Я сижу на лавочке в парке с таксистом Абдуллохом из Таджикистана. Я позвала его на встречу, чтобы показать видео допроса таксиста Анарбека уулу Чынгыза, который недавно въехал в толпу прохожих в центре Москвы. На видео Анарбек, чуть не плача, рассказывает, как работал двадцать часов, а спал два. Мне интересно, что Абдуллох думает о таком режиме работы, считает ли он Анарбека виноватым и как вообще живут таксисты-мигранты.
Абдуллоху сорок, он невысокий скромный мужчина в фирменной черной футболке с логотипом сервиса-агрегатора Uber, которую носит с гордостью. Он работает таксистом в Москве тринадцать лет без одного месяца — пашет целыми днями, чтобы поставить на ноги детей: их у него четверо, младшему полтора года.
Последний раз он их видел год назад. Дела сейчас идут неважно, а приезжать домой с пустыми руками он не хочет.
Абдуллох считает себя хорошим водителем с идеальным знанием города. У него высокие рейтинги, он рассказывает, что входил в топ-10 водителей Uber, за что ему и вручили одежду с логотипом такси.
День, когда Абдуллох стал таксистом, он в деталях помнит до сих пор. 2005 год, жара, неведомый московский район Мытищи. Товарищи Абдуллоха добавили ему денег на подержанный автомобиль. Заправили полный бак. Дали блокнотик, где подробно расписали, как возвращаться домой из центра. Выдали телефон и отпустили.
Первыми пассажирами стали двое мужчин: «Нам в Королев». Абдуллох понятия не имел, где это. Посадил пассажиров, достал из бардачка карту размером с лобовое стекло. Развернул, мужики ткнули пальцем в место назначения и предложили 300 рублей.
«Я быстро в уме посчитал: 15 километров до Королева, 15 обратно — это, допустим, почти три литра бензина. Ну 80 рублей я потрачу на него, 220 останется — хорошие деньги!»
В Королев доехали без приключений, а обратно Абдуллох выбрался с трудом, пришлось поплутать. В тот день он работал до пяти утра и, когда приехал домой, первым делом вывалил на кровать из карманов деньги. Чистыми, не зная Москвы, удалось заработать полторы тысячи рублей. Это было хорошо, и Абдуллох заснул счастливым, с предвкушением светлого будущего.
Работа таксистом была не то чтобы по профилю: у Абдуллоха два высших образования, инженерное и бухгалтерское, он хорошо говорит на русском и английском, знает китайский и хинди. Я прошу его сказать что-нибудь на китайском, он, не теряясь, произносит несколько фраз. Ничего не понятно, но, кажется, Абдуллох не врет.
В Таджикистане Абдуллох работал инженером-энергетиком на ГЭС. Зарабатывал 200 долларов, этих денег на большую семью не хватало. Он открыл маленький магазинчик, какое-то время был «бизнесменом». Дело шло плохо, а еще серьезно болела жена — редкое иммунное заболевание. Она уходила мучительно и медленно, Абдуллох метался по московским больницам в поисках врача, который мог бы ей помочь, но так и не нашел.
После смерти жены Абдуллох, поручив детей родственникам, решил надолго уехать на заработки в Москву — многие его товарищи уже работали в столице таксистами и присылали семьям неплохие деньги. Отец Абдуллоха работал таксистом и, когда видел, что подрастающий сын тянется к баранке его автомобиля, говорил: «Не вздумай никогда работать как я. Таксист — это неблагодарная работа!» Но кто же слушает своих родителей? Абдуллох поцеловал детей и поехал в Москву таксовать.
Светлое будущее, о котором размечтался Абдуллох после первого рабочего дня в такси, наступать не спешило. Приходилось голодать, ночевать в комнате по пятнадцать человек, иногда и на улице. Нищета заставила продать машину и работать на таксопарки. Но со временем он узнал город, набрал постоянных клиентов, начал чувствовать себя в Москве своим и зарабатывать неплохие деньги.
Первым такси, в котором Абдуллох научился работать через мобильное приложение, стал Gett. «В Gett водителей нанимали (и до сих пор нанимают) через тестирование на знание города, — говорит Абдуллох. — Например, вопрос: как доехать до аэропорта Домодедово? И три ответа: Ленинский, Ярославский и Дмитровский проспект». Тот, кто не знает город, ткнет наугад и не сообразит, что все три ответа неправильные. Хитрые были вопросы. А в 2017 году, когда я после перерыва снова устраивался в Gett, тестирование стало очень легким. И то я видел людей, которые с третьего раза его не могли сдать. В Uber же вообще тестирование было только на словах. Приходишь в офис, перед вами ставят монитор и объясняют, как пользоваться навигацией. И через полчаса вы уже водитель Uber. А в других такси я даже тестирование не проходил! Чего ждать от таксистов, если принимают на работу таким образом практически всех подряд? Я готов поспорить, что мы сейчас возьмем лист с экзаменационными вопросами и опросим пятьдесят таксистов, тридцать из них экзамен не сдадут».
Абдуллох рассказывает, как однажды поругался с коллегой узбеком: «Приехал на работу устраиваться, стоит машина. В ней сидит водитель, пирожки жует. Говорит, полторы недели назад устроился, первый раз в жизни сел за руль в Москве. “Работаю, — говорит, — все отлично”. А у самого в салоне крошки, вонь. Я говорю: “Тебе не стыдно? Пахнет же в салоне, ты же людей возишь!”»
О том, как устроена работа в такси, Абдуллох рассуждает с удовольствием, но без радости. Он объясняет, что основная масса мигрантов работает через таксопарки на индивидуального предпринимателя, который, в свою очередь, работает с «Яндекс.Такси», Uber (в 2017 году «Яндекс.Такси» и Uber подписали соглашение об объединении сервисов в России, но их приложения все равно пока действуют автономно), Gett и другими компаниями-агрегаторами: «Везде сейчас ИП, которые лизингуют машины у банков, нанимают приезжих граждан и дают машину в аренду — от 1600 до 2500 рублей в сутки. Например, я числюсь за работодателем, у которого договор с Uber. Зарплату получаю один раз в неделю. Из заработанных денег работодатель снимает около 6 процентов за обналичку, Uber берет 20 процентов. Плюс аренда машины. Сумма выходит небольшая, а работаешь с графиком “семь — ноль” без выходных».
«Ни один водитель не проходит ежедневный медосмотр. Даже исправность автомобиля у нас проверяли один раз в неделю, а путевые листы, рассчитанные на двенадцать часов, выдавали сразу на неделю вперед, в некоторых компаниях — за деньги. Платишь тысячу, получаешь тридцать листов. И работай».
За повреждение машины всегда платит водитель. Даже если просто поцарапал — штраф. «Вот вы пассажир, вы платите за поездку, я вас должен доставить до подъезда, — рассуждает Абдуллох. — А у вас во дворе горы снега, я не могу заехать. Вы настаиваете: “Я вам плачу, вы обязаны!” Довожу. Царапаю машину. Потом не могу выехать, корябаю снова. Потом меня штрафуют. Водитель всегда не прав, на нас всегда давят с двух сторон: с одной стороны работодатель, с другой — пассажир. А есть еще эти звезды — оценки, которые часто нам занижают несправедливо.
Звезды влияют на поток заказов. А ведь каждому не угодишь, это очень тяжело. Вот, например, пассажир неадекватный, всякими словами меня обзывает, я его высаживаю, а он потом мне ставит одну “звезду”. Иногда приходится отдавать клиенту свои деньги за поездку, лишь бы он вышел из машины. И все равно получаешь низкую оценку… В общем, прав был мой отец: работа неблагодарная, надо иметь железные нервы».
Человеческий фактор
— Вы где, на***, б***ь? По какому адресу вы приехали?
— Я приехал по адресу, который вы указали, стою тут-то.
— Какого х** вы ЗДЕСЬ стоите, надо ТАМ стоять!
— Уважаемый, будьте любезны, не выражайтесь нецензурно, это нехорошо. Уточните ваш адрес.
— Б***ь, разуй глаза, я все указал!
— Я вас понял. Закажите, пожалуйста, другую машину.
— Я вас ждал десять минут!
— Учитесь разговаривать с людьми, пожалуйста. И тогда время вашего ожидания значительно сократится.
Абдуллох говорит, что это его стандартный бранный диалог с клиентом, в котором он научился разговаривать красиво. Он воспроизводит его смущенно, понижая голос, когда матерится. Еще рассказывает о пассажирах, которые гадят в салоне, а потом отказываются оплачивать химчистку. Как указывают в навигаторе неверную точку подачи машины, а потом, не дождавшись машины, звонят и оскорбляют. За годы работы, говорит Абдуллох, он прокачал свои нервы на 99,9 процента.
Однажды Абдуллох взял заказ в центре города, пассажиром был двенадцатилетний мальчик, ошибочно заказавший такси по счетчику. Из-за пробок накрутилась внушительная сумма. Абдуллоху позвонили родители мальчика и начали кричать матом. “Что вы, б***ь, так долго ехали, почему так много денег сняли?” — вспоминает Абдуллох, снова произнося нецензурное слово полушепотом. — Я говорю: “Извините, я вам помочь не могу, звоните диспетчеру”. Они продолжают орать. Звоню диспетчеру сам, мне говорят, что поменять счетчик на фиксу уже нельзя. Перезваниваю матери мальчика, объясняю ситуацию, предлагаю обратиться в службу поддержки такси. Меня снова матерят. После этой поездки мой хороший рейтинг упал. Вот скажите, что я мог сделать, почему я виноват?»
Многие службы такси устроены таким образом, что водитель не видит конечного пункта поездки, пока ее не начнет. Это сделано для того, чтобы водители не могли выбирать более выгодные заказы и сбрасывать копеечные. Абдуллох рассказывает, как принял заказ на Тимирязевской улице — из подъезда многоэтажки вышла женщина с тремя детьми. Ехать нужно было не просто на другой конец города, а за него, 120 километров в один конец. Через три с половиной часа пути на счетчике высветилась сумма: 1780 рублей.
«Я просто обалдел. Из этих денег Uber высчитает 20 процентов. Остается 1400 рублей. Еще шесть процентов имеет мой ипэшник. Остается 1300 рублей. 120 километров — это минимум десять литров бензина, минус еще 350 рублей. Обратно я еду пустой, не буду же ждать заказа в сторону Москвы. Так что трачу в обе стороны почти 1000 рублей на бензин. В итоге мой заработок — 350 рублей за шесть с половиной часов. И вот как мне быть? Аренда машины в день тогда стоила 1600 рублей. Мне ее надо отбить. Надо ли вам объяснять, почему водители засыпают за рулем? В тот день мне пришлось работать до пяти утра, чтобы заработать на аренду, бензин и еду. Я потом разбирался, писал в Uber, а они мне: “Если водитель едет за МКАДом больше часа, поездка автоматически завершается”. А у меня не завершилась. Спрашиваю — как так? “Могли бы высадить пассажира”, — отвечают мне. А как я высажу женщину с детьми? Человеческий фактор должен же быть! В общем, ничего я так и не добился».
Видео, на котором Анарбек уулу Чынгыз рассказывает, как не спал двадцать часов и перепутал педали, Абдуллох смотрит вздыхая. «Ну конечно, тут все понятно! — восклицает он, когда ролик заканчивается. — Как можно работать, поспав два часа? Не в состоянии человек работать по 20 часов, это нереально! Нормальное время за рулем — 12 часов. Максимум я могу отработать 15, я привык. Но и то нет-нет и могу на долю секунды вырубиться, как вот этот водитель. И эта доля секунды может стоить жизни пассажиру. Так что я стараюсь себе такого не позволять».
Сам Абдуллох в рабочие дни просыпается в шесть утра. Душ, плотный завтрак — в семь часов он уже выходит на линию. В полдень перерыв на обед — едет домой, ест и отдыхает до пяти часов вечера. Затем снова выезжает на работу и таксует до последнего пассажира — иногда это значит «до раннего утра».
Анарбек, по мнению Абдуллоха, виноват в произошедшем. Потому что ставил свой заработок выше безопасности других. Но наказывать в первую очередь надо начальство.
Многие действительно не видят. И даже внедренная недавно «Яндекс.Такси» система контроля усталости для водителей не дает нужного результата. Ее, по словам Абдуллоха, легко обойти. «Один водитель может быть зарегистрирован в нескольких сервисах такси и переключаться между ними. Таким образом, работать можно круглосуточно: водитель снимается с одной линии и встает на другую».
Несмотря на категоричное отношение к работе без отдыха, Абдуллох понимает, почему водители так себя изводят. «Те, кто себя не мучает, в такси ничего не заработают. В России это формула жизни: чтобы чего-то добиться, надо чем-то пожертвовать. Например, сном: водитель просто на минус пойдет, если будет спать».
Уже месяц как Абдуллох не работает в такси — пытается получить российские права. Временно трудится в магазине кладовщиком. По машине очень скучает, без нее не понимает жизни в Москве.
До нового года Абдуллох зарабатывал около 80 тысяч в месяц. 40 тысяч каждый месяц отправлял семье, 10 платил за комнату в Москве, 5 тысяч уходило на сигареты, около 10 — на бензин, и кое-что оставалось на жизнь. Так хорошо, по словам Абдуллоха, зарабатывают немногие.
«Я принимаю заказ и, в отличие от многих водителей-мигрантов, сразу понимаю, куда ехать. Я быстро приезжаю на место, быстро ориентируюсь, мне часто не нужен навигатор. Навигатор вообще путает водителя, можно кругами ездить в поисках разворота или нужного адреса. А я заказ принял — опа! — крутанулся и подъехал».
Знание Москвы помогало Абдуллоху делать намного больше поездок, чем делают его коллеги. Поэтому, в отличие от них, он мог позволить себе сон. Он рассказывает, что иногда подвозил людей бесплатно — а иногда ему, наоборот, давали хорошие чаевые, и это существенная прибавка к заработку.
По работе Абдуллох скучает, несмотря на все ее минусы. «Я сам себе хозяин. Многие спрашивают, что я делаю в такси с моим образованием? Но ведь нас не берут никуда! Почему-то всех мигрантов считают необразованными дикарями. Это очень обидно, мы же все разные. Все годы, что я живу в Москве, на своем примере стараюсь доказывать это людям. При общении со мной они часто удивляются моему хорошему русскому, вежливости, широкому кругозору.
Как будто таджик не человек. Я долгое время жил на квартире Валерия Чкалова на Земляном Валу, снимал там — его дочка сдавала. Соседи на меня смотрели сначала как на врага народа. Ну знаете, как смотрят на мигранта. А спустя месяцы мы уже дружили. Они увидели, что я вежливый, грамотный. Я, прежде чем приехать, изучал историю России, религию, культуру. Это важно, и акт вежливости: когда едешь в чужую страну, надо с ней познакомиться».
Абдуллох сочувствует многим своим землякам, которые работают в Москве за гроши. «За 15—18 тысяч работают, представляете? Почему среди дворников так мало россиян? Потому что россиянин знает свои права. Ему нужно оплачивать больничный, отпускные, он не будет три работы на одну ставку делать. А таджик ничего не просит, просто работает. Мэр наш говорил, у дворника зарплата до 45 тысяч. Покажите мне такого дворника! Вот сейчас в магазине мне платят за работу по графику “семь — ноль” 30 тысяч. А россиянам за то же самое и график “пять — два” — 55. Да что магазин, я даже в вип-такси устроиться не смог!»
Устроиться в элитное такси Абдуллох пытался в прошлом году. Сдал все экзамены и тесты, дошел до приема на работу. Там его спросили, российские ли у него права и гражданство. В условиях приема не было ни слова про гражданство, но ничего оспорить Абдуллох не смог. Тогда, помня о том, что для русских все мигранты на одно лицо, он взял права и паспорт своего казахского товарища и пришел снова. Прошел тесты, протянул российские права. Подмены никто не заметил, но его все равно не взяли.
«Мне сказали: “Мы вам перезвоним!” И я понял, что не перезвонят никогда. Но я упорный. Начал к ним приходить каждый день, общаться. Пригласил менеджеров, молодых девушек, на кофе. И они мне сказали, мол, вы хороший человек, но берут только людей со славянской внешностью. Понимаете, да: не важно, что ты умеешь, сколько у тебя образований. Если не вышел внешностью — иди в дворники».
Абдуллох улыбается, хотя истории, которые он рассказывает, невеселые. Говорит, чувствует себя в России как дома. «За годы жизни здесь я оброс друзьями, связями. Если я упаду, они меня поддержат — важен не заработок, а то, насколько тебе доверяют люди. Я себя здесь чувствую комфортно, лучше, чем у себя на родине. И я благодарен этой стране за то, что моя семья питается русским хлебом».
Вставая со скамейки, где мы просидели два часа, Абдуллох вежливо прощается. И уже уходя, оборачивается и говорит: «А вообще, я бы хотел сказать: подняли бы цену для пассажиров немного. Очень дешевое такси в Москве, вы меня извините».
источник
https://zen.yandex.com
