0 просмотренных постов скрыто
На тему "бесплатной проституции"
Показать полностью
1
Великий рывок Рима
Экспансия Рима на территории Италии была впечатляющей. Рассматривая его завоевания в ярком свете потрясающих успехов огромной империи первых веков новой эры, которая занимала более 5 млн кв. км, и принимая как должное, что Италия вся была «римской», мы можем недооценить уникальность трансформации маленького городка у реки Тибр (в 509 г. до н. э.) в государство площадью более 12 500 кв. км к 290 г. до н. э., контролирующее по крайней мере половину территории полуострова, а затем и больше. Как такое могло произойти? И когда?
Ничего примечательного в отношениях Рима с соседними странами, насколько известно, до 400 г. до н. э. не наблюдалось. Торговые отношения с обширным Средиземноморским регионом можно назвать типичными для итальянских городов. Прямые связи были в основном локальными, среди партнеров выделялись сообщества латинян к югу от Рима, имевшие с римлянами общий язык, общих предков, некоторые общие праздники и святые места. Можно предположить, что к концу VI в. до н. э. римляне в какой-то степени подчинили себе часть латинян.
Перемены настали где-то в начале IV в. до н. э. Можно выделить два события, сыгравшие ключевую роль в этой истории или, скорее, мифе: захват римлянами близлежащего города Вейи под предводительством Камилла в 396 г. до н. э. и захват Рима галлами в 390 г. до н. э. Что стоит за навязчивым конфликтом с Вейями, сейчас сказать невозможно. Это нельзя считать конфликтом двух супердержав: Вейи были процветающим городом, чуть меньше Рима, лишь в 15 км от него на другой стороне Тибра.
Последствия захвата Вей были значительны, хотя, возможно, и не в той степени, о которой пишут римские авторы, сообщавшие о потоке рабов, скота, имущества жителей в качестве трофеев и полном разрушении города. Важные изменения произошли, но суть их в том, что Рим аннексировал Вейи и земли вокруг них, сразу увеличив свою территорию приблизительно на 60 %. Вскоре после этого появилось четыре новые трибы римских граждан, включавшие Вейи, их коренных жителей и новых поселенцев. Есть упоминания и о других важных новшествах примерно того же времени, и, вероятно, они были взаимосвязаны. Ливий утверждает, что в преддверии осады римским воинам впервые была выдана плата из налогов с граждан. Неизвестно, насколько точно это высказывание отражало действительность (и платили им заведомо не монетами), но это демонстрирует движение в сторону более централизованной армии и отказа от частной формы ополчения.
За победой скоро последовало поражение. Предание рассказывает, что в 390 г. до н. э. отряд галлов – возможно, это была часть племени галлов, перемещавшаяся в поисках новых земель, или, что более вероятно, речь идет о хорошо обученных наемниках, искавших работу на юге, – разгромил римскую армию у реки Аллия, недалеко от Рима. Римляне обратились в бегство и укрылись в городе, а галлы, торжествуя, направились к городу. Традиционное повествование довольно экстравагантно освещает ход событий во время взятия галлами Рима, с разнообразными примерами героизма, скрашивающими картину всеобщего разрушения.Многие пожилые аристократы решили встретить неизбежное, сидя терпеливо дома. Галлы даже сначала приняли их за статуи перед тем, как убили всех. В другом, менее героическом изложении этого эпизода галлы удалились с триумфом, получив выкуп.
Противостояние Рима остальному миру приобрело небывалые прежде мощность, масштаб, распространение и последствия. При этом продолжались и привычные ежегодные стычки. Античные авторы испытывали трепет от перечисления всех сражений, происшедших в IV в. до н. э., прославляя и, вне сомнения, превознося героические победы и оплакивая досадные поражения и позорно легкие победы. Битва в Кавдинском ущелье (на латыни Furculae Caudinae, т. е. Кавдинские Вилы) в 321 г. до н. э., в которой южноиталийское племя самнитов подвергло унизительному наказанию римлян, ставилась в один ряд с нашумевшей битвой при Аллии или разграблением Рима 70 годами раньше. Хотя, впрочем, это не было битвой вовсе. Римляне были загнаны в крутую горную долину, названную Вилами, и, оставшись без воды, вынуждены были просто сдаться.
От разграбления Рима в 390 г. до н. э. до битвы при Сентине в 295 г. до н. э. резко возросло количество задействованной живой силы. Военные кампании удалялись от Рима все дальше и дальше. Если Вейи были в 16 км от Рима по прямой дороге, то до Сентина уже было более 300 км через Апеннинские горы. И договоренности, достигнутые между римлянами и их поверженными соперниками, имели также отдаленные последствия в будущем. Военное влияние Рима к концу IV в. до н. э. было столь велико, что Ливий счел уместным сравнить отвагу римлян с удалью великого завоевателя Александра Македонского, чья армия с 334 по 323 г. до н. э. на волне военных успехов покорила огромные пространства от Греции до Индии. Ливий даже прикидывал, кто бы победил, если римляне и македонцы встретились бы лицом к лицу в бою – загадка, над которой диванные генералы до сих пор ломают головы.
Выделяются два особенно важных вооруженных конфликта, произошедших в Италии в этот период. Первым событием была так называемая Латинская война, которую римляне вели против своих соседей в 341–338 гг. до н. э. Вскоре после нее последовали Самнитские войны. Эти войны были затеяны против части населения гористой местности в южной Италии, самнитов. Их римлянам было удобно представлять грубым и примитивным народом, которым самниты на деле не являлись, хотя и были в меньшей степени урбанизированными сообществами, чем население прочих частей Италии. Обе эти «войны» были в значительной степени искусственными конструкциями, выделяющими два народа-противника, давших им названия, из многосторонних и многочисленных столкновений, случавшихся в то время. Это была явно романо-центристская точка зрения (самниты не считали себя участниками «Самнитских войн»). Тем не менее эти конфликты обозначили серьезнейшие изменения.
По преданию, Латинская война была вызвана недовольством латинян доминирующим положением римлян в регионе. Конфликт остался в рамках небольшой области, однако последующие договоренности, достигнутые между римлянами и различными латинскими сообществами, оказались поворотными в истории, если не революционными. Многочисленному населению городов Центральной Италии было обещано римское гражданство в масштабах, несравнимых с прецедентом в Вейях. Был ли это широкий жест великодушия, как считали римские авторы, или способ угнетения, как подозревали многие из тех, кто испытал на себе последствия изменения своего статуса, так или иначе произошел резкий поворот в определении того, что значит быть «римлянином».
Почти 50 лет спустя, когда десятилетия Самнитских войн были уже позади, более половины полуострова оказалась тем или иным способом под пятой Рима: от заключения договоров о «дружбе» до введения прямого управления. Римские авторы преподносили эти войны как борьбу двух государств за господство в Италии. Это, конечно, было далеко от истины, но размах противостояния открывал новую страницу во взаимодействии Рима с окружающим миром.
Два несомненных факта противостоят современным мифам о мощи и «характере» римлян. Во-первых, от природы они не были воинственнее соседей и современников, как не были от природы лучшими строителями дорог и мостов. Это правда, что римская культура чересчур (на наш взгляд) ценила успех на военном поприще. Доблесть, смелость, смертоносная ярость в бою постоянно превозносились, начиная от триумфальных шествий военачальников по улицам города сквозь ликующие толпы жителей и кончая горделивой демонстрацией боевых шрамов рядовыми солдатами во время политических дебатов в надежде придать дополнительный вес своей аргументации.
Однако наивно было бы думать, будто другие народы в Италии сильно отличались от римлян. Это были очень непохожие друг на друга группы людей по языку, культуре и политической организации, несмотря на то что их называют одним словом – италийцы. Исходя из немногочисленных данных о них, от вооружения, найденного в могилах, и случайных упоминаний в литературе до сведений о военной добыче, о способах ведения войны и зверствах, мы можем предположить, что они посвящали себя войне в неменьшей степени, чем римляне, и были, пожалуй, не менее жадны до добычи. В этом мире насилие считалось нормой, стычки с соседями были ежегодными мероприятиями, грабеж был существенной статьей дохода для всех и большинство споров разрешалось при помощи силы. Неслучайна двузначность латинского слова hostis, означающего одновременно «чужак» и «враг».
Во-вторых, римляне не ставили своей целью завоевать и контролировать всю Италию. Невозможно себе представить в IV в. до н. э. клику римских заговорщиков, склонившихся над картой и планирующих территориальный захват, наподобие глав национальных государств XIX и XX вв. с имперскими амбициями. Римляне того времени воспринимали свою экспансию больше как повод изменить отношения с соседними народами, чем как способ получить контроль над новой территорией. Безусловно, растущая мощь Рима преобразила пейзаж Италии. Мало что с такой очевидностью демонстрировало перемены, как новая качественная римская дорога, стрелой прорезавшая пустые поля, или разделенные на участки между новыми поселенцами аннексированные земли. Нам удобно измерять власть Рима в терминах географических площадей, в то время как господство римлян было связано с людьми, а не с землями.
Римляне налагали единое обязательство на все сообщества, попавшие под контроль: поставлять войска для римской армии. Похоже, для народов, потерпевших поражение и вынужденных или приглашенных войти в союз с римлянами, существовало одно неизменное обязательство: поставлять и содержать солдат. Рим не подавлял покоренные народы. Не вводились оккупационные войска, не навязывалось марионеточное правительство. Невозможно сказать, почему была выбрана именно такая форма контроля. Маловероятно, чтобы римляне использовали какую-либо продуманную хитроумную стратегию в этом направлении.
Последствия таких решений оказались поистине революционными, хотя этого, вероятно, римляне изначально не планировали. Подобная система «альянсов» стала эффективным механизмом, превращающим вчерашних врагов Рима в деталь растущей военной машины. В то же время союзники получали акции в успешном предприятии, разделяя трофеи и славу с римлянами в случае побед. Однажды стартовав, успешность римских военных кампаний сама себя поддерживала уникальным для античного города образом. Надо учесть, что единственным фактором, обеспечивающим победу в те времена, была потенциальная численность личного состава, а не тактика, вооружение, умения или мотивация. К концу IV в. до н. э. римляне располагали почти полумиллионом «резервистов» (для сравнения: в армии Александра Македонского было около 50 000 солдат во время его восточных походов; у персов во время вторжения в Грецию в 481 г. до н. э. – не более 100 000). Это делало римлян непобедимыми в Италии: они могли проиграть битву, но не войну.
Союзники, которые должны были только поставлять живую силу, представляли самую многочисленную, но не единственную категорию. На некоторые сообщества в центральной Италии римляне распространили римское гражданство, причем иногда полное, включая право голосовать и баллотироваться на выборах, сохраняя при этом гражданство и своего города, или же «гражданство без права голоса» (cives sine suffragio). Были люди, проживавшие на захваченных территориях в колониях (coloniae), которые не надо сравнивать с современным понятием «колонии». Это были новые (или разросшиеся) города со смешанным населением, как правило, из местных народностей и переселенцев из Рима. Статусом полного римского гражданства обладали немногие. У большинства были так называемые латинские права. Это не было гражданством как таковым, скорее это был пакет прав, которым обладали латинские города с незапамятных времен.
Римляне, распространяя гражданство на людей, которые никогда не имели прямого отношения к городу Риму, разрушали вековую жесткую связь между понятиями «быть гражданином» и «быть жителем» конкретного города, которая казалась сама собой разумевшейся для людей классической эпохи. Был запущен беспрецедентный процесс, в результате которого появилась возможность не только стать римлянином, но и быть гражданином одновременно двух городов: своего родного и Рима. Создание новых латинских колоний по всей Италии изменило значение слова «латинский», этническая принадлежность была заменена на политический статус, не связанный с национальностью или территорией. Все это подготовило почву для выработки модели гражданства и «приобщенности», которая легла в основу римских идей о принципах управления страной, политических правах, национальной принадлежности и государственности. Эта модель быстро распространилась на соседние территории и послужила фундаментом для Римской империи.
Что произошло в IV в. до н. э., что подняло военную активность римлян на новую ступень? Ни один античный автор не отважился ответить на этот вопрос, не считая сомнительной идеи: мол, семя господства над миром каким-то образом упало в подходящую почву. Не исключено, что после вторжения галлов римляне, страшась вновь оказаться в подобной ловушке, предпочли на будущее вынужденной самозащите превентивную агрессию. Возможно также, что несколько случайных побед на региональном уровне, позволивших получить приток живой силы от новых союзников, запустили механизм дальнейших завоеваний. Так или иначе, не последнюю роль могли сыграть кардинальные изменения во внутренней политике Рима.
К 367 г. до н. э. борьба сословий имела гораздо более существенные по масштабу последствия, чем прекращение политической дискриминации плебеев. К управлению государством отныне допускались не по праву рождения, а по богатству и достижениям. Никакие достижения не могли сравниться с ратными победами, которые охотно предъявлялись и громко праздновались. Желание представителей новой элиты выделиться победами в битвах не могло не повлиять на усиление военной активности и развитие военного дела.
С другой стороны, расширение власти над все более отдаленными народами и запросы армии спровоцировали нововведения, которые в корне изменили жизнь в самом Риме. Один из важнейших примеров – чеканка монет. С древних времен в городе существовала стандартная система определения денежной стоимости в зависимости от веса металла. Первые «римские» монеты были изготовлены в южной Италии, возможно, для выплат по военным расходам и строительству дорог.
Если попытаться обобщить, то из всех факторов, безусловно, выделяются размер территории,
охваченной властью и влиянием Рима, и организационные задачи, продиктованные все возрастающим масштабом военных действий. Грубо говоря, программы логистики, необходимые для обеспечения транспортом, вооружением и расходными материалами для подготовки наступления с участием 16 000 римлян (по Ливию) и такого же количества союзников, предполагали развитие такой инфраструктуры, какая и не снилась еще в середине V в. до н. э. Я все время старалась не использовать такие современные термины, как «альянс» и «договор», применительно к римской действительности V в. до н. э. Но к концу следующего века паутина связей Рима со всеми частями полуострова и разнообразные схемы взаимоотношений с разными сообществами Италии сделали употребление этих терминов более уместным. Римская сложность выросла из военной экспансии.
Бирд M. "SPQR. История Древнего Рима"
https://www.rulit.me/books/spqr-istoriya-drevnego-rima-downl...
Показать полностью
1
Хватит заниматься неважными делами!
Есть огромная разница между прочитать про матрицу Эйзенхауэра и начать её действительно использовать. Если занудно каждый день её заполнять, а каждую новую задачку сортировать, то жить становится легче и интереснее.
Все просто и легко: нарисовали матрицу, раскидали задачи по квадратам.
К3-К4 - удалили, выбросили, отложили, отдали кому-то еще.
До использования матрицы у меня 40% задач находилось в этой области. Тонна времени, которое можно было потратить на действительно важные задачи.
К1-К2 - занимаемся этим сейчас.
На самом деле К2 - это зона для выполнения важных задач в обычном ритме, а К1 - это уже "горим". В идеале все задачи, которые вы решаете должны находиться в зоне К2. Вы не допускаете "пожаров" и не занимаетесь "пустыми" делами.
Прошел месяц с того момента, как @Sbitardov напомнил мне о её существовании, а я решил попробовать все свои дела и задачи сортировать по этой матрице. Жить стало проще. Исчезло чувство перегруженности делами дома и задачами на работе. Хотел бы еще написать, что на работе меня повысили, но нет. Только добавили задач)
Если вы прекрасно сами по себе распределяете задачки, то могу только порадоваться за вас.
Мне же нужен такой костыль.
Показать полностью
1
Колготки и реальность
Показать полностью
2
Хроники Восстания. Книга 2. Глава 17
Глава 17
Подобного космического сражения тысячелетия не видела Вселенная. И дело даже не в количестве судов принявших участие в сражении, а в их разрушительной мощи и той ярости, что обрушили стороны друг на друга в убийственном водовороте истребления.
Как правило, боевое столкновение в космосе идёт по стандартному сценарию, когда даже большие группы кораблей, в причудливом танце кружат вокруг друг друга, в попытке нанести урон и самим его избежать.
Более талантливые капитаны изобретают замысловатые схемы для подобных танцев, выполняют сложные и подчас опасные для корабля манёвры, штурмуя пределы прочности своего судна.
На этот раз, всё обстояло немного иначе, что в некотором роде стало причиной успеха флота Эдема в начале сражения.
Привыкшие к статусу самой грозной военной силы во Вселенной, предатели не сразу среагировали на странное поведение своих врагов. Войска, верные Творцу, начинали манёвр, стандартного в этой ситуации, боевого построения, но затем обрывали его, устремляясь в единый центр, и процесс этот повторялся снова и снова, словно зацикленная кем-то плёнка. Причём делали это резко, иной раз под острым углом и достаточно хаотично, словно в центре имелся сильный источник гравитации не дававший им покинуть его границу. В целом всё это походило на причудливый танец летающих насекомых вокруг источника света.
Одиус, дал срочный приказ всем кораблям флотилии сгруппироваться вокруг его крейсера, когда заподозрил, что флот Эдема не собирается вести привычный бой в пустоте, а решил прорваться к планете, по непонятной для него причине.
Однако на этот раз, размеры флота предателей играл на руку их противнику, да и приказ командующего флотом запоздал, отчего более медлительные корабли не успели занять свои позиции, когда флот Эдема вышел на дистанцию огня и нанёс первый удар.
Неотрывно следящие за мониторами и показаниями приборов капитаны, увидели, как резкие виражи противника превратились в плавный, стремительный полёт вокруг единой, пока неопределенной оси.
Перегружая реакторы и выбрасывая многокилометровые струи раскалённых газов, флот Люцифера спешно сгруппировывался вокруг крейсера «Цербер» окутывающего себя тройным слоем щитов, когда на всех без исключения кораблях прозвучал сигнал тревоги, предупреждающий о всплеске энергии.
В это же мгновение все, наконец-то, смогли рассмотреть тот гравитационный центр, по орбите которого кружили суда Эдема, словно он скинул маскировочный плащ, всё это время сбивавший показания сканеров.
Почти у всех капитанов восставшего флота на главных мониторах красными рунами высветилась надпись: «Неизвестный тип судна» и только на крейсере генерала Одиуса судно определилось как проект «Ковчег». Информация о корабле незамедлительно разлетелась по информационным каналам объединяющим флотилию, в тот же момент как противник сделал свой ход, расчертив космос разноцветными лучами сверхвысокой температуры в обрамлении сотен тысяч ярких блёсток ракет и снарядов.
По флотилии предателей прошлась радужная волна срываемых щитов и вспышек уничтоженных кораблей, к сожалению, за редким исключением, первыми под обстрелом погибали рейдерские «Грабители», которые могли спокойно позволить себе размен десяти кораблей на одно судно Эдема. Большинство же кораблей первой линии отделались лишь перегрузкой щитов.
Расстояние между флотами неумолимо сокращалось и, хотя до сих пор составляло десятки тысяч километров, всё это не имело значения, когда стороны вышли на дистанцию стрельбы.
В ответ предатели ответили дружные залпом, своих макро-пушек и лазерных установок, способным своей мощью поставить точку в любом подобном конфликте. Однако преодолев лишь половину дистанции, убийственный поток разрушения наткнулся на неожиданную преграду и был остановлен, породив огненный вихрь ранней детонации.
От неожиданности Одиус вскочил со своего капитанского трона, не веря своим глазам. Тем не менее, внезапное озарение лишило его надежды на ошибку сканеров. Воспоминания, вспыхнувшие у него в голове, услужливо подсказали про дерзкую идею трутов, превратить процесс создания щита в оружие активной защиты, способное нейтрализовать атаку целого флота. Технология была новая, малоизученная и имела ряд минусов, преодолеть которые в своё время так и не смогли. Теперь осталось понять смогли ли её улучшить за это время или нет.
Тем временем команда «Ковчега» проводила экстренную перезагрузку всех систем, чтобы вернуть себе боеспособность. Энергетический барьер, израсходовав практически все накопленные излишки энергии, используя щиты союзных кораблей для синхронизации и резонанса, остановил ответную атаку предателей, но перегрузил систему, на несколько минут превратив крейсер класса «Абсолют» в мёртвый кусок железа, о чём уже узнал генерал Одиус.
- Всем кораблям, в атаку! – разлетелся по всем судам приказ командующего флотом предателей.
Огромная волна разномастных космических кораблей во главе с крейсерами генералов в сопровождении фрегатов и малых корветов, оставляя позади временно выведенных из строя союзников, ринулась на приближающихся противников.
Величественные линкоры легионов с вытянутыми многокилометровыми телами, плавно расширяющимися к корме, ощетинившись артиллерией, неслись на встречу своим собратьям похожим на них как две капли воды. Быть может, некоторые из них вышли в космос в один день с верфей планеты, рядом с которой они сейчас будут истреблять друг друга.
Типовые крейсеры легионов, с более резкими очертаниями, покрытые дополнительными слоями брони, обгоняя более медлительные линкоры и авианосцы, под командованием поглощенных жаждой крови и славы капитанов устремились на дистанцию выстрела своих орудий.
Фрегаты и корветы, под прикрытием своих более крупных собратьев, готовились ослаблять и добивать тех, кому не посчастливится оказаться у них на пути.
В этот момент копьё Эдема, сформированное из тысяч кораблей, нанесло второй удар. Лояльные легионы заполнили пространство между флотами своим гневом в виде росчерков антиматерии и плазменных вспышек.
На этот раз эффект от атаки был более ощутимым, уничтожив десятки кораблей легионов и сотни более слабых судов союзных предателям рас.
Не заставив себя ждать, изменники ответили. Однако их нескоординированные действия заметно снизили эффективность атаки, уничтожив лишь несколько десятков крупных линкоров и крейсеров Эдема, вскоре превратившихся в горящие шары плазмы из-за детонации реакторов.
Перед критическим сближением верные легионы успели нанести еще один удар, ограничившись плазменным оружием и лазерными излучателями. Тем не менее, атака, сконцентрированная на отдельных кораблях противника, была вполне успешна, разорвав на куски дюжину фрегатов и «Грабителей». Но потери изменников не радовали Михаила так, как сближение на дистанцию, при которой преимущество в численности временно сводилось к нулю.
В этот момент на «Цербере», скрипя зубами, сидел Одиус, наблюдая на тактической карте как два флота, словно два борца сходились и переплетались в плотном клинче, переводя преимущество на сторону врага, превращая его в занозу в теле великана.
Изучая поведение противника, командующий флотом предателей сосредоточился на ключевом элементе в тактике врага - «Ковчеге» и его почетном эскорте состоящим из двух гранд-крейсеров «Звезда Туонелы» и «Тёмный наблюдатель». Несомненно, командуют на крейсерах сопровождения, генералы Мафусаил и Мидакаил. Но кто командует флотом Эдема, Одиус мог только догадываться, и он практически был уверен, что судьба вновь свела его с Гавриилом. Только палач Отца мог явиться в сопровождении такой армады. И если это действительно он, его целью может быть только предводитель восставших.
Проверив свои догадки, Одиус понял, что не ошибся, так как «Ковчег» упрямо держал курс не просто к планете, но точно к «Левиафану», без движений зависшему на орбите Афилора, в ожидании, когда Люцифер вернётся с планеты.
- Смена курса, всем ближайшим судам сконцентрировать огонь на «Ковчеге», используйте плазменные пушки, - быстро отдавал приказы командующий флотом предателей, за мгновение, обрабатывая огромный поток информации.
Несмотря на размеры, крейсер «Цербер», выведя маневровые двигатели на полную мощность, сделал крутую петлю и под острым углом стал заходить на атаку прорвавшего их ряды врага. Схожие манёвры повторили крейсеры генералов-изменников: «Пронзающий», «Западный Жнец» и «Пандемониус», бросая свои текущие цели и устремляясь на перехват более достойной добычи.
А вокруг них в яростной схватке сцепились два флота. Отбросив всё расчеты и ненужные более уловки, многокилометровые исполины опустошали весь свой боезапас, пытаясь пробить щиты и многослойную броню. Крейсеры элвов и рейдерский «Грабители» на такой дистанции гибли первые, в единое мгновение, взрываясь в облаке газов, либо медленно истекая плазмой, разваливались под действием гравитационных сил планеты и звезды. Но, потери были и среди ангельских судов.
Так Эдемский линкор «Молот Рафаила» обстреливаемый с трех сторон фрегатами предателей и элвскими крейсерами класса «Неустрашимый», наконец не выдержал и переломился пополам от детонации торпеды класса «Веном» угодившей в капитанскую рубку.
В сотнях километрах от этого места авианосец предателей «Монарх» был разбит единым залпом «Ковчега» и крейсеров сопровождения, оставив три сотни истребителей без корабля носителя.
В противоположной от этого места точке сошлись в жестокой схватке два линкора. «Пожирающий звезды» - из легиона Асмадея и «Щит Эдема» - из флота Михаила. Лишившись щитов «Пожирающий звезды» терял обшивку под сокрушительными залпами «Щита Эдема», которого поддержали три фрегата из легиона Мидакаила. Однако на помощь своему собрату уже спешили три крейсера из легиона Даниила.
То тут, то там темноту космоса озаряли вспышки от детонации реакторов, посылая ударные волны и электромагнитное излучение во все стороны.
Однако все они померкли перед вспышкой на поверхности планеты.
Это было настолько неожиданно, что бой в космосе на несколько долгих секунд прекратился и даже готовые разрушиться корабли, словно из уважения, затянули свой неизбежный финал при виде колоссальной катастрофы постигшей планету.
Так же неожиданно как появилась, вспышка сопоставимая с яркостью звезды, пропала, породив видимую даже из космоса волну разрушений, стирающую остатки жизни с лица планеты.
В это же мгновение, крейсеры «Звезда Туонелы» и «Тёмный наблюдатель» замедлили свой ход и стали спешно разворачиваться навстречу настигающим их предателям, прикрывая прорыв «Ковчега», которому оставалось всего несколько тысяч километров, чтобы вырваться из зоны столкновения двух армад. Столько же, Михаилу оставалось и чтобы достичь своей цели, что укрывшись щитами, под охраной крейсеров «Возмездие» и «Голгофа», стояла на орбите Афилора.
В это время на борту «Ковчега» мысли Михаила крутились вокруг катастрофы испарившей часть планеты. По бушующим вихрям силы мало что можно было понять наверняка, а предводитель сил Эдема не любил гадать понапрасну. Но вопреки своим убеждениям заставил себя сделать предположение.
Он остро почувствовал, как Лютер высвободил всю свою силу, как сместился магический узел со звезды системы на планету, замкнувшись на архангеле. Но вопреки ожиданиям, бурлящая сила ни одного из предателей, словно рой мух, жужжащая в противовес звонким переливам магии Лютера, не погасла и не высвободилась. Однако, в мгновение страшной катастрофы, Михаил почувствовал целый каскад эмоций, и острее всего проявилось отвращение и страх смешанный с ослепляющей яростью.
Что это было он понять не мог, но знал наверняка - жизнь Лютера погасла.
Дальше, происходящее на планете понять стало невозможно, так как сорванные скрепы более не удерживали Афилор, и он сам по себе производил неслышимый но, тем не менее, не менее громкий магический крик умирающей планеты. В унисон умирающему миру била сила нового высвобождения и сложно было предположить, кому она принадлежит, но пробирающий до костей озноб мог бы указывать на генерала Омегона, если бы не резонирующие вибрации, ломающие само пространство вокруг планеты.
От угрюмых мыслей Михаила отвлек подошедший ангел:
- Мой, повелитель мы скоро будем в нужной нам точке, устройство заряжено и готово к активации.
- Спасибо легионер, - поблагодарил ангела Михаил, на мгновение, пожалев, что никогда не имел собственный легион.
Польщённый вниманием Стража Эдема, молодой легионер, вытянувшись по струнке с гордостью ударил кулаком по груди.
Михаил поднялся с командного трона и наконец, покинул непривычное для него место, отправившись на встречу с Люцифером
Кинув быстрый взгляд на ангелов и малочисленных трутов на боевом посту за пультами и приборами, назначение которых сам Михаил плохо понимал, он проникся симпатией к тем, кто несмотря на свою уязвимость, преимущество врага и плотный обстрел под которым находился «Ковчег» продолжали исполнять свой долг.
В этот момент он понял, что не может их подвести.
Внутренняя телепортационная сеть быстро доставила архангела в небольшое, по меркам трутов, помещение, большую часть которого занимало массивного вида устройство в переплетении труб и проводов.
Странный аппарат тихо гудел и еле ощутимо вибрировал, поглощая энергию корабля, для своих целей.
- Оно сработает? – спросил Михаил с сомнением глядя на непривычный прибор, испытания которого были далеки от завершения.
- С большой долей вероятности, - произнес лорд-фабрикатор Афилора. – Во всяком случае, с моей доставкой на «Ковчег» оно справилось.
Михаилу сложно было возразить весьма странному по его меркам ангелу, ведь экспериментальное устройство действительно смогло переместить Базилиуса Каста через половину звездной системы точно на принимающую платформу, но Страж Эдема не привык оставлять за кем-то последнее слово:
- Этого бы не потребовалось, если бы вы эвакуировались вовремя. Вы, как один из создателей «Ковчега» лучше всего понимаете механику работы всех его систем, и мы не имеем право потерять вас.
- Вы, несомненно, правы, генерал - не отрываясь от настройки прибора, ответил лорд-фабрикатор. – Но уверяюсь вас, мои коллеги труты вполне смогли бы меня заменить. Во всяком случае, с моим переносом они справились.
- Долго еще ждать? - решив сменить тему, спросил Михаил, заходя на передающую платформу.
Вопреки ожиданиям, шаги архангела по платформе не порождали звуков, хотя металлическая с виду поверхность должна была звенеть от соприкосновения с бронёй Михаила.
- Еще несколько секунд. Я пытаюсь убрать все помехи. Вокруг планеты твориться что-то невообразимое, и если бы не знал что это невозможно, я бы сказал, что там бушует сильнейший шторм.
- Лютер сразился с одним из предателей и погиб, возможно, сумев забрать с собой и своего противника, - угрюмо ответил Михаил. – Все помехи, что вы наблюдаете, это следствие высвобождения их сил.
Базилиус, замер и, вскинув голову, впервые посмотрел в глаза архангелу:
- Мне очень жаль. Генерал Лютер был великим воином и достойным ангелом.
- Да, спасибо. Он действительно был таким.
Базилиус лишь кивнул и вновь склонился над панелью.
- Практически всё готово, еще немного. Всё, я настроил чистый коридор. Теперь всё зависит от того, обнаружили ли они маяк после вашего последнего визита.
- Он слишком мал и был неактивен всё это время, - просто ответил Михаил.
- Надеюсь, иначе активированные щиты «Левиафана» не дадут вам пройти.
- Мы рискнём.
- Скажите, генерал, неужели уже тогда, вы планировали эту атаку?
- Нет, я просто создал себе такую возможность.
Базилиус ничего на это не ответил, поразившись предусмотрительности генерала.
- Понятно, ну что же, будем надеяться, что ваш план сработает. Итак, начинаю перемещение через 5, 4, 3, 2…
***
Омегон поднялся с земли. Подчиняясь краткому мысленному импульсу, толстый слой пыли, покрывший его доспех, слетел с него.
Готовый к нападению архангел огляделся и только сейчас понял, что рядом с ним никого нет. Даниил и Сигизмунд сбежали.
В разгар их сражения, когда Омегон был готов высвободить свою истинную силу, чтобы не погибнуть, горизонт утонул в ослепительной вспышке породившей длинные тени и похитившей из мира все краски. Но худшее было потом, когда на смену яркой вспышке пришла ударная волна, сметающая всё на своём пути.
Забыв о сражении, архангел и падшие, припав к земле, поставили на пути смертельной волны свои щиты.
Следующие мгновения, растянувшиеся казалось на долгие часы, Омегон, лишившись всех чувств подавленных разбушевавшейся стихией, просто пытался выжить.
Теперь же генерал не чувствовал рядом врагов, как не чувствовал и Лютера. Еще в момент буйства силы он понял, что разразившаяся катастрофа была вызвана финальным аккордом битвы между Лютером и Ашкаэлем, но ему до сих пор не верилось, что его друг мёртв. В любую секунду он готов был почувствовать хотя бы слабый отблеск искры жизни брата, но этот миг так и не наступил.
Неожиданно, Омегон почувствовал всплеск силы, но не той, что ожидал. Злость и горечь смешались в нём и вырвались в едином импульсе высвобождения.
Многострадальный Афилор уже ничего не могло спасти и очередное высвобождение силы никак не повлияло на его судьбу.
Когда угасла вспышка света, на месте Омегона стояла трёхметровая фигура с шестью руками, светло-голубая кожа которого испускала холодное неоновое свечение. Изящный доспех Омегона пропал, оставив только латную юбку, наручи и поножи, а вокруг головы переливался радужный ореол.
Гигант развернулся в ту сторону, где находился производственный комплекс. Подчиняясь его воле, пространство послушно сдвинулось и он, сделав всего шаг, оказался в том месте, где ранее возвышался центральный шпиль.
Босая нога Омегона с хрустом раздавила каменное крошево, что когда-то было ближайшим к центральной башне зданием. Однако сейчас тут ничего не было, кроме развалин и даже пыль более не мешала обзору, развеянная ударной волной и ураганом, что бушевал тут мгновение назад.
Центральной башни и площади, посреди которой она стояла, более не существовало, а на её месте уходил вглубь на сотни метров огромный провал.
Отстранившись от воющей сирены генераторов гравитации, архангел медленно подошёл к краю пропасти и, взглянув вниз, оскалился, открывая взору острые клыки.
На дне провала Омегон увидел кроваво-красный портал, ведущий в неизвестное направление и архи-предателя Люцифера направляющегося к нему.
Но не это поразило архангела, ожидавшего, что изменник лично явится на планету. Именно по этой причине он высвободил свою силу и явился сюда. Нет, его поразило то, что падший ангел, уходя, тащил за собой бесчувственного Кадраила.
Вот так просто взять, и захватить генерала живьем, было практически нереально. От этой мысли, Омегон на мгновение впал в ярость. Еще больше его разозлил надменный взгляд Люцифера, брошенный им, перед тем как шагнуть в странный портал.
- СТОЯТЬ! – архангел нанёс бессмысленный уже удар.
Сила, вложенная в атаку, покрыла льдом землю в радиусе сотни километров, и на столько же лёд проник вглубь планеты, однако предатель уже скрылся, унося с собой своего пленного.
- Повелитель!
Омегон резко развернулся на звук голоса.
Подлетавшие к нему маршалы отшатнулись при виде ярости бушевавшей в жёлтых глазах генерала.
Но гнев мгновенно пропал, когда Омегон взглянул на своих маршалов и маршалов его погибшего брата.
Они были сильно потрепаны, а лишенного ног бесчувственного Райнеса тащил на себе Разаэль, сам выглядящий так, словно вот-вот рухнет без сознания.
Маршалы Кезеф и Ишим выглядели не многим лучше, сейчас как никогда отличаясь от Лютера.
Сандалфон был единственным среди них без повреждений, и, судя по его виду, он стыдился этого, глядя на состояние своих собратьев.
- А где Касдей? – спросил Омегон.
- Он ринулся на помощь генералы Лютеру, а потом… Я не знаю, но я его больше не чувствую, - с горечью в голове ответил Сандалфон.
Омегон промолчал, понимая, что если Касдей был рядом с местом катастрофы, шансов выжить у него не было.
- С кем вы сражались? – спросил Омегон у Разаэля.
- Это были маршалы Абалим и Велиал из легиона Даниила и Видий с Турием из легиона Сигизмунда. Во всяком случае, когда-то они ими были.
- Что ты имеешь ввиду? – нахмурился генерал.
Маршалы странно переглянулись, а затем Разаэль ответил:
- Не знаю, как это сказать, но они изменились. От них разило как от тварей хаоса, да и их облик сильно трансформировался. Я помню Велиала, как гордого воина в прекрасном доспехе с эдемским львом на груди. А сегодня перед нами предстало синее пламя, закованное в угольно-черный доспех. И ничего более не осталось от искусного бойца, теперь это грубый механизм для убийства, который невозможно остановить, чтобы мы с ним не делали. Схожие изменения были у всех. Абалим превратился в груду тухлого мяса, пробить однако которое не получалось ни одним оружием и даже Турий и Видий, с виду, изменившиеся меньше других, были облачены в доспех выделяющий странную, ужасно пахнувшую слизь, и больше похожий на кожу чем на священный металл.
Генерал, слушая это, понимал чувства своих маршалов, так как, столкнувшись с Даниилом и Сигизмундом, наблюдал схожие изменения у бывших генералов.
- Генерал, я вернулся, - неожиданно послышался хриплый голос.
Из-за груды обломков, хромая, и неся что-то на руках, вышел маршал Свен. Подойдя к своему генералу и братьям, маршал медленно присел на одно колено и аккуратно положил рядом свою ношу, которой оказался трут Маркус Грэмли Бол.
Не поднимаясь, маршал приложил правую руку к груди и произнёс:
- Генерал, мы смогли отразить атаку с северного направления. К сожалению, почти весь личный состав погиб при обороне, но враг был истреблен полностью.
- Кто? – коротко спросил шестирукий гигант.
- Это были инфицированные хаосом люди. Нечто схожее можно наблюдать у рейдеров, только в данном случае заражение более ярко выражено и несмотря на то, что числом их было примерно пять тысяч, они легко прорвали нашу оборону и почти победили.
- Демоны? - выдохнул удивленный Ишим. – Они выпустили на нас демонов!
- Это не удивительно, с учетом того что и они сами не далеко от них ушли и более не могут быть названы ангелами, - ответил Кезеф, прижимая к телу изломанную руку которая никак не желала срастаться.
- Встань Свен, ты с честью выполнил свой долг.
Свен медленно поднялся и постарался выпрямиться, несмотря на ужасные ранения и сломанные крылья.
- Как Маркус? – спросил Омегон глядя на лежащего у своих ног трута.
- Он без сознания, но он крепкий малый, - ответил Свен, и из-за порванной щеки казалось, что маршал скалится в дерзкой ухмылке. – Что дальше мой генерал? Мы проиграли?
Прежде чем ответить Омегон немного помолчал.
- Нет, в космосе еще идет бой, - генерал поднял голову, смотря на что-то, что видеть мог только он. – «Ковчег» рядом с «Левиафаном», а это значит, что Михаил может быть уже на борту. Я помогу ему. Мы обязаны превратить проигрыш в победу, даже если мне придётся отдать свою жизнь ради этого.
Подняв одну из шести рук, Омегон пресек любые возражения, которые готовы были, озвучит его маршалы.
- Не спорьте со мной. Я принял решение и оно единственно верное. Мы обязаны довести начатое до конца. Лютер, пожертвовав собой, убрал Ашкаэля и если нам с Михаилом удастся убить Люцифера, война будет на половину выиграна. Вы же, попытайтесь найти еще выживших, я чувствую, что они есть под завалами, а потом воспользуйтесь шаттлами и улетайте с планеты. Если судьба будет на нашей стороне, мы еще увидимся.
Маршалы стояли в угрюмом молчании, понимая, что архангел Омегон идёт на верную смерть, высвободив истинную силу.
- Позвольте мне пойти с вами и исполнить свой долг, - внезапно сказал маршал Сандалфон. – Я не хочу терять еще одного генерала.
- Мой, друг, Уриил, не потерян, просто у него другой путь. И уже тем более в этом нет твоей вины. Да и меня не хорони раньше времени. Но внимательно послушай, что я тебе скажу. Мы тысячи циклов сражались бок о бок, и я знаю, что должность генерала ты заслуживаешь не меньше чем я. Легион не может лишиться еще и тебя. На этот раз ты обязан принять свою судьбу, брат.
Сандалфон взглянул в желтые глаза генерала, и понял, что Омегон не примет возражений. Он, некогда недолюбливающий выскочку, занявшего место Уриила, сейчас испытывал чувство глубокой гордости от того, что служит под его началом.
- Удачи Омегон, - позволил себе последнюю фамильярность Сандалфон и сжатым кулаком ударил себе в грудь. – Убей предателя!
Омегон хищно ухмыльнулся и кивнул.
В этот момент, его взгляд, преодолев сотни километров, отыскал крейсер «Левиафан», ведущий вялую перестрелку с «Ковчегом» на орбите Афилора.
- Вот ты где!
За спиной Омегона в высвобожденной форме не было крыльев, но сейчас, на их месте зажглись две миниатюрные звезды размером не больше головы. Как и в прошлый раз, воля генерала просто смяла пространство, и он сделал то, что мог только он - за один шаг оказался на борту крейсера Люцифера. Архангел очутился в странном месте, что когда-то было зоной для досуга рабочих и гостей гордого корабля, а теперь превратилось в фабрику по выращиванию демонов.
Скривившись в отвращении, Омегон отогнал от себя мысли о немедленном уничтожении всего окружения, так как у него были более важные дела.
Его уникальные глаза обнаружили капитанский мостик, размерами под стать кораблю и силы что сошлись там в противостоянии. Омегон не имел права на задержку, и он вновь шагнул.
Показать полностью
