1. На занятии по госпитальной хирургии врач-хирург, женщина c большим врачебным опытом, лет пятидесяти, рассказывала об особенностях оказания экстренной помощи на улице, в присутствии толпы людей.
Далее с ее слов.

Возвращаюсь домой. Вижу на проезжей части толпа стоит. подошла поближе-ДТП. Столкнулись автомобиль и мотоцикл. Лицом вниз, в луже, лежит сбитый мотоциклист и пускает пузыри. Объяснив, что я врач, подхожу к пострадавшему и пытаюсь повернуть его набок, чтобы он не захлебнулся. Толпа начинает возмущаться, мол нельзя изменять картину ДТП до приезда ГАИ. Несколько агрессивных граждан отталкивают меня от пострадавшего. Оказать помощь я не могу. Мотоциклист продолжает лежать лицом в луже и через какое-то время перестает пускать пузыри. Теперь ДТП со смертельным исходом.

Мы спрашиваем, почему нельзя было, наперекор толпе, оказать помощь пострадавшему (да, мы были очень наивные) и со всеми ли возрастными категориями преподавательница так поступит. Нам было сказано, что рисковать собственной жизнью и здоровьем ради сбитого мотоциклиста она бы никогда не стала. А вот дети-другое дело. Любые дети. Заразные и не заразные, грязные, чистые, в общем любые. И дыхание рот в рот, и без перчаток, если их нет... И пофиг на настроение толпы. Потому, что дети.
Вот такие приоритеты у человека. Не мне судить. Я не знаю, что я бы сделала, оказавшись вместо нее на месте ДТП.

Толпа в нашей работе всегда источник повышенной опасности и бесконечного геморроя.

2. При оказании помощи одному пациенту (помощь включала в себя реанимационные мероприятия- СЛР, дефибрилляцию, внутривенные инфузии) на улице, в присутствии некоторого количества людей, к врачу подошла группа из трех агрессивно настроенных людей и потребовала оказать помощь их другу, который был неподалеку сильно избит (вот совпадение!). Врач, не прерывая оказание помощи, велел фельдшеру вызвать скоропомощную бригаду пострадавшему и объяснил молодым людям, что он не может бросить одного больного ради того, чтобы оказать помощь другому больному. И фельдшера не может послать потому, что фельдшер один и без фельдшера он не справится. Троица продолжила настаивать. Пришлось вызвать милицию, которая приехала синхронно с бригадой скорой помощи. Пострадавшему в драке помочь не смогли. По пути в больницу он скончался. Состоялся суд. Врач был оправдан. Свидетели очень пригодились.

Напоследок хрестоматийный случай про неоказание помощи.

3. Вызов: мужчина 24 года. утопление в пресной воде. Место происшествия - какой то Московский пруд.
Приехавшая бригада обнаруживает на берегу пруда молодого человека без признаков жизни. Дальнейший осмотр- признаки биологической смерти. Значит далее - констатация и менты. Люди, в количестве 15 человек, находившееся в непосредственной близости, друзья покойного, все поняли и лишних вопросов не задают. Но тут от толпы отпочковывается дамочка лет 60-ти.
Д (дамочка):-Как же так! Вы должны сделать искусственное дыхание! Ведь он еще жив. Я знаю.
В (врач): да с чего вы взяли?
Д:-Я в поликлинике работаю.
В:- Кем?
Д:- А вас это не касается. Какое вам дело? Ваше дело помощь человеку оказать. Я жалобу на вас напишу!
Врач, стиснув зубы, берет дамочку за руку и подводит ее к трупу. Начинает показывать один за другим признаки биологической смерти. Открывая покойнику глаз, говорит: - симптом Белоглазова продемонстрировать?
Д:-симптом чего?
В:-Так кем вы, все-таки, в поликлинике работаете?
Д:-Уборщицей.

Последний случай мог бы уже стать баяном, аккордеоном, гармонью и просто народным анекдотом, если бы эта ситуация с уборщицей (санитаркой) в главной роли не повторялась бы с завидным постоянством.

Дополнения:
СЛР- сердечно-легочная реанимация
Симптом Белоглазова=симптом "кошачьего глаза" (кто хочет-посмотрите в инете, описание большое)

Системы в данном посте нет. Что вспомнила, то и написала. Выводы делать не буду.
Для грамотеев-по русскому у меня 3.

Разговоры о реформе послевоенной системы мироустройства участились. Для России это связано с рядом прямых вызовов и потенциальных угроз. «Без решения «российской проблемы» американский проект глобального мира обречен на пробуксовку, мы приближаемся к опасному моменту мировой политики», – заявил политолог-международник Алексей Фененко в интервью газете ВЗГЛЯД (далее их вопросы буду выделять жирным шрифтом).

Каков нынешний, постукраинский мир? Какие основные тенденции современных международных отношений можно выделить?
Несмотря на все подвижки, мы продолжаем жить в Ялтинско-Потсдамском порядке: по правилам, установленным державами-победительницами в 1943 году. С тех пор многое изменилось, но четыре базовых принципа мирового порядка остались неизменными. Это формально ведущая роль ООН, состав постоянных членов Совбеза ООН (все они остаются державами – победительницами во Второй мировой войне), стратегический паритет России и США и Бреттон-Вудская система мирового экономического регулирования. Сохраняются и ограничения суверенитета двух побежденных держав – Японии и Германии. Пока действуют эти условия, мир не перешел в новое качество. Как ни парадоксально, но наш мир – это до сих пор «мир 1943 года».
Но с тех пор Ялтинско-Потсдамский порядок пережил две трансформации. Первая произошла в середине 1950-х годов, когда СССР и США демонтировали Британскую и Французскую империи. Только с этого времени началась полноценная советско-американская блоковая конфронтация и их системное соперничество в третьем мире: борьба за британское и французское наследство. Вторая трансформация произошла в конце 1980-х годов в связи с демонтажем «социалистического содружества» и СССР. Позиции России заметно ослабли по сравнению с позициями СССР 1970-х годов. Но радикально соотношение сил не изменилось. Россия сохранила статус постоянного члена Совбеза ООН и ракетно-ядерный паритет с США. Можно сколько угодно повторять мантры об экономической слабости России, но в реальности американцы осознают: создать альтернативный США силовой потенциал можно только на основе российского научно-технического потенциала. Ни Китай, ни Индия такой способностью пока не обладают.
Однако современный мировой порядок часто называют «однополярным»...
«Однополярный мир» пока не более чем фигура речи: он еще не существовал никогда. Для установления полноценного однополярного мира США и их ближайшим союзникам необходимо выполнить три условия: ликвидировать Совет Безопасности ООН в его нынешнем качестве, демонтировать российский военно-промышленный потенциал и добиться международного признания своего права на вмешательство во внутригосударственные конфликты. Минувшие четверть века американцы создавали для этого череду прецедентов, пытаясь утвердить концепции «гуманитарных интервенций», «смены режимов» (с последующим осуждением лидеров суверенных государств) и «принудительного разоружения» определенных стран. Но без решения «российской проблемы» американский проект глобального мира обречен на пробуксовку. Россия, в свою очередь, пытается (насколько позволяют возможности) ограничить американское продвижение. Еще в 1997 году лидеры России и КНР подписали Декларацию о многополярном мире, в которой заявили о своем непризнании проекта «однополярного мира». Создание формата БРИКС стало заявкой на построение экономического центра, альтернативного «группе семи». Были попытки Москвы и Пекина привлечь на свою сторону ряд стран ЕС, причем иногда весьма успешные. Россия также пытается реализовать интеграционные проекты в СНГ, что воспринимается в США как попытка Кремля взять реванш за 1991 год. Присоединение Крыма к России было воспринято в Белом доме как начало пересмотра итогов распада СССР. Между тем вся идеология современного мирового порядка строилась на признании незыблемости итогов 1991 года.
Думаю, мы приближаемся к опасному моменту мировой политики: в мире возникает объективный запрос на крупный военный конфликт. Ялтинско-Потсдамский порядок, его институты объективно исчерпывают свой ресурс. Обратите внимание: в унисон с украинским кризисом лидеры Британии и Франции вбрасывают различные проекты реформы СБ ООН за счет ограничения права вето его постоянных членов. В ближайшие 10–15 лет великие державы будут, видимо, стремиться пересмотреть «правила 1943 года», закрыв соответствующую страницу истории. Подобные трансформации, однако, всегда происходили через крупные военные конфликты. Добавим 70 лет к Венскому конгрессу 1815 года – и попадем в конец 1880-х годов: время, когда великие державы Европы начали подготовку к Первой мировой войне. Не уверен, что ревизию Ялтинско-Потсдамского порядка удастся осуществить без крупного военного конфликта.
Как вы прокомментируете ряд заявлений, сделанных главой Совета безопасности России Николаем Патрушевым по поводу нарастающих внешних угроз против нашей страны?
Еще осенью 1993 года администрация Уильяма Клинтона провозгласила концепцию «расширения демократии»: принятие бывших социалистических стран и республик бывшего СССР (кроме России) в общие трансатлантические институты. Американцы тем самым закрепляли геополитические итоги распада ОВД и СССР. Поддерживался тот сегмент элит этих стран, который выступал за максимальное дистанцирование от России. Вот почему американская дипломатия сквозь пальцы смотрела на возрождение националистических и даже откровенно профашистских движений в Прибалтике, на Украине и в Грузии: главным для Белого дома было сократить российское влияние в бывшем соцлагере. Между Россией и НАТО появилось спорное пространство – Балто-Черноморский регион. Ситуацию взорвала программа ЕС «Восточное партнерство», которую активно поддерживала администрация Барака Обамы. На первый взгляд речь шла о технической проблеме: подписать соглашения о свободной торговле Евросоюза с шестью странами (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия, Украина). На деле это была заявка на передел границ в Балто-Черноморском регионе. Во-первых, перед Россией и странами Евразийского экономического союза вставала задача выстроить таможенную границу с государствами – партнерами ЕС. Во-вторых, обострялась проблема «непризнанных» (Приднестровье) и «частично признанных» (Абхазия, Южная Осетия) государств, которые не хотели ассоциации с Брюсселем. Где должна проходить таможенная граница между партнерами ЕС и странами Евразийского союза?
Украинский конфликт вывел проблему на новый уровень. В 1997 году был подписан Основополагающий акт Россия – НАТО, в котором страны альянса заявили об отсутствии у них намерений размещать крупные воинские контингенты на территории новых членов альянса. Уэльский саммит 2014 года постановил, что НАТО отказывается от этого подхода. В Балто-Черноморском регионе начинается размещение реальной военной инфраструктуры США, а в перспективе, возможно, Британии и Германии. Но Балто-Черноморский регион насыщен реальными и потенциальными этнополитическими конфликтами. Американская поддержка дает националистическим силам в этих станах надежду (мнимую или ложную – другой вопрос), что можно проводить жесткую антироссийскую линию и даже вернуть контроль над «непризнанными государствами». Американцев в данном случае такие воинственно-националистические режимы вполне устраивают: они и создают проблемы с Россией, и ссорят ее с Германией как с главным инициатором расширения сферы влияния Евросоюза на Восток. Последнее выгодно также Британии, которой российско-германская ссора помогает укрепить собственные позиции в ЕС.
Есть ли связь между попытками пересмотра послевоенной системы и тем, что целая плеяда политиков резко усилила антироссийскую риторику применительно к празднованиям 70-летия окончания Второй мировой войны?
Разумеется. Тема Второй мировой войны до предела политизирована, ведь вся легитимность современного мирового порядка завязана на ее итоги. Если страны Запада берут курс на ликвидацию Совбеза ООН в его нынешнем качестве (а сигналы к этому есть), то необходимо создать для этого идеологический задел. Почему на Западе так популярна тема сталинизма, хотя Сталин умер в середине прошлого века? Потому что это задел для трансформации ООН. Если мы на мгновение признаем, что «Сталин и Гитлер одинаково ответственны за войну», следом сразу встанет вопрос: а что, собственно, делает Россия в Совете Безопасности ООН? В Германии и Японии, думаю, встанет еще один вопрос: а справедливы ли границы, установленные Сталиным?
Нечто подобное уже было в истории. В XIX веке не меньший раскол вызывала фигура Наполеона Бонапарта. Разбитого императора обожали и всячески романтизировали во Франции – стране, мечтавшей пересмотреть итоги Венского конгресса 1815 года. Бонапарта боготворили национальные движения – итальянские, польские, венгерские, ирландские, коль скоро у них не было шансов создать свои государства без нового потрясения в Европе. И наоборот, Наполеона не любили державы-победительницы: Россия, Великобритания и Австрия. Дело было не в Наполеоне, а в спорах о необходимости пересмотреть итоги Венского конгресса. Сегодня мы инстинктивно ощущаем подобную опасность от споров вокруг проблем сталинизма и начала Второй мировой войны: речь идет не о Сталине как таковом, а о возможности трансформации Совбеза ООН в объективно невыгодном для России ключе.
В рамках военных учений в Европе НАТО отрабатывает практические сценарии военного конфликта с Россией. То есть европейских членов НАТО готовят к военному конфликту именно на их территории?
Боюсь, угроза вооруженного конфликта между Россией и НАТО в ближайшие 10–15 лет будет возрастать. Ситуация сейчас даже более опасная, чем в годы холодной войны. Тогда у лидеров СССР и США был устойчивый дефицит причин для начала настоящей войны. У каждой из сверхдержав был свой мир: у нас – «лагерь социализма», у них – «страны демократии». Спорных территорий, затрагивающих интересы друг друга, между нами не было после частичного разрешения «немецкого вопроса» при Вилли Брандте. Вести войну друг с другом СССР и США было предельно сложно ввид