Приподнятая целина
Секрет высшего смысла дачного помешательства устроители сего унесли с собой в ад. Я дорого бы заплатил, чтоб заглянуть в светлые очи той, кто первая спросила: "Подруга, как, у вас нет дачи? Что вы, милая? Это же так прелестно! Воздух, фрукты, овощи — всё своё, свежее..." То, что это была она, а не он, как и то, что воздух тоже становился своим, ясно по определению. Но ему было некогда разговаривать, в это время он копал, полол, поливал, опрыскивал, и, что там еще, — жука в баночку собирал и навоз разбрасывал. Теперь, хоть и с большим опозданием я, Ваш покорный слуга, выскажу всё за него! Лично пройдя три горнила дачных мук, и оставив в мечтах после себя плантации клубники, малины, цветущие оазисы садов с колодцами хрустальной воды — считаю, что имею на это священное право.
После вышеописанного разговора с лучшей подругой, Теща подвергла для почина пыткам и идеологической обработке неокрепшего в такой полемике Тестя. Затем, как учили их в женских диверсионных школах, издалека стала подбираться к Зятю. Издалека — значит, через её дочь, и его жену. То, что такие диверсионные школы существуют, — даже не сомневайтесь. В них не обязательно учиться самой, можно всосать науку с молоком матери. Через пару дней Зять был подвергнут остракизму и, когда попытался было понять «в чем, собственно?..» — жена намекнула, чтоб даже и не пытался. Но, если он хочет загладить какую-то мифическую вину, должен послушать то, что советует мама.
А мама-таки советовала. Идеологическое обоснование у дачно захватнической клики было выработано и предъявлено Зятю немедленно, по пунктам. Тесть, надо сказать, очень пунктуальный человек, но жутко не принципиальный касательно дешевой рабочей силы, устранился напрочь от обсуждения манифеста, который гласил:
Во-первых: В то время, как вашу никчёмную зарплату давно клюют тупые куры, и вы всю её тратите на еду, — всё дальновидное человечество уже давно складирует в закрома тонны овощей и фруктов, взращенных на собственной землице, а денежки не тратит и складывает на черный день. (Теща ждала этот «черный день» ежедневно, как ждут праздник , как ждут свидание с любимым).
Во-вторых: Чем сидеть дома и, не дай Бог, бездарно спать после суточного дежурства, — не лучше ли сразу после оного, не заходя домой, отправляться навстречу чистому здоровью , то есть да, вы не поверите — дачному труду, во благо голодной семьи.
В-третьих: Мы, ваши родители, уже стары и немощны, но мы накопили некоторые крохи, и хотим, чтобы они были вложены в дачу, — КАКУВСЕХ. И позволили нам на закате лет наших насладиться свежим воздухом, девственной природой… там, ягодкой какой... (слёзы).
В-четвертых: Чадо ваше единственное, бледный и болезненный городской цветочек, сидит днями за уроками и игровой приставкой, а мог бы помогать папе опрыскивать ядиком картошечку, носить ведерком навоз под клубничку. И это всё позволило бы ему на заре своих юных лет насладиться свежим воздухом, девственной природой... Дальше — по тексту. И никто не усомнится в благородности намерения оставить завоеванные плодороднейшие земли в наследство городскому цветочку, дабы и он… Короче говоря, и пойдет их род. И пойде-о-т!
Застолбить купленный участок поехали всей семьей. Ну, почти всей. Собака была еще слишком мала для этого. Кстати, о собаке, — это было единственное существо, которое, повзрослев, умело ловить кайф от всего этого горького катаклизма. Она носилась по песчаным барханам и кучам перегноя, разрывала посаженный картофель, гоняла перепелок и кошаков, лезла под ноги или в колодец, тырила привезенные тормозки и собирала на уши все репяхи в округе. Глядя на нее, Зять думал, что если бы Земля была планетой собак, (а не обезьян, как сейчас) — она бы выглядела, как огромная дача.
Вожделенные сотки оказались сопками Манчжурии, только без вальса. Скорее, в голове Зятя, при виде всего этого, начинал тихонько звучать известный марш. Теща гордо заявила, что накануне тракторист всё разровнял. То, что он разровнял было когда-то аккуратными песчаными горками с веселыми весенними кустиками до самого горизонта. Теперь бывшая элегия стала похожа на танковый полигон после ночных стрельб. Затрамбованные в песок кусты выдавали себя торчащими чудовищной длинны корнями. Солнце смолило беспощадно, а деревца вокруг в виде чахлых ёлок до колена ростом дополняли бедствие, но тени дать не могли. На горизонте, правда виднелся в мареве полдня негустой лесок. Но о нём позже.
Спасая женщин от теплового удара, Зять попросился к соседям через дорогу, дача которых отдаленно напоминала обжитое строение. Они давно перестали копаться на своих грядках, и наблюдали за неофитами с выражением лиц, которое Зять вначале принял за глубокое удовлетворение. Часть их строения, та, что к дороге, была как бы уже построена, а та, что внутрь двора — скорее нет. Вокруг рахитических яблонь, агонирующих вишень и лилипутского крыжовника росли полузасохшие листья клубники. Самих ягод не было. Всю землю (далее этим словом будет обозначаться собственно песок с вкраплениями серых кусочков навоза) опутали клубки поливочных шлангов разного калибра и расцветки. Некоторые из них шипели, как змеи, из их туловищ стреляли вверх веселые струйки желтой воды. Помидорные кусты напоминали ровные батальоны инвалидов — каждый был подвязан бечевкой к отдельной палке — костылю, но гордо имел один ярко-зеленый плод. Некоторые, несмотря на протезы, пали в неравной борьбе с солнцем и жаждой. Вперемешку со шлангами валялись орудия дачного арсенала, мешки с цементом и емкости с водой всех возможных видов. В углу у забора вкусно пахла приличная куча свежего коровяка.
В священном месте располагался колодец. С него и началась экскурсия для новобранцев. Хозяин, обрадовавшись визиту, как поводу прервать закапывание в песок коровьих какашек, подошел к колодцу и, совершив какой-то намаз, поведал Историю. Из нее следовало, что всего этого мичуринского великолепия не было бы в помине, если бы пятнадцать (!) лет назад ему не привалило счастье отвоевать у судьбы этот подсушенный кусок песчаного пирога. Воспаленные от солнца глаза его светились сумрачным светом, когда вспоминались великие сражения той войны. Зятю запомнились три из них, решающие.
Первая — битва с Сорняком. Хотя хозяин оптимистично употребил это слово в единственном числе, однако (судя по его даче) битва эта перешла в затяжные, окопные бои.
Вторая история — Битва за Землю! Из нее все узнали, что коровам села Макарово давно надо поставить памятник «За посильное участие в боях по превращению целинных пустынь в песчано-навозный оазис». Немаловажную роль в победе принадлежит трактористам, скотникам и механизаторам села, которые, правда, имели на этом масло к хлебу. Деньги из навоза. Ну, что-же, как говорится — «Кому война...» Маму, кстати, хозяин поминал довольно часто во время былинной повести, чем доводил до обморока Тещу и веселил Зятя.
Третья, и наиболее трагичная, — Битве за Воду. Ввязавшись в серьезную схватку, хозяин дачи прежде несколько лет «партизанил», как он выразился. Проще — ездил на дачу в день полива на велосипеде, обвешанном пластикотарой с водой. Все раньше видели таких «партизан» на дорогах. Иногда бабушки тащили за собой тележку с драгоценной влагой. Их самих из-за бутылок и канистр видно не было, но все знали, что там кто-то есть и он спешит не на пожар, а на полив. Как же должен был радоваться несчастный желтый огурец, когда такая бабушка раз в два дня привозила ему пол кружки воды и трясущимися ручками вливала ее под стебель в потрескавшуюся землю. Ну не было у государства возможности скрутить трубу с трубой и прикрутить ее к насосу, пустив к бабушке влагу. Счастье от обладания собственным куском пустыни государство бабуле гарантировало, а воду — "ну нет никакой возможности". Государство, оно как думало: "Дай им воду, так они, что же? И в магазин за виноградом перестанут ходить? Ведь, не дай Бог, вырастет там чего — торговать урожаем начнут, а это уже спекуляция на заботе государства о своих гражданах. Пока водичка у меня — дулю им, а не огурец. Или, огурец с дулю... Понемножку пусть роются, тяпают, и будет с них..."
Хозяин гордо рассказал, как он решился рыть колодец через пять лет по совету товарищей. Весело — вода тут близко, метра два, от силы три. Весело было первый метр. Тут надо сказать, что рытье колодца в песке с целью не просто напиться, а обеспечить полив для получения урожаев в промышленных масштабах требует подготовки. Нужно изготовить опалубку из железных бочек и уметь ее собрать, нужно знать всё о замесе бетона (так как свет-ток на дачах само собой еще не провели, то всё это вручную), иметь арматуру, трамбовку, ту же воду, эт сетера... Процесс копания идет параллельно с изготовкой бетонных колец и установкой их в виде колодца. Нужно ежедневно иметь пол ящика водки, чтоб хорошо ребятам копалось. Когда через день они доходят до воды и понимают, что глубже трех метров колодец не получится. Тока же нет! Насос для откачки этой проклятой воды, которая заливает их по грудь, без тока — кусок железа. Кстати — о токе. Всё, что выше было сказано о государстве, воде и сумасшедших дачниках полностью, как по лекалу, можно перенести на ситуацию с электричеством. — Ну, нет возможности! У нас вон половина улиц вечером в темноте кромешной! Так что ж вы хотите — пусть и дальше в ней будут? — Нет, не хотим! — Так вот и молчите.
Два ящика водки и ящик пива решили дело. Колодец получился косой, как пизанская башня. Последнее бетонное кольцо треснуло, зато каждый день можно было рассчитывать на пять шесть ведер желтой песчаной взвеси. Пошло дело. Срочно была посажена клубника. И хозяину при убогом поливе ежедневно необходимо было принять тяжелое, судьбоносное решение — кому сегодня остаться жить. Огурцам инвалидам, или микроклубнике. Он плакал. Но, в общем и целом, в течение пяти лет Битва за Воду была выиграна, ирригация макаровских пустынь обещала скудный урожай в отдельно взятом оазисе. Обещанного три года ждут, на деле вышло десять.
Оказалось, у дачника есть еще враги внешние, и самый страшный из них — Гидрометцентр. Когда он уверенно обещал переменную облачность, ветер от силы два метра в секунду — Зять наводил отраву и опрыскивал деревья, кусты и картошку. По окончании дела разверзались хляби и ливень смывал всю дневную работу, а град размером с крупную вишню превращал дорогие саженцы в грязно-зеленый салатик. Если клятвенно были гарантированы проливные, затяжные и почти тропические ливни — сами понимаете, через неделю земля покрывалась трещинами от засухи. В некоторые из них можно было просунуть руку. Единственное алиби метеоролога — заморозки. Эта утренняя радость приходила всегда в одно и то же время, то есть, когда цвели абрикосы, или вылезали несмелые побеги винограда. Штормовой весенний ветерок сдувал оставшиеся лепестки, а с ними слабую надежду на вино и варенье. На что из около дачного урожая точно можно было надеяться, так это на березовый сок и грибы. В том лесу и пасся голодный Зять, проклиная экстремально не прогнозируемое земледелие Донецкого кряжа. Но, как говорится: "Не сердись на метеоролога — он ведь погоды не делает".
И что вы думаете? Что после такого мастер-класса на тему: "Это же так прелестно! Воздух, фрукты...", пресловутый Зять опомнился и больше ноги его не было в Макарово? Ошибаетесь. Он повторил почти весь Путь Дачника и, как творческий человек, внес в этот абсурд свои посильные дополнения и краски. При попытке их полного живописания у автора начинается истерика, трясутся и тянутся к водке руки... Поэтому вам не суждено узнать о его пути во всём великолепии никогда. И Слава Богу.
