(Это все НЕ МОЁ, а с сайта газеты Вечерний Брест.

(ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ http://www.vb.by/projects/oldbrest/)

Вещь необыкновенная! Статьи постепенно собираются, и выходят отдельными книгами.(Очень много неизвестных и трагических историй. Захватывает.)

Часть 1: https://pikabu.ru/story/istoriya_bresta_96_quotvodkafabrik_r...

В феврале 1944 года газета «Наше слово», выпускавшаяся гебитскомиссариатом Бреста на украинском языке, поместила заметку «Про горiлчаний завод». Прочтем ее в переводе.

«Брест не является промышленным городом. Здесь имеется лишь несколько небольших предприятий, преимущественно пищевой промышленности, к которым принадлежит и водочный завод. Этот завод построен в 1926 году и до последнего времени никаких существенных изменений не имел. За два года немецкого руководства на заводе проведен капитальный ремонт. Сейчас идет строительство ректификационной установки.

На заводе имеется порядка 6 водочноразливных столов и один денатуратный. Трудится здесь до ста человек (в списках за 1942 год насчитал 180 работников. – В.С.), 90 % из которых – старые кадры. За минувший хозяйственный год более 30 % работников было премировано дирекцией за честное и добросовестное отношение к работе. Для работников установлены ежемесячные премии. Каждый день работники получают в городской столовой горячий обед.

Завод использует спирт-сырец, который подвергается обработке, фильтрации и разливается в бутылки. Готовая продукция – водка – идет главным образом для нужд армии, а также для премирования крестьян».

Понятно, что газета оккупационного периода по определению не могла быть критична к издающей ее власти, поэтому здесь и в дальнейшем не будем обращать внимания на заданную тональность, а сосредоточимся на информативной стороне содержания.

О том, что водка и в мирное время – верный друг государства, сказано и написано немало. Лозунги про «трезвость – норму жизни» и разного рода антиалкогольные кампании – не более чем ширма, скрывающая суть. Везде и во все времена водка одних поит, других кормит.

Предельно откровенно высказался Сталин в декабре 1925 года в политическом отчете ЦК XIV съезду ВКП(б):

«…Два слова об одном из источников резерва – о водке. Есть люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках. Это – грубейшая ошибка, товарищи. Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами и если, кроме того, мы не можем пойти в кабалу к капиталистам, не можем принять тех кабальных условий, которые они нам предлагают и которые мы отвергли, – то остается одно: искать источников в других областях. Это все-таки лучше, чем закабаление. Тут надо выбирать между кабалой и водкой, и люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются…»

Когда пришло время, немцы тем более не возражали, чтобы чужой народ был пьющим и работящим…

Очевидцы свидетельствуют, что при немцах брестский завод продолжал выпускать водку – не шнапс. Но марки были немецкие – никакой тебе «Московской» или «Столичной». Георгий Сладинский запомнил одну, с надписью «Klar» на голубой этикетке (от немецкого «чистый, светлый, прозрачный») – местные говорили «кляра».

Население не особенно потребляло «кляру», в основном используя как обменный эквивалент, для себя больше гнали самогон. Впрочем, Лариса Михайловна Татарчук, 18-летней девчонкой мывшая полы в немецкой казарме на нынешней Халтурина и получавшая часть жалованья водкой, которую следовало реализовать или обменять, заметила: «Думаете, в оккупацию пьяниц не было?»

Раз в неделю местные работники и работницы, обслуживавшие городок этой воинской части, выстраивались «колейкой» и по одному подходили к пану Карловичу, который выдавал из ящика по две чекушки. Потом Лёлина мама эти чекушки продавала с рук.

Нина Антоновна Максимович, по чьей-то протекции устроившаяся на водочный завод переводчицей, а по сути – порученкой директорской секретарши, вспоминает, что руководил предприятием некий герр Шнайдер – спортивного вида немолодой человек, каждое утро совершавший по городу верховой моцион на лошади.

С ним напрямую Нина дел не имела, за исключением одного неприятного случая. По заведенному порядку, с часу до двух, пока немцы обедали, девушка должна была нести вахту в приемной. А она – чего сидеть зря? – пошла поболтать в бухгалтерию. Герр директор, не застав работницу на месте, разыскал ее и влепил пощечину – полдня ревела. Немка-секретарша, полюбовница шефа (окружающие, может, и не знали, а Нина кое-что замечала), успокаивала, говорила, что не такой он плохой, и даже принесла утешительный приз в виде бутылки водки – не выпить, конечно, а как ценный товар.

Летом 1944 года покидающие Брест немцы постарались не оставлять противнику экономических подарков. Взорвали папиросную фабрику и пивзавод, еще много чего, а водочный завод, что удивительно, оставили.

И на том спасибо.

ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ

Как было обещано пару дней назад, я опишу свой опыт работы волонтером в Германии по программе Freiwilliges Soziales Jahr (FSJ). Эта часть будет вводной и больше про организационные моменты, потом пойдет больше фотографий и деталей про саму работу. Сразу оговорюсь, в тексте часто будут встречаться немецкие понятия и термины, но я буду давать перевод или пояснения.

О программе:

Freiwilliges Soziales Jahr существует примерно с середины 1950-х годов, обязательные условие для участия в программе - законченное школьное образование и возраст до 27 лет. Больше, насколько мне известно особых условий нет. Существуют также аналоги FSJ - Bundesfreiwilligendienst (что-то вроде нашей альтернативной службы в армии) и Diakonisches Jahr (практически то же самое, но с поддержкой церкви). К сожалению деталей об этих двух программах я не знаю, но смысл и условия примерно одни и те же: работа в социальных учреждениях, в экологических проектах, еще какая-то общественно полезная работа для волонтеров. Участникам программы предоставляется жилье (обычно комната в общежитии), ежемесячное пособие 400-600 евро (в редких случаях до 1000) в зависимости от проекта, проездной до места работы. Участие в программе также открыто для иностранцев, занимаются поиском волонтеров специальные организации. Вероятнее всего они как-то поддерживаются государством, в любом случае их услуги для волонтеров абсолютно бесплатные. Организация собирает заявки от желающих, проводит собеседование, предлагает места для работы, организует образовательные семинары в течение года, ну и вообще всячески помогает в процессе. Для иностранных волонтеров действуют те же ограничения, что и для немецких, т.е. школьное образование и возраст от 18 до 27 лет. Немецкий язык знать не обязательно, у меня были коллеги, которые общались только на английском, но имхо это не самый правильный вариант. По опыту, для более-менее комфортного проживания в Германии нужен уровень не менее В1. Да, во время участия в программе, запрещено работать где-либо еще, кроме как в своей организации волонтером. Это даже в визе прописано. 

О себе:

По образованию переводчик, участвовал в программе в 2011 году (тогда был на третьем курсе), жил и работал в Штуттгарте в организации Behindertenzentrum Stuttgart (bhz). Немецкий язык я к тому времени учил уже лет этак 13, поэтому проблем с общением у меня не было.

Ну и как оно началось:

Мне было 20 лет и жизнь была относительно безоблачной) В марте 2011 года к нам на кафедру пришло информационное письмо от организации Via e.v. (забегая вперед, люди там просто чудесные) о программе FSJ. Зав. кафедры торжественно вручила его мне и настоятельно рекомендовала отправить заявку. Так как противостоять настоятельной рекомендации нашей зав. кафедры просто невозможно, да и не очень это было полезно для здоровья, я решил написать, благо ничего особого не требовалось. Заявка состояла из анкеты о себе (какая-то общая информация), Lebenslauf (автобиография/резюме) и мотивационного письма. Собственно написал и забыл про это дело, так как ответа никакого не было. Летом подрабатывал в приемной комиссии и совершенно случайно увидел в спаме письмо от Via. Моя кандидатура понравилась и мне предложили на выбор две организации, готовые принять меня в качестве волонтера. Обе организации занимаются помощью людям с инвалидностью, что для меня тогда было совершенно новой областью, но меня это не остановило :) Программа обычно стартует с 01.09., но я не успевал к этой дате из-за долгого оформления визы, поэтому для меня старт сдвинули на середину ноября. Сама подготовка особо сложной также не была: мне прислали официальное приглашение, с ним я пошел в посольство в Москве и мне бесплатно оформили национальную визу Германии сроком на 3 месяца. Собственно и все! Запаковал чемоданы и вылетел из Внуково прямым рейсом в Штуттгарт.

На этом первый пост завершаю, в следующем опишу первые дни в Германии, сложности, с которыми столкнулся и первые шаги на работе.

Буду рад ответить на вопросы, если появятся. Если не получится в комментариях, то сделаю отдельный пост с ответами.

Ниже фото общежития для людей с инвалидностью, где я работал. Из гугла, мои фотки будут в следующих постах.

Было это в далёком 1995 году. Я 11-тиклассник. Зимние каникулы 95-96. Мой одноклассник – по совместительству акробат цирка на проспекте Вернадского, предложил на зимние каникулы подработать.

Конечно, я согласился. Работа не пыльная. Вся моя работа заключалась в смешнейшем действии – вытолкать, сидя внутри, сделанную из фанеры русскую печь на сцену (муляж, конечно).

По задумке директора спектакля, в начале, главные герои должны были с залихвацким улюлюканьем выезжать на той самой печи, которую я толкаю.

Когда на печь взгромоздились Иван Царевич, Иванушка Дурачок, Василиса Прекрасная и Баба Яга (при том, что Бабу Ягу играл мужик) - стало понятно – хер я эту печь сдвину с места. Под «горочку» я бы еще смог, но тогда хрен кто бы спас от «коллапса» сказочных персонажей. А они по сценарию ну никак не должны попасть в ДТП, тем более, с участием самого древнего национального передвижного средства на дровах.

Решение директора было гениальным! На печи едет Василиса, а остальные «жиртресты» - пешком. Актерам не привыкать.

Василису я довозил исправно – 50 кг – это фигня.

Самое прикольное, что всё началось после первых спектаклей пяти-шести. Я заскучал на сцене. И так скромно спросил директора – «В печке курить можно?». Спросил абсолютно из прикола. Директор сказал – «Творческой личности я права препятствовать не имею». Кто же знал, что он просто прикалывался.

Идет спектакль, печка на сцене. И тут я подумал – «А фигли курить просто так?». Достал сигарету и начал выдыхать дым через трубу печки.

Что тут началось… Дети «писали» кипятком (простите за метафору)– такого ажиотажа не было со времен постройки Дворца Пионеров. Дети мамам и папам доказывали – (пишу почти дословно, что слышал из зала) «Я же говорил, что печка настоящая!». Я не знаю, сколько родителей получили тогда «люлей» за клевету в сторону русской дровяной печки, но вечером, после спектакля, я был почти самым ценным сотрудником Дворца Пионеров на проспекте Вернадского.

P.S. Вот вспоминаю это – скольким детям я тогда подарил надежду, что сказка, всё таки существует. Приятно, чёрт побери, думать об этом. Я тогда понял – сказка, это иллюзия, в которую хочется верить, а дети верят в добро. Они искренне поверили, что печка настоящая, и это есть хорошо. Ибо добро всегда побеждает зло.