый Волк, – рассказывай, давай.

– Ну, брали мы как-то выкуп за принца. Я троих из анекдота, Карлсона, Золушку и фрёкен Бок подключила.

– Золушку?

– Ну да! Но там всё четко было просчитано, на нее никто и не подумает, если она сама распространяться не будет. Мы ее в итоге даже с принцем свели.

– Погоди, погоди, – перебил Серый Волк, – вы чего, за того травокура ее выдали?

– Да не, – отмахнулась фея, – того уже давно на принудительное лечение сдали. Это младший.

– Я ж ей мешок денег...

– А деньги у нее кто-то спиздил. Выкопал прямо из-под поленницы.

– Кто бы это мог быть, – с хитрым прищуром спросил Волк.

– Не знаю, – не менее хитро ответила фея, – но я взамен всё порешала и даже за адекватного принца её сосватала. Ради этого, между прочим, и замутила всё.

– Ой, мне-то не трынди! Аферу проворачивала из-за денег. Золушка просто под руку попалась.

– Ну, и из-за денег тоже, – согласилась фея. – Так вот. По просьбе Карлсона, у нас запланированный конфликт произошел.

– С фрёкен?

– С ней самой, – кивнула фея. – Она Малышу житья не давала. Ну, мы ее и спровоцировали. Там стрельба была, потом пожар... Но она сгорела в лесной лачуге.

– Труп видел кто-нибудь?

Фея помедлила, но всё-таки ответила:

– Нет.

– Если не убедилась в наличии злодейского трупа, – назидательно сказал Волк, – то должна держать в уме, что иногда они возвращаются.

– Трупы? – уточнил Ваня.

– Злодеи, Ваня. Ты вообще, когда рандомного дурака включать перестанешь?

– Ох уж эти сказки... – пробормотал Ваня, вместо того, чтобы ответить на вопрос.

– Ох уж эти сказочники, – закончил присказку Волк. И обращаясь к фее: – Где хижина стояла, покажешь?

***

Волк обошел кругом остов лачуги. Затем забрался внутрь пепелища, принюхиваясь и приглядываясь.

– Да ну, огонь все следы стер, – прокомментировал Иван.

Волк сделал еще пару шагов вперед. Пригляделся к чему-то.

– Не все, Ванечка. Не все. Вон, смотри, – кивнул в сторону ветхого люка от погреба. – Видишь, натоптано как?

Следы были хоть и крупными, но явно человеческими. И если возле самого люка были беспорядочными и смазанными, то шедшая дальше цепочка следов превращалась в пятнышки пепла на траве и на прошлогодней листве, сходящие на нет в сторону замка Золушки. Ваня поднял дверцу погреба – внутри было пусто.

– Исходя из имеющихся фактов и основанных на данных фактах умозаключениях, было бы логичным предположить, что подозреваемая особа расположила свою штаб-квартиру в замке Золушки или, по крайней мере, где-то неподалеку от него, – сказал он.

Волк подозрительно посмотрел на Ивана:

– А ты трубку Гендальфа точно фее отдал?

– Ну да. А что?

– Изъясняешься непривычно.

– А… да? – Иван откашлялся и с привычной придурковатостью сказал: – В Золушкином в замке фрёкен эта, к бабке не ходи! Так лучше?

– Ну вот! Другое дело!

– Так мы в замок?

– Ну а куда еще?

Хотя к замку и спешили, добрались туда почти перед самым закатом.

– Делать всё нужно быстро. Потому что после заката, когда вся эта братия, фрёкен Бок покусанная, оживет, мы с ними не факт, что справимся.

– Так уже закат скоро, – заметил Иван. – Может, до утра подождать? Весь день впереди будет.

– Не, Ваня, не вариант. Гномов мы повязали? Повязали. А если ее способности аналогичны способностям Дракулы, то она уже знает об этом. В мифологии, обративший вампир чувствует, что происходит с теми, кого он обратил, и может ими управлять, если ты не в курсе.

– Короче, – на всякий случай уточнил Ваня, – выбора у нас особого нет?

– Да.

– Так да или нет?

– Блядь. Я уже забывать стал, как с тобой иногда тяжело.

И они вошли во двор замка, который встретил их тишиной и пустотой. Бродя по комнатам, заглядывая в шкафы и под кровати, Ваня с Волком то там, то здесь обнаруживали впавших в кому. Золушка и принц нашлись в королевской спальне, под кроватью. Король с королевой, забились в сундук, выбросив оттуда драгоценности прямо на пол. Фрёкен Бок нигде не было.

– Версии есть? – спросил Серый Волк Ивана, выглядывая в окно. – Солнышко уже закатывается.

– Да хрен его знает. Эта падла где угодно может прятаться. Может она вообще не в замке. В угольник какой-нибудь залезла и сидит там, ждет, когда солнышко сядет, – размышлял Ваня. – За̒мок-то здоровый. Это в лачуге ей, кроме подвала, некуда прятаться было...

– Стой!

– Да я и не иду никуда вообще-то.

– Что ты сейчас сказал? Повтори.

– Да я и не иду никуда...

– До этого.

– За̒мок большой, говорю. Хрен найдешь её. Это в хибаре, кроме погреба, прятаться негде... Серый, ты куда?

– Побежали, Ваня, – отозвался Волк из коридора, – в подвале она!

И Ванька, мельком взглянув на заходящее солнце, которого над горизонтом оставалось меньше четверти, побежал за Волком.

– Если она сначала в погребе пряталась, – объяснял Волк на бегу, – то ассоциирует подобные помещения с убежищем. Вероятнее всего, там светлую часть суток и пережидает.

Так и оказалось. Фрёкен Бок, бледно-синяя, с ввалившимися, но горящими, словно яркие угли в глубине глазниц глазами, была в винном погребе. Проблема заключалась в том, что к тому моменту, как Ваня и Волк ее обнаружили, солнце окончательно скрылось за горизонтом. И дворец стал оживать.

– Ну здравствуйте, – проскрипела фрёкен и бесшумной тенью метнулась в сторону Ивана, выбив у того из рук светильник.

Лампа, описав несложную дугу, со звоном разбитого стекла ударилась об каменный пол винного погреба и наступила темнота. Иван почувствовал удар под дых, затем услышал, как матерясь, заскулил Волк. Что-то схватило Ивана за волосы и с диким хохотом поволокло сквозь темноту. Голова Ивана с треском ударилась обо что-то твердое и его сознание померкло.

В себя он пришел связанным, лежащим на полу бального зала. Вокруг, словно солдаты на плацу, стояли, наверное, все, кто жил в замке. Повара с поварятами, лакеи, ключник, мажордом, конюх… Король с королевой и Золушка с принцем тоже присутствовали.

– На кой хрен тебе все это? – поинтересовался Иван. Он, хоть и не видел фрёкен, но догадывался, что она здесь.

– Люблю, когда меня слушаются, – вампирша обошла Ивана и теперь тот ее видел. – Послушание – первый шаг к порядку. Новому, мировому порядку! А то, понимаешь, бардак у вас тут. Кто чем хочет, тем и занимается. А у меня все будут по струнке ходить. Линкс, цвай, драй, фир, линкс, – напела фрёкен Бок и комично изобразила строевую ходьбу на месте.

– Так это ж сказки, это ж не реальная жизнь. Они тем и хороши, что здесь всё разное. Все разные.

– А мне не нравится, – заявила Бок. – И поэтому будет так, как я захочу. Вот смотри. Поднять всем левую ногу!

Все обращенные одновременно выполнили приказ и замерли стоя на одной ноге.

– Обожаю, когда всё с первого раза понимают и исполняют! – прокомментировала фрёкен Бок. – Трижды присесть!

Приказ снова был исполнен. А довольная фрёкен Бок захохотала, хлопая в ладоши.

– Ты ебанутая, – поставил диагноз Ваня.

– Зато, наверное, впервые в жизни счастливая, – парировала она и подтащила к Ивану связанного Серого Волка. – Сейчас вот, вас двоих еще укушу, и вы тоже вольетесь в мой дружный, счастливый коллектив.

И когда фрёкен, раскрыв пасть с неестественно-длинными клыками, наклонилась над Волком, готовясь к укусу, в комнату ворвался ураган в обличье Карлсона. С гулом, достойным пикирующего бомбардировщика, тот по воздуху метнулся к фрёкен Бок, схватил ее за волосы и взмыл вместе с ней под потолок.

– Разорвите этих двоих! – верещала откуда-то сверху вампирша, удерживаемая Карлсоном.

Инициированные, маршируя, словно вымуштрованные солдаты, синхронно двинулись к лежащим на полу Ивану и Волку.

– Только не в мою смену, сучка! – прокричал мужчина в рассвете сил и уронил несостоявшуюся фюрершу на одну из ножек перевернутого кем-то, да так и оставленного табурета. Снова взмыл вверх, заложил вираж вокруг люстры, на лету доставая стеклянный флакон с какой-то жидкостью и швырнул его в корчившуюся на ножке стула вампиршу.

Полыхнуло. И от фрёкен повалил густой черный дым. Запахло химией и жженым мясом. Все в бальном зале на мгновение замерли, а потом стали недоуменно оглядываться, не понимая, как здесь оказались и что происходит.

– Святая вода? – спросил Иван у приземлившегося рядом с ним Карлсона.

– Ага, щаз, – развязывая Ване руки, ухмыльнулся Карлсон. – Святой коктейль Молотова, не хочешь?

– Где ты его взял-то? – удивленно спросил Волк.

– А ты думаешь, фея всё это время сложа руки сидела?

***
(окончание не влезло, а потому в комментариях)

(Из серии «Недеццкие сказки для перешкольного возраста»)

– Узнать мне надобно, кто послужил причиной такого дочкиного положения.

– Дочка и послужила, – флегматично жуя зубочистку, ответила фея. – Не думаю, что кто-то решился бы без ее на то согласия.

– Ты мне тут не это! – прикрикнул на фею король. – Я тебе задачу ставлю и денег предлагаю! Ты ж вопросы решать мастерица!?

– Вы бы, папаша, не орали тут на честных фей, да слюной не брызгали, – порекомендовала королю фея, – а внятно вопросы задавали.

– Скажи, кто дочурку обрюхатил мою? – убавил громкость король.

Фея перекинула зубочистку в другой угол рта и посмотрела на принцессу. Несмотря на платье свободного покроя, животик был очень заметен.

– Мужчина. Логично ж, блин!

– Я и без тебя знаю, что мужчина, – грустно протянул король. – Кто он? Вот что меня интересует.

– А-а-а-а! – протянула фея. – Так вам имена, пароли, явочные квартиры назвать надо? А чего ж у дочурки сами не спросите, ваше величество?

– Дык, молчит, как рыба!

– Ну, ты ж на нее как полоумный орешь, – перешла на ты фея. – Я б, если на меня так орать, еще и в глаз зарядила бы, не думая. Вот прикинь, стоит себе бедная девочка, слушает, как на нее папенька орет, а в голове у нее мысли вертятся разные. Например, про то, что ты с ее избранником сделаешь, если узнаешь, кто он. Может, конечно, и жениться позовешь, но с твоими заскоками, есть шанс, что родится дитятко сиротой. Какая ж мамка такого своему чаду пожелает?

– Так это ж позор какой! Без свадьбы, без благословения…

– Ну, бывает, чо, – фея наконец сплюнула измочаленную зубочистку. – Сплошь и рядом. Ты как будто на луне живешь.

– Нехорошо это!

– Раньше надо было объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Позабивают девушкам головы рыцарскими романами, а потом причитают. Там же ж адюльтер на адюльтере и все удачно заканчиваются. Да, моя радость?

Принцесса, потупив взор, кивнула.

– А реальность – это вам не «Анжелика»! – закончила мысль фея.

– У нее библия – настольная книжка! – безапелляционно заявил король.

– А подстольная? – парировала фея и король стушевался. – Не переживай, выясним, кто да откуда. Даже денег с тебя не возьму. Лишних. Но есть у меня условие!

– Какое?

Фея плавно подплыла по воздуху к принцессе и стала что-то шептать ей на ухо. Девушка в ответ энергично закивала головой.

– Жених сам придет. Но после того, как свадьбу сыграете, ты отпустишь молодых на все четыре стороны. Преследовать и жизни учить ни в коем случае не будешь.

– Но ведь…

– Или так или никак, – поставила фея точку в разговоре.

И король покорно кивнул.

***

– Да на кой чёрт мне такой тесть? Он же ж жмот, каких свет не видывал, – Раш сделал рывок и с разворота разрубил летящую на него тыкву прямо в воздухе. – Ты в курсе, сколько он денег угрохал, чтобы дракона ему убили? И что в итоге?

– Ты не о том думаешь, Раш.

– А о чём надо? – от следующей тыквы рыцарь ловко увернулся.

– О том, что принцесса вот-вот родит. От тебя, между прочим.

Рыцарь повернул изумленное лицо к фее и третий снаряд свалил его с ног, разлетевшись об голову.

– Сногсшибательная новость? – поинтересовалась фея. И принялась дожимать: – А ты можешь себе представить, что такое быть сыном принцессы и не иметь отца, находясь в эпицентре интриг?

Раш, тихо матерясь, снял погнутый шлем и принялся выковыривать из него кусочки плода и семечки. Судя по его задумчивому выражению лица, с воображением у рыцаря всё было в порядке.

– Я ж старшим в семье был, – начал он откуда-то издалека, – но у нас мамка с папкой, оба живы. И вот, пока брательник еще совсем мелким был, вроде как нормально было. Я с фрейлинами в своё удовольствие время проводил: вин да наливок всяких – целый подвал, марихуаны плантацию небольшую с главным лесничим замутили. Втихую от родителей…

Рыцарь замолчал, окунувшись в воспоминания. Фея, выждав немного, решила подтолкнуть Раша:

– Но?

– Но пришла пора жениться и начался форменный пиздец. То папеньке на фрейлину настучат, с которой я досуг коротаю – мол, она тонкостям этикета не обучена и ее ни за что ни про что – на рудники. То маменька решит, что надо меня с дочкой герцогини какой-нибудь познакомить и на охоту отправить... Без гончих, без егерей, без арбалета, но с бутылкой вина и афродизиаками в корзинке. И, главное, типа, невзначай домик на дороге пустой охотничий...

Рыцарь тяжело вздохнул, встал, водрузил на голову слегка помятый шлем и прокричал кому-то сидящему в кустах:

– Давай дальше!

Теперь из кустов полетели арбузы. Фея дождалась, пока рыцарь расколет очередной снаряд и возобновила разговор:

– И я так понимаю, это не всё?

– А то! – Раш рубанул по очередному вылетевшему из кустов арбузу. – Я как-то хотел к маменьке в кабинет зайти, не помню, что понадобилось. Да как нутром чуял, ухо к двери сначала приложил. А там – торги форменные. Одна орет, мол, виноградники у нее в южных землях и это прибыль будет в казну, вторая рассказывает, что супротив ее штолен, по северным землям раскиданных, виноградники – ничто, а третья голосит, что, «главное, ваше высочество, не деньги, а уют в душе принца и обеспечить его могут только мои доченьки». Пусть, мол, обеих берет в жёны и по очереди пользует: по чётным дням –старшую, а по нечётным – младшую.

В процессе рассказа Раш умело отбивался от летящих в него плодов, а потом вдруг прокричал:

– Пауза!

Снаряды из кустов лететь перестали, а рыцарь продолжил жаловаться на жизнь:

– Старшенькая, говорит, в оральных искусствах мастерица, а младшенькая черным ходом не брезгует. Разнообразие, мол, будет у сыночки вашего. А мама, главное дело, на полном серьёзе говорит, что и этот вариант рассмотрит.

– А ты чего?

– А чего я? Развернулся, да пошёл прочь. Иду и думаю, на кой чёрт мне сдались эти две курицы, когда моя любовница, ну, которую на рудники отправили, всё это и многое другое в избытке могла? – и куда-то в кусты: – Давай!

Теперь в рыцаря полетели картофелины. Раш не пропустил ни одной, ловко двигаясь по поляне и рассекая швыряемые кем-то клубни. Когда поток снарядов закончился, фея задала очередной вопрос:

– Так ты от женитьбы сбежал?

– Не совсем, – рыцарь немного помолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Как-то на бал к нам явилась принцесса из северных земель. А из свиты – только волк громадный, говорящий. Меньше часа мы с ней провели, я и так и эдак подкатывал, а она меня отшила. И пропала…

Следующая серия «выстрелов» состояла из яблок и груш. Рыцарь не успел рассечь только пару из двух десятков.

– Влюбился и искать пошел по белу свету?

– Да нет. Меня другое поразило. Молодая деваха, а без слуг и нянек, с одним только волком по белу свету гуляет, ничего не опасается. Новые страны, приключения, и никаких тебе интриг и козней за спиной. Сама себе хозяйка. А я – молодой мужик, всего лишь инструмент для собственных родителей, с помощью которого они ещё больше бабла в казну хотят привлечь.

– Н-да... – грустно пробормотала фея и вдруг сменила тему, кивнув на загаженную овощами и фруктами поляну: – Слушай, а чего ты продукты-то переводишь?

– Так драконы закончились, а форму терять не хочется. Вот и тренируюсь, – пояснил Раш и вернулся к основной теме разговора. – А тут еще выяснилось, что последний пакет травы кто-то из сокровищницы спёр. Не иначе многоходовочка очередная! Ну, психанул я, да смылся из замка. Ну как смылся… Устроил скандал за то, что травушку-муравушку украли и меня в психлечебницу на реабилитацию отправили. Но доктор наш Ай-Пейн понимающий оказался: до сих пор меня, типа, лечит, исправно деньги из казны получая. А я вот по белу свету брожу.

Фея кивнула в знак того, что мотивы рыцаря ей понятны. А тот с ноткой грусти закончил жаловаться на жизнь:

– Брательник у меня, жалко, мелковат тогда был. Мы с ним вместе мечтали странствовать, да рыцарскую славу добывать. Он бы знал, сколько я драконов положил, гордился бы мной.

– Короче, дружище, – хлопнула рыцаря по плечу фея, – я так понимаю, дворцы у тебя поперек горла?

Рыцарь молча кивнул.

– Вот если б ее с собой взять. Да кто ж её отпустит-то?

– Ну, тогда вопросов нет. Бывай, – сказала фея и, взмахнув остролистной волшебной палочкой с сердцевиной из пера феникса, растворилась в воздухе.

Из кустов, опираясь на посох, вышло маленькое сморщенное существо, похожее на помесь пожилой черепахи без панциря и облученного всеми видами радиации престарелого эльфа.

– Железы молочные избранницы своей лицезреть более не хочешь ты разве? – спросило оно.

– Прям и не знаю, магистр Йода. Деваха она классная, только вот папаша у нее… – Раш замялся, подбирая слова.

– Не с папой ее совокупляться тебе, – изрек Йода. – Жить будет отдельно вам от родителей хорошо. Терпение – силы часть. Его, если редко, в совместные встречи и проявить можно.

***

Дракон возник из ниоткуда.

Когда стоящий у замковых врат стражник наклонялся, чтобы поправить наколенник, небо и дорога к замку были пусты. А когда разогнулся, перед ним, расправив огромные перепончатые крылья, стояла громадная, вровень с окружавшей замок стеной, синяя тварь.

– Короля позови, – хрипло проскрипело чудовище, – у меня к нему вопрос есть. По поводу братца моего, невинно из базуки убиенного.

– А… – начал было стражник и, загремев латами, будто мешок со старыми кастрюлями, грохнулся в обморок.

– Ну ё-твоё, – разочарованно протянул дракон, – какая-то стража пошла, психически неустойчивая, – вытянул шею, заглядывая через стену во двор, и проорал во все своё драконье горло: – ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО! МНЕ Б ЗОЛОТА И ДЕВСТВЕННИЦ! – Немного подумал и добавил: ЗА СЕБЯ И ЗА БРАТЦА УБИЕННОГО!

Когда паника в замке утихла, к дракону отправили парламентера, который выяснил, что эта синяя громадина является братом тому черному, которого некоторое время тому безуспешно пытались извести рыцари и проходимцы всех мастей. Но вот ведь незадача, на исходе казны появился неизвестный герой, грохнувший зверюгу при помощи какого-то диковинного оружия. Справившись с заданием, рыцарь взял за труды всего ничего: меч, латы и хорошего коня, после чего ускакал в неизвестном направлении.

Большой синий брат, хоть и горел жаждой мести, оказался зверем прагматичным, понимающим, что лишние жертвы родича не вернут. Потому затребовал сколько-то там килограммов золота и царскую дочку под белым винным соусом, мотивируя свое требование тем, что сырое не ест принципиально. Заменить царскую дочь стадом коров с аналогичной приправой или табуном лошадей – отказался. Вариант замены царской дочери на другую человеко-единицу – отверг. Обозначил неделю срока и, прорычав:

– ВРЕМЯ ПОШЛО! – отбыл.

Примечательно, что никто не заметил, как и куда чудовище улетело. Вот он был, а в следующий момент, бац – не стало.

Шесть дней в королевстве царила паника и внеочередной сбор налогов. Из закромов вытаскивали всё и у всех. На переплавку пошли даже корона и скипетр, но всё равно, даже половины затребованного веса не набиралось. Царь, надеясь всё-таки обмануть чудовище, послал гонцов по окрестным деревням с задачей найти девицу, максимально похожую на его дочь и доставить во дворец.

Недостающее золото было решено заменить драгоценными камнями, а вот с двойником принцессы было сложнее: во всем королевстве нашлась лишь одна, более или менее похожая девушка, но в итоге выяснилось, что она – результат разгульной молодости монарха, а следовательно, как ни крути, родная кровиночка.

Подводя итоги на рассвете седьмого дня, изрядно пьяный от горя и заторможенный от настойки из корней успокой-травы, поглощаемой с вечера в немереных количествах, король увидел, как к замковым вратам подъезжает рыцарь. Приглядевшись, глава королевства признал в нем героя, некоторое время назад одолевшего черного дракона.

– Открывайте, мать вашу! – как и прошлый раз проорал рыцарь. – Явление спасителя, часть два!

– Денег нет! – заявил король вместо приветствия, когда Раш переступил ворота замка.

– А я денег и не прошу.

– Тогда чего ж тебе надо?

– Два мешка картошки и две катапульты. Дракон, я так понимаю, в обед прилетит?

– В обед, – подтвердил король, делая знак рукой, мол, несите, чего рыцарь просит.

Короля, в принципе, не интересовало, каким способом Раш узнал о драконе. Единственное, на что он надеялся, – возможность сэкономить. Тем более, что однажды этот рыцарь уже зарекомендовал себя как действенное средство против драконов. А если вдруг победу одержит синий брат убиенной тварюги, то можно включить дурака и сказать, что рыцарь всех в замке запугал, что его отговаривали и с самого начала хотели исправно дань выплатить.

– Неужто картошкой по дракону стрелять думаешь?

– А хоть бы и картошкой, – весело подтвердил Раш.

– Ну смотри! – протянул король, показывая, кто тут главный. – Не одолеешь дракона – не сносить тебе головы.

– Если я его не одолею, то голову никто не сносит. И вы, ваше величество, не исключение.

Когда катапульты выкатили за ворота, Раш собственноручно выволок оба мешка с картофелем и, прогнав всех, чтобы не мешали, принялся что-то мудрить возле метательных орудий.

***

И во второй раз дракон появился ниоткуда. Просто в какой-то момент рыцарь обернулся и увидел громадную, покрытую синей чешуёй тушу. Пока Раш приторачивал ножны с мечом к поясу, дракон начал перечислять, что и в какой последовательности он сделает с королём за то, что последний не уложился в сроки. Рыцарь подумал, что такая богатая фантазия дала бы фору инквизиторским методам ведения допросов и разнообразила досуг любителей БДСМ-практик, а вслух прокричал:

– Корону и скипетр на слитки уже переплавили, так что в жопу королю ты можешь только эти самые слитки и засунуть.

– А ты еще кто такой? – проревел зверь.

– Рыцарь, епть. Не видно, что ли?

Дракон прищурился, разглядывая потенциального противника, а потом спросил:

– Это сейчас с тобой драться надо будет?

– Ну да, – подтвердил Раш. – Традиции подразумевают поединок.

– С тобой, что ли?

– А что, слабо?

– Не слабо. Но у нас разные весовые категории, рыцарь. Будет сложно подобрать оружие, уравновешивающее шансы. Даже если я буду совсем не вооружен, преимущество на моей стороне, поэтому способ дуэли можешь выбрать сам.

Рыцарь сделал вид, что ненадолго задумался. А потом прокричал:

– На катапультах.

– На катапультах? – не понял дракон. – Это как это?

– Очень просто. Грузим в катапульту сто картошин и стреляем в меня. Я, пока они на меня летят, рублю, сколько могу, мечом, – рыцарь показал меч в подтверждение своих слов. – Затем ставим на это же место тебя и стреляем еще сотней. Кто больше в полете напополам разрубит, тот и победил.

– А ты забавный, – сообщил дракон. – Правду говорят, что с фантазией.

– Кто говорит?

– Да есть тут одна, – отмахнулся дракон. – Но перейдем к делу!

– Перейдем.

Дракон отлетел на край поля, достал откуда-то из-под крыльев два здоровенных, изогнутых, восточных меча. Взмахнув ими поочередно, прокричал рыцарю:

– Давай!

Раш дернул за рычаг, ковш пошел вверх, ударился о балку и корнеплоды полетели в дракона. Тот достаточно проворно замахал мечами, разрезая клубни в воздухе. Подсчитали разрезанные картофелины – девяносто из ста.

– Видал? – поинтересовался дракон.

– Угу, – хмуро согласился Раш. – Теперь я на край поля, а ты – стреляешь.

И понуро пошел на позицию. Все мысли рыцаря крутились вокруг девяноста картофелин, нарезанных драконом. Да, Раш тренировался с магистром джедаев. Да, почти не пропускал ни крупных, ни мелких метательных снарядов. Да, рассчитывал на то, что неповоротливый дракон не сможет попасть по большому количеству картофелин, летящих на него одновременно. Но девяносто из ста брошенных одновременно?! Воистину, драконы – невероятные существа.

Однако, даже понимая, что ему не приблизиться к результату синей чешуйчатой громадины и в половину, сдаваться рыцарь не собирался. То ли верил в чудо, то ли тянул время до последнего. Эх, была бы здесь фея! Уж она бы что-то наверняка придумала.

– Готов? – проорал дракон от ворот замка.

– Готов! – прокричал рыцарь, хотя это был неправдой.

Он до последнего момента надеялся, что из воздуха материализуется фея и поможет ему. Ну, хотя бы подскажет, что делать. Однако механизм катапульты щелкнул, ковш рванулся вперед, ударился о продольную балку и швырнул сто картофелин в рыцаря, а фея так и не появилась.

Раш, пытаясь поймать потоки силы, закрыл глаза, как это учил делать Йода, и завертел мечом вокруг себя. Будто крупные градины загремели вокруг падающие клубни. Несколько штук больно ударили рыцаря по туловищу, но тот продолжал вертеть мечом, пока картофельный дождь не закончился. И надеялся непонятно на что.

Стоять зажмурившись дальше смысла не было и Раш открыл глаза. Вокруг него валялись половинки картофелин. Много половинок. И почему-то не было видно целых клубней. Раш принялся подсчитывать половинки, собирая и складывая их в одну общую кучу. Когда поднял сто восемьдесят первую – понял, что выиграл. Но продолжил собирать и считать вслух. А когда справился – не мог поверить собственным глазам и пересчитал еще раз. Половинок картофеля было ровно двести штук.

– Поздравляю, рыцарь, – прогремело где-то рядом. – Ты с честью вышел из этого странного поединка. Обещаю более не предъявлять претензий к данному замку и его обитателям.

А в следующий миг захлопали гигантские крылья, обдавая Раша ветром. Рыцарь посмотрел вслед улетающему синему дракону и пробормотал себе под нос, до сих пор не веря в произошедшее:

– Сто штук. Пополам. Охуеть.

– Второй раз нас спасаешь, дешево и сердито, – похвалил Раша подъехавший на лошади король.

– Самый дебильный поединок из всех, в которых я участвовал, – пробормотал рыцарь и хлопнулся в обморок.

– Потеря сознания на почве эмоционального перевозбуждения, – констатировала появившаяся из ниоткуда фея. Подняла веко, посмотрела на зрачок рыцаря, затем пощупала пульс и добавила: – Нашатыря ему дайте кто-нибудь.

– Говорю, рыцарь хороший нам достался, – игнорируя феину просьбу, повторил король, – второй раз…

– А, – будто только вспомнив, прервала его фея, – как нашатыря ему дадите, дочку начинайте собирать. Вот он, папа твоего будущего внука.

– Он? – удивился король, – Долбоеб, дуэль на картошке устроивший?

– Долбоебизм и героизм, ваше величество, очень часто переплетаются настолько, что одно от другого не отличишь, – развела руками фея, – так что, давайте будем считать этого молодого человека героем.

– Но… – начал, было, король.

– Тем более, ты обещал! – напомнила фея. – Я тебе не рассказывала, что случается с теми, кто обещаний не выполняет?

Король мгновенно изменился в лице, но на всякий случай переспросил:

– Это правда, он?

И стоящая рядом беременная дочь радостно кивнула.

– Он, кстати, только потому и приехал, что знал: будущему ребенку опасность грозит. А то никогда б тренировки свои не бросил. У него ж на год вперед всё расписано, – продолжала наседать фея. – И, это, хоть раз в жизни не жмоться, собери молодым в дорогу денег на домик хороший, да на первое время, чтоб на пропитание хватило…

– Так у меня… – начал было оправдываться король.

– Дракон, – перебила фея.

– Где? – испугался король.

– Внутри у тебя дракон. На пятьдесят процентов состоит из жадности, а на пятьдесят – из глупости. Может, потому в твоем королевстве от реальных драконов и проходу нет? Чуют собрата, к нему и тянутся.

Король молчал. Он хотел возразить, но возражать было нечего.

– Пора бы уже как-то приручить этого дракона. Вот посмотришь, жизнь сразу наладится, – заверила фея.

***

Призрачный джин, сквозь которого было видно комнату, висел над медной масляной лампой. Фея сидела на стуле, прямо на полу, поджав ноги под себя.

– Там, в принципе, можно было и не лезть, всё само разрулилось бы. Но для меня это было важно. Короче, извини, что напрягла.

– Да ну, ты брось! – махнул рукой джин. – Весело ведь получилось. Это ж надо до такого додуматься – дуэль на картошке с катапульты! Фантазия у него, что надо! Короче, не работа, а сплошное удовольствие.

– Слушай, а он и правда все сто штук разрубил?

– Ага, щаз! – с иронией произнес джин. – Он пока до места шел, я быстренько все картошины пополам и разрезал. Ну, чтоб он наверняка выиграл. И уже разрезанными стрелял.

– Тогда еще на один вопрос ответь, почему ты синий цвет выбрал-то?

Джин удивленно посмотрел на фею и стал менее прозрачным. Теперь предметы сквозь него едва проглядывали.

– А ты чего, разве мультфильм не смотрела? Там же джин синий, как дядя Вася после получки.

– Погоди, – не поняла фея, – что такое мультфильм?

Джин сделал совсем изумленные глаза и проявился окончательно.

– Ты сейчас серьезно?

– Да, – кивнула та.

– У-у-у-у-у, подруга, – протянул джин, – у тебя впереди еще столько интересного…

© VampiRUS