- Вот где-то там. Точно тебе говорю!- мой друг то тыкал пальцем в карту, то поднимал взгляд на высокую гору, закрывавшую бескрайнюю заснеженную равнину.
Я глубоко вздохнул.
-Санёк, ты говорил, что я должен помочь забрать какой-то груз. Какой ТАМ может быть груз, а?! Здесь вообще необитаемая область,- покосился на провожатого.
Тот молча кивнул.
-Да ладно тебе! Не кипятись. Я…
-Хорошо. Не буду кипятиться. Только расскажи, зачем мы сюда приехали.
-Я тут поговорил кое с кем и…
- С кем ты поговорил? Ну с кем?!- я уткнулся в руль снегохода.- Что, опять начинается? Ты же обещал…
-Быстренько заглянем и всё. Обещаю.
Я закрыл лицо руками и ещё раз вздохнул.
Это продолжалось ровно столько, сколько его знаю. Санёк всегда мечтал найти какой-то клад или реликвию. Поэтому везде, где мы бывали, собирал сказки про различные артефакты и древние места. Обычно его информаторами оказывалось местное отребье, ошивающееся по кабакам. Сдаётся мне, что большинство из них импровизировало на ходу, чтобы на халяву получить несколько стаканчиков местного пойла.
Однако Санёк с непонятным упорством проверял всё то, о чём ему рассказывали. И каждые поиски заканчивались глубоким разочарованием друга.
Однажды он сказал:
-Кажется, мы никогда ничего не найдём. И все эти мифы просто чушь какая-то. Да, чушь.
Однако новые истории возбуждали в нём новые желания.
Я втайне надеялся, что хоть на этот раз обойдётся и, казалось, надежды начинали сбываться. За всё наше путешествие между Архангельском и Землёй Франца- Иосифа Санёк ни разу не обмолвился ни о каких кладах, зато без умолку болтал о работе.
Я заподозрил неладное уже тогда, когда после часового разговора с местным рыбаком он вернулся с такими горящими глазами, будто в каждом полыхало по крохотному костру.
И вот сейчас всё раскрылось.
Молчание нарушил провожатый. Сняв горнолыжные очки, он внимательно посмотрел на Санька и сказал:
-Вы же за медальоном Кробара сюда приехали? Где вход, я знаю. Но с вами не пойду.
-Почему? Потому что там призраки?!- Санёк сделал дурацкую гримасу, и я невольно улыбнулся.
Провожатый, впрочем, остался серьёзен. Он почесал щетину длинными грязными ногтями и задумчиво произнёс:
- Ну, как на мой взгляд, страшно не это. Скорее то, что, сколько бы ни забирали амулет, он снова оказывается на своём месте.
Саньку сказанное пришлось по вкусу. Он даже привстал с сидения.
-Поехали тогда. Чего стоять-то?- он махнул рукой в сторону горы и натянул очки.
Провожатый, сделав то же самое, завёл снегоход и дал газу. Мы последовали за ним.
--
К пещере, выщербленной в скале, подъехали засветло. Провожатый, скрестив руки, облокотился на скалу. Он категорически отказался входить внутрь. Санёк, пожав плечами, первым шагнул под своды.
Протискиваясь в узкую щель между сталагнатами, мне показалось, будто я в пасти какого-то чудовища и сейчас направляюсь к нему в глотку.
Через несколько сотен метров справа от нас открылось озерцо, через которое были перекинуты два каната. Они вели к каменному тоннелю явно не природного происхождения.
Когда подошли к верёвочному мосту, вверху внезапно что-то резко свистнуло. Мой луч упёрся в сталактит и висящее рядом существо. Санёк лишь фыркнул и толкнул меня плечом.
-Летучая мышь. Чего побледнел-то? Пойдём.
Держась руками за верхний канат и, перемещаясь ногами по нижнему, добрались до тоннеля.
Проползли несколько метров, оказались в зале с низкими потолками. Саньку даже приходилось немного пригибаться.
В середине помещения на грубо выбитом в полу кресте стояла статуя полукрокодила- полусороконожки. Ростом она была с взрослого аргентинского дога. Хвост и голова от рептилии, а тело насекомого, лапы которого заменены человеческими руками - всё это заставило меня содрогнуться.
На раскрытой пасти твари, будто силясь её связать, покоилась цепочка. На ней, поблескивая в свете фонарей, висел медальон. Он состоял из двух выпуклых, по форме похожих на ракушку, частей. На передней изображался мужчина, молящийся Кробару. Судя по пропорциям, тот был на голову выше человека. На задней чудовище пожирало поклоняющегося. С ужасающей подробностью показывались и вываливавшиеся из пасти, словно макаронины, кишки и порванная в местах прокусов кожа, и обнажившиеся кости.
Санёк попытался сорвать цепочку с морды, но я остановил его.
-Тебе не кажется, что всё было очень просто. Может, провожатый чего не договаривает?
-Да чего не договаривает? Фанатики они, вот и всё! Знаешь с каким благоговением рассказывал мне об этой пещере рыбак?
-Всё равно что-то не ладно. Не мы, так другие туристы забрали бы его. Да и потом, кто-то сюда этот тоннель прорубил? Наверняка затем и рубили, чтобы амулет достать, но он до сих пор здесь. На это ты что скажешь?
-То, что ты наслушался всякого дерьма, - Санёк, как всегда бывало, когда не мог объяснить происходящее, начинал кривляться.
Он направил фонарь на своё лицо и оскалился. Вздёрнутый нос, светлые волосы, немного заострённые кверху уши и выдающиеся резцы- сейчас он напоминал вурдалака, и это почему-то ещё больше встревожило меня.
-Ладно. Всё. Убираемся отсюдова.
--
Вернулись на поверхность без приключений. Лишь второй раз услышали свист, режущий слух .
Санёк достал медальон из кармана и, осветив фонарём, показал провожатому.
Тот грустно улыбнулся.
- Я видел его уже несколько раз. Каждый раз его увозили отсюда, и каждый раз он снова оказывался здесь. Думаю, вы не будете исключением.
Санёк подмигнул ему.
-Это вряд ли.
-Я уже пятый год предлагаю здешним чиновникам закрыть пещеру и запретить сюда вход. Ну, на крайний случай не разрешать трогать руками. На что они только пожимают плечами и говорят, что и без этого, мол, работы много. Идиоты гребаные!
Санёк, оторвавшись, разогнался и прыгнул с низкого снежного холмика. Он явно был в приподнятом настроении. Ещё бы! Ему впервые улыбнулась удача.
Я немного отстал и, поравнявшись с провожатым, спросил:
-А вы не знаете, что случилось с теми, кто этот медальон брал?
Провожатый пожал плечами:
- А чёрт его знает. Вроде бы ничего. Последний раз его отсюда забирал миллионер, так он до сих пор мне в заметках разных газет попадается.
Эти слова немного успокоили.
Сделав дела, мы отплыли обратно в Архангельск, откуда должны были отправиться в Санкт-Петербург. Однако Санёк предложил остановиться у себя на даче под Киришами, и я согласился.
В ночь отплытия мне очень плохо спалось. Чудилось, будто кто-то скребся в дверь, а потом, громко взвыв, попытался выбить её. Открыв глаза и вытерев руками потное лицо , я чуть не свалился с кровати, когда показалось, что в окне трюма проскользнула чья-то морда. Протёр глаза. Нет. Привиделось.
Заснуть в ту ночь больше не смог. Едва закрывал глаза, как видел Кробара. Оставшись без ног, я полз из последних сил, а он, схватившись зубами за шею, тащил меня в тёмную бездну, откуда раздавались стоны и всхлипы людей.
Оказалось, что плохо спалось не только мне. Санёк выглядел так, будто на время пробежал десять километров.
Он, уставившись в одну точку, рассказал о своих снах, и мне стало не по себе. Сны были практически одинаковы!
Я предложил ему вернуть или выкинуть медальон, но он раздраженно посмотрел на меня и сказал, что у кого-то поехала крыша.
Он объяснил всё это переутомлением. Мы и вправду очень много работали в последнее время.
После, улыбнувшись, сказал, что в этом случае просто необходимо съездить к нему на дачу.