vuk2009

В сентябре этого года на Эльбрусе произошла очередная трагедия. Сегодня, когда эмоции немного улеглись, хотелось бы поразмышлять о причинах, приводящих к регулярным трагедиям как на Эльбрусе, так и на Эвересте и других «коммерческих» вершинах и коммерческих горных походах.

Долгое время альпинизм/горный туризм развивался как вещь для избранных, готовых много трудится повышая свою подготовку людей, отдававших, по большей части, отчет куда и зачем они идут и что для этого надо. Но жизнь не стоит на месте. Начал зарождаться коммерческий туризм, а потом и альпинизм. Придумали его, удя по всему в СССР (если не прав, подскажите где).

Еще в 30 годах прошлого века стала зарождаться сеть турбаз, которые предлагали множество маршрутов низкой категории сложности. Собственно говоря, это не был коммерческий туризм в полном смысле этого слова. Турбазы были дотационными как через дотирования стоимости путевок, так и прямыми дотациями. И целью было дать возможность гражданам станы полноценно отдохнуть, приобщиться к здоровому образу жизни. Сделать занятие туризмом/альпинизмом массовым. Именно погоня за массовостью и привела к снижению качества - неважно снаряжение на турбазах, недостаточная проработка новых маршрутов, снижение уровня подготовки инструкторов. И на этом фоне путевки получали люди, вообще не понимающие куда они едут, часто не готовые по состоянию здоровья и с низкими морально-волевыми качествами. Альплагерей это коснулось в меньшей степени. Но историй про то, как нажухали в профкоме и вместо путевки на море всучили путевку в альплагерь, предостаточно. Все это привело к трагедии на всесоюзном маршруте №30 в 75 году.

Ситуация во многом купировалась наличием какого-никакого контроля государства, наличием государственных КСС. Туризм вообще разделился на плановый и спортивный.

При подготовке спортсменов-альпинистов/туристов большое внимание уделялось не только технической стороне, для прохождения которой была выстроена целая система, но и морально волевой подготовке. Поскольку в горах надеяться можно «только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк», важным условием является дисциплина, готовность помочь товарищу, как в твоей группе, так и чужой, находящейся поблизости. Причем, такой подход был интернациональным. Так во время трагедии с группой Шатаевой на пике Ленина в 1974 году на помощь через ураган пытались пробиться японцы, американцы, из лагеря вышли вмести с нашими альпинистами англичане и французы.

Пик Ленина

Туристические фирмы на западе предлагали услуги экстремального туризма. Но явление это на было массовым в силу высокой стоимости таких туров. В 1965 году была создана Международная федерация ассоциаций горных гидов (IFMGA), которая занималась, в том числе, выработкой единых стандартов работы.

С повышение качества высокогорного снаряжения, повышением общего уровня подготовки альпинистов, во второй половине 80 годов прошлого столетия начали появляться мысли, что на вершину можно занести (иногда буквально) кого угодно. И стали появляться туристические компании, предлагающие организацию восхождений, в том числе и на Эверест. Поначалу клиентами этих компаний становились альпинисты, имеющие довольно хорошую подготовку, однако не позволяющую совершить восхождение без помощи гидов и портеров. Но поскольку такой подход значительно сужал возможность заработка, требования к клиентам неуклонно снижались. Это привело к тому, что, несмотря на ограничения, которые вводит правительство Непала, в сезон на восхождение на Эверест по классическому маршруту стоит буквально очередь.

Очередь на Эверест

В результате, на горе появляется все больше и больше людей, которым необходима помощь, и все меньше и меньше людей, которые могут и хотят оказывать эту помощь. Ну посудите сами, как можно сказать клиенту, заплатившему порядка 100 тыс. $, что вместо восхождения его гиды пойдут спасать клиента другой компании. Да и клиент, брошенный гидами, долго не проживет. Как это происходило в о второй половине 90, можно прочитать в книге А. Букреева «Восхождение» («Восхождение: Трагические амбиции на Эвересте»). Книгу рекомендую тем кто не читал.

Читая книгу я все время поражался низким уровнем подготовки восхождения: проблемы с кислородом, платками. Да что там говорить, если на трех гидов было всего две рации.

Но если в 96 гибель восьми человек взволновала общественность, то единственные выводы, которые были сделаны, это соответствующая подготовка общественного мнения. Были запущены в оборот и успешно внедрены идеи о «зоне смерти» это когда помочь невозможно в принципе, и если с человеком там что-то случилось, то его надо бросать и идти дальше.

С появлением социальных сетей и желанием людей выложить там фотографию с популярных мест, в том числе и горных вершин (и не важно, что твоя заслуга в достижении вершины чуть больше чем у фотоаппарата, которым сделаны эти снимки) ситуация активно усугубляется.

Но это все далеко, а что же происходит в близким нам горах? Да все тоже самое. Ведь капитализм сей час везде, а экстремальный туризм сей час в моде. Множество фирм и частных предпринимателей, а зачастую и просто частных лиц, предлагают услуги по организации восхождений, сплавов, походов. Уровень предоставляемых услуг при этом разнится как небо и земля. На просторах бывшего СССР есть несколько фирм, предоставляющих услуги очень высокого качества (по крайней мере, при первичном изучении), но цены там доступны очень небольшому кругу лиц и как долго они просуществуют в таком виде сказать трудно.

Большинство же предложений сформировано с учетом требования сокращения издержек, рассчитано на «массового потребителя» и, по сути, является обманом в большей или меньшей степени. Давайте попробуем разобраться в чем же заключается обман.

Эльбрус

1.Эльбрус доступен всем, кто здоров и имеет маломальскую физическую подготовку. Это ложь. Есть люди, организм которых крайне негативно воспринимает условия высокогорья - малое количество кислорода, низкое давление, да и не стоит сбрасывать со счетов избыток ультрафиолета . Некоторым нужна длительная акклиматизация, а некоторым и она может не помочь. Плохой идеей является и предлагаемый некоторыми подъем до скал Пастухова на ретраке - резкий набор высоты негативно сказывается на самочувствии.

2.Восхождение на Эльбрус, особенно с юга, технически несложное. Конечно это не восхождение на Ушбу. Но необходимо уметь ходить в кошках, уметь ходить в связке, уметь зарубаться на склоне в случае срыва. Обучение всему этому далеко не всегда предусмотрено программой тура, а если и предусмотрено, не факт, что все участники смогут за отведенное время эти навыки освоить. Про навыки спасработ даже говорить не приходится.

3.В восхождении вам будут помогать опытные гиды. Опыт это понятие достаточно растяжимое. Но мало где указано количество участников на одного гида и количество гидов в группе. В реале это 1 гид на 5 - 10 участников и от 5 до 20 участников в группе. Также как на Эвересте, недостаток людей, способных оказать реальную помощь при необходимости ведет к печальным последствиям.

4.Эльбрус доступен в любое время года. Да доступен, но не для всех. Оптимальный период восхождения для чайников июль - август. Приходилось слышать утверждение, что за последние 20 лет он расширился до май - сентябрь. Но чет терзают смутные сомнения. Даже в лучшее время резкое изменение погоды может превратить Эльбрус в серьезное испытание даже для очень квалифицированных групп.

5.Поскольку группы формируются по принципу кто деньги внес, тот и идет, в одной группе собираются люди с различным уровнем физической, технической подготовкой, различными морально-волевыми качествами. Вероятность конфликтов в таких группах весьма велика. Также велика вероятность того, что на восхождении группа распадется на несколько. И как тогда быть гидам?

Вам еще не стало страшно? Тогда минутка статистики: в последние годы на Эльбрусе ежегодно гибнет 15 - 20 человек!

Что же теперь, не ходить в горы? - спросите вы.

Конечно ходить! Но только дружить со здравым смыслом. Начинать с малого, учиться, думать. На мой взгляд, лучший путь в горы через альп и тур клубы. Да этот путь не быстрый. До Эвереста можно и не успеть за всю жизнь дойти, но этот путь минимизирует бессмысленный риск для себя и окружающих. К тому же этот путь проходится вместе с друзьями и единомышленниками А это, поверьте, дорогого стоит.

Фотографии из "этого вашего интернета"

Начались олимпийские игры и с новой силой понеслись допинговые скандалы. Сами скандалы уже изрядно поднадоели. Но хочется взглянуть на проблему несколько с другой стороны.

Применение различных стимуляторов/угнетателей стартует вместе со стартом различных соревнований. Но серьёзное внимание на них стали обращать только во второй половине прошлого века. И объяснением, почему это плохо, стало нарушение справедливости. Дескать, тот кто укололся имеет преимущество. Дело в том, что абсолютно равные условия для спортсменов это редкие исключения, а не правило. Ну разве могут быть в равных условиях лыжники из Танзании Норвегии?

А раз они не равны, может стоит их уровнять по средствам «веществ»? Ну как известный полковник. Идея разбивается на корню тем, что большинство (но не все) «веществ» наносит непоправимый вред здоровью. А поскольку спорт в середине прошлого века становится явлением массовым, то и вред здоровью становится массовым. Поэтому, с употреблением необходимо вести бескомпромиссную борьбу.

И борьбу повели. Бессмысленную и беспощадную, с множеством жертв виноватых и безвинных, с колоссальными финансовыми затратами и огромными прибылями. О последствиях этой борьбы не знает только ленивый слепоглухонемой. Почему же результатом борьбы становятся скандалы, а не искоренение допинга? Давайте подумаем.

Прежде всего, на до понимать, что к допингу относятся препараты, внесённые в список запрещенных. Если препарата в списке нет, можешь принимать сколько хочешь. И употребление нового препарата, еще не внесенного в список, но обладающего свойствами, аналогичными уже внесенным препаратам, не нарушение. И, если у спортсмена есть доступ к передовой фармации, то он получает преимущество, а тот кто такого доступа не имеет, но понимает, что без химии ему не светит победить нахимиченного спортсмена, идет на риск применения запрещенного, но доступного ему препарата.

Кроме того, еще Авицена отмечал, что разница между ядом и лекарством лишь в дозировке. И в список запрещенных попали препараты, которые любой нормальный человек использует как лекарство, скажем, от простуды. А еще есть препараты, которые улучшить результаты не позволяют, но помогают скрыть от тестов другие вещества. Они тоже в списке запрещенных.

Не умереть от простуды спортсменам помогают специально обученные врачи, которые или находят альтернативные лекарства, или оформляют терапевтические исключения. Вот вам и лыжники астматики. Вот только участковый терапевт спортсмену тут не поможет, а тех врачей, которые помогут мало, и они дороги.

Для борьбы с допингом создана разветвленная структура организаций, название которых оканчивается на АДА. Как и любая структура, антидопинговая борется, в первую очередь, за свое существование. И эта борьба более успешна чем борьба с допингом (если допинг перестанут принимать, то кому нужна будет структура!). Структура обязала всех спортсменов информировать о своих перемещениях, допускать к себе домой в любое время дня и ночи служащих структуры для отбора анализов (борцы за права человека, ау!). А если приехать за анализами к спорсмену в ночь перед ответственным стартом? Выявляются все новые и новые препараты, которые относят к запрещенным, совершенствуются методики анализа. Но борьба фармацевтов обещает быть вечной, как борьба снаряда и брони.

В результате, вместо того, что бы сделать спорт здоровее и честнее мы получаем все с точностью до наоборот, да еще и тратим на это немало ресурсов.

Есть ли выход из сложившейся ситуации? На мой взгляд есть.

Во-первых, популяризация видов спорта, в которых применение допинга малоэффективно.

Во-вторых, снижение призовых и ограничение заработков спортсменов.

В третьих, сокращение списка запрещенных препаратов до списка наркотиков.

Только вот все это ударит по карману уважаемых людей, а потому кране сложно реализуемо.

Читая посты в сообществе «Горный туризм» часто замечаю, что речь в них идет не о горном туризме, а о других, не менее достойных, видах активного время препровождении.

Сразу скажу, что я обеими руками за любой вид туризма, за альпинизм, и просто за вылазку с палаткой на берег водоема.

Но, коль скоро мы пытаемся о чем-то говорить, то надо четко представлять предмет разговора. Это становится наиболее важно, когда речь заходит о подборе снаряжения, выборе маршрута и т.п.

Начнем с различий горного туризма и альпинизма. Цель альпинизма всегда вершина (одна или несколько). Цель туризма - перемещение из точки А в точку Б. Как у нас говорили, с максимально возможным грузом, максимально неудобным способом. Поскольку препятствия для горного туризма и альпинизма одни - горы, то и способы преодоления их одинаковые. Это приводит к почти полному стиранию различий, особенно в высоких категориях сложности.

Горным туризмом и альпинизмом можно заниматься только в горных районах. На территории Украины и Беларуссии таких районов нет. На территории России это, прежде всего, Кавказ и некоторые другие. Можно посмотреть тут https://tourlib.net/books_tourism/turpohod3.htm Крым, Карпаты, Урал - не горные районы. Там возможны любые походы кроме горных.

Горные походы делятся по категориям сложности: от 1 до 6. Перевалы делятся по категориям сложности от 1А до 3Б. Почитать можно тут: http://www.mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=4783.

Для стран, не входящих когда-то в СССР, понятие горного туризма, как такового нет. Там все альпинисты, или просто путешественники. В связи с этим, очень давно, мне рассказывали такую байку. Возле международного альплагеря на Памире остановилась на дневку горная шестерка. «Инальпинисты» из далекой капстраны начали интересоваться у гидов, что это за странные личности. Ответ туристы их озадачил: туристы это с чемоданами и в гостиницах. Для полного удовлетворения носителей инвалюты нашли новое объяснение - это местные шерпы.

Пользуясь информацией о категориях маршрута и перевалах на нем, можно очень четко определить требования к подготовленности участников, необходимой снаряге и времени на прохождение маршрута. К тому же это позволяет коротко и емко описывать пройденный маршрут.

И выбирайте путь в горы через турклубы/альпклубы, предварительно наведя о них справки.

Ссылки первые, выпавшие в Гугле. Может быть, есть более удачные.

предыдущее тут:

Ответ на пост «Чернобыль и папа!»

Как я стал "ликвидатором"

Лагерь возле с. Ораное

Первый выезд

Осваиваем новые технологии

Своих не бросаем

Хозяева, вам дрова не нужны?

Мысли в День Победы

А жизнь то налаживается!

А жизнь то налаживается! (продолжение)

Мифы Чернобыля

Новые заботы

"А все кончается, кончается, кончается"

Утром Взводный уехал в госпиталь, а мы стали готовится к отъезду домой. Тут у нас возник вопрос: а ведь у нас нет никаких документов, подтверждающих, что мы во всем этом участвовали. Нам должны были выдать справку для бухгалтерии на оплату и все. Выслушав вопрос, комбат быстро принял решение: Определи где и что в военном билете написать и дай команду своим писарям, пусть вносят записи личному составу. Так у нас в военных билетах отметки об участии «в специальных сборах по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС». Правда, новое государство в девяностые годы эти записи не признало.

Пока занимались этим вопросом, пришло невеселое известие: чистых машин для отправки нас домой, сегодня не будет. Сначала нас это не очень взволновало. К тому же, у нас появилась новая проблема. Нам выдали новую форму.

Постоянная смена одежды привела к тому, что лагерь бригады стал больше напоминать цыганский табор. И командование решило всех переодеть. Форму выдали не обычную. Внешне она напоминала форму, которую носили в 40 армии, Но это была специальная форма, для действий в условиях применения оружия массового поражения. В комплект формы входило бельё, которое было пропитано какими-то анти чего-то там составами. Носить его было невозможно. Куртка и брюки были снабжены множеством завязок и застежек, позволяющих до предела сократить попадание пыли под одежду. Кепка была снабжена отворотами для пристегивания к воротнику куртки, и имела в комплекте маску на лицо.

Вопросу как это все носить был посвящен остаток дня. Самым сложным оказался вопрос с ремнем. Попытка надеть ремень поверх куртки, приводила к превращению фигуры бойца в фигуру участницы русского народного хора. Отказаться от ремня было решительно не возможно. Во-первых, военнослужащий без ремня – это арестованный военнослужащий. Во-вторых, на ремне носится много чего полезного, как минимум флягу, без которой сложно обходиться. В результате, было принять решение носить ремень под курткой на бедрах, так, что та же фляга оказывалась уде ниже края куртки.

На следующий день выяснилось, что машин снова не будет. Это начало уже серьезно нервировать. Парторг батальона собрал взвод и подкинул новую задачу. Надо подготовить текст благодарственного письма на предприятие и написать письма почти всему личному составу батальона. Бурча себе под нос, взвод занялся новой работой. Письма писали на тетрадных листках, подписывали у комбата и отправляли по адресам из личных дел. Ко мне на работу письмо пришло, когда я уже вернулся, и вызвало небольшой ажиотаж.

А на следующий день у нас появился новый комбат. Начало своего командования он отметил попыткой на утреннем разводе отправить наш взвод на работы в 30-ти километровую зону. На мое возражение, что личный состав взвода, за исключением нескольких писарей и телефонистов при штабе, которых и сей час никто никуда не отправлял, набрал предельную дозу и должны быть отправлены домой, а не в 30-ти километровую зону, новый комбат, посмотрев на мои лычки заорал:

- Выполнять приказ! Распустили вас тут!

Вот тут я на несколько секунд растерялся, как, наверное, и несколько оставшихся командиров первого состава. Нет, если бы старый Комбат вышел перед строем и сказал что ни будь, вроде «Я знаю что у всех у вас есть 25 Рг, и вам давно пора домой, но надо сделать еще то-то и то-то. Кто готов ехать со мной, выходи к машинам на трассу!», то, если и не все, абсолютное большинство поехало с ним. Но старый Комбат был уже в госпитале. А у меня за спиной был наш взвод, за который я теперь отвечал. И набрав в легкие побольше воздуха, я срывающимся голосом заявил, что приказ противоречит постановлению партии и правительства, следовательно, является незаконным, и выполнять я его не буду. Воцарившуюся тишину прервал замполит - один из еще оставшихся старых командиров. Он начал что-то тихо говорить комбату. Кто-то дал команду батальону разойтись.

К нам подошёл парторг батальона. Сказал, что бы из палатки никто из взвода не высовывался. Так до вечера и просидели.

А утром 29 мая (как я узнал значительно позднее, из списков части нас исключили накануне) пришла долгожданная колона чистой техники для отправки нас домой. Несколько часов мы тряслись в крытых грузовиках. Куда едем, не очень понятно. Наконец колонна остановилась. Мы вышли и оказались на летном поле. Водители объяснили, что мы на аэродроме в Белой Церкви.

Рядом стояла пара Ан-12. Вокруг них ходили чем-то недовольные летчики. Наконец один из них направился к нам.

- Инструктирую один раз. На борт подниматься двумя колоннами. С мест без команды не вставать. Того, кто попробует закурить вовремя полета – высажу. На корабль!

Я оказался в самом конце колоны, и место мне досталось возле рампы там скамейки с небольшим наклоном. Сидеть было неудобно, но лететь оказалось не долго – около часа. Снова выходим на летное поле. Чугуев.

Нас ожидают автобусы. На них мы и добрались до казарм бригады.

Помятый прапорщик открыл нам ворота склада. Там в мешках хранилась наша гражданка. После месяца в этих мешках одежда имела такой вид, что все забросили ее в вещмешки и отправились по домам в форме.

На троллейбусную остановку нас пришло человек пять. Несколько ошалевшие от переезда и от того, что мы наконец дома, мы запрыгнули в троллейбус. Стояли на задней площадке и несли какую-то ахинею про то, что мы теперь что угодно ликвидируем, погрузим и разгрузим. На повороте меня прижало к стенке и, невольно обернувшись, я увидел, что все пассажиры собрались в передней части троллейбуса, а на задней площадке рядом с нами не было ни одного человека.

Начало тут:

Ответ на пост «Чернобыль и папа!»

Как я стал "ликвидатором"

Лагерь возле с. Ораное

Первый выезд

Осваиваем новые технологии

Своих не бросаем

Хозяева, вам дрова не нужны?

Мысли в День Победы

А жизнь то налаживается!

А жизнь то налаживается! (продолжение)

Мифы Чернобыля

Новые заботы

Наш Урал подъехал к административному зданию станции. Взводный пошел докладываться. Мы выпрыгнули из кузова размяться и осмотреться. Вокруг оказалось довольно много народа. Перед входом суетились какие-то киношники. Пару человек наших решили остаться в истории – попытались попасть в кадр, когда начали брать интервью у какого-то мужика. Насколько получилось, мы так и не узнали.

Вернулся Взводный. Принес пачку респираторов «Лепесток». Нас это очень обрадовало – по жаре ходить с армейским поролоновым респиратором очень неприятно. Общий инструктаж следующий: из помещений выходить только в крайней необходимости, респиратор на улице не снимать, менять каждые 2 часа, воду из под крана не пить (возле столовой в админкорпусе есть минералка). Всем по две таблетки и выдвигаемся. Пять человек вместе со мной остаются в помещении азотно-кислородной станции первого энергоблока. Остальные идут на другой объект.

Наша задача опять организационная. Есть бульдозер, который снимает слой грунта, предварительно обработанного «нашей» пленкой. Надо проследить, чтобы сделал он это качественно и подгребал кучи к металлическим контейнерам. Затем надо вызвать экскаватор, который все это загрузит в контейнеры, затем приходит кран и грузовик, цепляем контейнеры, кран устанавливает на грузовик. И грузовик отправляется к могильнику.

В это время я почувствовал, что меня начинает бить озноб, стремительно поднимается температура. Я ужасно испугался. Смотрю, окружающие тоже не ахти выглядят, но не переживают. Поделился свои ми страхами. В ответ услышал: «Ты что, в школе никогда не прогуливал? Несколько капель йода на кусок сахара, съел, и к приходу врача температура за 38. Врач справку выписал, через полчаса температура упала». Только тогда до меня дошло – причина йодистая терапия.

Как я уже говорил, вреди выбрасываемых из поврежденного корпуса реактора радионуклидов, большое количество йода 131. Йод накапливается в организме в щитовидной железе до определенного придела. Избыток йода выводится из организма. Чтобы не накапливать радиоактивный йод, надо забить щитовидную железу под завязку обычным йодом 127. Для этого и пили йодсодержащие таблетки, которые и вызвали кратковременное повышение температуры. Кстати, в научной среде правильно писать и говорить Иод. Ну да я не химик, вернее я военный химик. Мне можно и Йод.

Уровень радиации в округе порядка 1 Рг/ч. Но все очень неравномерно. Сквозняк приносит радиоактивную пыль от 4 реактора, и в местах ее скопления может быть гораздо больше. До самого 4 реактора от нас меньше километра по дороге, которая проходит вдоль всех четырех энергоблоков. Нет-нет, да и посматриваю туда. Только ничего там не видно.

С бульдозеристом нам не повезло. Морской, как обозвали его мои подчиненные. Это когда после бульдозера остаётся не ровная земля, а ямы и бугры, в которых собирается тот самый верхний слой, который надо собрать и вывезти. Приходится возвращать бульдозер и переделывать. Наконец справились. Подъехал «Беларусь» с ковшом, весь облепленный свинцовыми пластинами. Быстренько наполнил контейнеры. Возвращаемся в помещение.

На улице стоит жара. Май того года выдался жарким во всех отношениях. Отправили гонца за водой. Гонец принёс две бутылки. Вода кончилась, надо было с утра запасаться.

Наконец приехали кран и грузовики. Хорошо, что среди моих людей есть и бывшие стропальщики. Погрузка двухкубовых контейнеров прошла быстро и организовано. 6-ти часовая смена закончилась.

Отправляемся в санпропускник. Всю одежду на выброс, и в душ. Дальше выдают новую одежду: бельё и робу для сотрудников АЭС. Это очень хорошего качества джинсовый костюм белого цвета. Эх, почему тогда белая джинса была не в моде?! Дальше радиационный контроль, подробный, всего тела. Тех, кто фонит, отправляют мыться повторно. На выходе объединились с остальным взводом, грузились в подъехавший Урал, и отправились в расположение.

Следующий день мало отличался от предыдущего. Наученные горьким опытом, мы запаслись водой с утра. Под недовольными взглядами какого-то местного персонала наполнили минералкой свои фляги под завязку. Реакция на йод была уже привычна, да и менее остро выражена.

Осматривая новый фронт работ, я заметил двух мужичков, сидевших и куривших на бордюре (поребрике для ленинградцев) дороги, которая проходила вдоль энергоблоков. На моё замечание о том, что курить, да еще и сидеть тут не способствует здоровью, поучил ответ, который, в переводе на русский цензурный, означал, что я не их начальник, и не имею права отдавать им приказы. Ну что ж, в чем-то они правы, и у каждого своя судьба. Во время нашего диалога налетел очередной порыв ветра со стороны четвертого реактора.

После возвращения в расположение и вечерней проверки дозиметров выяснилось, что дозу 25 Рг набрали все, а несколько человек, включая Взводного и меня даже больше. У меня было 27. Значит, предстоит ехать в госпиталь.

Узнав об этом, я отправился к своему знакомому из второй роты, который как раз сегодня вернулся из госпиталя. Его рассказ нас не обрадовал. Госпиталь это такие же палатки, только с койками вместо нар. Делать там совершенно нечего. Каждое утро берут кровь на анализ и все. К тому же кормежка отвратная. Ехать в госпиталь не хотелось, хотелось домой.

И родилась идея переписать журнал и карточки. Писарь озадачен принести новые бланки карточек. Быстренько заполняем и Взводный подписывает. А вот взводному надо идти подписывать свою карточку к комбату. И тут случился облом. Комбат наотрез отказался подписать новую карточку.

О списанных 2 Рг я никогда в своей жизни не жалел.