Как игра случайно сгенерировала самого удивительного короля дварфов.

5 августа 2009 года на форуме, посвящённом Dwarf Fortress, появился тред, в котором один из игроков рассказал о курьёзном случае: игра случайно сгенерировала для его цивилизации дварфов короля-эльфа — беспрецедентно.

После знакомства с биографией этого короля, также сгенерированной самой игрой, комьюнити объявило его дварфом в эльфийской шкуре и принялось следить за дальнейшими эпическими похождениями короля Кэкейма Омиданейта, самого живучего, сильного и грустного эльфа на свете.

Кэкейм; автор — Sarasti

Юность эльфа

Кэкейм Омиданейт родился в 83 году в семье воительницы Феветы Спокенфандед и искателя приключений Осиме. Вскоре его родителей съел ужасный мутант гибберлинг, которого убил дедушка Кэкейма — Найф, король эльфов Поля Растопки. Об остальной родне Кэкейма известно совсем мало.

Когда Кэкейму исполнилось семь, его родной город захватили дварфы, уже долгое время воевавшие с местными эльфами, и поставили в городе своего наместника. Через пять лет молодой Кэкейм пошёл служить в городскую стражу.

В четырнадцать на его город снова напали — в этот раз уже эльфы Поля Растопки. Во время яростной схватки они ранили Кэкейма в бедро. Одна из захватчиц, Амоя Темарифа, на его глазах убила и съела жену Кэкейма. Истекающий кровью Кэкейм сбежал из пылающего города, чтобы набраться сил и отомстить всем эльфам.

Вскоре он примкнул к дварфийскому войску. В первом же сражении Кэкейм поднял легендарный молот своего павшего командира и перебил им бессчётное число эльфов. За это Кэкейма назначили в гвардию короля.

В 99 году во время Битвы Обоих Королей Кэкейм вместе с двумя дварфами прорвался к своему деду, возглавлявшему вражеское войско, и сразил его молотом. Правда, не до конца — эльфийского короля добил Сибрек Хэндпейджес.

К сожалению для дварфов, в том же бою был убит и их правитель. Тогда они решили посадить на трон известного своей ненавистью к эльфам Кэкейма, уже тогда прозванного Монипалоти — Вечным Натиском.

Через некоторое время король-эльф в простой крестьянской одежде пришёл к крепости, построенной игроком с ником Holy Mittens. И на этом закончилась та часть истории, которая генерировалась без участия игроков.

Король-эльф

Holy Mittens, удивившись такому повороту событий, долгое время хотел убить наглого остроухого. Но, прочитав детали биографии Кэкейма и обсудив всё на форуме, игрок решил: этот эльф точно достоин носить звание короля дварфов.

Кэкейму отстроили собственный тронный зал — но он там почти не появлялся. Эльф почти ничего не ел и постоянно пил пиво. Хотя он был дварфийским аристократом, Кэкейм ничего для себя не требовал и почти постоянно ходил в простых тростниковых одеяниях, не сменяя их на какие-либо доспехи во время сражений.

Особых симпатий и антипатий у него не было. Кэкейм был вечно угрюм и неразговорчив, но при этом относился к подданным с дружелюбием. Король с молотом в руке постоянно участвовал в отражении атак на крепость — особенно, когда на неё нападали эльфы. А они регулярно посылали туда отряды численностью до нескольких десятков всадников.

Временами Кэкейм отправлялся в путешествия неизвестно куда. Во время его самого длительного отсутствия Holy Mittens придумал свою версию причины странствий эльфа.

Он придумал историю о том, как Кэкейма мучили кошмары, в которых он узнал способ оживить свою жену. В ходе приключений тот отказался от этой затеи и задался целью оживить давно погибшую Амоя Темарифа, чтобы самолично свершить месть за съедение супруги. Ему пришлось убить древнего демона, встретить сестёр Амоя и погрузить тело убийцы в Реку Жизни. К сожалению, тело Амоя распалось сразу же после пары шагов из реки.

Самое ироничное в этой придуманной истории то, что позже выяснилась настоящая судьба Амоя Темарифа. На самом деле, её убил и съел Иво Лоламофисими, король соседней эльфийской страны.

Известен лишь один достоверный факт из этого приключения Кэкейма Омиданейта: он вернулся в дварфийскую крепость верхом на прирученной зомби-виверне.

Зомби-виверна из ARK: Survival Evolved

Кэкейм и дракон

Как-то раз к крепости подлетел красный дракон Сокрокс Глиммерфейр, по кличке Долг Покраски. Его не интересовали дварфы, а только их богатства, которые дракон возжелал получить. Тем более, что крепость процветала — дварфы-воины даже были экипированы в очень дорогие мифриловые доспехи.

Дракон, летая по округе, однажды увидел, как группа дварфов выходила из главных ворот крепости и устремился к ним, поливая всё перед собой огнём. Дварфы в панике побежали внутрь крепости, дракон полетел вслед за ними.

Это была ловушка. Сокрокса завалило несколькими слоями камней так, что он потерял сознание. Holy Mittens просто хотел приручить дракона и сделать ездовым животным для Кэкейма, чтобы сменить виверну — она потихоньку начала разлагаться.

Красный дракон из D&D

Пока дракон был в отключке, дварфы перетащили его в отдельный зал, который специально переоборудовали под темницу. Там Сокрокса заковали в цепи. Планировался целый комплекс мероприятий по его одомашниванию.

Однако когда дракон проснулся, путы не смогли его удержать и порвались. Дварфы с арбалетами в ужасе приготовились к безнадёжной обороне против летающей машины смерти.

И тут внезапно в зал ворвался Кэкейм Омиданейт. Он подбежал к пробудившемуся дракону и дважды ударил его своим молотом прямо по черепу. Сокрокс Глиммерфейр не успел даже среагировать — голова дракона разлетелась на части.

После победы над драконом король тут же молча удалился из зала.

Так этот бой ощущался (фэнтези-рисунок неизвестного автора)

А так — выглядел на самом деле

Колосс имени Кэкейма Омиданейта

В честь победы над красным драконом дварфы возвели гигантский монумент, посвящённый Кэкейму. Плащ статуи был сделан из 949 слитков золота, молот был отлит из мифрила, доспехи состояли из обсидиана, рога шлема — из киновари. Глаза монумента светились из-за лавы, постоянно закачиваемой в голову статуи из недр земли.

Когда начался праздник по поводу открытия монумента, на крепость напали гоблины. Все дварфы скрылись за укреплениями — кроме Кэкейма Омиданейта, оставшегося со своим молотом у подножия статуи.

Гоблины, увидевшие такое зрелище, поступили мудро и тут же вернулись домой.

Спустя некоторое время Кэкейм принял в свою личную стражу нескольких гоблинов, ошеломлённым видом грозного короля. За ними в гвардию пришли несколько эльфов и представителей других рас. Все они были прекрасно обучены и бесконечно преданы своему новому повелителю, сражаясь вместе с ним против орд врагов.

После всех провалившихся попыток уничтожить непокорную дварфийскую крепость, эльфы попытались устроить мирные переговоры. В твердыню с официальным визитом явился сам король Иво Лоламофисими со своей свитой. Неизвестно, о чём беседовали правители, но встреча окончилась ничем.

Те переговоры с эльфами говорили о прогрессирующей депрессии короля. Раньше, заметь он правителя эльфов — сразу бы кинулся в бой. Теперь же былая ярость Кэкейма начала гаснуть, а новых целей в жизни он не видел.

Когда к крепости подошла людская армия, король приказал всем укрыться за стенами. Он остался снаружи защищать поселение в одиночку. Кэкейм встал у ног своего монумента, надеясь на смерть в бою.

Уклоняясь от стрел, король своим молотом выбивал всадников с лошадей и затем сносил им головы. Ступни статуи оросило кровью. Вскоре оставшиеся в живых бежали.

Это зрелище сумело немного развеселить короля, решившего и дальше посвятить свою жизнь уничтожению всех врагов дварфов.

Реконструкция дварфийской гравюры «Пьянствующий Кэкейм Омиданейт убивает рыбу»

На этом история Кэкейма Омиданейта закончилась. Больше ничего о дварфийском короле-эльфе Holy Mittens не рассказывал. Возможно, удивительный эльф-дварф до сих пор бродит где-то там, с молотом в руке, воюя против наглых эльфов.

Статья взята отсюда

Знакомый мне в Вотсапп пишет «на мосту козел встал, мне не проехать».

Я говорю «сломался?»...

Он присылает мне это...

Дочь Вороньего Короля. Пролог.

Дочь Вороньего Короля. Глава 3 (окончание).

«Не верится, мы это происходит наяву. Мы действительно начали путешествие на восток»!

Лариэс удобнее устроился в седле и с интересом разглядывал окрестности, изменившиеся до неузнаваемости в ночной мгле.

Их отряд покинул ворота Нижнего города и выбрался в Пригород – колоссальных размеров район, который еще несколько лет назад действительно был пригородом Сентия, а теперь вот стремительно превращался в новую его часть. Уже виднелись силуэты укреплений, возводимых там, где Пригород заканчивался. Эта четвертая защитная линия разительно отличалась от воздвигнутых ранее. Стены были не очень высоки, зато чудовищно толсты и расположены под наклоном. Они не тянулись ровной прямой линией, а ломались и петляли, причем на каждом углу стоял бастион, острием своим направленный в одно из мест вероятной атаки. Перед обширным рвом были подготовлены земляные валы, облицованные гранитом, которые, по идее, должны были прикрывать стены от прямого артиллерийского огня и вообще всячески мешать противникам штурмовать город.

Но главным элементом защиты, конечно же, являлись пушки. Десятки орудий и сотни тяжелый аркебуз могли отбить желание штурмовать Сентий у любого - даже самого невменяемого - врага.

Страшно было даже подумать о том, во что обошлось и без того истощенной казне все это великолепие, и насколько сложно оно была с инженерной точки зрения, но Лариэс размышлял именно об этом, стараясь выгнать из мыслей тревогу, нараставшую с каждым сделанным лошадью шагом.

«Поразительно, стройка идет уже четвертый год, а ее все никак не закончат. Хотя, основные работы сделаны, что не может не радовать. Глядишь, вернемся из похода, а все уже будет готово. Сможем хвалиться, что мы ничем не хуже Аэтернума».

Он мотнул головой, и та сразу же острой болью напомнила о некоторых ошибках, совершенных перед выездом. Поморщившись, Лариэс тихо выругался, надеясь, что от него не сильно пахнет спиртным.

Когда Мислия ушла, юноша решил остаток дня посвятить молитвам и направился во дворцовую часовню, где исповедался, причастился и вообще – подготовил свою душу к возможному переходу в мир иной. Увы, подчиненные нашли его там и под благовидным предлогом затащили на прощальную пирушку. Лариэс отнекивался, как мог, но его все-таки уломали выпить один большой кубок вина, которое тотчас же оказало свое тлетворное влияние на совершенно не переносящего спиртное юношу.

И все-таки, ему было приятно. В гвардии действительно служили хорошие люди, которые приняли Лариэса таким, каков он был, и уважали не за происхождение или близость к монаршей особе, а за профессионализм.

«А ведь поначалу они – лейтенанты особенно - даже слышать не желали о командире лунксе», - с теплотой подумал виконт. – «Как же много всего изменилось за эти годы… Как сильно всех нас изменила война Мотыги» …

Воспоминания о крестьянском восстании снова навели юношу на тягостные мысли.

«Столько опасностей, столько неизвестного, столько тайн. И я должен защитить его высочество от всего этого»! –думал он.

В том, что принца следует оберегать даже ценой своей жизни, Лариэс не сомневался ни на один миг. Его долг перед королевской семьей нельзя было измерить или сосчитать.

«И если выродок вроде меня сможет уберечь его высочество от опасности, то значит, жизнь была прожита не зря», - подумал он, касаясь пальцами своего новенького меча. – «Надеюсь, что оружие Руфина поможет»!

Они проехали мимо почти завершенного бастиона, прикрывавшего ворота, и оказались за пределами Сентия. Лариэс, обернувшись, бросил короткий взгляд на темный распахнутый зев, и его сердце точно кто-то резанул тупым ножом. Острая ноющая боль ворвалась в душу, и Щиту принца на миг показалось, что, когда он видит город, ставший родным и близким, в последний раз.

Когда отряд проехал еще немного, из ночной мглы донесся приятный женский голос:

- Все ли в порядке, ваше высочество?

- Все хорошо, о несравненная Кларисса, - бодрым и жизнерадостным тоном отозвался принц.

Лариэс прищурился и различил выступающие из темноты фигуры, одну за другой. Ровно сорок всадников, у каждого - по запасной лошади. Все они также присутствовали на пирушке, но, как и было условлено, по ее завершению сразу же отправились к месту встречи.

Кони принца и его телохранителя поравнялись со скакуном говорившей и Лариэс тепло улыбнулся своей помощнице. Клариссой Астинийской он, откровенно говоря, восхищался. Единственная женщина, служащая в гвардии, великолепный боец и отличный стрелок она, помимо всего прочего, была дивно хороша собой, умна и дисциплинированна. Говоря простыми словами, богатая и знатная графская дочка, по какой-то совершенно невообразимой причине связавшая жизнь с армией, была едва ли не лучшим офицером под его началом. Именно поэтому в походе Лариэс отводил ей важную роль собственного заместителя.

Рядом с Клариссой на здоровенном черном жеребце восседал тип, от одного взгляда на которого у обычного человека начинали трястись поджилки. Количество шрамов - этих медалей за храбрость настоящего солдата - на коже Марка превышала все разумные пределы.

- Марк, все твои в сборе? – поинтересовался принц.

- Так точно, - отрапортовал хмурый детина.

Лейтенант королевской гвардии Марк Лоусилл в принципе не отличался говорливостью, зато был исполнителем от Бога, а дрался так, что лишний раз к нему не хотелось приближаться даже на тренировочном поле, что уж говорить про настоящую схватку. Маршал доверял ему, как себе, и Щит принца ничуть не удивился, что именно этого лейтенанта он выбрал для опасного путешествия.

Лариэс, меж тем, поймал ошеломленный взгляд Клэрисы, переводимый от одного его спутника на другого и не сумел сдержать улыбку. Когда он отдавал гвардейцам приказ, то не вдавался в подробности, и теперь лейтенант, равно как и остальные воины, с удивлением и недоверием разглядывали своих товарищей по путешествию.

Полукровка покосился на принца - тот также заметил удивление своих бойцов, а потому скомандовал:

- Время дорого, в путь, друзья мои. Все подробности - позже!

***

Подкованные копыта цокали по истертым камням дороги, унося маленький отряд, в авангарде которого двигался лично виконт, прочь от Сентия. Этот цокот и эта лента дороги, выплывающая из владений ночи, повинуясь неяркому свету фонарей, знаменовали конец старого и начало нового, сулили перемены.

«Быть может, путешествие изменит нас не меньше, чем война с собственными крестьянами», - подумал юноша. – «Все может быть».

Полукровка протер лоб тыльной стороной ладони и вдруг ощутил на себе чужой взгляд. Обернувшись, он заметил, что Кающийся пристально следит за ним. Поняв, что его интерес замечен, Древний поравнялся с Лариэсом и кивнул телохранителю.

- Вижу, ты полон мрачных дум.

- Это так заметно о Ступивший на Путь Вечности?

- Мне – да, - тонкие губы сложились в линию. – Ночь – сложное и тяжелое время, особенно для грешников. Мрак питает тени убитых, которые взывают об отмщении.

Он вздохнул.

- Впрочем, для тебя это все пустые слова, забудь.

Лариэс послушно кивнул, хотя на самом деле он сохранил в памяти не только сказанное Ступившим на Путь Вечности, но также его интонацию, мимику и даже то, как тот сидел на лошади. Юноша, добравшись до тайны, просто не мог не окунуться в нее с головой.

А Ридгар, меж тем, продолжал:

- Нам предстоит долгий и тяжелый путь, а потому я бы посоветовал тебе очистить разум и спрятать все тревоги как можно глубже – они могут отвлечь.

- О Ступивший на Путь Вечности, - послышался полный озорства и веселья голос, и Лариэс мысленно застонал, - вы просите невозможного.

К ним, пришпорив своего коня и бесцеремонно растолкав двух гвардейцев, приблизился невысокий изящный мужчина в чьих зеленых глазах даже ночью легко было разглядеть искорки веселья.

- Эрик, прошу, - простонал Лариэс, - дай прийти в себя.

- И не подумаю! - патетически воскликнул гвардеец, вклиниваясь между своим командиром и Древним и обращаясь к последнему. - Так вот, я хотел сказать, что вы просите невозможного. День, когда Лар перестанет волноваться, будет днем его безвременно кончины. Которая случится, скорее всего, от излишней угрюмости.

Ридгар выгнул брови и сдержанно улыбнулся.

- Неужели все настолько плохо?

- Настолько. Да. Без шансов! - раздался позади нестройный гул голосов - то прочие воины, среди которых Лариэс заметил и подчиненных Марка, единогласно подтверждали слова главного болтуна Сентия, как именовали графа Эрика Шисского – еще одного лейтенанта гвардии принца, взятого Лариэсом в поход.

Он был редкостной язвой - мог вывести из себя, пожалуй, даже каменную статую, однако, как боец отличался невероятной лютостью, за которую получил прозвище Волк. На дуэли и поле боя веселье моментально покидало благородного повесу и тот превращался в безжалостного убийцу, принципиально не берущего пленных и добивающего раненых. Впрочем, сейчас драться было не с кем, а потому Эрик развлекался привычным для себя образом - глумился над теми, кто оказывался в пределах его досягаемости. У лейтенанта, слава Богу, хватило разума не смеяться над Древними, а потому жертвой ехидных нападок стал Лариэс.

Юноша приготовился стоически переносить очередной приступ безудержного веселья своего друга, но тот, неожиданно, посерьезнел, и совершенно другим тоном осведомился:

- Лар, скажи лучше, когда отправишь дозоры?

Щит принца пораженно посмотрел на товарища.

- Кто ты и что сотворил с Эриком?

- Ой да ладно тебе, я серьезно. Мы с парнями днем поспрашивали всякое, ну, насчет бойни в городе... - он неопределенно махнул рукой, - а теперь еще выяснилось, что с нами в поход отправились три Ступивших на Путь Вечности. Дело, стало быть, намечается очень веселое.

Лариэс хотел отшутиться, но на удивление серьезное лицо друга, который предпочитал воспринимать жизнь легко и беззаботно, заставило его отказаться от этого.

- Я думал подождать часик, все-таки мы даже на пару миль еще не отъехали от стен Сентия, но если ты сам вызываешься в разъезд, то я готов отправить несколько человек вперед и на фланги хоть сейчас.

- Было бы неплохо, - вклинился в разговор Ридгар.

Лариэс с Эриком, а заодно и все, кто находился рядом и мог слышать разговор, как один уставились на него.

- О Ступивший на Путь Вечности, вы подозреваете, что на нас могут напасть? - поинтересовалась Кларисса, как бы невзначай накрыв ладонью рукоять меча.

- Могут? – Ридгар скептически приподнял брови. – Не совсем точное слово, юная госпожа. Думаю, твой командир согласится со мной, не правда ли, благородный лункс?

- Я, - Лариэс открыл было рот, чтобы объяснить, что он полукровка, но Кающийся опередил его.

- Мне нет дела до того, кто твои родители и сколько в тебе человеческой крови. Я никогда не понимал людей, которых волновали подобные мелочи. Так что, если я называю тебя лунксом, то просто констатирую факт. Ты выглядишь, как они, у тебя глаза рысеухих, их грация, скорость и координация. Полагаю, что зрение, нюх и слух также идут в комплекте. А раз так, я буду называть тебя лунксом.

Юноша не мог не спасовать перед этой железной логикой, а потому лишь слабо улыбнулся.

- Приму это, как комплимент.

- Прими это как факт и не трать наше с тобой время. Так вот, закончу: в этой поездке не расслабляйся ни на секунду и всегда будь начеку. Враги могут оказаться гораздо ближе, чем ты думаешь.

Он обернулся в седле и кивнул в сторону оборотня, ехавшего в самом центре отряда рядом с принцем и принцессой и о чем-то увлеченно шептавшегося с Таривасом.

- Вы подозреваете его? - тихо спросил Лариэс.

- Подозреваю? Может быть. Не верю? Однозначно, - мгновенно ответил Ридгар.

Столь честный и прямой ответ обескуражил юношу, зато изрядно развеселил Мелиса, который, оказывается, слышал каждое слово. Тот рассмеялся и, ускорив коня, пристроился с другого бока от Лариэса, потеснив Эрика.

- Что, Бледный, начинаешь настраивать молодняк против меня?

- Всего лишь объясняю, к кому лучше не поворачиваться спиной.

- Ой да не волнуйся так, я мальчиками в отличие от тебя не интересуюсь, так что в бане он может не только повернуться ко мне задницей, но даже и уронить мыло, - отозвался Мелис, залившись густым и сочным смехом.

Ридгар презрительно поджал губы.

- Ты никогда не изменишься, правда?

Мелис осклабился, демонстрируя длинные – ощутимо длиннее чем Лариэса – клыки.

- А разве нужно? Бледный, я же само совершенство. – Он подмигнул Лариэсу. – Парень, этот хрен, конечно, тот еще мудак, но говорит правильные вещи. Не забивай башку ерундой, ничем хорошим это не кончится ни для тебя, ни для твоего принца.

- А для тебя? – Лариэса, надо сказать, немного развеселил вульгарный юмор оборотня, а потому он решил поддержать разговор.

«К тому же, с ним мне не одну неделю путешествовать бок обок, неплохо бы понять его чуточку лучше», - подумал он.

- Я из таких передряг выбирался, что никто и не поверит, если расскажу, - ухмыльнувшись, провозгласил Мелис. – Меня не просто так назвали Непобедимым.

- Ты сам дал себе это имя, - раздался откуда-то из центра строя ровный и монотонный голос Орелии.

Это замечание ничуть не смутило Непобедимого, который угостил товарищей по отряду новой порцией крайне заразительного смеха и совершенно невозмутимо ответил:

- Ну да, и чего?

Спустя миг захохотал принц, затем не выдержала Мислия и даже, о ужас, Блаклинт. Один за другим к ним присоединялись гвардейцы и уже через несколько секунд над ночной дорогой летел дружный многоголосый хохот. Лариэс и сам лишь с очень большим трудом сдержал улыбку – он не хотел обижать Ридгара, с которым, как юноше показалось, удалось найти общий язык.

- Кстати, - продолжил Мелис, немного посерьезнев, – Бледный, ты выяснил, что за идиоты напали на парня средь бела дня? Знаешь, мне было бы любопытно узнать, кто это такой смелый нашелся.

- Мне тоже, - ровным тоном отозвался Ридгар. – Увы, их сковывающий оказался крайне опытным и могущественным чародеем. Если я правильно понял, то для спасения он не пожалел даже артефакта третьей ступени.

- Что, неужели что-то вроде Ладьи старой вороны?

- Нет, скорее, нечто, делающее невидимым как для обычного, так и для… необычного зрения, - закончил он, сделав секундную паузу перед словом «необычного».

Но все внимание Лариэса привлекли слова про ступени.

«О них и Мислия говорила», - с восторгом подумал Лариэс. – «А что, Древний точно должен знать про артефактную магию, может, расскажет чего-нибудь, если попросить? Но не сейчас, не будем торопиться, путешествие только началось. Кажется, все-таки оно мне все-таки понравится».

Но это все потом, а сейчас следует позаботиться о разведке. К советам древних надлежит прислушиваться.

- Эрик, Джорн, Ирениус, вы трое - в передовой дозор. Марк, выбери четверых для флангов. Индржих, ты с Титом – в арьергард. Все как всегда, никакой лишней инициативы. Приступить!

***

Таривас Вентис лично объяснил подчиненным цель путешествия и даже милостиво разрешил задавать вопросы, которыми, конечно же, его буквально засыпали. Несколько часов принц разговаривал с гвардейцами, прежде чем, наконец, все они не были удовлетворены.

Впрочем, ответ на все вопросы не означал погружения в гробовую тишину. Путники, растянувшиеся цепью по четыре всадника, разбились на кружки по интересам, и принялись деловито общаться на разные темы, то и дело задавая робкие вопросы кому-нибудь из Древних, что вполне устраивало Лариэса. Он понимал: от того, получится ли найти общий язык, будет зависеть многое.

Даже скромная Блаклинт о чем-то увлеченно беседовала с Клариссой, то и дело краснея, будто маков цвет. Лишь ее Щит продолжал сидеть нахохлившись, будто филин, съевший, к тому же, несвежую мышь.

"Пожалуй, надо с этим что-нибудь сделать", - решил Лариэс.

Он остановил коня и, поравнявшись с северянином, предложил:

- Не хочешь составить мне компанию в следующем передовом дозоре? Парни как раз возвращаются.

Тот покосился на полукровку, несколько секунд размышлял, затем, едва заметно кивнул.

- Вот и отлично. Тогда, вперед!

Они пустили своих коней галопом и уже скоро оставили товарищей за поворотом дороги. Лариэс всей душой был за предосторожности, но не мог отделаться от мысли, что на сей раз они слегка перестарались. Солнце поднялось часа три назад и широкий тракт, несмотря на раннее утро, был уже забит повозками, всадниками и пешеходами. По обе стороны насколько хватало взгляда, тянулись поля, время от времени чередующиеся с небольшими аккуратными рощицами. Тут и там ездили патрули, следящие за порядком.

Как ни крути, но в половине дневного перехода от столицы с соблюдением законов все было просто отлично. А если здесь и притаились таинственные противники, то ни Лариэс, ни его молчаливый спутник попросту не сумеют их обнаружить. С другой стороны, целью конкретно этой вылазки было завязывание отношений. Виконт предположил, что разговорить рыжеволосого молодого человека будет проще на здесь, нежели в центре отряда.

«Кстати, а как его зовут-то»? – с удивлением подумал Щит, поняв, что не удосужился запомнить имя своего товарища по оружию.

Он искоса посмотрел на спутника, еще раз отметив огненно-рыжие волосы и раскосые глаза - поразительное сочетание! Как ни странно, но безымянный телохранитель походил на него, причем не только тем, что являл собой пример смешения кровей столь же редкий, как и сам Лариэс. Нет, сходство это носило куда более глубокий характер. Они были одеты, словно братья-близнецы: сапоги, темно-зеленые дорожные брюки и рубахи, изготовленные из плотной ткани. Поверх них – бригантины, на руках – наручи, на ногах – поножи, на головах – простые шлемы. Оружие, хоть и разное, но крайне высокого качества. То, что рыжеволосого кинжалы Щита принцессы были изготовлено лучшими мастерами Ривеланда, становилось понятно с первого же взгляда на рукояти. В глаза бросался и лук со спущенной тетивой, торчавший из роскошного сайдака северянина. И Лариэс не сомневался, что за каждую из стрел было уплачено полновесным серебром, или даже золотом, если наконечники прошли через руки артефакторов.

Все это говорило об одном: оба телохранителя одинаково мыслят и с одинаковой серьезностью относятся к своим обязанностям.

Щит принцессы повернул голову, несколько секунд ничего не говорил, а потом выдавил из себя:

- Вилнар.

- Лариэс, - с готовностью представился полукровка. – Как тебе Дилирис?

- Красиво.

"Идти на контакт он явно не торопится", - беззлобно подумал виконт. - "Ладно, и не таких убалтывали".

- Что скажешь о нашей миссии? - задал Лариэс коварный вопрос.

Ему было интересно, что именно ответит Щит принцессы и Вилнар не подвел.

- Безумие, - односложно проговорил северянин, после чего бросил короткий хмурый взгляд на собеседника, демонстративно переведя его в сторону на якобы подозрительного всадника неподалеку.

- Приятно сознавать, что мы сходимся с тобой в мыслях, - елейным тоном проговорил телохранитель принца.

На сей раз Вилнар выглядел чуть удивленным.

- Ты был против? - медленно, будто выдавливая слова из себя, спросил он.

- Естественно. У господина хватает людей, которым по долгу службы надлежит совать голову в пасть дьявола. Зачем лезть туда самому?

- Незачем, - горестно вздохнул северянин. - Но кто нас будет спрашивать.

- Никто, - эхом отозвался Лариэс, повторив его вздох.

На губах раскосого воина появилась неуверенная улыбка и Лариэс счел это своей полной и безоговорочной победой. Начало дальнейших отношений было положено и для этого оказалось достаточно поговорить с человеком. Слова вообще имеют приятную особенность решать множество конфликтов. Главное, уметь говорить и - слушать.

"Что ж, на вечернем привале продолжим", - решил Лариэс, полной грудью вдыхая приятный майский воздух. - "Поглядим, чего я сумею добиться".

На обед отряд остановился в большом постоялом дворе. Орава численностью в пятьдесят человек полностью заняла все свободное место - хозяин ради такого случая выгнал всех остальных клиентов на улицу. Лариэс, как и всегда, лично посетил сперва кухню, затем - второй этаж. Не найдя ничего подозрительного, он сообщил принцу, что можно приступать к приему пищи.

Все зверски проголодались, а потому, когда слуги, сопровождаемые Лариэсом, Клариссой и Эриком, проверившими еду и напитки на наличие яда, принесли наконец угощение, на него набросились с жадностью и рвением. Поглощение пищи сопровождалось непрерывной болтовней. Гвардейцы начинали мало-помалу привыкать чужакам, но все-таки должно было пройти какое-то время, прежде чем они смогут общаться с ними более-менее нормально.

Хотя это не касалось Эрика, принца и Непобедимого. Таривас с Мелисом и главным болтуном Сентия спелись буквально за несколько часов, и теперь травили байки, похвалялись победами над противоположным полом и собственной доблестью в бою. Лариэс смотрел на это и диву давался! Нет, он, конечно, знал, что его высочество далек от снобизма и может запросто выпить пива с простолюдином, но очень уж нечасто у него появлялась подобная возможность. Всегда на виду, всегда – пример для подражания.

«А ведь это, наверное, очень скучно», - подумал телохранитель. – «Ходить, говорить, действовать по указке, потому что так правильно. Прятать лицо за тысячей масок»…

Он помогал принцу не в одной его безумной затее, но раньше как-то всерьез не задумывался о том, насколько же в действительности одинок наследник престола.

«Быть может, если бы я захотел, мы могли бы стать друзьями, а не просто слугой и господином», - мелькнула у него в голове еретическая мыслишка, и Лариэс стремительно запрятал ее поглубже – нечего выдумывать всякую ерунду.

В этот момент Эрик закончил какую-то скабрезную шутку, и оба его слушателя разразились смехом.

«Ну, с этим-то все понятно», - улыбнулся Лариэс. «Вырвался из дворца, и совсем потерял берега».

Тут его внимание привлекла Орелия, которая сидела, скрестив ноги, и почему-то ничего не ела. Телохранитель взял свою тарелку с кашей и мясом и подсел к Целительнице.

- О Ступившая на Путь Вечности, дозволь задать вопрос.

Орелия повернула к нему голову и юношу пронзил алый свет, бьющий из-под капюшона.

- Я чем-то похожа на Ридгара, - проговорила Целительница. – Не люблю этот титул, он напоминает о тех, кого больше нет рядом. Просто Орелия.

- Хорошо, о госпожа моя.

- Хм?

- Хорошо, - Лариэс сглотнул, но выдавить из себя прямое обращение к столь важной особе попросту не мог, - Древняя.

Из-под капюшона донеслось нечто, напоминающее скрип.

- Это – лучшее, на что ты способен? Ладно, сойдет.

Лариэс едва сдержал улыбку. Орелия почти слово в слово повторила то, что Ридгар сказал ему вчера.

"Весь вопрос в том, специально ли она это сделала, или так вышло случайно"?

Из-за того, что голос легендарной волшебницы был лишен даже намека на эмоции, было трудно понять, когда она шутила, а когда говорила серьезно, но Лариэсу показалось, что чародейка, пережившая все самые разрушительные войны последнего тысячелетия, на сей раз демонстрирует чувство юмора.

Он чуть улыбнулся и задал свой вопрос:

- Госпожа, почему вы не едите? Каша невкусная?

- Нет. Дело не в еде, а во мне, - ответила Целительница. – Я не притрагиваюсь к пище уже больше восьми сотен лет. Или даже девяти – память в последние десятилетия начинает шалить. Экономия пищи - один из плюсов того, что со мной произошло.

- Произошло? – Лариэс затаил дыхание.

У него возникла безумная надежда узнать правду об Орелии, о бессмертии и внешнем виде которой ходили сотни самых разных историй.

- Это неважно, - ответила она, давая понять, что разговор окончен, и юноше осталось лишь принять это.