В селе Новая Нелидовка под Белгородом местный житель на своём участке сделал настоящую фанзону с огромным экраном для просмотра матчей Чемпионата мира по футболу, который проходит в России. В итоге на матч-открытие пришли все его соседи и толпой в 40 человек отпраздновали победу сборной России над Саудовской Аравией со счётом 5:0.

Как рассказал владелец экрана Алексей Чуйков, он приобрёл его для сдачи в аренду, но во время начала чемпионата мира заказов не было, и он решил, что было бы неплохо посмотреть на таком большом экране футбол.

Источник: https://www.go31.ru

Моя предстоящая командировка в Грозный вызвала легкий ажиотаж у друзей и родственников. Мне приказали беречь себя, все запомнить и по приезду рассказать.

Я все запомнил и теперь рассказываю.

Ничего сенсационного. Просто много наблюдений. Забавных и не очень. Их много, и, пока они свежи в памяти, буду частями записывать.

Несомненно, три дня, проведенных в Грозном, не могут дать даже общего представления о городе и республике. Поэтому просто путевые заметки с субъективными комментариями. Фотографии частично мои (ужасные) и частично из интернета.

ВОПРЕКИ ОЖИДАНИЯМ.

Загруженный навязанными СМИ стереотипами,  я ожидал многого. Не все ожидания сбылись.

Ожидание – Нью-Васюки на пике своего развития. Реальность – вас встречает крохотный аэропорт с пустынным летным полем. Всего 4-5 рейсов в день. Багаж немногочисленных пассажиров грузчики руками заносят в маленькую комнатку (транспортерной ленты нет совсем), расставляя по стеночкам, потом запускают пассажиров. Те спокойно, без суеты, разбирают чемоданы и выходят. Неширокий плац перед зданием аэропорта. Он пуст. Напротив новенькая мечеть, совсем не малого размера, и тихий садик с лавочками за одним невысоким забором с мечетью. Слева жмутся десяток таксистов.

Ожидание – будут с темпераментом разводить на деньги. Реальность – на деньги разводят спокойно, без темперамента. Водители меланхоличны. Они не бегают по перрону и не хватают вас за руки. В ожидании вас они предаются доброжелательной лени.

- Сколько до «Грозный-Сити»?

- Вас я отвезу за 400.

- Но мне говорили – 250.

- Хорошо, 250. И еще 150. Итого 400. Потому-то я уже здесь, а за 250 вам ждать полчаса.

- Вы правы. 400 – хорошая цена.

Ожидание – камень и бетон. Реальность – деревья каким-то чудом пережили войну. Мы едем из аэропорта по улицам, типичным для всех южно-российских городов. Ставрополь, Краснодар, Ростов, Симферополь. Те же частные дома с розовыми и желтыми стенами, фруктовые сады, немногочисленные многоэтажки, аллеи, скверики. Только, в отличие от упомянутых городов, тут совсем не пыльно и асфальт гладкий. Фасады с заборами свежи, даже хрущевки кажутся свежепостроенными. Наверное это эффект послевоенного восстановления. Но откуда столько деревьев?

Ожидание – ну вот сейчас точно Нью-Васюки. Реальность – Грозный-Сити, о котором газеты писали, как о грандиозном и помпезном проекте, реализованном на государственные деньги, – это мечеть и пять или шесть тридцатиэтажек, какими сейчас застроены многие современные кварталы в Новосибирске или Екатеринбурге. Только тут они обособлены от всего. Вокруг открытое пространство, и потому ансамбль читается, он не затерян.

Ограниченный рекой, парком и широкими проспектами квартал Сити выпирает как пупок новорожденного: кому-то мил, кому-то режет глаз.

Ожидание – все женщины в хиджабах. Реальность – все женщины в хиджабах. И в длинных платьях. Заезжая туристка в гостинице и пара проституток в модном ресторане не портят картину.

Ожидание – навязчивый ислам. Реальность – даже в Москве ислам навязчивей. Немногочисленные мечети весьма гармонично вписаны в пейзаж. Они окружены садами и открытыми площадками. Возле них не толпятся молящиеся, и мимо них весело проезжают толпы молодых велосипедистов. О глубоко мусульманском обществе напоминают лишь одеяния женщин и пустые днем заведения общепита – идет священный месяц. Нет, конечно, есть еще мелочи – пару раз в день громкоговорители поют молитвы не долго и не раздражающе, в общественных уборных есть ванны для омовения ног, да и зеленая символика с полумесяцами встречается так же часто, как в Казани и Уфе.

Ожидание – вкусная кавказская еда, мясо. Реальность – вкусная кавказская еда, мясо. И, да, ничего общего с кавказской едой в сибирских ресторанах

Ожидание – буйство горцев и людей с оружием. Реальность – если три десятка молодых людей на велосипедах, заняв две из трех полос проспекта, пронесутся, размахивая руками, мимо одинокого скучающего милиционера, то день в городе прошел бурно.

Ожидание – забавные понты. Реальность – несколько аратюнингованных «Жигулей», парочка бентли, один горец в ярко-оранжевых кроссовках и всё.

Стоянка перед мэрией. Никто не караулит, въезд свободный, места есть всегда.

Понты тут не во внешнем антураже, а в тихих беседах.

- В каком районе живет его родня? Сейчас я позвоню Заместителю главы района, он им поможет.

- Спасибо, не звони, племянник из министерства уже позвонил Главе района.

И это не пустая кичливость, как у случайных попутчиков, эти понты по делу, они инструмент в бизнесе, они маркер в определении дальнейших отношений между собеседниками?

Ожидание – будет внутренний душевный дискомфорт. Реальность – забыть о прошедшей войне невозможно. Глядя на прохожего, ловишь себя на мысли: «Сколько человек он убил?». И тут же либерально запускаешь другую мысль: «А сколько его родственников было убито тут, на его родной земле?». Уверяешь себя, что войну развязали не народы, а политики, бандиты и капиталисты. Надеешься, что они дадут нам достаточно мирного времени на то, чтобы сменились поколения, и люди перестали смотреть друг на друга с опаской. А если не дадут? Честно – столько оптимизма не бывает, поэтому да – явный душевный дискомфорт на фоне приятного города и приветливых людей. Грустно.

P.S. Продолжение будет.

Два-три раза в месяц мы с мужем ездим навещать его родных в деревню, и по этому поводу основательно закупаемся продуктами, потому что в той местности один сельмаг на семь деревень, да и тот кривой — цены втридорога и все время нет самых простых вещей: спичек, соды, масла. Хлеб там раскупают до обеда, молоко привозят после обеда. Зато алкоголь всегда в ассортименте, и даже когда вырубают свет или пропадает интернет-сигнал, бутылку горячительного продадут без онлайн-кассы — просто перельют «родимую» в тару клиента, а бутылку с акцизной маркой оставят для строгой отчетности. Так что продукты, которые можно хранить долго, мы в городе берем с запасом — крупы, чай и прочее. Сахар, соль и муку семья обычно закупает оптом, чтоб два раза не бегать. А семья там большая, только за выходные расходуется порядка шести буханок хлеба и пяти пакетов молока.

И вот мы с мужем в супермаркете взяли по тележке и разошлись по отделам затариваться. Я иду к полке с хлебом, где уже тусуется бабка в белой панаме. Обычно я пишу «пожилая дама», но если это бабка, с чего я буду на человека наговаривать? Сначала она недовольно перещупала все буханки на полке «горячий хлеб», затем залезла в корзинку к посторонней девушке со словами «А почему корочка по-разному хрустит? Вот у вас мягче!» Девушка шарахнулась прочь, сквозь стеллаж с консервами, и скрылась в недрах бытовой химии.

А бабка нацелилась на меня. Сначала она внимательно наблюдала, как я гружу в тележку шесть буханок хлеба, громко комментируя: «Сейчас никому больше не достанется горяченького!» Это, кстати, было злостным пиздежом, ибо горячего хлеба я взяла только две штуки, а в остальном это были буханки либо в нарезку, либо бездрожжевые. А я молча порулила тележку в бакалею. Старушенция, видимо, решила, что недостаточно четко выразила свою позицию (я же не засмущалась и не провалилась от стыда сквозь землю), поэтому обратилась ко мне напрямую:

- Вы к нам из какого голодного края?

Нам, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, поэтому я обычно в диалоги с активными гражданами не вступаю. Надо сказать, что иногда пожилые люди пугаются, видя мою тележку, и начинают на полном серьезе спрашивать, не грозит ли в ближайшее время повышение цен. Я коротко объясняю, что у меня большая семья, и тащусь дальше. И вот я пошла дальше, забирая по пути замороженную курицу, три десятка яиц, растительное мало, по пакету манки, гречки, риса, макарон, пшена и вермишели. Бабка - за мной, продолжая отпускать ехидные комментарии:

- А чего крупы так мало берешь? Загребай всю полку! Конфеты по 300 рублей?! А рожа не треснет?

Молча рулю дальше. У молочного отдела встречаю мужа с такой же полной тележкой, мы сверяем список покупок. У бабки глаза лезут под панамку.

- Вас двое, что ли?! - голосит она возмущенно, будто бы пустила нас к себе в закрома взять по маковому зернышку взаймы, а мы взяли по два, и тычет в нас искривленным пальцем. - А если каждый по столько будет брать?! Саранча!

Другие покупатели косятся на нас, но бабку обходят стороной. Видимо, здесь ее хорошо знают и по месту жительства характеризуют неудовлетворительно.

- Отстаньте, это не ваше дело, - говорю я, наконец, и вроде бы не очень злобно. Магазинные бабки меня не волнуют. Меня волнует, сколько денег я сейчас отдам на кассе, потом — сколько денег отдам на заправке, чтобы доехать до деревни, потом — сколько денег оставлю в деревне, если окажется, что в колхозе снова задерживают зарплату, а старшие братья мужа не смогли пока продать щенков от охотничьей собаки. А если кому-то все, что свыше пол-литра молока и полбулки хлеба, кажется непростительным шиком, это меня вообще не касается. Но бабка считает, что должно касаться, поэтому хватает с ближайшей полки несколько банок консервов и кидает в мою тележку с воплем:

- Гребите уже все подряд! Вдруг голодные останетесь! - вроде бы она хочет насмехаться над нашей «жадностью» (много бы я отдала за то, чтобы семья могла себя полностью обеспечивать без моего участия!), но ее прямо трясет.

Муж мой человек куда более бесконфликтный, но куда менее терпеливый, чем я, поэтому он взрывается и громогласно выдает:

- Если вы своей жестянкой мне разбили яйца, на кассе сами будете платить!

- Оставь, - говорю ему тихо, а громко зову: - Охрана! Здесь портят имущество магазина!

Я такой скорости, которую развила эта старушенция, не видела дальше в мультфильмах про Тома и Джерри. Вот только что стояла бабка, как вдруг в воздухе мелькнул стоптанный тапок — и никого. Только за стеклянной стеной у входа выросла белая панамка.

На кассе мы сначала пропустили несколько человек с малым количеством товара, и хотели пропустить еще молодого парня, который взял пакет молока, батон, банку сгущенки и какую-то мелочь, но он молча замотал головой и даже отошел от нас на шаг. Мы начали выкладывать продукты на ленту, а он, хотя позже рассчитался, вышел раньше, потому что мы в четыре руки еще грузили свою снедь по пакетам. И вот картина маслом: мы выходим из супермаркета, а этот парень бережно ведет под ручку ту самую бабку в белой панамке, с которой в магазине делал вид, что незнаком. Парень все оглядывался на нас, пока мы грузили пакеты в машину, а потом вдруг подмигнул. Его спутница тоже один раз обернулась и сквозь самое обычное лицо доброй бабушки снова мелькнула гримаса обличительницы наших пороков.