lacewars

Предполагаемый портрет Жюля Луи Боле де Шамле.

Сам Жюль Луи Боле де Шамле получил хорошее по тем временам образование в иезуитском колледже Клермона. В 1670 году его отец купил для него должность маршала лагерей и армий короля (maréchal des camps et des armées du roi) — должность, по своим функциям приблизительно соответствовавшая армейскому начальнику штаба, который в первую очередь занимался организацией маршей, возведением лагерей и топографией. До и после Шамле эта должность считалась второстепенной, да и сам Жюль Луи в начале Голландской войны 1672–1678 годов был ещё молод и неопытен. Однако ему удалось достаточно быстро зарекомендовать себя с лучшей стороны и продемонстрировать компетентность на своём посту, попутно открыв в себе хорошие задатки географа и мастера логистики. Благодаря этому Шамле довольно скоро заметили такие военачальники как виконт де Тюренн и принц Конде, которые стали привлекать его для своих кампаний.

Впрочем, успех Шамле был основан не только на его несомненных военных талантах. Он преуспел в том числе и благодаря своему отменному чувству такта и знанию внутренней «кухни» французской армии. Маршал умел оставаться в хороших отношениях с такими непростыми людьми как Лувуа, Конде и Людовик XIV и даже несколько раз выступал посредником в спорах высокопоставленных особ и мирил их — как это было, например, в 1673 году во время конфликта Тюренна и Лувуа. Жюль Луи был, без сомнения, оппортунистом, умевшим прятать свои карьерные устремления за обликом скромного, сдержанного и преданного слуги. Однако, как показали его действия в ходе Голландской войны, в глубине души он всегда оставался крайне честолюбивым и амбициозным человеком.

Пером…

Обязанности Шамле как маршала лагерей делали его вхожим к самым влиятельным военным деятелям той эпохи. Пользуясь этим обстоятельством, он предлагал им свои инициативы в нужное время и благодаря этому быстро продвигался по карьерной лестнице. Например, в 1673 году именно он составил подробную реляцию о кампании де Тюренна, представив её двору: сам маршал в то время находился в ссоре с военным министром Лувуа.

Шамле смог хорошо себя зарекомендовать при дворе и получил должность главного маршала квартир (maréchal général des logis) в армии Людовика XIV в походах 1675 и 1676 годов. Это была возможность находиться непосредственно при особе короля, нередко тет-а-тет, и Шамле быстро осознал всю выгоду своего нового положения. Будучи деликатным, услужливым вельможей и тонким психологом, Шамле смог поддерживать у Людовика ощущение, будто тот превосходно выполняет свои функции как король-стратег. К концу Голландской войны маршал стал одним из главных протеже Лувуа, который без колебаний поручал ему обязанности, выходившие за рамки компетенции главного маршала квартир. Например, он занимался подготовкой осады Валансьенна в 1677 году. В битве при Касселе 11 апреля того же года именно Жюль Луи накануне сражения выбрал место для французских позиций и контролировал развёртывание войск, что позволило Филиппу Орлеанскому одержать важную победу над принцем Оранским.

Штурм Валансьенна в марте 1677 года. Художник Жан Ало, 1678 или 1679 год

В конце 1675 года Шамле взял на себя инициативу по составлению хроники операций французских армий в Нидерландах. Книги были представлены королю в 1675–1678 годах. Предназначались они в первую очередь для поддержания его морального духа и веры в собственные войска, поскольку Людовик начал беспокоиться о возможном неблагоприятном для него исходе войны.

Заручившись доверием правителя, Шамле приложил все усилия, чтобы оставаться в высших эшелонах власти как можно дольше. В относительно мирные 1678–1688 годы он сумел расширить свои функции. Теперь он выполнял обязанности придворного историка вместе со своим помощником Ла Пре, а описания кампаний, сделанные им, послужили основным источником для «Воспоминаний о Голландской войне», которые писал Людовик. После этого Шамле и Ла Пре сотрудничали с Расином и Буало — двумя новыми историографами Короля-Солнца, которые не располагали достоверной информацией о кампаниях, поскольку не находились при войсках. В их задачу входило создать официальную версию истории Голландской войны. Для этого писателям требовалось соблюсти баланс между достоверностью в описании сражений и панегирическим восхвалением талантов Людовика XIV. Шамле и Ла Пре отвечали за сбор материалов и обеспечение надлежащей интерпретации, а Расин и Буало занимались стилистической правкой текста. 31 декабря 1684 года результат их работы стал новогодним подарком королю от его фаворитки мадам де Монтеспан.

В начале войны Аугсбургской лиги 1688–1697 годов сотрудничество между Расином и Шамле продолжилось. Они даже вместе придумали проект будущей книги, посвящённой данному конфликту, но эта задумка так и не воплотилась в жизнь. Тем не менее Шамле и Ла Пре активно работали в этом направлении собственными силами и, в частности, составили подробное описание осады Намюра в 1692 году. В годы войны Шамле попробовал свои силы как автор пропагандистских брошюр, в которых он превозносил величие Франции и мощь её вооружённых сил. Его деятельность на поприще психологической войны тоже была высоко оценена Людовиком XIV.

Битва при Касселе, 1677 год

В 1680-х годах главный маршал квартир также стал дипломатом, специализировавшимся на тайных переговорах. Например, в 1684 году он конфиденциально обсуждал практические меры по прекращению боевых действий в Испанских Нидерландах с маркизом де Грана. Летом 1688 года он отправился к папе, чтоб выступить посредником на переговорах, касавшихся избрания нового архиепископа Кёльна: Людовик XIV выдвигал своего кандидата Вильгельма де Фюрстенберга против молодого Йозефа-Климента, поддерживаемого Баварией и тамошним курфюрстом. Правда, папа отказался даже принять Шамле, и это событие ускорило вступление Франции в войну в сентябре 1688 года.

Наконец, в начале 1692 года Шамле было поручено провести секретные переговоры о мире между Францией и Савойским герцогством. Миссия потерпела неудачу, но вина лежала не на одном только Шамле: высокомерие Людовика XIV и агрессивная французская политика в предшествующие десятилетия укрепила решимость противников Франции сражаться до конца. С другой стороны, и сам маршал не отличался дипломатической гибкостью. Будучи плотью от плоти двора, он воплощал в себе всю гордыню и самоуверенность Версаля, не умел прислушиваться к доводам своих собеседников на переговорах и неизменно сводил всю аргументацию к угрозам.

Луи де Краван, герцог д'Юмьер

… и на полях сражений

В 1683–1684 годах Шамле возобновил службу в качестве главного маршала квартир. Он действовал в тандеме с маршалом д’Юмьером, разорявшим Испанские Нидерланды в стремлении заставить испанцев признать аннексию Францией ряда территорий в 1679–1681 годах (так называемая «политика присоединений» Людовика XIV). Фактически Шамле был «серым кардиналом» кампании. Несмотря на то, что номинально Фландрской армией руководил д’Юмьер, именно главный маршал квартир был ставленником Лувуа при штабе и внимательно следил за тем, как исполнялись приказания всесильного министра.

В 1684 году в качестве награды за свои заслуги Шамле получил должность смотрителя королевских зданий (intendant des bâtiments), отвечавшего за строительство и поддержание в надлежащем состоянии королевских резиденций. Однако он не был особо заинтересован в этой работе, поэтому когда в 1688 году началась новая война, Жюль-Луи с энтузиазмом отправился на фронт.

Жак Анри де Дюрфор, герцог де Дюра

Война Аугсбургской лиги ещё раз подчеркнула профессионализм маршала. Он сыграл решающую роль в опустошении Пфальца в 1688–1689 годах, будучи инициатором стратегии истребления и одним из главных её исполнителей. Как и во время франко-испанской войны 1683–1684 годов, он был настоящим полководцем в кампаниях 1688 и 1689 годов, в то время как командующий герцог де Дюра внимательно к нему прислушивался, зная, что за его спиной стоял Лувуа. Впрочем, эта безжалостная опустошительная стратегия не принесла долгоиграющего эффекта: уже осенью 1689 года имперцы вернули Майнц и Бонн. Однако Людовик обвинил в неудачах не Шамле и Лувуа, а де Дюра и заменил его на маршала де Лоржа. Из-за своенравного характера последнего его работа с Шамле в 1690–1691 годах была менее согласованной, чем с его предшественником. Лувуа был в ярости, и, возможно, маршал вскоре лишился бы места, однако 16 июля 1691 года всесильный министр скоропостижно скончался.

Шамле потерял своего многолетнего покровителя, однако сумел использовать это обстоятельство себе во благо и ещё больше приблизиться к королю. После 1693 года он окончательно обосновался в Версале, где стал главным советником Людовика по вопросам военной стратегии. Параллельно этому ещё с 1691 года Шамле являлся наставником маркиза де Барбезье, третьего сына покойного Лувуа, которому прочили блестящую карьеру на посту государственного секретаря по военным делам (военного министра) — должности, которую на протяжении долгих лет занимал его отец.

Ги Альдонс де Дюрфор, герцог де Лорж

Выработка стратегии на кампанию была довольно сложным делом. Зимой в Версале собирался совет, на котором помимо короля присутствовали военный секретарь, Шамле, де Вобан и маршалы, которые должны были командовать на театрах военных действий. Стратегия для каждого фронта разрабатывалась коллегиально и согласовывалась, однако решающее слово всегда оставалось за королём. Как правило, Людовик склонялся к точке зрения большинства. Шамле готовил для монарха доклад, в котором суммировал все свои идеи для предстоящей кампании, и затем эти тезисы обсуждались маршалами и военным секретарём. Во время кампаний Людовик также продолжал консультироваться с Шамле и военным секретарём. Таким образом, была создана неповоротливая бюрократическая машина: командующие на фронтах практически лишались инициативы и должны были согласовывать все свои действия с королём, который в свою очередь консультировался с военным министром и Шамле. Сама по себе эта идея могла обеспечить максимальную координацию и слаженность действий. Однако на практике, когда послания с театра военных действий добирались до Версаля неделями, такой подход стал скорее обузой для французской армии.

Командующие на фронтах в свою очередь требовали личного присутствия Шамле, чтобы он мог лучше оценить оперативную обстановку. Таким образом он становился связующим звеном между королём и его военачальниками. Иногда отправиться на фронт своего советника просил и сам Людовик. Например, Шамле дважды, в 1691 и 1693 годах, посещал Италию, чтобы встретиться с военачальником Николя Катина, а в 1691 году побывал во Фландрии, где встречался с маршалом Люксембургом.

Луи Франсуа Мари Летелье, маркиз де Барбезье

В период с 1691 по 1709 годы Шамле достиг пика своего влияния при дворе, а количество военных отчётов и планов кампаний, составленных им, превысило 270. Смерть военного секретаря Барбезье в 1701 и появление на его месте Мишеля Шамильяра никак не нарушили привычный уклад вещей: новый военный секретарь был ограничен в своих административных функциях, и при обсуждении стратегических вопросов приоритет всегда оставался за Шамле. Однако отставка Шамильяра и назначение Вуазена, вероятно, обозначили снижение влияния Шамле при дворе в пользу партии Вуазена и маршала Виллара — последний являлся ключевым французским военачальником на завершающем этапе войны за Испанское наследство.

Геополитик и стратег

Жюль Луи де Шамле отличался рациональностью и прагматизмом. Его работы оказали большое влияние на труды Анри де Рохана и Гасьена де Куртиля де Сандра — автора знаменитого апокрифа «Мемуары господина д’Артаньяна» и других произведений.

Основная его идея заключалась в том, что у каждого государства есть постоянные интересы, обусловленные его историей, географическим положением и ментальностью населения. Хороший государь должен исходить из реальных интересов страны, не отягощая себя моралью, религиозными и правовыми принципами. Во внешней политике Шамле был сторонником «превентивных войн» и уделял большое внимание вопросам пропаганды, логистики и концентрации сил. С другой стороны, он не отказывался полностью от генеральных сражений, призывая военачальников давать решающие баталии, если того требовала ситуация.

Его главным профилем, безусловно, была логистика. Шамле занимался вопросами снабжения войск и их роспуска на квартиры, заботился о подготовке личного состава, в частности гусар — нового вида французской кавалерии, появившегося в 1690-х годах. Постепенно его интересы охватывали всё новые и новые области: например, состояние военных госпиталей во время войны. Также Шамле стал одним из инициаторов учреждения в 1693 году ордена Святого Людовика, которым награждались наиболее достойные офицеры. Понимая важность финансового вопроса для войны, Шамле помогал разрабатывать проект нового подушного налога, впервые введённого в 1695 году и затрагивавшего всё население Франции, включая дворян.

Филипп, герцог Орлеанский

После смерти Людовика XIV в 1715 году Шамле не смог найти общий язык с регентом Филиппом Орлеанским и покинул государственную службу, поселившись в местечке Бурбон-л’Аршамбо. Здесь он и скончался в июне 1719 года от сердечного приступа.

Знаменитый мемуарист герцог Сен-Симон оставил портретное описание Шамле, которого он знал лично:

«Он был высоким блондином низкого происхождения, почти деревенщиной, и при этом — остроумным и вежливым, добрым, приветливым, обязательным, бескорыстным. Его скромность не исчезла. Он был трезв, галантен, но немного холоден. Он был не склонен к придворной жизни, но идеально вписался в этот мир, оставаясь востребованным».

Людовик XIV был щедр по отношению к своему придворному стратегу и даровал ему налоговые льготы и большую пенсию, что позволяло Шамле вести довольно комфортную жизнь. Маршал, сохранивший, вероятно, свою провинциальную экономность и прагматизм, не транжирил эти деньги, предпочитая вкладывать их в недвижимость: он приобрёл земельные участки в Эльзасе, особняк в Париже, небольшой, но элегантный домик в Версале.

Полностью посвятив себя работе на благо Франции, Шамле так никогда и не женился, поэтому не имел законного наследника. Будучи человеком Лувуа, он сам впоследствии не стремился создать собственную клику при дворе, не плодил миньонов и не принимал участия в придворных интригах. Главной целью своей жизни он видел служение королю и Франции, что и делал, как умел.

Автор

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК

Осада Алкмара в 1573 году. Неизвестный художник, 1603 год

Однако вскоре гёзы сломали дамбы и затопили всю прилегавшую к городу местность, что вынудило испанцев 8 октября свернуть осадный лагерь. Три дня спустя королевский флот проиграл повстанцам морское сражение в заливе Зейдерзей, и это крайне усложнило положение испанцев на севере провинции. Армия Филиппа II была вынуждена прекратить операции на севере и выступила на юг провинции Голландия, где осадила город Лейден. Испанский командующий дон Франсиско де Вальдес прекрасно помнил опыт своего коллеги под Харлемом, поэтому предпочёл плотно обложить город и морить защитников голодом, вместо того чтобы бросать на штурм своих солдат.

Лейден был одним из центров текстильной промышленности. Город, как и Харлем, далеко не сразу выбрал, какую сторону принять в разгоревшемся конфликте. Ещё в 1572 году Лейден закрыл свои ворота перед королевскими солдатами, однако открыто примыкать к восстанию его власти не торопились. В июне 1573 года небольшой отряд из 160 гёзов ворвался в город и, разграбив дома многих состоятельных бюргеров, принудил местные власти к сотрудничеству с повстанцами. В частности, их обязали разместить у себя гарнизон из числа сторонников принца Оранского. Когда же от горожан потребовали предоставить крупные кредиты на нужды восстания, много лейденцев, в основном католиков, покинули город.

Франсиско де Вальдес

В июле 1573 года население города насчитывало чуть меньше 15 000 человек. Также там размещался гарнизон повстанцев из 800 солдат. Власти города понимали, что Оранский и его сторонники во многом зависят от их субсидий, поэтому позволяли себе выдвигать встречные условия. Например, наёмники, составлявшие гарнизон, были обязаны соблюдать строжайшую дисциплину и не вредить имуществу горожан, а их девки должны были убраться из Лейдена.

После неудачной осады Алкмара Франсиско де Вальдес вернулся в Харлем. Во главе армии численностью в 10 000 человек он пересёк залив Харлеммермер и с 31 октября 1573 года по 21 марта 1574 года осаждал Лейден. Испанские войска оккупировали всю местность вокруг города и блокировали поставки продовольствия для осаждённых. Поскольку Вальдес не стремился взять город штурмом, а надеялся заморить лейденцев голодом, осада была довольно монотонной и лишённой ярких эпизодов. Лейден был богатым городом, там хватало провизии для того, чтобы выдержать первые несколько месяцев осады. К тому же многие местные крестьяне, узнав о приближении испанцев, укрылись за городскими стенами со своим домашним скотом, что также облегчало участь осаждённых.

Весной 1574 года удача улыбнулась городу: Людвиг Нассаусский со своей армией вторгся в Южные Нидерланды, поэтому Вальдес был вынужден на время снять осаду. 21 марта он поспешил на соединение с другими испанскими войсками, выступившими против голландцев.

Лейденцы опрометчиво решили, что дон Франсиско ушёл окончательно, и не успели запастись припасами ко времени его возвращения. В июле в городе стала остро ощущаться нехватка зерна, а к августу были окончательно исчерпаны запасы сыра, хлеба и овощей. После этого под нож пошёл скот, находившийся внутри городских стен. Наёмники из гарнизона, явно не горевшие желанием умереть от голода, направились в ратушу, где потребовали от городских властей разрешения свободно покинуть город.

К сентябрю положение стало ужасающим. Бургомистр ван дер Верф в отчаянии обратился к жителям, предлагая им убить и съесть его самого, если это хоть как-то поможет городу продержаться ещё немного. Горожане начали есть кошек и собак. Бедняки обыскивали навозные кучи в надежде найти там кости, из которых потом можно было сварить суп.

Самопожертвование бургомистра ван дер Верфа. Художник Маттеус Игнатиус ван Бри, 1816–1817 годы

Некоторые горожане предпринимали попытки сбежать. В июле две женщины и около десятка их детей попытались пройти через испанские заслоны. Их поймали, заставили раздеться донага и в таком виде отправили обратно в город. Этот случай не был единичным. Когда началась вторая осада Лейдена, власти предложили женщинам и детям, от которых при обороне не было большой пользы, покинуть город. Таким образом они рассчитывали избавиться от лишних ртов. Дон Франсиско раскусил эту задумку и приказал останавливать всех выходивших из города и отправлять их обратно в Лейден. 13 сентября большая группа местных женщин собралась перед ратушей и стала требовать от властей сдать город. Те, в свою очередь, заявили, что жителям, которые прежде никак не помогали городу и не участвовали в гражданских патрулях, должно быть стыдно, и если они сейчас же не отправятся на стены, то будут серьёзно оштрафованы.

Магдалена Монс и снятие осады

Видя бедственное положение Лейдена, дон Франсиско де Вальдес в конце сентября 1574 года решил предпринять генеральный штурм. Как гласит легенда, его любовница Магдалена Монс уговорила испанца не делать этого, пообещав, что выйдет за него замуж.

Магдалена родилась 25 января 1541 года в Гааге. Она была младшей дочерью юриста Петера Монса и дочери главы муниципалитета города Антверпен Йоханны ванн Сомбекке. Мы доподлинно не знаем, когда 33-летняя Магдалена познакомилась с Франсиско де Вальдесом, однако есть сведения, что незадолго до первой осады Лейдена он посещал Гаагу, бургомистром которой был один из её братьев.

Франсиско де Вальдес был опытным военным, пользовавшимся полным доверием наместника Нидерландов дона Луиса де Реквесенса, сменившего «Железного герцога» на этом посту. Помимо этого Вальдес получил известность, опубликовав трактат о военной дисциплине, — это забавный факт, учитывая, что незадолго до осады Лейдена его собственные войска подняли мятеж в Утрехте.

Магдалена Монс и Франсиско де Вальдес. Фрагмент картины Яна Корелиса ван Вудта «Капитуляция Вайнсберга».

В начале сентября 1574 года дон Франсиско написал письмо властям Лейдена, в котором обещал помиловать всех жителей, если ворота города откроются перед испанскими войсками. Но незадолго до того, как послание Вальдеса было доставлено в город, туда прибыло ещё одно письмо — от его непосредственного командира дона Ла Рочи из Утрехта, который приказывал городу немедленно сдаваться, угрожая разграблением и резнёй. Городские власти обсудили полученные предложения, однако не смогли прийти к какому-либо решению: некоторые предлагали отправить депутацию в Утрехт для переговоров с Ла Рочей, другие выступали за то, чтобы отправить послов к принцу Оранскому за помощью.

9 сентября Ла Роча пожаловался Реквесенсу на то, что Вальдес самовольно вступает в переговоры с Лейденом. В ответном письме от 14 сентября наместник Нидерландов подтвердил властные полномочия Ла Рочи. Тот написал королю Филиппу II в Испанию: он утверждал, что власти Лейдена хотят договориться с ним. Также он написал Реквесенсу, что Вальдес якобы планирует разграбить город.

17 сентября Ла Роча, вознамерившийся забрать всю славу покорителя Лейдена себе, отправил к городу парламентёров с предложением условий капитуляции. Однако Вальдес приказал задержать посланца и не позволил тому вернуться к командиру. Попутно он заявил, что если Ла Роча пришлёт ещё одного, он, Вальдес, его попросту пристрелит.

Освобождение Лейдена гёзами, 3 октября 1574 года. Художник Отто ван Веен

22 сентября горожане отправили к Вальдесу парламентёра, который заявил, что город не сдастся. Дон Франсиско решил, что в сложившихся условиях ему проще взять город, и запросил из Амстердама тяжёлые осадные пушки. Однако 3 октября разразился сильный шторм, и вода затопила окрестности Лейдена. Испанцы были вынуждены снять осаду и отойти, спасая собственное имущество. Гёзы, внимательно наблюдавшие за осадой, вскоре смогли доставить в город войска и провиант на лёгких плоскодонных лодках. Это был фактический конец осады — больше Вальдес не мог сделать ничего.

Жена командующего

После деблокады Лейдена Франсиско Вальдес сначала отправился в Гаагу, а после появился в Харлеме. На протяжении октября он разъезжал по Нидерландам, пытаясь успокоить бунтовавшие из-за задержек жалования испанские войска. Впоследствии он принял участие ещё в нескольких операциях на территории Нидерландов, а затем убыл служить в Италию.

Мы не располагаем какими-либо существенными документами, подтверждающими роль Магдалены Монс в судьбоносной для Лейдена задержке решающего штурма. Тем не менее есть свидетельство о том, что Вальдес в конце сентября посещал Гаагу и на одном из ужинов обсуждал вопрос задержки штурма города. Нам не известно, где находилась в то время Магдалена — мы знаем лишь, что её мать в те дни была в Гааге. Возможно, дочь находилась при ней.

Мы также знаем, что Вальдес был в Антверпене в августе 1576 года, а согласно записям из семейного архива Монсов, именно в этом городе испанский командующий собирался венчаться со своей избранницей. В архивах Антверпена нет свидетельств о регистрации брака, однако там сохранилось дело о наследстве, в котором Магдалена Монс фигурировала как вдова Франсиско де Вальдеса. Помимо этого, существует свидетельство испанского посла в Лиссабоне, который в мае 1578 года упоминал предстоящий брак Монс и Вальдеса.

Вероятнее всего, они поженились в конце того же 1578 года, а в феврале дон Франсиско вновь отбыл в действующую армию. Магдалена, как жена командующего, могла присутствовать рядом с ним во время осады Маастрихта в 1579 году, а затем отправиться в Италию. Франсиско де Вальдес скончался в 1580 либо 1581 году. Магдалена вернулась в Нидерланды, где впоследствии вышла замуж за высокопоставленного голландского офицера. Она умерла в 1613 году.

В последующие десятилетия историки спорили о роли Магдалены Монс в осаде Лейдена. С одной стороны, современники событий считали божественным провидением разразившийся внезапно шторм, который заставил испанцев снять осаду, с другой — Магдалену Монс называли спасительницей города. Как и в случае с Кенау Хасселер, в пользу достоверности легенды говорят лишь косвенные свидетельства. В то же время, эти данные не позволяют и однозначно усомниться в истории о Магдалене. Что же касается самих голландцев, в их памяти она навсегда осталась женщиной, спасшей Лейден. Благодарные потомки даже назвали в её честь одну из городских улиц.

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК

О жизни Кенау Хасселер сохранилось много сведений. Она родилась в 1526 году и была второй дочерью пивовара Симона Геррица Брауэра и Герте Хасселер. Семья была зажиточной и хорошо известной в Харлеме. Сестра Кенау, Адриана, вышла замуж за ректора Харлемской латинской школы, который по совместительству являлся главным городским врачом и личным доктором Вильгельма Оранского. Адриана и братья Кенау были активными сторонниками восстания против Габсбургов.

В 1544 году, в возрасте 18 лет, Кенау вышла замуж за Наннинга Борста, выходца из семьи харлемских судостроителей. После смерти мужа в 1561 году она сама стала заправлять семейным бизнесом. В период с 1562 по 1571 год она взяла у городских властей несколько кредитов на постройку 16 кораблей, в основном каравелл, которые использовались для внутренней и внешней торговли. Согласно записям, она была довольно успешным предпринимателем и не стеснялась активно судиться с теми, кто не выполнял перед ней свои долговые обязательства.

Витраж в церкви святого Бавона, изготовленный в 1980 году в память об осаде Харлема

Незадолго до появления испанцев у города она начала вести ещё один бизнес — ростовщический, а также приобрела ферму в Овервеене — районе к северо-западу от Харлема. Накануне штурма Харлема Кенау привезла в город партию древесины. Однако этот лес, очевидно, был утрачен в результате осады, разрушившей экономику города, и последующих реквизиций, проведённых испанцами. Госпожа Хасселер покинула город после его захвата испанцами и с 1573 по 1578 год жила в Делфте, Арнемвидене и Лейдене. Возможно, она пыталась наладить в Делфте пивоваренный бизнес, намереваясь пойти по стопам отца: есть сведения, что в апреле 1574 года она приобретала там партию пива и злаков.

В августе того же года она принесла клятву в качестве городского инспектора мер и весов и сборщика налогов на торф в городе Арнемвиден. Нужно отметить, что назначение женщины на подобные должности было весьма редким явлением. Вероятно, это было сделано по личной рекомендации Вильгельма Оранского. Кенау жила в Арнемвидене и занимала указанные должности в течение трёх лет.

Бесконечные тяжбы и таинственная смерть

В 1578 году Кенау Хасселер уже проживала в Лейдене, где оказалась вовлечена в судебный процесс: другая женщина подала иск о том, что та напала на неё с черенком от метлы на местном рыбном рынке. Очевидно, у харлемской героини был не самый лёгкий характер. Кенау утверждала, что пострадавшая задолжала ей 42 гульдена — это и послужило поводом для драки. В итоге суд обязал жертву выплатить задолженность. Но на этом дело не закончилось. Вскоре та женщина вновь обратилась в суд, утверждая, что Кенау периодически приходила к её дому и громко кричала под окнами, что та не выплачивает свой долг. Городской судья, видимо, уже уставший разбираться со склочными дамами, принял соломоново решение: обязал обеих выплатить по небольшому штрафу в городской фонд помощи бедным.

В 1576 году испанцы покинули Харлем, и город стал постепенно восстанавливаться. В 1578 году сын Кенау, Гербрандт, взял у городских властей ссуду, а в следующем году за аналогичным займом обратилась и его мать. В июле 1587 года Кенау отправила капитана Герита Тониса в Норвегию, где тот должен был закупить строевой лес. Но по дороге домой капитан решил остановиться в порту Кале, где был схвачен местными пиратами и взят в заложники. Кенау внесла за него выкуп в размере 400 гульденов, однако, едва освободившись, бравый капитан подал на неё в суд: по его словам, госпожа Хасселер слишком долго собирала требуемую сумму, и он всё это время вынужден был сидеть без работы у пиратов. Первоначально суд Харлема вынес решение в пользу капитана, но Кенау обжаловала этот приговор в вышестоящем суде провинции Голландия. Согласно дошедшим до нас сведениям, женщина была в ярости и обозвала адвоката капитана Тониса «обанкротившимся жуликом, вором и мерзавцем», а адвокат в ответ назвал Кенау ведьмой.

Доживала свой век Кенау в Харлеме в компании трёх дочерей, пользуясь скверной репутацией у соседей: люди поговаривали, что прогуливаться возле их дома может быть небезопасно для здоровья. Старшая дочь вышла замуж только в 45 лет, а в 52 уже овдовела. Средняя вступила в брак в 33 года, но спустя несколько лет тоже вернулась в материнский дом вдовой. Младшая дочь так и осталась в девицах.

Пока была жива мать, в семье удавалось поддерживать какое-никакое равновесие, однако после её смерти наследники устроили настоящую войну. По сообщениям современников, Гербрандт, женатый сын Кенау, просто сбежал из дома в ярости, утверждая, что все, кто так или иначе становился членом этой семьи, вскоре умирали. Очевидно, он намекал на своих сестёр, овдовевших подозрительно быстро. Согласно сведениям из городских архивов, властям пришлось неоднократно вмешиваться, чтобы помирить сестёр, а также несколько раз проводить расследование в связи с обвинениями со стороны соседей, называвших дочерей Хасселер ведьмами и убийцами. Некоторые исследователи считают, что такая конфликтная ситуация в семье возникла потому, что при жизни Кенау Хасселер была слишком увлечена своим бизнесом и практически не уделяла времени детям, что естественным образом сказалось на их характерах.

Кенау скончалась в возрасте 62 лет при весьма загадочных обстоятельствах. Как свидетельствовали её дочери, женщина отправилась в Норвегию за партией строевого леса. Там в 1588 году её похитили пираты, и она погибла. Помимо показаний дочерей сохранилась копия письма, написанного Кенау в июне 1588 из местечка к северу от Фрисландии. Она объясняла, что ввиду острой нехватки людей в корабельной команде она решила отправиться в плавание вместе с ними. Возможно, таким образом она хотела проконтролировать закупку древесины, чтобы не повторился печальный опыт 1587 года, когда её капитана Герита Тониса схватили разбойники. В своём письме Кенау также просила дочерей заработать в её отсутствие немного денег, поскольку у неё не хватало средств на содержание всей семьи.

В конце 1588 года дочери подали коллективный иск к городским властям Харлема, желая затребовать деньги, которые город всё ещё был должен их матери за древесину, поставленную в 1572 году, в самом начале осады. Поскольку тяжба шла медленно, вмешаться пришлось уже самому Морицу Оранскому, который приказал властям Харлема выплатить искомую сумму наследницам Кенау. В марте 1589 года дочери дали показания, в которых сообщили, что не получали вестей от матери с конца октября 1588 года.

18 мая 1589 года в городе Хорне начался новый суд. На этот раз дочери подали иск против некоего Ливена Ханса, пребывавшего в тот момент под арестом по подозрению в каких-то тёмных делишках. Женщины утверждали, что судно, находившееся в его владении, принадлежало их матери. Вероятно, корабль был атакован пиратами и брошен в море без команды, поэтому дамы требовали вернуть его им как наследницам Кенау. Ливенс Ханс утверждал, что приобрёл корабль совершенно законно. В то время, согласно законам, брошенный корабль нельзя было пустить с молотка в течение минимум одного года, и сёстры могли привести достаточно серьёзные аргументы в свою пользу. Так или иначе, но стороны пришли-таки к мировому соглашению.

Что же касается самой Кенау, то доподлинно неизвестно, действительно ли она попала к пиратам или просто сбежала в Норвегию от долговых обязательств. Городской суд Харлема объявил её мёртвой только в 1593 году.

Легенда о защитнице Харлема

Что же касается непосредственного участия Кенау Хасселер в обороне Харлема в 1572–1573 годах, то мы не располагаем достаточным количеством сведений, чтобы однозначно говорить о правдивости легенды. Однако ряд косвенных данных не позволяет и отрицать эту версию. Например, сохранились сведения о песне, сложенной в 1573 году голландскими гёзами, главной героиней которой была женщина, сражавшаяся рядом с мужчинами при обороне Харлема. Другим свидетельством в пользу достоверности легенды может служить анонимная записка, датированная 1573 годом. В ней один из горожан, очевидно, хорошо знавший Кенау, замечал относительно брошюры из Делфта, что изображение женщины не отличается правдоподобностью. По его словам, у неё было более полное лицо и плотная фигура, нежели на рисунке.

«Капитан Кенау» с отрубленной головой испанского командира. Брошюра 1573 года.

В некоторых немецких и голландских источниках того времени встречается упоминание о «Капитане Маргарет» и «Капитане Кенау». Одну из дочерей Кенау как раз звали Маргарет, и это также может свидетельствовать в пользу версии о существовании «женского отряда» на стенах осаждённого города. Уже после снятия осады была опубликована патриотическая поэма, сопровождавшаяся изображением строгой вооружённой женщины. В тексте утверждалось, что её звали Кенау Янсен, и что она была кораблестроительницей и торговкой, проявившей себя «мужественными делами на воде и на суше». В поэме говорилось о том, что якобы однажды под стены города с инспекцией прибыл сам герцог Альба, и эта женщина, увидев его со стены, подняла мушкет и выстрелила, но промахнулась и лишь сбила пулей шляпу с его головы. Так или иначе, этот эпизод вряд ли имел место в реальности.

Летом 1573 года Йоханнес Арсериус, учёный из Фрисландии, бежавший в своё время в Харлем от религиозного преследования, опубликовал брошюру, в которой рассказывал об обороне города. Арсерий утверждал, что в Харлеме жила богатая женщина средних лет по имени Кено, которая не только обеспечивала город необходимыми материалами, но и защищала стены с оружием в руках.

Всё это дало толчок для появления легенды о Кенау Хасселер. В последующие десятилетия она фигурировала практически во всех работах нидерландских историков. В XIX веке, с зарождением критического подхода к изучению истории, правдивость истории о Кенау была подвергнута сомнениям. Власти города даже отказались от возведения статуи в её честь, которую планировали открыть в 1873 году к трёхсотлетию Харлемской осады. Однако со временем учёные стали обнаруживать всё новые источники 70-х годов XVI века, прямо или косвенно указывающие на участие Кенау Хасселер в обороне Харлема. Легенда о женщине-воине получила второе рождение.

Вигбольт Рипперда и Кенау Хасселер. Статуя, установленная в Харлеме в 2013 году.

В 2013 году в Харлеме открылся памятник Кенау и Вигбольту Рипперде, коменданту города во время осады, казнённому испанцами после капитуляции. Они стоят спина к спине, символизируя собой решимость сражаться до конца.

Продолжение следует...

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК

Специфика Войны за независимость

Началом Восьмидесятилетней войны в историографии принято считать 1568 год. Политическая и религиозная оппозиция испанской королевской власти в семнадцати провинциях Бургундских Нидерландов вступила в открытую вооружённую борьбу против Мадрида. Причин для конфликта было немало, но основными можно назвать попытки испанской короны в лице Филиппа II усилить королевскую власть в регионе, известном своими политическими свободами, наладить централизованное администрирование и повысить налоги.

Не последним фактором был и религиозный вопрос. Император Карл V сам был уроженцем Нидерландов, а именно Фландрии. Не будучи истово верующим человеком, он рассматривал религию скорее как один из инструментов политики. Но его сын Филипп II, унаследовавший от отца среди прочих земель и Нидерланды, вырос в Испании, по духу и образу мыслей был испанцем и ревностным католиком. При Филиппе в Нидерландах появилась инквизиция — король направил её сюда для борьбы с «лютеровой ересью». Неудивительно, что такое «закручивание гаек» привело к бунту местной аристократии.

Карта с изображением восставших провинций, 1609 год

Впоследствии этот бунт перерос в войну, благодаря которой на карте Европы появилась Республика Соединённых Провинций. Государство прославилось, в том числе, так называемой «военной революцией» — появлением профессиональной дисциплинированной армии новой формации, на которую очень скоро стали равняться остальные европейские правители. Но всё это произошло позднее. На ранних стадиях восстания конфликт был по своей сути гражданской войной — далеко не всё население Нидерландов поддерживало идею об отделении от Испании. Наёмные армии разоряли голландские провинции и терроризировали мирных жителей.

Одним из военных нововведений XVI века стало увеличение численности армий по сравнению со Средними веками. Например, для защиты Вены от османов в 1532 году Карл V собрал 80-тысячное войско. Не имея возможности оплачивать такую армию только из своей казны, император заключил договоры с представителями аристократии. Те должны были вербовать солдат на условии, что основной свой доход наёмники получат за счёт грабежей вражеских городов.

Во время Восьмидесятилетней войны наёмники составляли подавляющую часть армий обеих противоборствующих сторон. Когда наниматели не могли оплатить их услуги, задерживали жалование и в силу объективных военных причин не давали возможности поживиться грабежами, такие армии нередко восставали. Ярким примером могут послужить события в Антверпене в 1576 году, известные под названием «Испанская ярость». 5 000 испанских солдат, которым задолжали жалованье за два года, три дня подряд разоряли город, сожгли более 600 домов и вырезали 8 000 жителей.

Даже если город и не подвергался разграблению, он был обязан предоставлять квартиры для солдат. Указ Карла V от 1530 года требовал, чтобы домовладельцы предоставляли комнату с кроватью для двух солдат или для солдата и его жены. Также хозяин или хозяйка должны были не реже, чем раз в пятнадцать дней менять на этой кровати бельё, предоставлять постояльцам посуду и столовые приборы. Поскольку ведением домашнего хозяйства обычно занимались женщины, то они оказывались не только объектами грабежа, но и основная тяжесть содержания и кормления солдат на постое также ложилась на них.

«Женский вопрос» в мятежных Нидерландах

Армии раннего Нового времени представляли собой довольно пёструю картину. Они состояли не только из солдат, но включали в себя также множество слуг и женщин. Последние не имели в армии какого-либо формального статуса. Однако они спали в палатках, готовили пищу, стирали бельё, присматривали за кострами, помогали при перевозке припасов, участвовали в разграблении местных территорий и, само собой, удовлетворяли сексуальные потребности солдат. Историк Джеффри Паркер приводит данные, согласно которым в период с 1577 по 1629 годы от 5 до 53% испанских армий в Нидерландах составляли нонкомбатанты — женщины и дети.

Женщина, путешествовавшая с каким-то конкретным солдатом, называлась «солдатской девкой» (soldatenhoer), но были также и проститутки. Один солдат из осаждённого Харлема оставил описание вылазки за пределы городских стен в испанский лагерь: голландцы без особо труда захватили нескольких женщин и освободили пленных, однако чуть не подрались из-за молодой привлекательной девушки.

Во все времена и во всех странах были женщины, шедшие на войну и сражавшиеся там наравне с мужчинами. Нидерланды не были исключением: иногда женщины проникали в армию под видом солдат, переодеваясь в мужскую одежду. Всего в документах зафиксировано около двухсот подобных случаев применительно к Восьмидесятилетней войне. Но если женщины, переодевшиеся в мужчин, чтобы сражаться, были хоть и редким, но всё же известным явлением, то открытое участие женщин в боевых действиях в то время было нонсенсом.

«Железный герцог» Альба и испанские наёмники

Массовые беспорядки в Нидерландах в 1566 году сопровождались осквернением католических святынь и вошли в историю как Иконоборческое восстание (Beeldenstorm). Король Филипп II отправил в мятежные провинции герцога Альбу, дабы тот суровыми мерами восстановил порядок. Альба прибыл в Нидерланды в 1567 году во главе армии в 10 000 человек, а к 1572 году численность его войск возросла до 67 000 человек. Их костяк составляли испанские ветераны. Несмотря на неоспоримые военные таланты герцога и общее качественное превосходство его армии над войсками мятежного принца Оранского, Альба так и не смог подавить мятеж, ширившийся со скоростью лесного пожара.

В 1572 году отряд «морских гёзов», участников антииспанского восстания, с моря захватил небольшой портовый городок Брилле неподалёку от Роттердама и принялся его грабить. Тут нужно напомнить, что далеко не все голландцы выступали на стороне Вильгельма Оранского, а его сторонники зачастую действовали не менее жестоко, нежели лоялисты и испанцы. В отместку за погром, устроенный в Брилле, Альба вознамерился примерно наказать города, которые отказывались предоставлять места на постой для его солдат, но принимали у себя гёзов. В октябре 1572 года «Железный герцог» послал армию в Мехелен. Его солдаты грабили город три дня, убивая мужчин и насилуя женщин. Мехелен должен был послужить примером для других крупных городов: или они подчиняются воле короля Филиппа, или продолжают поддерживать бунтовщиков — и тогда их доля будет такой же горькой.

На севере испанская армия подошла к Зютфену, где её командир применил военную хитрость: демонстративно простояв под стенами несколько дней, он в одну из ночей приказал сниматься с лагеря и отходить. Горожане решили, что испанцы убираются насовсем, и опрометчиво открыли ворота, в которые тут же ворвался обманувший их противник. Командующий приказал начать карательную операцию. Солдаты принялись грабить и насиловать. После того, как с этой частью «культурной программы» было покончено, имперцы выгнали всех оставшихся жителей за городские стены и подожгли Зютфен.

В том же году испанцы потребовали, чтобы город Нарден принял на постой их солдат: в этом случае, а также если горожане поклянутся в верности Филиппу II, командующий обещал пощадить город. Городские власти решили принять предложение и открыли ворота. Едва испанцы заняли Нарден, как они тут же начали жестокую резню. На городской площади были убиты 400 горожан, пришедшие туда, чтобы отпраздновать заключение мира. Покончив с грабежом, испанцы потребовали от жителей, чтобы те снесли уцелевшие при погроме и пожаре дома, а также запретили убирать покойников с городских улиц в течение следующих девяти дней. Как писали современники, из всего населения Нардена спаслось лишь 60 человек.

Армейский обоз, XVI век. Фрагмент картины Альбрехта Альтдорфера «Триумфальное шествие императора Максимилиана».

Эта резня стала поворотным моментом в конфликте. Суровые действия Альбы возымели обратный эффект: вместо того, чтобы поклясться в верности испанской короне, многие доселе колебавшиеся нидерландцы начали примыкать к повстанцам. Война вступала в свою самую кровавую фазу.

Осада Харлема

В июне 1572 года в голландский город Харлем прибыл посланник от принца Оранского. Он обратился к городским властям с просьбой поддержать восстание против испанцев. Впрочем, увещевания посла особого эффекта не произвели. Горожане не спешили с выбором. Однако 4 июля того же года перед воротами Харлема появились отряды гёзов, и они были уже не так вежливы, как посол. Мятежники пригрозили сжечь город, если жители не поддержат принца Оранского и не присоединятся к восстанию. Городские власти были вынуждены согласится. Муниципалитет потребовал от всех жителей, в том числе женщин с детьми, участвовать в работах по укреплению городских стен.

Вскоре эти меры себя оправдали. У города появился разведывательный отряд испанцев. Они попытались сходу пробиться через ворота, однако получили вооружённый отпор и ретировались. Однако это был лишь небольшой отряд. Горожане понимали, что без дополнительной помощи не обойтись. После этого эпизода в Харлем пустили на постой отряд гёзов, которые стали городским гарнизоном, и 300 иностранных наемников. Эти бравые ребята тут же занялись привычным делом: принялись осквернять католические церкви города и грабить местное население. Однако выбора у горожан уже не было.

На протяжении всей осени 1572 года отряды гёзов и испанцев, гоняясь друг за другом, опустошали местность вокруг города, превращая её в выжженную пустыню. Наконец, 11 декабря к Харлему подошла испанская армия численностью в 14 000 человек под началом дона Фадрике Альвареса де Толедо, сына знаменитого «Железного герцога» Альбы. Королевские войска тут же обложили город и после нескольких дней артиллерийской бомбардировки его стен пошли на приступ. Это наступление было отбито. Началась осада, которая продолжалась семь долгих месяцев и сопровождалась постоянными обстрелами городских стен и рейдами испанских отрядов.

Весной 1573 года гёзы отправили сюда флот с целью деблокировать город с моря, однако морские силы испанцев встретили их в заливе Харлеммермер 26 мая и разбили. Несмотря на периодические попытки голландцев прорвать осаду, испанская блокада оказалась довольно эффективной. С конца мая Харлем начал голодать.

На тот момент его население составляло почти 21 000 человек: 6 000 взрослых женщин, порядка 10 000 детей, 2 000 мужчин-горожан и около 3 000 наёмников — французов, англичан, валлонцев, немцев и шотландцев. В начале июля сводный отряд из ополчений разных городов общей численностью в 4 000 человек попытался пробиться к Харлему по суше, однако и эту атаку испанцы отбили. Через несколько дней Вильгельм Оранский отправил в осаждённый город почтового голубя, который принёс страшную новость: его сторонники больше не будут пытаться спасти город, поскольку у принца не было возможностей прорвать кольцо осады после предшествовавших неудач.

Предательство и казни

Наёмники не желали просто так сидеть и дожидаться конца. 9 июля их капитаны провели совет, на котором решили пробиваться из Харлема собственными силами, бросив горожан на произвол судьбы. Пока военные спорили, какая-то добрая душа понесла эти вести в городскую ратушу. На улицу тут же высыпала разъярённая толпа. Бюргеры блокировали дом, в котором заседали командиры наёмных рот, и буквально заставила их поклясться, что они возьмут с собой всех женщин и детей.

Однако была в этом деле и другая сторона. В то же самое время, когда наёмники планировали предать город и его жителей, а затем договаривались с толпой, власти Харлема собирались провести самих наёмников. Они вступили в переговоры с доном Фадрике. Тот предложил следующие условия: он не будет казнить горожан, а также грабить и жечь сам город, если получит контрибуцию в размере 240 000 гульденов. Что же касалось наёмников, то немцам и шотландцам разрешалось уйти, а остальные должны были дожидаться своей участи.

Защитники Харлема. Картина голландского художника конца XVI века

13 июля 1573 года дон Фадрике во главе своей армии торжественно вошёл в город, а голодные бюргеры смогли, наконец, получить провизию. Испанцы, казалось, готовы были сдержать слово: грабежей практически не было, жителей солдаты не трогали, а наёмников просто разоружили. Однако, как оказалось, карательная операция ждала впереди. 15 июля на городском рынке состоялась массовая казнь 300 валлонских наёмников: их обезглавливали и вешали. В процессе экзекуции выяснилось, что одновременно казнить такое количество людей — дело довольно хлопотное и трудозатратное. Поэтому все последующие казни дон Фадрике приказал проводить за городскими стенами, чтобы было проще избавляться от трупов. 16 июля были казнены ещё 400 солдат, причём многих просто связывали по двое и так топили в реке, чтобы лишний раз не утруждать палачей.

На следующий день казнили ещё 300 наемников. При этом испанский командующий нарушил одно из условий капитуляции города: он перебил всех шотландцев, которым прежде обещал свободу. Немцев, впрочем, он всё же отпустил, предварительно разоружив и взяв с них обещание никогда более не поднимать меч на слуг испанского короля. Что же касается горожан, то, по сравнению с солдатами, они отделались относительно легко: девять человек были казнены, несколько десятков — брошены в тюрьму, где 12 из них скончались. За всё время осады от ран и голода погибло около 700 жителей Харлема. Испанцы тоже понесли в боях ощутимые потери: дон Фадрике не досчитался 800 испанских солдат и 4 000 наёмников.

И испанские, и голландские современники утверждали, что в обороне Харлема принимали активное участие и женщины, которые сражались на стенах рядом с мужчинами. Именно тогда родилась легенда о Кенау Хасселер — городской кораблестроительнице и лесоторговке, которая, как утверждалось, носила оружие как мужчина, вела за собой и вдохновляла солдат и горожан во время осады. Она стала одним из символов Нидерландов, а само её имя превратилось в нарицательное, обозначающее сильную и воинственную женщину, которая ни в чём не уступит мужчинам.

Продолжение следует...

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК