В детстве я рос среди животных и растений.


Возле кормушки, имя которой власть, все хрюкают одинаково: и красные, и белые.


Вы мне тут на болезнь не жалуйтесь! У нас в правительстве больных много.


Вы просили дождь — я дал вам дождь!


Года 3 назад или 5 я вышел из своей резиденции в Минске неожиданно для своей охраны и пошёл в сторону цирка. Одернул службу охраны. Голос такой характерный: Сразу люди на остановке повернулись и узнали. Не успел дойти до цирка — уже за мной целая демонстрация. Люди удивлены — никто же демонстрации не объявлял. Порвали костюм. После этого больше пешком не хожу. В Беларуси люди цивилизованные, порвали костюм, но ведь не сняли.


Гуманитарная помощь — это бесплатно, это для народа, в том числе, для учёных, для чиновников.


Дело не в том, изберёте вы меня или нет, — где вы денетесь, изберёте, и, если вас устраивает, то я буду работать.


Если вы попробуете нас растворить в России, провести, так сказать, аншлюс, то вы получите такую партизанскую войну, по сравнению с которой Чечня вам покажется детским утренником. — по поводу возможного присоединения Белоруссии к России


Жизненный уровень, который сегодня у белорусского народа, по разным причинам, ниже колена, ещё ниже быть не может.


И дай Бог справиться с родной Беларусью. Согласитесь, что достаточно этого куска, чтоб его проглотить. Дай Бог за пять лет хоть как-то прожевать.


Надо еще раз встрахнуть народ и повернуть лицом к себе. — с белорусским акцентом


И, вы знаете, я вам скажу откровенно, если б у меня журналист или политик подобным образом начал кричать, я б ему вырвал язык изо рта.


Извините за нескромность, но Ельцин со мной на корте не справляется. Коржаков не справляется. Лужков проиграл три раза. В последний раз с Лужковым мы играли на 5 тысяч тонн сливочного масла.


Конечно, задрав штаны, вы не бегали за комсомолом, как он (Есенин) писал. А мы-то бегали. И не только за комсомолом.


Кто пьёт каждый день — за меня не голосуйте, я с такими дружить не буду.


Кто пьёт, у того нормальных детей не будет. С этим злом мы будем сражаться, как с самым страшным злом. А то получается — напился, случайно родил, а ты, Лукашенко, расти этого ребёнка. И таких детей у нас в стране 35 тысяч…


Лопату в руки — копай, не копаешь — значит, сегодня голодным остаёшься.


Люди, которые говорят на белорусском языке, не могут ничего делать, кроме как разговаривать на нём, потому что по-белорусски нельзя выразить ничего великого. Белорусский язык — бедный язык. В мире существует только два великих языка — русский и английский.


Мы никому не собираемся пояса верности вешать на соответствующие части тела.


Мы эту проблему решили в узком кругу ограниченных людей.


Мы им окажем гуманитарную помощь [пауза] оружием.


На меня, так сказать, обвалилась философская мысль! Я просто обязан сейчас быть в центре!


Нам не надо там: автоматизированная система фальсификации выборов. Не надо. Мы создадим государственную.


Народ белорусский рискнул и избрал меня Президентом. Это бывает чрезвычайно редко в истории и больше, возможно, не будет.


Наша диктатура никому не мешает жить и развиваться.


Не дай Бог, они попробуют что-то здесь, в стране, совершить . Отвернём голову немедленно, как утёнку. — про «цветную» революцию


Не может Лукашенко украсть. Поймите вы — прятать некуда.


Ну диктатор, так диктатор. В этом тоже есть определённый выигрыш. Это последний! Вы представляете? Последний! Вот не приехали бы вы сюда, где б вы его ещё в своей жизни встретили и поговорили.


Поверьте, что сегодня на московских каналах сидит обычное жульё, 100-процентное жульё.


Подкупа в моей политике не будет никогда, только принципиальные и честные отношения: ты даёшь государству — мы поддерживаем тебя. Кто не согласен — до свидания!


Пока идёт шантаж, но если они и дальше будут ему следовать, то мы в землянки пойдём, но на шантаж не поддадимся.


Пора принять меры и наложить вето на табу!


Последние волосы встали у меня дыбом, когда я узнал о положении дел в экономике.


Потеряем учителя — капец, будем ходить пьяными и дурными.


Ради сохранения спокойствия в стране я готов пожертвовать собственным разумом.


Сегодня на ферму не зайдёшь. Доярка не пустит. Это её хозяйство. Она там получает 700—800 долларов.


Только взялся за яйца, как сразу молоко пропало.


У меня руки чистые, и на них нет никаких наручников.


У меня тоже отец погиб во время Второй мировой войны. — Лукашенко родился 30 августа 1954 г.


У нас один, полтора, максимум два ребёнка в семье. Надо добиться того, чтобы каждая семья имела как минимум троих детей, тогда будет определенный прирост.


Что это за разговоры у педагогов, когда они говорят с одной стороны об ускоренном развитии, акселерации, а с другой держат за партой 17-18-летних молодых людей? Может, я утрирую, но этим 18-19-летним девушкам уже пора рожать, что они и делают у вас в школах.


Уникальность ситуации в Беларуси состоит в том, что я никому ничего не обязан.


Я атеист, но я православный атеист!


Я буду легитимным ещё долго. Я ещё не всё сделал, из-за этого власть потеряю не скоро.


Я на коленях готов ползти в Россию.


Я на этой земле родился, я здесь и умру. Чего бы мне это ни стоило.


Я обещаю, что к Новому году у каждого белоруса на столе будут нормальные человеческие яйца.


Я очень люблю играть в футбол, в хоккей, но чаще всего играю один.


Я президент государства, и это государство будет, пока я президент.


Я по образованию и происхождению - экономист.


Я работал в деревне и жил с мужиками.


Я с жуликами, в том числе и с Россией, акционироваться не буду.


Я сам о себе подумал: слава Богу, что есть президент, который может сохранить стабильность в обществе.


Я своё государство за цивилизованным миром не поведу.


Я своими руками пощупал боеголовки и знаю, что никто их снимать не будет.


Я книг не читаю. Я их просматриваю. Времени нет.


Я зашёл — аэробика. Мне показали там, потому что я ни разу аэробики не видел. Я сразу сказал: «Этих бы красавиц — на лыжи!»


Я постоянно ператрахиваю весь парламент и знаю кто врот, а кто не врот. — с белорусским акцентом


Я лично формировал олимпийскую сборную в Японию в Нагано. И каждый тренер, и спортсмен, который не оправдал возлагавшихся на них надежд, ответят по всей строгости!


Моя бы воля, я бы всё сделал для того, чтобы сознательная часть нашего общества, 7 млн человек, побыла в Украине, в России, в Узбекистане, Казахстане, Туркменистане, в Прибалтике, в Польше и сравнила нашу «плохую жизнь» с тамошней. «Кто хочет, оставайтесь!» Я уверен, что возвратились бы не 7 млн, которых мы отправили, а 7,5 миллиона… Да не беременными, ну шутники! [смех в зале]


Если у вас нет денег на ресторан, поговорите с девушкой в студенческом общежитии. Купите кефир и булочку.


Мои девушки меня в ресторан за руку не тянули. Найдите другую девушку!


Сегодня надо чётко понимать: прошлые феодальные распри и усобицы не должны служить поводом, тем более «идеологическим обоснованием», для современных политических спекуляций!


Однажды я сказал Борису Николаевичу Ельцину всерьез и в шутку, когда он поблагодарил белорусов за то, что и русский язык у нас государственный: «А за что Вы благодарите? Вы хотите сказать, что русский язык — это только ваш, российский? Нет, это и наш язык, потому что мы за годы, когда жили вместе, вложили в этот язык много своей души. Поэтому Вы, пожалуйста, лишнее себе не присваивайте. Ваш язык — это больше там, где „окают“ и „акают“».


Все говорят: «Ты должен нам дать деньги!». Я никому ничего не должен. Это вы должны государству и мне как представителю этого государства.


Все же понимают: если Президента предал, то продаст всех прочих, с потрохами притом.


Знаете, сколько миллиардов рублей мы затрачиваем на учебники? И сколько мы затратили и сколько вреда этим самым нанесли нашему обществу!


Есть деятели, что сами в тюрьму идут. Говорят потом, что Лукашенко посадил в тюрьму. Да я никого не сажаю! Я оберегаю, чтобы в тюрьму не сел. А он руки вытягивает: цепляй ему наручники.


В землянки пойдём, но суверенитет и нормальную жизнь людям обеспечим.


Я ну до бешенства люблю детей.


Или, я приезжаю к Папе Римскому, там невероятно, чтобы кто-то куда-то ребёнка привёл, такого ещё не было, и я уже его взял, говорю: «Но будешь в коридоре». — «Хорошо, буду в коридоре, я хочу посмотреть на его военных». Приходим туда: «Папа, а где его охрана военная?» — «Да вот», — говорю. «Да какая это, — во весь голос, — военная охрана, это же какие-то клоуны!» Ну, они разодетые так. Я вижу, они так улыбаются.


И вот заканчивается разговор, и Папа Римский: «А где ваш маленький ребёнок?» Я говорю: «Ну, где-то у вас в коридоре ходит там». — «А вы бы его могли позвать?»… Заходит этот малыш… Как изменился этот человек, в возрасте, никогда не видевший детей! Смотрю, у него слёзы на глазах, он Колю по головке гладит, а Коля не любит, вот от меня у него — по голове он любит, когда его гладят, только отец может по голове его там, — и он, смотрю, съёжился, и я ему говорю: «Терпи. Терпи», говорю. И этот Папа Римский забыл, что он Папа Римский, с этим малышом. Он ему подарки подарил, кстати, российский букварь. Чтобы учить русский язык…


Наш соотечественник Пётр Первый много сделал для людей плохого, гибли тысячами люди, но я, опять же, тут не оцениваю, не знаю, тысячами, не тысячами, но что было бы, если бы он тогда не прорубил соответствующие окна и не взялся за Россию — грубо, по-своему, по-нашенски?


Мы их поддерживаем, деньги даём, чтобы было что выпить и закусить.


Надо идти в другие места, где нас не знают, где нас ждут, и торговать — десятью тракторами, одним комбайном, хоть даже по чайной ложке сахар возить.


Все убедились в том, что нас особо нигде не ждут, счастье надо искать прежде