Долго вертится в голове рассказ. Написала 1 главу
Оцените пожалуйста, скажите, стоит ли продолжать писать? Есть ли какие-то способности в писательском деле?


Глава 1. Счастье встречи

Был сентябрьский, ничем не примечательный вечер. Холодные северные ветра предвещали скорую зиму, доставляя, ко всему прочему, немало хлопот Андрею, который монотонно сгребал листья в кучу, попутно отскребая засохшие жвачки от давно уже не белых бордюров и собирая пивные банки, стоящие подле. Отдельный мешок у него был для сигаретных окурков, которые он горстями выгребал из-под окон.
Тем временем над домами сгущался серебристый туман, и Андрей, до смерти уставший, с больной спиной и руками, на которых мышцы уже отказывались сокращаться, остановился и сел на ступеньку у крыльца дома, облокотился на свой старенький веник с постоянно отсоединяющейся ручкой и постарался не замечать ту ноющую боль во всем теле, к которой он, впрочем, за год работы уже успел привыкнуть.
Кровь начала приливать голове вместе с потоком мыслей, постоянно приходящим во время его непродолжительного отдыха . Смерть, детский дом, Алина, армия, Надя, работа, которой он стыдился - его угнетали мысли, неспособность что-либо изменить и призрачное будущее, которое в смутных мечтах представлялось не лучше настоящего.
Он поднялся, и уж было хотел продолжить скрести неровно залитый, местами дырявый асфальт, как заметил вдалеке фигуру (которую не заметить было крайне сложно, особенно в этом не самом благополучном районе).
Серая инвалидная коляска медленно ползла в сторону соседнего дома, а фигура в ней то и дело оборачивалась и искала что-то. Возможно это «что-то» было удачей или помощью свыше, которой она так редко удостаивалась.
То ли помогли её безмолвные молитвы, то ли случай совпал, однако Андрей, видно повинуясь шестому чувству, вскочил, до конца еще не понимая происходящее, пробежал несколько метров в сторону этой необычной девушки и остановился в метрах десяти от нее.
Прибегать к словам было не нужно, все было понятно и без них, но парень, тихо, что слышали, вероятно, только эти двое, прошептал:
-Алина?..
В голове вспыхнуло воспоминание.

***

Холодный, пронизывающий до костей дождь моросил по крыше «шестерки». Андрей с сестрой сидели, прижавшись друг к другу на заднем сиденье в течение двух часов, с ужасом ожидая, что ждет их в «новом доме», за сотни километров от родного города. Трасса осталась позади, и, проехав знак с названием деревни, они остановились в нескольких метрах от него, видимо, поджидая их проводника.
Почему «видимо»? Точный ответ не знали ни Андрей, ни Надя, водитель же на все вопросы отвечал односложно, и вскоре в весьма грубой форме вовсе приказал детям замолчать.
Догадки парня были верны, и спустя двадцать минут после их остановки пришла женщина, скорее даже «баба» весьма крупных форм, с бордовой помадой, нанесенной только на две трети ее узких губ, в брючном костюме (сшитым, скорее всего, ее подругой-трудовичкой) и в галошах, надетых поверх черных облезлых валенок. Парой слов она перекинулась с водителем, после чего, открыв заднюю дверь, вручила Наде весьма небольших размеров зонт , и предназначавшийся для этих же целей позапрошлогодний номер \"Комсомолки\" Андрею.
Выходим, совсем не свойственным ей басом, рявкнула женщина.
Брат с сестрой выпрыгнули из машины и оказались в доходившей чуть ли не до щиколотки водно-грязевой смеси. Наденька поспешила открыть зонт, с двумя сломанными прутьями и закрыла им брата, который закатывал ей и самому себе новые джинсы. К тому времени, как он закончил с этим, женщина в галошах ушла далеко вперед, и они поспешили вдогонку. Занятие это оказалось бесполезным, потому как Надя застревала в грязи буквально на каждом шагу, и пару минут спустя проводница, тяжело развернувшись, злобно крикнула:
Не заставляйте меня ждать! Вы еще к нам не поступили, а уже начинаете раздражать!
Надя еще сильнее прижалась к Андрею, и он, похлопав ее по спине, тяжело вздохнул, поднял ее на руки и пошел вперед.
Они шли и шли, и та часть одежды Андрея, что не прикрывалась зонтом, была уже насквозь мокрой, руки побаливали от излишне тяжелой для шестнадцатилетнего юноши ноши, и он уж было готов, несмотря на гнев женщины, спросить про оставшееся им одолеть расстояние, как она остановилась у довольно большого одноэтажного ветхого деревянного здания, местами с уже сгнившими черными досками, и окружавшим его таким же плотным высоким забором.

Войдя в детдом их проводили в спальни их было две, для девушек и парней в каждой из которой стояло по десять деревянных покоцанных двухъярусных кроватей с одинаковыми пледами в клетку и белыми пронумерованными подушками.
В комнаты к Андрею и Наде по очереди зашла женщина. У нее было приятное округлое простонародное лицо, голубые глаза в морщинках и золотые зубы. Стояла она в красно-зеленом домашнем халате, в тапках с шерстяными носками и темно-коричневых плотных колготах. Вела она себя здесь по-домашнему, что резко контрастировало с поведением их проводницы (Галины Ивановны, и, по совместительству директором-воспитателем дома, как узнали ребята позже). Женщина представилась как Анна Алексеевна.
Я помощница воспитателя, уборщица и иногда повариха, сказала она со смехом, вручив Андрею постельное белье. Она указала на пустеющую двухъярусную кровать и, показывая позолоту на зубах, также смеясь, добавила : - А-а, вип условия, аж две кровати приготовили. Выбирай лю-у-бую!
Андрей хило улыбнулся и пошел заправлять спальное место.
Анна Алексеевна весело нахмурилась.
Молодец, конечно. В армию тебе б надо. Хотя, сказала она плюхнувшись на одну из кроватей, с Галиной Иванной у нас тут и есть армия. Поэтому, тут она «грозно» показала указательный палец и прищурила глаза, как делают обычно при разговоре с детьми до года, оставь это и бегом на ужин! И, между прочим, сестренка твоя уже убежала.

«Не очень далеко-то и убежала», подумал Андрей, смотря на сестру, смирно стоящую около дверей в столовую. Она улыбнулась брату и Анне Алексеевне, с которой уже нашла общий язык и они втроем вошли в небольшое помещение, неумело выкрашенное зеленой краской, с навязчивым запахом гречки и дешевых сосисок.
Ну, дальше я думаю, сами разберетесь, выдохнула женщина и убежала на кухню.
Взяв за столом раздачи две порции, Андрей оглянулся. Пустых мест оказалось достаточно. Было мало столов, где дети сидели, так сказать, в полной укомплектации - по четыре человека. В основном же сидели тройками, а там, где находилось два свободных места, парень встречал недружелюбные (что сказано весьма мягко) лица детдомовцев. Вдруг взгляд его упал на столик в углу. Он был со слегка покошенной столешницей, что, тем не менее, не мешало девушкам за ним спокойно есть и вести непродолжительную беседу. Подойдя к столу Андрей мог хорошо рассмотреть его «обитательниц»: девочка лет десяти и девушка его возраста.
У девочки были рыжие, завязанные в два хвоста, густые волосы, зеленые большие глаза, веснушки на пухлых детских щеках и искренняя улыбка, мелькнувшая на губах, когда к их столу подошли новые лица.
Девушка была, как ему показалось, полной противоположностью рыжей сироты. Темные, почти черные волнистые волосы, заплетенные в косу, открывали чудесное миловидное личико с прямым аккуратным носом и зелеными глазами с опущенными уголками. Андрей не мог оторвать глаз, и, когда их взгляды встретились, девушка, засмущавшись, покраснела, отчего стала выглядеть в его глазах еще прекраснее.
Рыжая девочка разрядила обстановку, поздоровавшись и представившись Юлей и, назвав имя, не ожидавшей и еще более раскрасневшейся после этого Алины.
Поляковы тоже назвали и свои имена, и разговор у них более менее завязался, особенно если учесть то, что привыкшие к домашней еде Андрей и Надя с трудом осилили половину резиновых сосисок и переваренной несоленой каши.
В голове у Андрея ничего не укладывалось. Он никак не мог понять, почему такую красивую, умную девушку за ее пятнадцать лет жизни (она оказалась на год младше Андрея) никто не удочерил. И он, не успев осознать свою идиотскую идею, озвучил свои мысли в слух, за что корил себя потом долгие годы:
Так странно, и почему же тебя никто не уд