#comment_162831082

Выйдет, бывало, Пушкин из лицея. Проберётся сквозь сугробы, сядет в маршрутный экипаж, надвинет цилиндр на глаза, прислонится к стеклу и спит. И снится ему, что едет он в Царское Село по новой железной дороге. В вагоне дамы в шляпах и с веерами, гусары саблями пиво открывают, пожилые фрейлины с рюкзаками собачек да котов везут.

Скоморохи всякие по вагону ходят, торговцы калачи и квас продают. Подходят к Пушкину контролёры.

-Где твой билет? — спрашивают контролеры.

-На концерты я хожу без билета. Осенью, зимой, хожу, весной и летом. — косит под дурака Пушкин.

-Время, -говорит, — есть, а денег нету…

-Иди, тогда в тамбур, стой.

-Дайте мне пройти, откройте двери! — расталкивая публику пробирается в конец вагона Пушкин.

В тамбуре накурено, и в тоже время как-то тепло.

Цой с сигаретой в пальто кутается и удивлённо так на Пушкина смотрит.

-Пушкин? -спрашивает Цой.

-Шушары… — отвечает Пушкин. — Вы тоже в лицей?

-Я уже закончил. На резчика учился. Теперь во дворце потолки штукатурю. Но хочу быть кочегаром. — объяснил Цой.

-А я занят бездельем. Играю словами. — признался Пушкин и уставился вниз.

На полу лежали окурки и ворох мусора.

-Ваше? -спросил Пушкин.

-Мусора. — ответил Цой. И подумав добавил: «Мусора полно, а дворников не хватает…»

Привет. Назову себя Н., я психиатрический медбрат, который сам совсем не здоров. Обо всём по порядку.

В детстве я был очень активным ребёнком и очень тяжёлым. Всегда был лидером и «заводилой». Поджигал петарды, делал мечи из гвоздей и палок, ломал руки, строя домики на дереве. Как и все деревенские ребята вокруг. Так как со мной было управиться крайне сложно, я вырос на воспитании тяжёлым кожаным ремнём с военной металлической пряжкой и крепкой отцовской руке, благодаря чему не мог сидеть ещё неделю на попе ровно. Я считаю, что такое воспитание было необходимым, ведь это была деревня, понятий "психолог" и "гиперактивность" не существовало в помине, вот только оскорбления, затронувшие детскую психику, запомнились на всю жизнь.

В четвёртом классе отец попал в тяжёлую аварию. Это была катастрофа для семьи. Сказали, что отец умрёт, а когда выжил — что останется инвалидом и мягко намекнули, что большего, чем состояние растения, не стоит ждать. Но он поправился. Медленно, много месяцев лежал в больнице, но поправился. Я помню, как мама делала перевязки, как отца постоянно после выписки тошнило и он почти не спал, как всё вокруг было в крови. Грустные глаза матери, её осунувшееся и постаревшее на лет десять лицо, и точно такое же — сестры.

Затем мы влезли в долги. Я перешёл в новую школу. Жили впроглодь. Что-то со мной стало не так, то ли стресс сыграл свою роль, то ли ещё что, но я стал замкнутым. Меня начали забивать и избивать, я стал грушей для битья. Почти та же история, что и в фильме "Чучело" — меня кидали из лестниц, пытались утопить в унитазе, ломали ногами пальцы. В какой-то момент я почувствовал, что внутри меня с треском что-то рвётся, но не передавал этому значения. В школе я ощущал своё тело со стороны. Словно бы я парю над ним наверху или вижу со стороны — пугающее зрелище. Я могу плакать, могу кричать и биться головой, но та оболочка, что на самом деле существует — с каменным лицом и редкими слезами, словно тень меня самого.

Потом случился срыв. Взрослые узнали об издевательствах, когда меня в очередной раз попытались избить, тогда школьный психолог схватила меня за руку в своём кабинете и сказала: "Ты же понимаешь, что ты сам во всём виноват? Веди себя по-другому и ни с кем не общайся, тогда к тебе изменится отношение".

Я пропал в Интернете, чтобы заменить одиночество. Там я проживал совершенно чужую жизнь, писал чужими именами, историями. Во время очередного срыва ночью мне снился удивительный сон. Вокруг осень, почему-то очень тёплая и солнечная, и ко мне подходит тень. Садится на колени и я спрашиваю: "Кто ты?". "Ты — это я", — отвечает тень, и потом я понимаю, что это один из придуманных в Интернете людей. Тень спрашивает, могу ли я принять его помощь и тянет ко мне руку. Я плачу и крепко хватаюсь за неё. С тех пор меня мучили "провалы".

Я шёл в шестом классе домой. Темнота. Словно очухиваюсь от мыслей — вокруг совершенно незнакомая обстановка, я стою около моста, и прошло уже два часа. Куда подевалось два часа? Где я был? Я ушёл недалеко, и я опаздывал на автобус, который идёт до дома, я едва успел на него. Дальше провалы слабо запоминались, этот был самым страшным почему-то. Ещё позже я стал слышать голос. Он сначала был словно за спиной, над левым ухом, а потом становился ярче и ярче. Так и началась моя шизофрения и попытки сдружиться с ней.

Я упущу многие детали. Скажу, что было сложно. Были попытки уйти из жизни, была ненависть к себе, одиночество, череда неудавшихся отношений, снова ненависть и бесконечная боль от осознания, что никто тебя не понимает, а если понимают, то романтизируют.

"У тебя вторая личность, это так круто же! Что тебе не нравится? Тебе есть, с кем поговорить, кто тебе поможет, да даже работу за тебя сделает! Ты такой необычный", — говорят некоторые. Я заваливал сессию. Провал. Пришёл — у меня автоматы по экзаменам. "Чего припёрся? Ведомости давно сданы". У меня паника. Я не был ни на одном занятии по психологии, я пропустил весь цикл английского и завалил сессию.

"Успокойся. У тебя две четвёрки, по остальным всем пятёрки, и сессию ты передал на пять", — говорит староста. Меня колотит. Словно за меня прожил кто-то другой, захватил тело, вытеснил меня, сделал что-то непонятное. Я чувствую, как с каждым разом моя жизнь сокращается, словно мне вырезают числа из неё, словно в онлайн-игре. Пропустил ивент? А ты уже прошёл его на автобое. Что, не помнишь как? Твоя вина, но время уже прошло, да и осталось тебе немного.

Мои родители по прежнему считают, что это всё брехня.

"Ты медик сам и взрослый. Это просто затянувшийся подростковый период. Дурь твоя вся, из головы выйдет потом. Ещё и с психами работать собираешься", — говорили они, когда я рассказывал про то, кем хочу стать и что мне плохо.

Это тяжёлая ноша и постоянная боль. От меня уходило много партнёров, потому что кто-то боялся сделать мне хуже, кто-то боялся моей второй личности. Одна девушка ушла от меня с криками: "Это всё оправдания. Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Все твои проблемы — только твои проблемы". Тогда я пытался сделать себе хуже. Но потом нашёл девушку, которая, наконец, приняла меня, познакомилась с продуктом моей шизофрении и мы мирно сосуществуем. Не без конфликтов, но считаем себя, в целом, обычной парой.

Это тяжёлая ноша. Но ещё тяжелее от осознания, что ты один. Хочется получить поддержки, тепла, осознания, что тебя всегда будут любить и поддерживать, но на лбу стоит клеймо "псих". Поэтому я не лечусь, поэтому я прохожу через это всё в одиночестве и помогаю таким, как я. В моей голове много вопросов: сколько я проживу? Не станет ли ещё больше личностей? Я всегда буду во время стресса видеть своё тело со стороны и не чувствовать его? Как бороться с депрессией и ненавистью к себе? Но я обычный человек. Меня любят на работе, я постоянно веду дневники и маркеры, у меня всегда несколько рабочих столов на случай, если я отрублюсь в неподходящем месте и чтобы вторая личность знала, куда идти и зачем.

Я не хочу лечиться, потому что я боюсь оставить наедине других, кого я уже спас, отговорил от суицида, помог принять себя. Я боюсь российской медицины, я боюсь ненависти со стороны родителей. Мне часто снится сон, где они приезжают, выгоняют меня или сторонятся, говоря, что я странный, ужасный, псих. Я помогаю таким, как я. Разговорами, советами, лечением, потому что как медбрат и как психически больной человек я знаю, что ничего не может быть хуже одиночества и понимания, что ты лишний в этом мире.

Источник: https://vk.com/ocd_club