
картинки ретрофутуризм
3 поста
3 поста
(фрагмент из начала)
Проснулся я от того, что меня гладили чьи-то огромные руки. А потом нежный голос, знакомый и незнакомый одновременно, произнёс:
– Вставай, Андрюшенька! Надо в садик идти! Зубки чисть, одевайся, давай!
Я открыл глаза и увидел маму. Только не ту, с которой разговаривал накануне, не ту, которую разочаровал и которая десятками минут объясняла мне тот факт, что со мной говорить бесполезно, а молодую. У неё были белые руки без морщин, объёмные химические кудри под Пугачёву на природно рыжих волосах, и улыбка – не жалобная старушачья, а искренняя, энергичная, полная оптимизма. Огромные висячие серьги доставали почти до надставленных ватными увеличителями плеч кокетливой блузки с большими воланами на груди... Я помню эту ткань, я же ей стол на кухне вытирал совсем недавно!
Или это мне приснилось?
На вид маме не было ещё и тридцати. А мне, выходит... Я оглядел свои непривычно нежные руки странной формы, заметил, что наша единственная жилая комната стала вдруг непривычно просторной, потом обратил внимание, что лежу в детской кроватке, окружённой со всех сторон деревянными рейками. Правда, я из неё уже вырос, поэтому в противоположном от головы конце этой напоминающей звериную клетку конструкции, часть палок была спилена и приделан кусок ДСП. Так что мои ноги высовывались сантиметров на десять за границы этого младенческого лежбища...
Но от этого было не легче.
Я, значит, ребёнок?..
Значит, бог, в которого я не верю, всё-таки типа услышал мою типа молитву, так, что ли, получается?
Приколоться решил?!
В детских сад меня кинуть?!
Это что же, всё теперь с начала? Первый раз в первый класс? Десять лет сидеть в школе?! Потом снова не спать ночей и зубрить, поступая в ненужный мне институт?! Пересиливать стеснение, первый раз подходя к девушке, а потом ругать себя последними словами после отказа?!
Нет, нет, только не это!!!
Это, блин, злая шутка какая-то!!!
Бог, верни меня немедленно обратно!!!
От ужаса случившегося внутри у меня что-то переклинило, и я неистово зарыдал: не просто заплакал слезами, как это случилось со мной взрослым после смерти деда, а прямо-то истошно завопил. Более того, от звука собственного рёва мне вдруг сделалось так жутко и накатило такое чувство беспомощности и безнадёжности, что я стал рыдать ещё сильнее.
– Ну-ну, – сказала мама. – Ну не надо. Я понимаю, что в садик не хочется. Но что поделаешь? Нам с папой тоже не хочется на работу. Но, Андрюша, есть же слово «надо»! И потом, сегодня четверг, завтра пятница. Всего два дня осталось, потом будут выходные!
– Ну потом-то снова будет понедельник! – Прорыдал я.
– Так это нескоро!
С этими словами мама обняла меня, почесала спинку, прижала к себе. Удивительно, но ужас отступил. Я почувствовал, как будто то кошмарное, что угрожало мне минуту назад, отступило, и я спасён. Мне стало легче. Прижавшись к тёплой маме, я подумал, что, быть может, жить жизнь заново – не так уж это плохо.
------
Кого заинтересовало заходите сюда, выкладываю в процессе https://author.today/work/309031
Корнет Попаданский едва взял в руку браунинг, чтоб убить английскую шпионку Ворру Фингер и спасти Российскую Империю, когда за спиной у меня зазвучал шум дождя. Это был уютный, успокаивающий тропический ливень вроде тех, что идут саундтреком ко всякому видео для засыпания. Засыпать я, однако, не стал: что-то внутри подсказывало, что в челябинской хрущёвке в январе такой дождь — не к добру. Я выскочил из-за компа, оставив проду недописанной, и выбежал в коридор. Там, возле санузла, с потолка лились струи воды.
Я бегом надел штаны, залез в кроссовки и помчался вверх по лестнице. На звонок в дверь квартиры, находящейся над моей, никто не ответил. На второй звонок и третий — тоже. И на бешеный стук в дверь не среагировали.
Сдох там, что ли, кто-то?
Или с Нового года бухают, не прерываясь?
Вот ведь чёрт! Надеялся в январские нормально потрудиться, тысяч сто натюкать — и вот, блин, подарок судьбы!
Сейчас ещё и до аварийки не дозвонишься... Хорошо хоть номер их остался в телефоне с того раза, как трубу тогда прорвало!
Не отходя от соседской квартиры, я нажал на контакт «аварийка» в своём телефоне. Вопреки опасениям, что и там сейчас отмечают, не просыхая, трубку на том конце всё-таки подняли. Выслушали мою жалобу с такой почти не сонной интонацией, словно действительно были готовы отправить бригаду... Но, стоило мне назвать адрес, ответили, что этот дом у них больше не на балансе! Трубку бросили ещё до того, как я успел раскрыть рот, чтобы жалко, безнадёжно поинтересоваться, куда мне теперь звонить.
Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт!!!
Мне сейчас всю квартиру промочит! Уже чувствую, придётся на ремонт спустить всё, что заработал на трёх предыдущих частях «Попаданского» и откладывал на машину!
Просыпайтесь там, вы, алкашня!!!
Я ещё пяток раз надавил на кнопку звонка, а потом в бессильной злобе заколотил в дверь заливавшего меня кулаками, потом ногами...
И тут случилось чудо новогоднее!
За дверью кто-то закопошился, затопал. А потом она открылась наконец-то!
На пороге была упитанная тридцатилетняя дамочка. Её румяная, распаренная физиономия, мокрые следы от пухлых ножек на полу, ведущие к ванной, и костюм, состоящий из одного только полотенца, в которое она не завернулась, а держала перед собой вроде шторки, не оставляли сомнений в произошедшем.
– Вы меня заливаете! – с порога заорал я, не тратя времени на церемонии.
Дамочка что-то взволнованно закудахтала. Судя по звукам льющейся воды из ванной, вся эта ситуация нанесла такой удар по её маленькому мозгу, что теперь ей даже кран закрыть соображения не хватало.
– Ну воду-то хоть выключите, что вы в самом деле!
Соседка заозиралась, покраснела пуще прежнего и сделала несколько странных шагов задом, спиной вперёд, по направлению к ванной. Фу-ты ну-ты! Из-за того, что у неё, видимо, не было полотенца достаточного размера, чтоб завернуть в него все свои формы, она сумела прикрыться только спереди и теперь стеснялась поворачивать ко мне задом. Можно подумать, в такой ситуации кого-то могли волновать её булки!
Пришлось отодвинуть бестолковую дамочку и пройти к ней в санузел самостоятельно. Кроме ожидаемой воды по всему полу, там обнаружились наполненная до краёв ванна с пеной — толстенной, как в капучино, – а также табуретка с раскрытой книгой «Беременна не знаю от кого» и телефоном. Экран мобильного ещё не успел потухнуть, и взгляд мой зацепился за знакомое до боли оформление открытого приложения. Это был «Книгочёт» – тот самый сайт, на котором я промышлял, выкладывая своего «Попаданского». После закрытия крана из любопытства – не встречались ли на сайте? – я взглянул на картинку открытого профиля. Нет, не встречались. Такая рисованная мордашка в стиле пин-ап – это явно не из моих подписчиков. Псевдоним: «Мармелада Конфетова». Господи-боже! Какую жвачку в голове надо иметь, чтоб так назваться?
Тем временем, сама так называемая «Мармелада», кажется разобралась, наконец, со своим полотенцем и тоже пришлёпала в ванную.
– Извините, – сказала она. – Сама не понимаю, как так вышло! Я просто... зачиталась...
– «Зачиталась», – буркнул я. – Да вы мою квартиру чуть не уничтожили! Думал, всё, переезжать теперь придётся, здесь атас! У меня там уже коридор затопило и в спальню течёт!
– Ох, простите... Я так увлеклась, что забыла про всё на свете.
– Знаю я, чем вы там увлекаетесь, в ванной, – ответил я, не сомневаясь, какого характера сцена сейчас была в книжке.
– Свои стереотипы оставьте при себе, – ответила дамочка.
– Это не стереотипы. Обижайтесь сколько угодно, но человек, у которого проблемы даже с тем, чтобы прикрыть задницу, на интеллектуала не смахивает! – парировал я. – Я вам счёт предъявлю. За ремонт.
– Положите в почтовый ящик, – по-деловому ответила Мармелада. – Или можете отправить заказным письмом.
Дома оказалось всё не так уж ужасно. Ламинат, вопреки ожиданиям, не вспучился, до книжных полок вода не дошла, стены, к счастью, были крашеные, а потолок в коридоре и так убитый: честно говоря, мне было всё равно, как он выглядит, потому что на него я не смотрел. Если я был дома, и с открытыми глазами, то смотрел или на экран телефона\ компьютера, или на то, что ел\пил. В общем, выходило, что убытки небольшие, и считать их, получалось, что и не за чем. Счёта Мармеладе я решил не выставлять. Во-первых, мне было лень этим заниматься, а, во-вторых, мне её стало жалко. Явно это ведь была какая-нибудь одинокая училка или библиотекарша, страдающая от нехватки мужского пениса в организме, и пускающая слюни на рассказы про драконов-доминаторов и тёмных властелинов с большими волшебными палками...
Довольный и даже несколько вдохновлённый тем, что сегодняшняя неприятность закончилась хорошо и в чём-то забавно, я сел дальше дописывать проду.
Я ворвался в секретный штаб английской агентуры в тот самый момент, когда Фингер приготовляла письмо для Синедриона Подпольных Либералистов с инструкциями о том, как убить царя, ввергнуть Россию в смуту и устроить разное другое непотребство. Кажется, она сама была в таком восторге от своего гнусненького творения, что, перечитывая его, даже проворонила моё появление.
– Руки вверх! – крикнул я.
– Что? Попаданский?! – воскликнула шпионка в безумном ужасе. – Как вы попали сюда? Я же вас не заметила! Я зачиталась!
– Зачитались! Да из-за ваших инсинуаций Россия, мой отчий дом, едва не погибла! Я думал, мне уже придётся переезжать в другую страну, потому что здесь атас! Невский проспект уже залит рабочим классом, который вы обманули, и это людское море переливается на Дворцовую!
– Простите! – Фингер пала на колени. – Я просто увлеклась шпионскими играми!
– Знаю я ваши увлечения!
– Ах нет! Это стереотипы!
– Не пытайтесь прикрыть вашу задницу после того, что вы сделали! Пришло время платить по счетам, интеллектуалка!
Я выстрелил.
– Положите моё тело в ящик и отправьте в Англию заказным письмом! – таковы были последние слова подлой шпионки.
Сцена вышла бодрая. Я перечитал и остался доволен. Только поправил «разное другое непотребство» на «восьмичасовой рабочий день» – а то заклёпочники любят, знаете ли, конкретику. Потом ещё подумал и заменил «Подпольных» на «Паровых». Стимпанк пускай будет, так круче.
С выкладкой решил не торопиться: подкладывать в кормушку было рано, читатели ещё недостаточно тщательно прожевали вчерашний брикет проды. Поставил на таймер, на послезавтра. Потом я позволил себе отдохнуть. Заглянул в холодильник. Потом прочёл свежие главы «Дворника в СССР», «Я, Галина Брежнева» и «Гдлян и Иванов спешат на помощь». Хм, неплохо, неплохо! А вот интересно, не пишет ли «Мармелада»?
Мне стало забавно узнать, какие книги в библиотеке у моей голозадой соседушки и не сочиняет ли она, и в самом деле, тоже. Набрал в поиске «Мармелада Конфетова»...
И обалдел!
Она писала! Ещё как писала! Её рейтинг был в три раза больше моего! У неё висело тридцать три романа!!!
«Игрушка для банкира», «В плену у развратного олигарха», «Мой дракон меня похитил», «Коварный соблазнитель для невинной», «Левитация»... Уф! Меня чуть отпустило. Не всё тут романы. Есть повести. А этот «Левитация» – рассказ. Кстати, выложен только что. И, по-моему, это единственная её работа, своим названием не намекающая на секс. Даже забавно, про что там?
Я открыл рассказ и понял, что был не прав, когда выше говорил, что обалдел. По-настоящему обалдел я только сейчас.
...Я едва успела сплести заклинание на магическое полотенце, чтобы прикрыться, когда ректор ворвался в мою комнату в общежитии волшебной академии. Его ярко-серые глаза сверкали от злости, а на идеальном мужественном лице, обрамлённом шелковистыми чёрными волосами, явственно читался сильный гнев.
– Матильда! – закричал он. – Я всё знаю!
– Извините, – пролепетала я, вылезая из ванны с магрозовыми маглепестками и пытаясь сообразить, как бы прикрыть все свои прелести этим малюсеньким полотенчиком. – Это вышло случайно! Я просто читала сборник заклинаний и зачиталась.
– Зачиталась! – фыркнул ректор. – Вы произнесли архимощное заклинание на выход моря из берегов! Мой замок на острове чуть не смыло! Я уже думал, придётся перебираться оттуда в женское общежитие! В замке просто атас! Комната зельеварения полностью затоплена, и в комнате секретных удовольствий всё течёт!
– О, простите! Я так увлеклась, что забыла и про антизаклинательное заклинание, и вообще про всё на свете!
– Знаю я эти ваши увлечения! Все вы, глупые девчонки, думаете только об одном!
– Оставьте при себе свои стереотипы! - вскричала я.
– Стереотипы?! И это говорите вы, Матильда?! Вы, которая сейчас позирует передо мной с голой задницей?
Я ахнула. Оказалось, что полотеничная магия была плохо совместима с водой. Она уже переставала действовать, и волшебная тряпочка, укрывавшая от сурового ректорского взора мои невинные прелести, ужималась теперь на глазах. За секунду до того, как она полностью испарилась, я кинулась к вешалке и накинула висевший на ней пушистый халат.
– Что?! – Воскликнул ректор. – У вас есть халат? Что ж вы сразу не сказали? Я изымаю его в счёт компенсации за убытки.
– Ах нет, лучше отправьте мне счёт заказным письмом! – пропищала я, пытаясь убежать от разъярённого профессора.
Но это было бесполезно. В два шага он настиг меня, и одним рывком его мускулистые руки сорвали с меня халат. Я осталась совершенно обнажённой.
В этот момент я прекратил ненадолго читать и сказал сам себе: «Чё, серьёзно?! Капец!»
А потом я продолжил.
– Так вот ты какая! – Плотоядно рыкнул ректор, осмотрев меня всю сверху до низу. – Да, так я себе всё и представлял!
Я хотела возмутиться и спросить, с какой это стати он там в своём кабинете посмел представлять меня голой, но не успела. Ректор схватил меня и понёс в спальню. Сопротивляться его мускулистым рукам было бесполезно: свисающей книзу попой я ощутила, что заряд магической энергии уже сконцентрирован там, где ему полагается быть у мужчин.
Затем ректор бросил меня на кровать, скинул мантию и предстал передо мною во всём своём двухсотлетнем величии. Я невольно залюбовалась его широкими плечами, стройным торсом и ректорским скипетром, но не успела на них насмотреться: через секунду профессор уже был на мне. Навалившись всей тяжестью своего горячего вампирского тела, он прошептал:
– Вам придётся компенсировать мне это затопление, дорогуша! В моём замке промокли все гримуары – и за это я тоже заставлю сейчас вас намокнуть!
– Я уже, эр ректор, – ответила я.
– Мм, хорошая девочка! Разрешаю вам сопротивляться, но не слишком сильно. Впрочем, всё равно бежать вам некуда!
Я забылась и застонала. Руки ректора уже обшаривала самые потайные мои местечки, когда он внезапно остановился. О, нет! Только не это! Что такое?
Мне, пришлось открыть глаза.
– Между прочим, эрра Матильда, я смотрел ведомость и обнаружил, что у вас не сдан зачёт по левитации, – сказал ректор неожиданно сурово. Потом он ехидно взглянул на меня, улыбнулся уголком рта и добавил: – Поскольку семестр уже окончен, будете сдавать её мне лично!
– Что, прямо сейчас?
– А когда ещё? Ну-ка, взлетайте!
Мы взлетели и под потолком он овладел мной.
Когда они кончили в третий раз, я, всё ещё обалдевший, встал из-за компа, подошёл к зеркалу и попытался найти в себе признаки этого, блин, чёртова «эректора». Ну, глаза мои и правда серые — как там написано. Волосы чёрные, хоть и не шелковистые... А может, шелковистые, не знаю, им, бабам, виднее! Что касается мускулистых рук и широких плеч, обнаружить их было сложнее, но при наличии должного писательского воображения... Хм, если подключить воображение, то вот они! А вот что касается стройного торса, проблема. Пивное пузо, потасканная сорокалетняя рожа, измождённая ежедневным сидением за компьютером и мешки под глазами за ректором как-то не числились — в этом мы с ним различались.
И всё-таки было понятно: он писан с меня!
Кажется, наше знакомство произвело на так называемую «Мармеладу» настолько неизгладимое впечатление, что она незамедлительно изложила свои эротические фантазии обо мне в виде этого произведения!
Какова извращенка, а? Точно! Больная. Ку-ку.
Хотя что уж там... Если по-честному, я был польщён.
Ещё ни одна женщина в моей жизни не испытывала подобного желания ко мне — вот так, с порога, несмотря на неприятный разговор! — и не излагала свои желания так откровенно и так подробно. Мы общались-то от силы пять минут — а она, ишь ты, и глаза мои рассмотреть успела, и волосы! И так расфантазировалась сходу!
Я вообще-то ещё ничего. Сорок лет — не возраст, правда же? Хотя что, эректору вон двести, а в скипетре мана не хуже, чем у столетних!..
Мармелада, кстати, тоже ничего. Она глупая, конечно, но что мне с её ума? Говорят, что пышки самые горячие... И зад у неё, кстати, неплохой: я ведь, будучи там, у неё, всё-таки мельком сумел увидеть это ценнейшее для литератора место.
Если подумать, то мне выпала огромная удача. Голодная дамочка не только невольно проинформировала меня о своём желании. Она ещё и подробно расписала, как и что у нас должно происходить! С женщинами ведь в чём главная-то проблема? Они не состоянии сообщить словами, чего хотят, но мечтают, чтобы ты про всё догадывался. Что-то мне подсказывает, что, если я неожиданно проявлю такую догадливость и устрою секс точь-в-точь по её книге, она в самом деле улетит на небо... И меня с собой, естественно, захватит.
-------
Кому понравилось, продолжение тут (бесплатно): https://author.today/work/281537
Поручив Софье Зиночку, Николай Львович решился претворить в жизнь уже много дней вынашиваемый план. Для этого ему, правда, надо было ни много, ни мало как оказаться на противоположном конце России. Впрочем, благовидный предлог для этого — инспекция охранных отделений в Сибири — легко нашёлся, а с запуском Великого Сибирского пути и потратить-то на дорогу придётся всего шесть-семь дней в одну сторону.
На ведомственном поезде Николай Львович не поехал, хотя на нём было бы даже быстрее: боялся подрыва. Решил, что спокойнее будет отправиться на «Стреле Амура» — роскошном составе повышенной комфортабельности, который дважды в месяц отправлялся из столицы и шёл до самого Владивостока. В светском обществе Петербурга, кажется, не было уж ни единой души, кто не прокатился хоть самую малость на этой гордости русского паровождения, принадлежащей компании «Черепановъ, Черепановъ и французскiй капиталъ». Если петербургский дворянин и рисковал ехать к восточному фронтиру, в неизведанные земли Зауралья — то уж только на «Амурском».
Всё в этом поезде было по высшему классу: оборудование его, от самого котла и до щипцов для конфект в ресторанном вагоне выделялось роскошью среди всего нового и новизною среди роскошного. Можно сказать, «Стрела Амура» была передвижной постоянно действующей выставкой российских достижений: не зря и на Голодае ей отводилась отдельная часть Павильона железных дорог. Сообщение из поезда с городами происходило через беспроволочный телеграф Попова. С помощью него же при проезде в районе Первопрестольной в салон-вагоне давалась трансляция «Царя Салтана» Римского-Корсакова — прямиком из Большого театра, лишь динамик к уху приложи — и наслаждайся. О часах подачи оперы оповещали афиши, лежащие в каждой каюте — изысканно-витиеватые, кружевные, словно шуховские башни, они были отпечатаны новейшим и точнейшим орловским способом. То же относилось и к обеденным меню. Двери ресторана и салона открывалась без человека, при помощи одной элекросилы и с участием столетовского фотоэлемента. Водку подавали в специально изготовленных славяновских стаканах. Ну, а о такой мелочи, как лодыгинские лампы во всех вагонах, уж и говорить-то было нечего.
Публика в поезде подобралась тоже самая лучшая. В первый день поездки, пока «Стрела» шла Николаевской дорогой от столицы до столицы, министр свёл знакомство в салон-вагоне с весьма очаровательной компанией. Граф, ехавший в Подмосковье для продажи вишнёвого сада; статский советник, служивший при министерстве народного просвещения, и генерал-лейтенант от паромобильных войск пригласили Николая Львовича присоединиться к ним четвёртым для партии в вист, а, сыграв несколько роберов, разговорились. Всех интересовала будущая выставка.
— Немцы, говорят, погодную машину выставлять будут! Из неё по облакам палят словно из пушки. Нужен дождь — можно вызвать, а если не нужен — так прекратить можно. Только вроде как угля она ест много. И тяжелая, без рельсов не проедет.
— Да всё враки! Нет у них такой машины! Её только сочиняют — да не выходит. Чертежи привезут и муляж, вот и всё.
— А вот у англичан поинтереснее! Я слышал, они там изобрели агрегат для чистки ковров. Он всасывает пыль, как шприц — лекарство! Аппарат подвозят к дому, длинный шланг просовывают в окно и собирают всю пыль при помощи механической тяги. Подумать только! Говорят, с одной квартиры он может высосать до полуфунта пыли, а с особняка — и целый фунт!
— Совершенно бесполезная машина! Что в ней проку, если прислуга может убираться в доме и ежедневно, и совершенно бесшумно, и обходится дешевле, чем все эти пожирающие топливо английские штучки? Как по мне, так это просто механика ради механики! Инженерское безумие.
— Э, нет! Вот где инженерское безумие, так это у французов! Говорят, они изобрели и хотят представить паровую гильотину!
— Да вы что?!
— Да-да! Вы не ослышались. Кажется, после последней революции они окончательно посходили с ума. Сперва эти «импрессионисты», потом непристойные танцы с голыми ногами и вот теперь...
— Австрияки наверняка снова не покажут ничего интересного, кроме вальсов, чардашей и полек...
— Не скажите! На прошлой выставке в Лондоне венские булочки награждены золотой медалью.
— Так то в Лондоне! Когда у них там что было по уму-то?!
— На этой выставке большая золотая медаль должна быть российская! Николай Львович, а правду говорят, что от России ожидается сенсация?
— Да-да, я тоже слышал! Господин министр, пожалуйста, откройте нам секрет!
— Будет показано изобретение некоего русского гения-самоучки? Так, по крайней мере, говорят все...
Николай Львович смущённо улыбнулся. Изобретение русского гения, ожидавшееся на выставке, было секретом Полишинеля. Запираться он не стал:
— Да, господа. Уж не возьмусь сказать, самоучка тот инженер или всё-таки что-то окончил... Но — да. В последний день выставки будет показано невероятное изобретение русского гения. Летательный аппарат тяжелее воздуха.
— Тяжелее воздуха?!
— Но разве французская академия не доказала, что аппараты такого рода летать не могут?!
— Всегда думал, что это абсурд сродни вечному двигателю.
— Однако же!
— Но кто этот гений?
— Можайский?
— Нет-нет, — отозвался министр. — Не Можайский. И тут вы можете меня не пытать. Фамилии этого гения я не запомнил. Как-то раз она мелькнула в связанных с выставкой документах, но, по чести сказать, оказалась совсем незнакомой и тотчас вылетела из моей головы. Боюсь, и вам она бы не сказала ничего. Думаю, господа, нам стоит дождаться выставки и лицезреть всё воочию!
Меж тем поезд прошёл станцию Горелово, а, как всем было известно, между Гореловым и Нееловым в ресторане происходила подача севрюжьей ухи. Так и вышло. Стоило благородной компании выяснить, что никто из них понятия не имеет, кто из русских инженеров мог бы быть создателем ковра-самолёта, как официанты пригласили всех откушать ужина.
Переместившись в вагон-ресторан, новые знакомцы Николая Львовича завели беседу, без которой в последние годы не обходилось ни одно благородное общество, — о благе России. На то, как улучшить её, мнение у каждого имелось отдельное.
— Хватит нам с Болгарией и Сербией играться! — сказал граф. — Не ровен час, уйдут они под немца! А то и обратно под турка! Присоединять братьев-славян надо! Да и румын заодно с ними тоже, чего мелочиться! А то, что, выходит, зря на Шипке мёрзли?
— Это всё подождёт, — таково было мнение генерала. — Сейчас главный делёж пирога где? В Китае! Вот закончат там с боксёрами — и действовать бы нам тогда скорее! Вокруг Владивостока территорию России скруглить надо. А то что — япошки сожрут ведь Маньчжурию! Не конкуренты же они нам, в самом деле! Если надо будет, разобьём их, но Шанхай наш должен быть!
— На юг надо, в Персию! — спорил с ним статский советник. — С шахом договариваться, медленно входить, чтоб не заметили! Железку построить туда. Вот у немцев Берлин-Багдад строят! А нам надо в Басру из Бухары. Да поторопиться! Не то там англичанка всё займёт! А с Афганистаном и вообще не церемониться. Ввести войска туда — и всё, дело с концом.
Все трое принялись упрашивать Николая Львовича, чтобы он как лицо, приближённое к Государю, передал Его Величеству их ценные соображения. Министр изящно уклонился от ответа, заверив всех, что в обязательном порядке передаёт императору все услышанные им умные идеи умных людей, но в то же время и не пообещав ничего конкретного. Тут как раз принесли бланманже и шампанское. Новые друзья Николая Львовича подняли бокалы за прогресс России в будущем, XX веке:
— За защиту Сербии от немцев!
— За победу над Японией!
— За наш Афганистан!
Потом их позвали обратно в салон смотреть оперу.
Поезд к этому времени стоял на станции Неурожайка, где его обступили какие-то оборванцы из местных, просившие милостыни. Чтобы не портить настроения пассажирам этим зрелищем, прислуга тут же опустила на окна салон-вагона большой белый экран. На него из специального устройства стали проецировать заранее снятую в Большом театре фильму. Устроившимся на креслах пассажирам раздали особые слуховые приспособления, проводами присоединенные к приёмному устройству телеграфа — и изысканное развлечение началось. Хотя Николай Львович и знал, что движущиеся перед ним картинки запечатлены заранее, очарование того, что он слушает настоящего Шаляпина, выступающего на сцене, сию секунду, увлекло его до крайности.
***
В Москву прибыли утром, перед завтраком. Стоянка была долгой. За время неё Николай Львович успел проснуться и сделать гигиенические процедуры в своей каюте. Тут к нему постучались. На пороге оказался человек с модной бородкой и несколько хитрым, чрезмерно самоуверенным взглядом. Сюртук на нём был гражданский.
Человек извинился за явку без приглашения, представился путейцем и протянул министру карточку. Там значилось:
«Сергей Юльевич Витте. Общество Центральных железных дорог».
«Из остзейских», — подумал министр.
— Покорнейше прошу простить мою дерзость, — говорил меж тем незваный гость. — Случайно узнал о том, что Ваше Превосходительство следует этим поездом и решил, что необходимо предупредить через вас Государя. Видите ли, какое дело: я десять раз говорил железнодорожным чиновникам о том, что ставить в Императорский состав грузовые локомотивы это опасно! Но никто меня не слушает! Передайте, пожалуйста, Государю: ездить ему с такой скоростью, как он ездит, грозит крушением! Россия рискует лишиться последнего представителя августейшей династии из-за лихачества кочегаров и переоценки наших насыпей...
Николай Львович кивнул, не удостоив выскочку ответа. Тот, вместо того, чтобы понять этот намёк и убираться восвояси, продолжал:
— А ещё передайте, пожалуйста, императору, что с Японией лучше не ссориться, потому как пропускная способность Великого Сибирского пути для поступления, в случае чего, военных грузов во Владивосток...
Тут Витте осёкся, столкнувшись с холодно-презрительным взглядом министра. Получив этот безмолвный ответ, самонадеянный умник, наконец, понял, что его непрошеным советам здесь не рады, и исчез.
«Ох уж эти немцы, — подумал Николай Львович, когда поезд тронулся, оставляя Витте на перроне. — Всю дорогу русских поучают! Нет, Бироны, прошло ваше время! Не пустим! Вот наглость... Сам-то даже не чиновник, а туда же, лезет умничать...».
***
К концу дня в Нижнем Новгороде из поезда вышла та часть приличной публики, что не покинула его ещё в Москве. Её места заняли дельцы, купцы, фабриканты, разбогатевшие крестьянские дети, скотопромышленники, золотодобытчики, дирижабельные магнаты и прочие неинтересные Николаю Львовичу личности. Между Вяткой и Пермью в салон-вагоне в одном углу обсуждали торговлю нефтью, в другом — производство корсетов машинным способом, в третьем — строительство школы в Никольск-Уссурийском уезде, в четвёртом ещё того хуже — устройство быта политкаторжан на острове Сахалин и писанину какого-то литератора на эту тему. После этого Николай Львович понял, что поговорить ему больше не с кем, и оставшуюся часть дороги провёл у себя в каюте за чтением «Собора Парижской Богоматери» Гюго.
До Читы, куда он ехал, оставалось ещё несколько дней ходу.
-----
С начала выкладываю тут https://author.today/work/290270
1.
Природа, она так умиротворяет, не правда ли?
В городе у меня просто крыша ехала от всех этих безумных новостей: там наводнения, там пожары, здесь талибы, тут куар-коды поганые вводятся, без которых и шагу теперь не ступить... Чипировать опять же норовят народ простой: со всеми этот фокус им, конечно, не удастся провернуть: кто поумнее (наподобие меня) на укол этой дряни (прививки так называемой) не соглашаются. Хотя уворачиваться от недремлющей руки Билла Гейтса становится всё труднее, мы пока держимся...
Впрочем, это всё там, далеко, не на даче! Здесь всей это гадости не существует. Здесь есть только озеро, зелёные просторы вокруг, пышная листва покрывающих берега деревьев, издали крякающие утки и я с удочкой. Всё натуральное, русское. Всё без прививок. Свободное. Наше. Своё. Настоящее.
За последние восемьдесят лет здесь, наверное, ничего и не изменилось. При Сталине смотрелось точно так же. Ну вода была, конечно, чище, жиже, да трава позеленее немножко – тогда её всякой отравой пока что не посыпали... Но в целом пейзаж был такой же.
Можно даже представить, как будто бы в СССР я и нахожусь. Скажем, год сейчас... Ну... Тридцать первый, положим. Пятилетка выполняется досрочно. Днепрогэс строится ударными темпами. Вредителей повсюду изничтожают. В Америке депрессия и голод, а у нас рекорды бьют и перелёты беспосадочные. И спорт. И ОСОАВИХАИМ. И парады физкультурников. И прививками дурацкими здоровье не калечат советским людям!
Я подумал, что для большего погружения в эпоху и сладких мечтаний хорошо было бы включить какую-нибудь советскую песню на телефоне. Уже потянулся за ним, но увидел: клюёт! Задёргался, засуетился и вскоре почувствовал: эх, сорвалась...
Ладно, в конце концов, я здесь не ради рыбы, а ради отдыха. Всё равно готовить рыбу так, как мать умела, больше некому. А мать умерла от ковида минувшей зимой. Проклятые пендосы, по сути дела, извели её при помощи своей засланной заразы, хотя лука и чеснока за весь прошлый год мы с ней съели раза в три больше обычного. Ух... Как подумаю, в горле першить начинает.
Ну ладно.
Я опять закинул удочку. Расслабился. Вдохнул полной грудью чистый деревенский воздух и стал думать о том, что могло бы быть, если бы Сталин своевременно расстрелял Хрущёва и его шайку. Внутри разливались приятный покой, отрешённость от суеты и чувство неминуемой победы над Пендостаном. Мне стало так хорошо и я так расслабился, что даже чуть было не и заснул прямо там. К счастью, рыба не дала спать: снова клюнула!
Я с удовлетворением проследил, как поплавок скрылся под воду, дёрнул в сторону, с восторгом ощутил сопротивление и принялся вытаскивать...
И тут случилось нечто.
В момент, когда рыба, как мне казалось, должна была перейти из озёрной стихии в воздушную, раздался странный звук, напоминающий звон какого-то колокола, а я чуть не ослеп от непонятного сияния. Золотистый свет бил во все стороны с такой силой, что я не мог смотреть на воду. Казалось, будто из озера вынырнуло ко мне ещё одно солнце. Пришлось отвернуться. Но удочку всё ж из руки я не выпустил.
— Не губи меня, Иван! — вдруг прозвучало у меня из-за спины. — Отпусти по добру, по здорову!
— Ты кто? — опешил я.
— Я Рыбка Золотая, — отвечал чудесный голос. — Отпусти, а я желание исполню!
— Что, любое? — я от удивления аж закашлялся.
— Любое. Хочешь, кашель вылечу?
— Я не болею, — сказал я и снова закашлялся. — Это просто так, от неожиданности. Что, ты правда можешь исполнить моё желание? Даже если я попрошу что-то нереальное?
— Могу, — сказала Рыбка. — Ты только отпусти меня, Ванюша, поскорее!
Я не стал тянуть резину, спрашивать, откуда она знает, как меня звать, и тратить время на другую ерунду. Просто сразу сказал:
— Сделай так, чтобы я попал в прошлое, к Сталину!
— Точно этого хочешь? — спросила рыбёшка. Её голос был немного удивлённым.
— Точно, точно!
— Я могу сделать так, чтобы кончилась пандемия.
— Не надо. Пандемий не существует. Давай к Сталину.
— Я могу воскресить твою мать.
— С этим я сам разберусь, если буду у Сталина, — ответил я.
— Могу мир во всём мире...
— Ерунды не предлагай! — Я начал злиться. — Я тебя изжарю, если будешь умничать.
— Ну, к Сталину, так к Сталину, — ответила владычица морская. — Куда тебя? В Кремль? В сорок первый?
— Нет, там меня пожалуй что мгновенно арестуют... Слушать точно не будут. В то время товарищу Сталину не до меня будет.
— Хочешь в Смольный, в семнадцать год, в октябре? Нарком по делам национальностей это не такая уж важная шишка, послушать может, — предложила Рыбка, демонстрируя обширные познания в истории.
— Нет, — сказал я. — Суета там. Бардак. Не послушают. И вообще я ненавижу революции, особенно устроенные на деньги всяких Парвусов и им подобных.
— Решай, Иван, скорей! Я высыхаю!
— Хорошо. Отнеси меня, Рыбка, в село Курейка Туруханского края в тысяча девятьсот шестнадцатый год...
— Ты чокнутый, — послышалось мне.
— Что?
— Да так. Два часа у тебя там на всё, про всё будет. Так что время не теряй.
— А что потом?
— Сюда вернёшься. Ясно?
— Да. Понятно.
— Отпускай уже!
Я, щурясь, повернулся, смотал леску. На ощупь, зажмурив глаза, снял с крючка Золотую и бросил обратно.
В тот же миг, как я услышал плеск, сияние смеркло и неведомая сила подняла меня над полем, над деревней, над страной, над всей планетой, закружила...
Я выронил удочку и отключился.
-------
Дальше тут, бесплатно
Рассказ # 4 https://author.today/work/252731
- Северина! Что за нерадивая служанка! Полюбуйтесь, она даже не слышит меня!
Мадам Бланше торопливо спускалась по лестнице своего дома на первый этаж, положив одну руку на перила, а второй придерживая юбку платья в английском стиле, заказанного специально к Рождеству из ткани цвета мушиного брюшка.
- Я здесь, сударыня.
- Северина, я не понимаю, куда ты смотришь! Кеньяры уже вот-вот будут, а на кухне ещё ничего не готово! Я посмотрела приборы, которые вы выложили на столе - они пыльные! Скажи немедленно всем остальным, чтоб поторапливались. Кухарка, что, такая вольнодумица, что хочет пропустить мессу в этом году?
- Сию минуту, - отвечала Северина и вновь скрылась.
Мадам Бланше отправилась проверить ещё раз, как смотрятся её причёска и лицо. Плохо выглядеть жене торговца пудрой в таком месте, где будет весь околоток, - это бы означало разорить предприятие.
Господин Бланше тем временем проявлял своё обычное спокойствие, ярко контрастирующее с волнением жены. К чему суетиться? До мессы ещё почти час! Облачённый в халат, представляющий собою нечто средние между польским и китайским стилем, он с приятностью располагался в своём кресле, наслаждаясь видом пламени камина, дымом трубки и дружеским теплом разговора с аббатом Брионом. Тот, тоже приглашённый встретить Рождество в компании семейств Кеньяра и Бланше, явился чуть ли не с утра. Его с радостью принимали в любое время: держать в друзьях аббата - это было по-дворянски, тем более, что сам аббат водил знакомства в привилегированных домах. Кроме того, он был весёлым собеседником, всегда наготове имел пару пикантных новостей о соседях и известных личностях и, как считал хозяин, приносил дому удачу. С тех пор, как Бланше несколько лет назад завели дружбу с аббатом, погорел их конкурент, тоже предлагавший парижанам пудру, Кеньяр изобрёл новую душистую помаду, которая приносила кое-какие барыши, а госпожа Бланше, которая имела только одного ребёнка и которую муж её считал давно уже впавшей в бесплодие, вдруг расцвела и снова оказалась на сносях. Правда, получилась опять девочка, Анжелика - она пока что оставалась у кормилицы, в Отейе, деревне недалеко от Парижа, но скоро уже должна была вернуться в дом. Также в новом году ждали возвращения Анны, десятью годами старше, из монастыря.
Бланше расслабился и с философским спокойствием слушал служителя Божьего:
- Не понимаю, ах, Бланше, не понимаю: куда этот мир катится?! Вы слышали, что англичане сами осудили своего же управителя Ост-Индскими землями? Я не смогу, слышите, не смогу спать спокойно, пока Индия не вернётся к нам из грязных рук этих самодовольных островитян!
- Но, друг мой... Теперь, по крайней мере, всему просвещённому миру понятно, что этот народ не достоин того, чтобы руководить дикарями.
- Как бы ни так, Бланше! Говорят, что в прошлом году они заняли ещё новые территории в Южной Америке...
- А какие есть новости о бывших североамериканских колониях?
- Бывших! Вы прекрасно сказали, Бланше! Как ласкает слух мне это слово! Хвала Господу за то, что он послал англичанам эту пощёчину. Клянусь, они заслужили её!
- И хвала государю за то, что теперь у нас есть флот, - вставил Бланше.
Но аббат пропустил мимо ушей фразу про флот и весь погрузился в американскую тему:
- Но мятеж, Бланше, этот мятеж... Я думал, подобное может случаться у нас только! Буквально вчера сообщили о том, что отбита атака огромного отряда черни на арсенал города Спрингфилд... Это там, Бланше, в Соединённых штатах... Я каждый день молюсь о благополучии американского правительства. Нельзя, чтоб эти замечательные люди, которые так хорошо напакостили англичанам, пострадали от бунта каких-то крестьян! Кстати, я говорил Вам, что один близкий друг одних моих близких друзей недавно был представлен господину Франклину? - небрежно добавил аббат.
- Да, Брион, говорили.
Какая незадача! Придётся найти другого слушателя для этой чудесной новости и другую новость для Бланше.
- Кажется, Ваша Аннета скоро возвращается из монастыря?
- Верно, - отвечал, потянувшись, Бланше. - Нужно будет подыскать ей учителей по музыке и по истории. Полагаю, для женщины нынче это самые подходящие науки.
- Мой крестник, которому я покровительствую, и который скоро прибудет в столицу, чтобы совершенствоваться в богословии, прекрасный знаток истории! Я всемерно Вам его рекомендую, сударь! - Аббат, как и друг его, был не промах в коммерческих делах, не упускал своего.
- Он молод? - с недоверием спросил Бланше, который прочитал много романов о девушках, влюблённых в своих преподавателей.
- Этот превосходный юноша, как и я, избрал стезю служения Богу, так что Вы можете не волноваться! - важно объявил аббат.
Бланше кивнул довольно и пустил колечко дыма в потолок. Собеседники с минуту помолчали, а потом аббат снова бросился в пучину политической дискуссии:
- Контролёр! Что Вы думаете, месье Бланше, об этой инициативе нашего генерального контролёра финансов? Какое счастье, что Его Величество отстранил того, прежнего контролёра... Не хочу даже произносить его имя! Гугенот! Как только земля Версаля не разверзлась у него под ногами! Гугенот, как и эти гнусные англичане! Хвала Господу, я всё не могу нарадоваться, что его убрали!
Аббат Брион по-театральному всплеснул руками и в таком виде обнаружен был мадам Бланше, которая зашла призвать своего мужа поскорее одеваться, так месса скоро уж начнётся, а Кеньяры уже здесь.
Господин Кеньяр и господин Кеньяр-младший отряхивали свои плащи в прихожей и ожидали компаньонов, чтоб вместе отправиться на полуночную мессу, а потом вернуться и отметить праздник за столом, как и в прошлые годы. Пятнадцать лет назад у Бланше были деньги, полученные частью от приданого жены, у Кеньяра - кое-какие знания по части парфюмерии и принадлежность к цеху парикмахеров. Вместе они организовали в пригороде мастерскую, наняли рабочих. Нынче парфюмерный магазин на улице Святых отцов, где продавались парики, пудра и другие вещи, нужные, чтобы иметь привлекательную шевелюру, был довольно популярен и кормил обоих. В нём теперь работал и подросший сын Кеньяра.
Через десять минут месье Бланше, его жена, его друг, его компаньон, сын его компаньона и несколько человек прислуги чинно вышли на ночную улицу Гренель, чтобы направиться к храму св. Клотильды.
Спустя ещё два часа они вновь были под гостеприимным кровом торговца пудрой и, наслаждаясь треском рождественского полена, все - кроме слуг, конечно, - восседали за столом, уже заранее накрытым. Разговор вращался вокруг личных дел общих знакомых, цен на парики и поведения английского правительства. Когда все эти темы им слегка наскучили, мадам Бланше сказала:
- Господа, а что если нам загадать желанья? Пускай каждый скажет вслух, чего он хочет, ну, а через год или ещё когда-нибудь мы вспомним этот разговор, и поглядим, что сбылось.
- Превосходная идея! Может быть, тогда сама мадам подаст нам пример в этом? - отвечал Кеньяр дипломатично.
- Я? Что ж... - единственная дама засмущалась либо сделала вид, что смущается. - Господин Бланше знает, о чём я мечтаю... У меня одна мечта... Чтобы иметь маленький садик, в котором бы росли каштаны, вишни, яблони...
Бланше тихонько фыркнул себе под нос.
- А я хотел бы переехать в новый дом, - сказал вслед за обращением Кеньяра "Ваша очередь!".
- Бланше, я никуда не перееду, даже не думайте, нет, нет! - вскричала сразу же его жена.
- Но в таком случае у Вас не будет сада, так как его негде развести здесь.
Ясно было, что эта дилемма появилась у них не сегодня. Её обсуждение прервал Кеньяр-старший:
- Друзья мои, ну что же вы! Разве можно ссориться в такой святой день?!
Следом очередь загадывать желание перешла к его сыну. Тот долго мялся, щурил глаза, морщил нос, но так ничего не придумал.
- А вот я хочу, чтоб Англия была разгромлена, стёрта с лица земли французскими войсками! - заявил аббат.
Все запротестовали. Это желание было слишком недобрым, чтобы загадываться в Рождество.
- Хорошо, - сказал аббат. - Тогда я желаю нашим войскам разгромить англичан. Заметьте, это доброе пожелание для французских солдат, а не злое для англичан!
Мадам Бланше и Кеньяр не согласились с этим, и Бриона заставили снова менять желание.
- Ну, ладно-ладно. Желаю, чтобы французская армия снискала себе такую славу, какой прежде никогда не ведала!
Здесь уж никто спорить не стал. Кеньяр-отец взял слово:
- А я, - хитро сказал он, - как и аббат, не стану просить для себя лично. Слышал, ваша Аннета скоро возвращается из монастыря. Так вот, желаю, чтобы она счастливо вышла замуж за достойного человека!
Кеньяр-сын покраснел до ушей. Он частенько схватывал из разных разговоров фразы о том, что для предприятия было бы прекрасно, если б компаньоны породнились. Возникало даже ощущение, что вопрос это совсем уже решённый. Молодой Кеньяр не знал наверняка, желает ли жениться на мадемуазель Бланше, но чувствовал, что разговоры о браке решительно затрагивают какие-то тайные струны в его душе.
Услышав, что компаньон снова намекает на взаимовыгодный союз, господин Бланше поспешил заметить:
- Вы торопитесь, месье! Анне нет ещё и пятнадцати лет.
- Конечно, конечно, - подхватил Кеньяр, дипломатичный как всегда. - Я загадал на будущее.
Увлечённый волной красивых пожеланий для блага ближнего, сын Кеньяра, наконец, тоже изрёк:
- А я желаю, чтобы папенькин и господина Бланше магазин был осаждаем покупателями, словно Троя греками!
Как и все современные люди, юноша был увлечён Античностью. Его желание понравилось, и ни отец, ни Брион, ни Бланше, ни жена его не нашли в пышной фразе ни капли мрачной двусмысленности.
------
Полностью тут, бесплатно https://author.today/work/225798
--------------------
— По-о-одняли! Понесли!
Ухватив круглый стол с двух сторон, девушки перетащили его в центр комнаты.
— Тяжело, — сказала Вера.
— Вполне нормально.
— Ну конечно! Посмотри-ка на себя и на меня!
Кира была старше Веры всего на четыре года, но при этом выше на две головы и значительно шире в плечах: болтливая родня, заявлявшаяся по семейным праздникам, никогда не могла удержаться от реплики насчёт того, что, дескать, сразу видно, какая дочка папина, а какая — мамина. Характеры девчонок никогда не совпадали: Кира — резче, авантюрнее, уверенней, расчётливей, а Вера — романтичнее и мягче. А вот черты лица у сестёр почти не различались: серые глаза, круглые щёчки с ямочками, небольшие заострённые носы. Различный цвет волос (младшая — светлая, старшая — тёмная) компенсировался одинаковой причёской, так что девушки были не противоположностями, а вариациями на одну тему.
— Смотри, — сказала Кира. — Если поставить его вот тут и раздвинуть, то спокойно войдёт восемь стульев. И может, и девять.
— У нас только шесть.
— Мы попросим у Миши!
— Не знаю... Зачем эти глупости? Я не хочу дня рождения... Гостей не хочу... Да кого приглашать-то? Лучше пролежу весь день в постели и сделаю вид, что после семнадцатого числа сразу наступило девятнадцатое.
— М-дя...
— Что?
— До такой ерунды только ты у нас можешь додуматься!
Вера обиделась:
— Конечно, тебе легко рассуждать! У тебя к шестнадцати годам было всё, что полагается иметь в этом возрасте! А я...
— А ты одна-одинёшенька, самая-несчастная-на-свете! "Никто меня не любит, никто не поцелует, уйду я на помойку, наемся червячков"! Верка, ты понимаешь, что если сидеть сложа ручки и мотать сопли на кулак, ничего и не произойдёт? Принцы сейчас не ездят! Надо отлавливать их собственноручно! Кстати, если поставить вон в тот конец, получится тоже неплохо! Ты сядешь вот сюда, и свет будет падать так... Ну-ка попробуем!
— Он же тяжёлый...
— Давай, поднимай, не ленись!
Стол переместился в другую точку комнаты.
— Мы так и будем таскать его туда-сюда до вечера? — плаксиво произнесла Вера.
— Господи, какой же ты нытик! Я просто хотела показать тебе возможные варианты оформления праздника, чтобы ты поняла, как это будет круто, и сразу же захотела его устроить! Ну представь: здесь сядет Коля... здесь Вадим... здесь Петя Лавриков...
— По-моему, это глупая идея — позвать ко мне восемь парней...
— Это почему это?
— Во-первых, потому что они сразу догадаются, зачем мне понадобились...
— Да? А как по-твоему, парень сможет тебя поцеловать, если он не будет знать, что ты этого хочешь? Думай головой, сестра!
— Во-вторых, я буду сидеть перед ними как дурочка...
— А сидеть одной под одеялом в день рождения — значит быть как умная? Ну-ну!
— И в-третьих, из этого ничего не выйдет.
— Ага! — Кирины глаза загорелись. — Ты с говоришь о том, что ничего не выйдет, с грустью! Значит, ты хочешь, чтобы мой план всё-таки получился! Отлично! Захотеть — это уже полдела!
Вера смутилась.
— Давай, понесли стол обратно, — сказала она.
Стол вернулся на место, к окну.
— Ты только не бойся, — сказала Кира, присев возле него. — Поначалу оно всегда страшно, но без этого никак! Через тернии — к звёздам, как говорится. В начале тебе покажется, что это просто противно и мокро. Скажешь: "фу, одни слюни"! А после...
— Ну, хватит!
— И знаешь, что ещё надо сделать? — увлечённо продолжала Кира, не обращая внимания на Верино возмущение. — Ты должна будешь состряпать всё сама! Ну, или хотя бы сказать, что сама. Особенно торт! Они, разумеется, похвалят. Это будет маленькое ненавязчивое ухаживание... Да ты сядь! Сядь и слушай меня!
Вера села.
— Ты будешь в сером платье с выпускного, поняла? И сходим к визажисту. Они не устоят! Если в компании много кавалеров и одна дама, ухаживать за ней начинают автоматически, ты уж поверь мне!
— Ладно, считай, что поверила...
— А в самый разгар праздника мы предложим им какую-нибудь игру! И призом будет...
— Нет, Кира! Это же... неприлично...
— Если стесняешься, можешь уйти в другую комнату. Я сама всё проведу, хи-хи-хи! Ты будешь сидеть там с завязанными глазами, а мы здесь кинем жребий, и тот, кто выиграет, зайдёт к тебе...
— И что? Выходит, я не буду знать, с кем целовалась?
— Ну, а что? Прикольно даже! Приключение такое! Ух! Сама не ожидала от себя, что смогу выдумать такое!
— Но это же глупо... Я хочу поцеловаться с любимым, а не неизвестно-с-кем.
— Зато тебе будет, что вспомнить на старости лет, Верка! И потом, откуда ты знаешь: может быть, этот неизвестно-то однажды станет любимым? А любимый — окажется совсем не тем, что тебе казалось!
— Как у Пушкина... "Метель"... — сказала Вера. — Где вслепую поженились...
— Ты согласна! — констатировала Кира с удовольствием.
В дверь позвонили.
— Вот уже и Миша пришёл. Сейчас посоветуемся с ним насчёт твоего праздника. Уверена, что он одобрит мой план!
Не дожидаясь реакции младшей, старшая сестра отправилась открывать.
Из дневника Веры Созоновой за 16 мая 2008.
"Весь вечер думала о глупой авантюре, которую предложила мне Кира: позвать на день рождения одних только парней, изо всех сил их очаровывать, а потом поцеловаться с тем, кто выиграет игру или вытянет жребий. Ещё Кира предлагает, чтобы я была с завязанными глазами и не знала, с кем целуюсь. Это, конечно, интересно, но главным образом — страшно. Додумалась до того, что представила, как мне понравится этот поцелуй, и как я буду искать его "автора" — целоваться со всеми подряд, кто был на празднике. Бр-р-р! Чего только в голову не залезет...
Согласиться или нет? Кира думает, что я сомневаюсь просто потому, что ещё ни разу не целовалась и боюсь, но дело не в этом. В другой раз, может, и было бы интересно позвать к себе восемь парней и быть в центре их внимания. Но мне-то нужен только один! Кира не знает, что я хочу не просто поцеловаться, а поцеловаться с НИМ! И до чего же глупо получилось, когда он пришёл заниматься со мной, а сестра начала грузить его своим планом, как будто это девчонка, а не парень! Кира никогда не поверит, что я влюблена в Мишу, наверное, еще и обсмеёт... А мне вечно нравятся не те, кем принято увлекаться.
Да, именно не те. Вернее, не тот. Ведь Миша одобрил план, а это значит, он ко мне совершенно равнодушен, ему всё равно, с кем я буду целоваться. Наверно, у него действительно есть девушка, а я, дура, хочу верить в обратное. Зачем тогда продолжать о нём мечтать? Надо слушаться сестру..."
-----
Полностью выкладываю тут, бесплатно https://author.today/work/279908
Кафе нашлось легко. И в жизни оно оказалось ещё обаятельней, чем на фотках!
Первым, что я заметила, войдя внутрь, был великолепный кофейный запах. Он не имел ничего общего с тем, как пахнет из банки с растворимым "Нескафе" или из стаканчика пойла, которое наливают стоящие в разных учреждениях автоматы. Несмотря на то, что кофе, как известно, напиток горький, в разлитом по заведению аромате чувствовалась сладость. Да что там только не чувствовалось, если принюхаться! И хлеб, и орехи, и карамель, и пряные травы, и шоколад, и даже цветы! Кофе я никогда не любила, но в этот момент поняла, что, его не попробовав, не уйду.
Официантов в кофейне не было: заказы принимали у стойки бара.
— Здравствуйте, что для вас? — улыбнулась мне девушка тёмно-малиновом фартуке поверх чёрной рубашки. На бейджике значилось: "Анна".
— Кофе... — ответила я и немедленно растерялась. Тут, небось, этого кофе сто сортов! Сейчас она спросит, какой, а я и не знаю! Думать, думать! Я же что-то слышала о кофе! Все любят этот, ну как его там... — Капучино!
— Большой или средний? — Анна продемонстрировала мне две кружки: она здоровенная, а вторая вообще как супница.
— А меньше не бывает?
— Можно маленький. — Я кивнула, барменша нажала что-то в кассе. — Десерт, бутерброд?
— Нет, спасибо. Ещё молоко.
— Молоко? Дополнительно?
— Ну, дополнительно или как... — я опять ощутила себя не в своей тарелке. — Просто чёрный кофе не люблю.
— Капучино не чёрный, — ответила Анна. — Капучино всегда с молоком. По определению. Само это слово обозначает "под капюшоном". Кофе под капюшоном молочной пены.
Барменша говорила со мной спокойно: ни раздражения, ни презрения она не выказала. Тем не менее, я покраснела. Позорище! Так хотела скрыть свою дремучесть по части кофе, но всё-таки показала её! Заказала неведомо что!
Я так расстроилась из-за своего прокола, что горевать о высокой цене капучино уже не смогла. Поэтому, когда Анна назвала требуемую сумму, я равнодушно отчитала ей деньги, получила чек, а затем пошла к другому концу стойки, где выдавались заказы и где уже ждали два человека.
Здесь работал парень. Тощий, долговязый, с длинными и жилистыми руками, он был одет точно так же, как Анна, и обращал на себя внимание доходящими до плеч волосами, которые были собраны в хвост. Этот хвост так и вертелся у меня перед глазами: бармен стоял спиной и быстро работал с огромной машиной. Та шипела, пыхтела, булькала, наливала несколько напитков одновременно и сверху была вся заставлена посудой. С поразительной ловкостью и абсолютным спокойствием парень манипулировал кнопками, трубками, рычажками и разными непонятными штуками из машины; пакеты с молоком, кувшины, тряпки, блюдца и стаканчики с приправами мелькали в его руках с такой быстротой, слово он был жонглёром. Не прошло и полминуты, как все три посетителя, включая меня, получили свои заказы.
— Ваш американо! Ваш мокко! Ваш капучино! — бармен наконец-то повернулся ко мне лицом. Лицо это оказалось некрасивым, вытянутым, зато запоминающимся, харАктерным: во взгляде парня было то, что называется харизмой. Прочла я и бейджик: "Валерий".
Капучино оказался толстой подушкой молочной пены, вокруг которой виднелся ровный кофейный круг. И как это сделано? Не представляю! Видимо, только у обыкновенных людей жидкость принимает форму сосуда. У барменов она ложится так, как ей велят.
— Шоколадом, корицей посыпать? — спросил меня парень.
— Посыпать, — ответила я, не удосужившись, а вернее, не сообразив уточнить, чем именно.
Не переспрашивая, Филипп наложил на мою кружку металлический трафарет и взмахнул сперва одной блестящей ёмкостью со стойки, затем второй. На моей молочной подушке нарисовалась шоколадно-коричная звёздочка.
Вместе с чашкой капучино я устроилась за столиком в углу, у окошка. С этой точки зал просматривался полностью: можно было наблюдать и за работой персонала, и за пившей кофе публикой, и за входом в заведение, и за лестницей (видимо, в кофейне был ещё второй этаж), и за тем, освободилась ли уборная. Последнее в отдельных обстоятельствах могло быть очень важным.
Я включила ноутбук. Пока он загружался, отпила немного кофе. Оказалось очень вкусно... даже слишком. Особенно понравилось мне пена. Так понравилась, что даже показалось, что неправильно её смешивать с горьким чёрным напитком. Поэтому я взяла ложку и съела всю пену: так, словно передо мной была не чашка капучино, а творожок или йогурт с каким-нибудь ягодным наполнителем. К тому времени, как загрузился компьютер, ни пены, ни звёдочки у меня уже не осталось: в кружке был обычный кофе с молоком. Отхлебнула немного, создала новый текстовый файл, ещё раз отхлебнула... И увидела, что напиток остался только на донышке. "Если допью до конца, то посуду наверняка уберут, а меня попросят заказать ещё чего-нибудь", — догадалась я. Решила пока что не думать о кофе и сосредоточиться на писательстве.
Впрочем, решить "сосредочиться на писательстве" или даже напечатать эту фразу было намного легче, чем действительно сочинить хотя бы первое предложение своего будущего гениального романа. Я вздохнула, зажмурилась, собралась с мыслями, заставила себя вспомнить все идеи, мелькавшие в голове за последний год... Открыла глаза и решительно напечатала: "Андрэа Дженкинс была юной шестнадцатилетней девушкой с голубыми глазами и тонкой осиной талией". Перечитала. Обдумала. Увлекательно или так себе? Не понятно. Покосившись на чашку с остатками кофе, я приказала себе не трогать её. Ещё раз напрягла мозги и выдала: "И однажды она поступила в новую школу". Немного подумала и приписала: "закрытую".Погладила чашку, взглянула по сторонам. Отдохнуть или написать ещё? Интересно, сколько строк за раз писала Джоан Роулинг? У меня пока что две... Наверно, больше двух... Ну, ладно, продолжаю: "Она ещё не знала, что в этой школе ей суждено пережить невероятные приключения и встретить парня свой мечты". Вроде так обычно пишут? Или нет? Чуть-чуть подумав, я исправила "парня" на "вампира". Вот и название получилось: "Вампир её мечты". А что, прикольно! Интересно, а вампиры ещё в моде?.. Хочется надеяться, что да. Надо будет книгу дописать, пока они окончательно не окажутся за бортом... Сколько ж это времени понадобится? Месяц? Или, может, год? Если я пишу со скоростью одна строка в три минуты... А сколько строк в книге вообще? Наверное, в сумме должно быть не меньше страницы... лучше даже две... а то и три... Интересно, хватит ли идей хоть на одну?
Я перечитала сочинение и с грустью поняла, что, видимо, нет. Идей на страницу у меня не было. Их вообще больше не было. Повторное прочтение написанного поставило меня ещё перед одним вопросом: захочется ли кому-то читать, что случилось дальше? Ведь, по большому счёту, всё содержание книги уже было изложено в первых четырёх строчках. Конечно, было можно расписать порядки в школе, отношения с вампиром, поцелуи, объяснение, расставание и ещё раз поцелуи... Можно было, но лень, если честно. Тем более, всё, что я была в состоянии рассказать об этих вещах, вполне мог представить себе человек, посмотревший два-три модных фильма и прочитавший книжку-другую о первой любви. Если уж быть совсем честной, то начало "Вампира её мечты" казалось неинтересным даже самому автору. Стоило ли надеяться на то, что оно увлечёт читателей?..
В тщетных поисках "лекарства" я перечитала всё ещё раз. Заменила "Андрэа" на "Лайза", "Дженкинс" на "Филлипс", а "голубые глаза" на "зелёные". К слову "невероятные" приписала "опасные и смертельные". Заменила шрифт на Comic Sans. Потом на жирный. Восемнадцатый размер. Так книга стала больше... Но не то, чтоб интереснее.
Я погрузилась в мучительные раздумья о возможности писательской карьеры. И вдруг услышала:
— Да ладно тебе! Сессия не скоро! Что ты так переживаешь? Да и не такой уж он и зверь, этот Шестопалов!
— Ну, не скажи! Мне пятый курс говорил, что ему кое-кто по три раза пересдавал! Одну девку едва не отчислили, так что пришлось в академку уйти!
— Ой, да глупости всё! Пятый курс лоботрясы! В тот год кого попало понабрали, вот и учатся через пень колоду, каждый экзамен пересдают! Спроси на своей кафедре, тебе любой препод подтвердит!
Я обратила внимание на компанию посетителей, расположившихся за соседним столиком. Судя по внешнему виду и разговору, это были те самые студенты архитектурного, среди которых мне так хотелось бы оказаться. Причём, не первокурсники, а старше. Два парня и две девушки симметрично разместились по сторонам квадратного столика, пили кофе и обсуждали свою учёбу. Я разглядывала их, жадно ловя каждое слово. Наслаждалась чужим разговором, представляла себя его участницей... Но чем дальше, тем яснее понимала, что такому не бывать. Студенты сидели сомкнутым кругом: за их столом не было места для пятого человека и они явно в нём не нуждались. Каждый из молодых людей оказывал знаки внимания одной из девушек: я наверняка бы оказалась "пятой-лишней". Мне было бы не под силу поддержать разговор с этими взрослыми, образованными ребятами, а они наверняка не захотели бы беседовать о том, что близко мне... Через пару минут в кофейню зашла ещё одна студенческая компания. Она вела себя примерно так же. Поглядев на одну и другую, я окончательно поняла: никто не подойдёт со мной знакомиться. Студентам хорошо в своём кругу. Никому из них неинтересна неудачница, сидящая в углу. А этой неудачнице, в свою очередь, никогда не достанет смелости подойти к кому-то первой... Словом, о романе со студентом-архитектором не стоит и мечтать.
Окончательно раскиснув, я ещё раз перечитала свою "нетленку" и окончательно убедилась, что написала полнейшую ахинею. Удалила весь текст и решила начать всё с начала:
"Она сидела за столиком кафе, пила капучино с корицей и думала о своей жизни. Многие говорили, что у Неё ещё всё впереди, но сама Она понимала, что Её жизнь уже не имеет смысла. О, как одиноко Ей было!!!!111 За другими столиками сидели другие люди, они обсуждали свои дела и не замечали Её. Им не было до Неё никакого дела. Они не замечали, что Она наблюдает за ними, ведь Её для них не существовало... И на Её одиночество им наплевать было тоже!!! За окном было серое небо, накрапывал дождь, и серые людишки спешили по своим делам, которые казались им очень важными... Они тоже не знали, что Она наблюдает за ними. Они вообще не знали о Её существовании. А Она по-прежнему сидела и пила ароматный кофе... никем не понятая.........."
Новое сочинение показалось мне более удачным, а, главное, более глубокомысленным, чем первое. Но, увы, как и в прошлый раз, мысли закончились раньше, чем первая виртуальная страница: я не исписала и половины.
Помучившись ещё минут пятнадцать, я окончательно пришла к выводу, что шедевра сегодня не напишу. Потом обнаружила, что в кофейне есть бесплатный беспроводной Интернет и, вместо того, чтобы мучиться с сочинительством, решила пошариться в социальной сети. Так я провела ещё около часу: сидела в Сети, наблюдала за барменами за стойкой, да время от времени бросала робкие взгляды на заходящих в кафе молодых людей — может, студентов, а может быть, просто любителей кофе.
Наконец, заряд ноутбука стал кончаться, а я — ощущать себя засидевшейся. Пора было признать, что делать мне в "Корице" нечего, пришла я сюда зря. Писать не умею, знакомиться тоже... и даже в напитках не разбираюсь.
Напоследок, перед тем, как уходить, я решила прихватить на память пару сахарков — таких очаровательных бесплатных пакетиков с логотипом, лежавших на специальной тумбе, где, кроме них, находились зачем-то ещё перец с солью и палки-мешалки. Допила остывший капучино, положила компьютер в рюкзак, надела его на плечи, приблизилась к тумбе... И заметила пачку листовок на ней. Сама не знаю, чем меня привлекли эти бумажки. Наверно, я взяла одну из них от скуки. Развернула и прочла такое объявление:
"Хочешь найти себя? Не знаешь, чем заняться? Ищешь работу? Динамично развивающаяся сеть городских кофеен "Корица" приглашает тебя влиться в свой коллектив! Стань одним из наших бариста, научись варить кофе, получай стабильную зарплату, найди новых друзей и приготовься к карьерному росту! Заполни анкету прямо сейчас и отдай её менеджеру кофейни!"
— Приходи к нам, у нас хорошо! — раздалось за спиной.
Обернувшись, я увидела Валерия — того самого парня, который готовил мне кофе. Сейчас он приблизился к тумбе, чтобы пополнить её отделения палками, сахарками и остальным приправами.
— У вас... хорошо?.. — я опять растерялась.
— Да, неплохо. Платят больше, чем в других кофейнях, отношение уважительное, кормят... Ты ведь хочешь тут работать, как я понял?
— Если честно, не знаю... Я просто смотрела листовку... из любопытства...
— А, ну тогда извини.
Закончив со своим делом, Валерий развернулся, чтобы вернуться обратно в бар.
— Нет, постой!
— Что такое?
— А кто у вас менеджер? Тут написано, что анкету ему надо отдавать...
— Я менеджер. Мне отдавай, — улыбнулся Валерий.
Следующие десять минут ушли на заполнение приложенной к листовке анкеты. Чем дальше я писала, тем сильнее уверяла саму себя, что просто обязана поработать в "Корице". И как только мне раньше это в голову не пришло! Во-первых, деньги. Во-вторых, занятие: скучать не буду, киснуть перестану! В-третьих, новые друзья (конечно, по возможности). Ну, а в-четвёртых, студенты архитектурного... Если я буду работать тут каждый день, а не просто появляться от раза к разу, мои шансы познакомиться с кем-нибудь из будущих дизайнеров повысятся! Можно сказать, что из призрачных эти шансы превратятся во вполне реальные. Не зря ведь в разных журналах всё время пишут про то, как очередная официантка или продавщица закрутила роман со знаменитым актёром! Сфера услуг это очень удобная вещь для полезных знакомств! Знаменитость мне, конечно, не словить... А вот модного студента-архитектора пожалуй что и склею!.. Да ещё и буду в кофе разбираться!
Написав в конце анкеты номер телефона, я отдала её Валерию и покинула кофейню в приподнятом настроении.
-----
Полностью будет тут https://author.today/work/276619
Это была любовь с первого взгляда. Я узнала его мгновенно, узнала среди множества других и сразу же поняла, что мы созданы друг для друга. Первые секунды после нашей встречи я не могла выдавить ни слова, не могла пошевелиться и глядела на него, стоя как вкопанная, полными восторга глазами. Я уже знала, что это судьба. "Ты будешь моим!" — прошептала я, придя, наконец, в себя. Потом сделала шаг в его сторону. Протянула руку к объекту своего обожания... и со знанием дела пощупала гладкую ткань.
Да, это было платьице что надо.
Вообще-то, я не собиралась ничего покупать сегодня. Вернее, купить что-то крупное просто не могла: не было денег. Да и не ставила себе цели присмотреть что-то определённое. Как и множество раз до того, я отправилась в торговый центр просто так, от нечего делать, лишь для того, чтобы разогнать обычную для летних каникул скуку. Официально — то есть в глазах родителей — мой поход в пятиэтажный храм торговли именовался прогулкой. Но что может быть скучней бесцельного хождения по улицам?! Сколько себя помню, я всегда предпочитала совершать променад не в каких-нибудь парках, дворах или скверах, а поблизости от магазинов, между магазинами и особенно — внутри них. Главное удовольствие такого гуляния обычно состоит в том, чтобы нежданно-негаданно встретить какую-нибудь шмотку (сумку, обувку, заколку, помадку, парфюмку, висюльку) своей мечты, взволнованно сообщить о ней папе с мамой и сразу же получить денег на покупку. После приобретения очередного наряда жизнь как-то сразу становится интереснее: душу наполняет оптимизм, будущее кажется прекрасным, принцы на белых конях, кажется, подстерегают на каждом углу... Жаль только, что этот эффект ненадолго. Последнее время я с огорчением замечаю, что он держится всё меньше и меньше: если дорогие покупки радуют два-три часа (до вечера, как раньше, их уже не хватает), то от дешёвых уже и вовсе нет никаких эмоций.
И всё-таки ходьба по магазинам была и остаётся моим любимым развлечением. Взять хотя бы торговый центр "Эдельвейс", в котором я сейчас гуляю. Здесь всегда светло, тепло и чисто. Разве может прогулка по улице, где вечно то ветер, то дождь, то грязюка, сравниться с удовольствием скользить по блестящему полу, ныряя то в море мехов, то в шкатулку с серёжками, то во вселенную обуви?..
Платье цвета "фуксия", короткое, без рукавов, с атласной подкладкой и прозрачной, украшенной пайетками, поверхностью, встретилось мне в самом начале сегодняшнего променада: то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом по счёту бутике, куда я наведалась. Я увидела его ещё с "улицы", то есть из коридора торгового центра. Увидела — и влюбилась. Даже странно, как я могла до сих пор жить без этого наряда?! Почему раньше не поняла, что нуждаюсь в фуксиевом платье?! Жизнь, как говорят в таких случаях, разделилась на две части: до встречи с платьем и после.
Это был МОЙ наряд! Вернее, он должен был стать моим. Обязательно.
Боясь поверить своему счастью, я понесла платье в примерочную: а вдруг не подойдёт? Опасения были напрасными. Фуксиевое чудо село на меня идеально. Из зеркала примерочной смотрела принцесса... Нет, вы только не подумайте, без этого платья я какая-то там замарашка! Я и так прицесса, в общем-то: ни капли жира, гладкие чёрные волосы, обязательная для гламурных барышень чёлка, всегда яркий маникюр, длинные ресницы, накрашенные лучшей тушью, объёмный блеск для губ. Но тут... Тут я была целой королевой. Королевой, в которую не может не влюбиться Гена Ищенко.
После знакомства с идеальным платьем я решила погулять по торговому центру ещё немного: покопалась в бижутерии, примерила десяток-другой босоножек, побрызгалась из всех пробников в парфюмерном магазине, вознеслась и снова опустилась на прозрачном круглом лифте, из которого так хорошо обозревать зимний сад и наблюдать за сотнями посетителей... Потом зашла в книжный и перелистала там какой-то модный романчик в гламурной обложке, вздохнула запах новых страниц и типографской краски, вышла, ничего не купив, и сразу оказалась в облаке ни с чем не сравнимых ароматов из магазина душистой косметики ручной работы. По апельсиновому шлейфу догадалась, что за углом ларёк свежевыжатых соков, выпила стаканчик (всего-то 150 рублей!), а потом как бы нечаянно добрела до фаст-фуда, неожиданно захотела вредных гамбургеров и добродушно позволила себе съесть их штуку-другую, походя прикрикнув на нерасторопную подавалку.
В продолжение всей этой прогулки я думала о грядущем чуде.
Ощущение того, что чудо обязано произойти именно со мной и именно этим летом, возникло ещё в конце весны. Аргументов на то была масса. Во-первых, в майском номере журнала "Мари-Клер" говорилось, что "июнь будет удачным для Стрельца", а всему, что там пишут, я как здравомыслящий человек верю безоговорочно. Во-вторых, нынешние каникулы были последними: я перешла в одиннадцатый класс. В-третьих, мне шестнадцать лет: уж не знаю почему, но во всех книжках говорится, что чудесам полагается происходить именно в этом возрасте. В-четвёртых же, прошедшие три недели каникул выдались до того унылыми, что жизнь была просто обязана предоставить мне компенсацию за это скучное время. Например, послать встречу с продюссером, который позовёт сняться в кино. Или приглашение на модные фотосъёмки. Шанс попасть на "Фабрику звёзд". Или уже первую любовь, в конце концов.
Если честно, у меня никогда не было парня. Я даже ни разу не целовалась, хотя исправно рассказывала всему классу о своих романтических свиданиях и взрослых кавалерах. Просто однажды прочитала в журнале "Эль", что современная девушка должна выглядеть востребованной и успешной, несмотря на любые неудачи. Да и в классе хотела играть роль звезды: папины деньги и шмотки, которые можно было на них приобрести, конечно, этому помогали, но для поддержания имиджа требовалось что-то ещё. Вот в девятом классе и пришлось выдумать парня Кристиана (тогда это было моё любимое мужское имя), блондина с голубыми глазами, которому восемнадцать лет и с которым у меня серьёзные отношения. Через год у меня изменились вкусы, и в десятом все узнали, что Кристиан мне разонравился, я его бросила и встречаюсь теперь с Елисеем — брюнетом с бледной кожей, длинной чёлкой, закрывающей глаза, в лиловых кедах и прикольных джинсках-дудочках. Впрочем, и этот красавец с модным старорусским именем оказался бы безжалостно покинут, предложи мне свою дружбу Коля Базин или Саша Возчиков. Но парни из класса, видимо, боялись конкурировать с моими выдуманными бой-френдами и не проявляли инициативы. Впрочем, никто из них не нравился мне настолько, чтобы подойти первой. Настолько, чтобы захотеть связать с ним жизнь. Настолько...
... насколько понравился Гена!
Гена Ищенко пришёл в параллельный нам, 10 Б класс совсем недавно, всего лишь в четвёртой четверти. Первое время я вообще ничего о нём не знала: с бэшками мы враждуем, и что у них там происходит, нам без разницы. Лишь к середине апреля до меня начали доходить слухи о появлении новичка, а как он выглядит, я выяснила только перед майскими праздниками. Поначалу он не произвёл на меня особого впечатления. Лишь потом, узнавая о нём всё больше и больше, я... Эх! И как можно было быть такой нерасторопной!? К тому времени, как я, наконец, осознала, что влюблена в Геннадия и обязана выйти за него замуж, учёба закончилась. Хилые шансы на то, чтобы случайно столкнуться в столовой или уговорить кого-нибудь из гнусных бэшек познакомить меня с Ищенко, свелись к нулю. Впрочем, мы жили в соседних домах, и летом я продолжала видеть его во дворе... но ведь не подойдёшь же просто так к незнакомому парню на улице! То есть, подойти именно к незнакомому, к Какому-То-Там по Какому-Нибудь-Там делу я, наверное, и могла бы. Но заговорить первой с тем, о ком мечтаешь дни и ночи напролёт?.. Никогда в жизни!
Приличные люди вообще не знакомятся на улице.
Приличные люди знакомятся в Интернете.
До вчерашнего дня я могла лишь мечтать о случайной встрече с Геннадием на просторах Всемирной паутины: многократные попытки найти хоть какие-то его электронные координаты не давали результатов. И вот сутки назад случилось, наконец, то, чему давно было пора произойти: Ищенко завёл себе страничку в социальной сети. Я, завсегдатай модных сайтов, нашла её сразу же. Сначала, конечно, хотела добавить в друзья, а потом передумала. Гена всё же со мной не знаком: вдруг откажет? Тогда в его памяти я останусь прежде всего девчонкой, которую он отшил: что бы ни случилось позднее, первое, самое важное впечатление останется негативным. Надо действовать хитрее. С удовольствием заметив, что Геннадий указал и телефон, и номер аськи, я поставила закладку на страничке, которая была теперь для меня главной во всём Интернете, и решила хорошенько всё обдумать.
Допустим, я устрою нам случайное знакомство в сети, рассуждала я. Допустим, увлеку его своей болтовнёй и уговорю на живое свидание. Но как заинтересовать Гену в реале? В школьных коридорах и в столовой всякий раз, когда я крутилась вокруг него, как бы невзначай оказывалась поблизости, давая понять, что открыта для новых знакомств, Ищенко не обращал на меня ни малейшего внимания. Вдруг я разочарую его на свидании? Надо быть необыкновенной — но какой именно? Нарощенные волосы? Искусственные ногти? Накладные ресницы?
С самого утра я перебирала все эти варианты в голове, пока не наткнулась на Самое-Лучшее-Платье-На-Свете. Вот она — идеальная вещь для первого свидания с Геннадием! И появление у Ищенко своей странички, и моя встреча с замечательным фуксиевым нарядом, и план знакомства, становящийся гениальнее и гениальнее с каждой минутой — всё это явно были предвестники приближающегося чуда!
Дело оставалось за малым — увлечь Гену интернет-общением. В том, что платье будет куплено, я совершенно не сомневалась.
К моему приходу предки уже сели ужинать: отправившись на прогулку в час дня, я как-то незаметно проходила аж до девяти вечера.
После двух ложек супа мне пришло в голову, что, пожалуй, вопрос с фуксиевым платьем хорошо бы разрешить уже сегодня: его ведь всё-таки могут и продать. Только вот попрошайничать не хотелось. Как правило, после прогулок по магазинам родители сами спрашивали, что мне приглянулось, но сегодня этого почему-то не происходило. Пришлось бросить наводящую фразу:
— Я тут сейчас в "Эдельвейсе" была...
— М-м! — ответил отец.
— Ты уже говорила, — добавила мама.
После этого вместо того, чтобы поинтересоваться, чего мне там захотелось купить, или хотя бы просто спросить, как прошла прогулка, они почему-то завели разговор насчёт успеваемости и по алгебре и даже обмолвились насчёт какого-то там дурацкого репетитора. Это совершенно не входило в мои планы.
— Я там платье одно видела... — надеюсь, эти слова прозвучали достаточно равнодушно и независимо.
— Это какое? — спросили родители.
В целом они отреагировали именно так, как я и задумала, но что-то в их интонации мне не нравилось. В вопросе "какое?" не чувствовалось реального интереса и готовности купить. Вместо слов "Прекрасно, доченька, мы очень рады, что ты наконец встретила платье своей мечты" в их глазах читалось что-то вроде "Ладно, расскажи про это платье, если хочешь, так и быть, послушаем".
Включив всё своё красноречие, я, как могла, описала божественность найденного прикида. А в конце своей речи добавила: "Стоит всего-то пять тысяч...".
— Ничего себе "всего-то"! — буркнул папа.
— А лиловое платье у тебя, кстати говоря, уже есть, — продолжила мама. — Ты, наверное, про него уже и не помнишь.
— Помню я всё! — возмутилась я, хотя и не могла сказать определённо, о котором из моих лиловых платьев идёт речь. — Тут совсем другой цвет! Цвет фуксии! И вообще... Можно подумать, что мы какие-то там нищеброды без денег!
— Такое ощущение, что ты думаешь, будто мы их печатаем!
— Не-е-ет!
Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Что за глупости они говорят?! Естественно, я знаю, откуда берутся деньги. Чтобы получать их, надо ездить в офис, сидеть там с десяти до шести, носить шмотки по дресс-коду, пить чаи с коллегами, лазить с рабочего компьютера по Интернету, иногда подписывать какие-нибудь бумажки, может, ещё что-нибудь делать... В подробностях, конечно, не знаю, но всюду говорят, что современная работа выглядит именно так. Я и сама, если не смогу стать актрисой или телеведущей, планирую пойти менеджером в офис и стать, таким образом, полностью девушкой "Космо".
Но что же с платьем?
— Ну пожалуйста, пожалуйста! — взмолилась я. — Это самое лучшее платье в мире! Я никогда такого не видела! Папочка, мамочка, я вас так люблю!..
— Если мне не изменяет память "самое лучшее платье, которого ты никогда не видела", мы покупали уже пять или шесть раз за этот год!
— Ульяна, в твоём шкафу уже некуда складывать новые вещи! Причём, там есть немало такого, что ты так ни разу и не надела!
— Не надела, значит, не пора ещё! Случая не подвернулось! И вообще...
— И вообще, уже хватит! Уля, нам кажется, ты слишком увлеклась этими тряпками. В мире есть и другие вещи. Сегодня одно, завтра другое. Так ты скоро нас разоришь! — заявил отец.
— Не удивлюсь, если для этой твоей так называемой фуксии тоже случая не найдётся! — Это уже мамины слова. — Через неделю ты наверняка забудешь про это платье, и оно будет валяться, всё смятое, на дне шкафа.
— Не будет, не будет валяться! — я уже была готова расплакаться. — И случай найдётся! Оно мне не просто так нужно! Я уже придумала, куда его надену!
Блин, что за невезение?! И надо же было родителям включить строгость именно тогда, когда на карту поставлена моя любовь?! Моя судьба, можно сказать! Да вся жизнь, по большом счёту!
— Мама, папа, ну пожалуйста! Я больше не буду просить ничего... до конца лета. — Хотя нет, это уж слишком. — До конца июля! Честно-честно!
— Ха! Свежо придание!
— Уля, умерь аппетиты! Мы, конечно, любим тебя...
— ... Но нельзя же спускать на шмотки всю зарплату!
— Так скоро нам жить будет негде!
— Вот-вот. Твои вещи выживут нас из квартиры. Они и так уже вываливаеются изо всех шифоньеров!
— Я понимаю, ты бы ещё хорошо училась...
— ... Но восемь троек за год!
— Как могу так и учусь!!! — крикнула я, с силой бросив ложку и вскочив со стула. — Природа, блин, отдыхает на детях гениев — слышали про такое?!
Не дожидаясь реакции на свою колкость, я выбежала с кухни. Слёзы уже текли по щекам, сердце колотилось, в голове стучало. Чёртово старичьё! Они только что сломали человеку жизнь и даже не поняли этого!!!
-----
Полностью тут https://author.today/work/272000