История, которую я расскажу -- это не леденящая ужас крипи-стори, а я вовсе не Стивен Кинг. Я просто расскажу, как было на самом деле...
Было это, когда мне было четырнадцать с небольшим лет. Все свое детство я провел в поселке горняков и геологов далеко на северо-востоке нашей страны. Вторая его половина, называемая "переходным возрастом" пришлась на "веселые" девяностые годы, когда у моих одноклассников снесло голову от того, что "теперь все можно", а родители их были всецело заняты тем, где бы раздобыть хоть немного денег, которые таяли на глазах, как снег весной. А почти вся мужская половина нашего класса постепенно превратилась в вечно пьяную и агрессивную гопоту.
Я и еще двое моих одноклассников в этот процесс не включились - нам была интересна учеба, мы увлекались физикой, химией и программированием, из-за чего к нам прочно прилипло клеймо "ботаников". Впрочем, пай-мальчиками мы не были и похулиганить любили -- чего-нибудь взорвать, напустить в класс зеленого дыма, приклеить кого-нибудь к стулу и тому подобное. А потом к нашей компании прибилась девочка. Она была новенькой в классе -- недавно приехала с родителями, которые уехали в свое время "на материк", но не нашли там себя и через несколько лет вернулись. Она тоже не очень хорошо вписалась в коллектив и часто жаловалась нам на "серпентарий". А парни не раз доводили ее до слез, вслух при ней обсуждая, кто ее как и в какой позе хочет. С нами же у нее нашлась куча общих интересов - книги, химия со взрывами и кристаллами, песни и игра на гитаре.
Однажды мне пришлось отбивать ее от одноклассников, которые решили от разговоров перейти к делу. И с тех пор она от меня ни на шаг не отходила. Звали ее Наташей. А с фамилией, вернее, с сочетанием имени и фамилии, ей не повезло -- Наташей Савченко звали... детсадовскую страшилку.
Рассказывали, что где-то на сопке рядом с поселком среди кустов стланника живет пятилетняя девочка. Вечная, не растущая, бессмертная. Она будто бы заманивала маленьких детей, уводила и предлагала поиграть "в доктора". Раздев "пациента", как-будто для осмотра, она объявляла, что нужна операция. И вскрывала жертве живот осколком оконного стекла.
Казалось бы, обычная детская пугалка, типа тех, что рассказывают в лагерях после отбоя. Но дело в том, что регулярно пропадали дети. Потом их находили где-нибудь на сопках -- обескровленных, со вскрытой брюшной полостью, выпотрошенных. На протяжении многих лет. Милиция искала маньяка, арестовывали то одного, то другого, дело в очередной раз считалось раскрытым, но дети снова пропадали. А потом находили их вскрытые трупы с неизменным окровавленным куском стекла невдалеке. И разговоры ходили, мол, это опять наша Наташа, а никакой не маньяк.
В один из жарких летних дней мы с моей Наташкой собрались на природу -- забраться куда-то повыше, подальше от посторонних взглядов и где ветер посильнее -- чтобы комары не съели. Побыть рядом, позагорать на солнышке. Пошли. По дороге наверх зашла речь - почему так странно реагируют на Наташину фамилию. Она эту всю историю не знала, и я ей рассказал. И так лезли вверх, за разговорами и смехом. Ничего не зная, что нас ждет.
Поднялись, расстелили подстилку на мягкой подушке из багульника и ягеля. Наташа скинула с себя одежду и говорит -- ну-с, пациент, раздевайтесь! Буду вас осматривать. И про операцию. Я смеюсь. Начинаю раздеваться, она мне помогает и мы с ней, прижавшись друг к другу, устраиваемся в нашем гнезде. Солнышко, тепло, любимая рядом... мы просто счастливы. А дальше стало, как в дурном сне. Захрустели сухие ветки стланника, я глянул. В двух шагах стояла и смотрела на нас маленькая, очень худая девочка. Вместо одежды на ней были какие-то жуткие серые сгнившие тряпки. Она делает шаг к нам. Поднимает руку.
Последнее, что я увидел -- это большой осколок стекла у нее в руке. Затем крик Наташи... и темнота.
Очнулся я уже в больнице. Врачам удалось меня вытащить с того света после страшной кровопотери, удалив часть кишечника.
Наташу не спасли... Ей удалось вырваться. С разрезанным животом, истекая кровью, волоча за собой внутренности, она бежала вниз, к людям, чтобы позвать на помощь. Она добежала и люди успели. Но у нее уже не осталось шансов.