Так вышло, что заинтересовавшись жизнью и творчеством одной болонской художницы, я нечаянно написала сразу про трех не знакомых друг с другом женщин с совершенно разными судьбами.
(если вам лень все это читать, то в конце есть видео)
В середине семнадцатого века в Болоньи заговорили о юной художнице, которую называли не иначе как вторым пришествием Гвидо Рени. Художницу звали Элизабетта Сирани. Слава и заказы посыпались на нее, едва ей стукнуло 17 лет.
автопортрет Элизабетты Сирани
Как и практически все художницы до того момента, как женщинам получили право на образование в академиях, Элизабетта была дочерью художника и первые уроки брала в мастерской отца.
А ее отец, Джакомо Андреа Сирани, был коллекционером и продавцом искусства, а еще работал в школе, открытой Гвидо Рени и фактически унаследовал мастерскую Рени после его смерти. Он был и его другом и учеником и даже закнчил несколько картин, начатых Рени при жизни ("Распятие", "Богоматерь с двумя святыми" (находится в Сирани-Мартино), "Введение во храм" (в болонской Пинакотеке), "Вознесение" (в Борго-Паникале).
После того, как легендарного Гвидо Рени не стало, Сирани открыл свою школу живописи. Иногда говорят, что Элизабетта была ученицей Рени, но это не верно - Гвидо умер когда Элизабетте было примерно четыре года. Но она всю жизнь была его фанаткой и подражательницей. И даже некоторые ее картины очень долго были атрибуцированы, как работы Рени. Можно немного пофантазировать и представить, что Рени маленькую Элизабетту благословил, как водится, в гроб сходя.
автопортрет Элизабетты Сирани, Аллегория живописи.
Рисованием девушка занялась примерно в 12 лет.
Карло Чезаре Мальвази, историк из Болоньи, водил дружбу с ее отцом и, якобы, именно он обратил внимание отца на талант Элизабетты и уговорил того начать ее обучать.
Но меня немного смущает этот момент - дело в том, что Мальвази описал эту историю и свое превеликое участие в биографии Сирани, которую он включил в свой двухтомный сборник “Felsina pittrice: vite de’pittori bolognesi”/ “Жизнь болонских художников”, а потому (мне кажется) он мог и немного приукрасить собственную значимость. А думать мне так позволяет то, что для отца, уже начинающего страдать подагрой и артритом, было важно вырастить наследника своей школы и мастерской, а никто из его детей не обладал должным талантом и управленческими способностями.
Как бы то ни было, Элизабетта, прекрасная собой, обладающая чудесным голосом, пишущая картины и вообще очень бойкая, добрая и славная, по свидетельствам современников, девушка, приобретает популярность и завоевывает симпатию публики и становится одним из самых прославленных художников Болоньи своего времени.
Элизабетта - одна из первых женщин-художниц эпохи барокко и ее часто сравнивают с другой ее землячкой из Болоньи - Лавиньей Фонтана. Но Фонтана биографы, и тот же Мальвази, называли “робкой, осторожной, неторопливой” из-за ее манеры письма, а вот Сирани славилась умением писать резко, а еще и чрезвычайно быстро. Лавинья тоже была дочерью художника, но работала на несколько десятилетий раньше.
Вот автопортрет Лавиньи:
Но, вернемся к Элизабетте.
Существует байка о том, как в мастерскую Сирани примчался Козимо Медичи, а Элизабетта как раз работала над заказом от его дядюшки, принца Леопольда Медичи Тосканского. Козимо поглядел как художница работает и заказал ей небольшое изображение Мадонны. Художница сразу же отодвинула Леопольда и взялась за работу и успела ее выполнить так быстро, что краски высохли до отъезда Медичи и тот смог забрать работу с собой. Иногда даже добавляют, что и сама работа была закончена прежде, чем Козимо покинул мастерскую.
Одна из серии Мадонн, прославивших художницу. Хранится, кстати, в Национальной картинной галерее Армении
Работать так быстро и почти без набросков и подготовки было круто и необычно. Элизабетта сообразила довольно быстро, что это ее умение интригует и завораживает публику и стала демонстрировать его, то есть устраивать публичные сеансы натурального speed-paniting. И этим она убила сразу двух зайцев - и стала еще более популярна и, главное, окончательно развеяла слухи о том, что картины за нее пишут отец или закованные в кандалы рабы в подвалах.
К 1654 году Джованни Сирани все-таки доконала столь популярная в те времена подагра и он потерял возможность держать кисть, а после - и нормально перемещаться. Элизабетта, конечно же, берет управление делами отца на себя. И, получая заказы со всей Италии и беря под свое крыло учеников, в 17 лет становится единственным кормильцем всего своего семейства.
Главным заказчиком для художников все еще является церковь. И поэтому когда Элизабетта начинает получать заказы на религиозную живопись и украшение церковных нефов, это можно считать действительно большим успехом.
Так, она пишет "Крещение Христа" (1658) для церкви Чертосини в Болонье. В этом же году она подготовила украшения нефа для церкви Сан Джироламо и серию Младенцами, а еще украшает несколько церквей своими работами. И эти заказы открывают перед ней гору возможностей.
огромная работа - "Крещение Иисуса", написанная двадцатилетней художницей в 1658 году.
В Болоньи царят довольно прогрессивные нравы. Город гордился своими художницами и это позволило Элизабетте открыть свою школу живописи для женщин. Она, кстати, была одной из первых женщин, которые осмелились браться за историческую живопись. И поэтому она призывала своих учениц смелее работать со сложными сюжетами, а не размениваться на натюрморты. Там же Элизабетта и своих сестер учила, Барбару и Анну-Марию Сирани. Это было, конечно же, неофициальное заведение, а такой кружок, который позволял получить образование не только дочерям художников, но и всем того желающим, но на уровне выше домашних классов рисования для общего развития. Историки считают, что учениц было около двенадцати.
портрет ученицы, Элизабетта Сирани
Удивительное дело - в 1660 году Элизабетту даже приняли в Академию Святого Луки в Риме!
И всего через пять лет, на 27 году жизни, художница внезапно умерла. Начался ужасный переполох, сначала в ее убийстве обвинили служанку семьи, Люсию Толомелли,, но после расследования и судов, она была оправдана, а причиной смерти считается язва желудка.
В сюжетах, которые увлекали художницу, она близка к своей прославленной коллеге - Артемизии Джентилески. Элизабетту тоже увлекали не только изображения Богоматери и церковные сюжеты, но и мощные образы женщин-мстительниц, вроде Юдифи, Цирцеи или Тимоклеи, запихивают в колодец своего насильника. То есть она и выдерживала традиционное для своего времени направление - работу с классическими мифологическими и религиозными сюжетами, но выбирала персонажей на свой особый вкус.
Мне эти картины, признаться, намного больше нравятся, чем сюжеты религиозные. Да, видно, что она с ними хорошо справляется и ее Мадонн очень любили, но, как будто то у нее по работе, а вот это все - для души. Ну, сами смотрите:
Тимоклея, сталкивающая в колодец своего насильника
Иродиада с головой Иоанна Крестителя
И, честно говоря, когда я рассматриваю ее работы с этими мощными, полыми ярости и энергии женщинами, у меня возникают сомнения в том, что по утверждению некоторых историков, отец отваживал от Элизабетты женихов, не давая ей выйти замуж ради того, чтоб она продолжала работать на семью. Одна из них (историков то есть) даже написала, что Элизабетта умерла “в возрасте действительно считающимся слишком ранним для смерти, но безнадежно поздним для брака”, а некоторые ее современники писали, что причиной смерти на самом деле могла стать, прости господи, “любовная болезнь”, вызванная отсутствием мужа.
Но дело вот в чем - в Италии семнадцатого века было необходимо выдавать дочерей замуж для защиты репутации семьи, для того, чтоб дочери, чаще всего не имеющие образования, не остались голодать на улицах и вообще, для обеспечения их защиты. Семья Сирани не нуждалась во всем этом и было ли решение Элизабетты не выходить замуж ее личным или было продиктовано отцом - об этом мы не узнаем, потому как ни одна из версий на данный момент ничем не подтверждена.
Хотя, одна из ее ярчайших работ - портрет Беатриче Ченчи, преступницы-отцеубийцы, образ которой позднее вдохновил многих авторов, от Перси Шели до Дюма.
Мне портрет Ченчи, тот, что вы видите выше, кажется одной из лучших работ Элизабетты Сирани.
Интересно то, что много лет его считали работой все того же Гвидо Рени, настолько Элизабетта сильно переняла его любовь к темным густым тонам и усвоила традиционные для него приемы композиции.
Точно неизвестно когда именно была написана картина. На ней Беатриче Ченчи позирует для Гвидо Рени.
В реальности, художник и Беатриче никогда не встречались, что делает картину довольно загадочной. Не изобразила ли Сирани на одном полотне двух своих кумиров?
А кто такая Беатриче Ченчи?
Беатриче Ченчи стала героиней одного из самых громких итальянских уголовных дел 16 века. Есть несколько версий того, что произошло с ней, о я расскажу самую популярную, хоть и, очевидно, достаточно мифологизированную.
Старинный род Ченчи был богат и известен. Деду Беатриче Николо Ченчи крупно повезло - он был казначеем Папы Римского Пия V и, пока тот увлеченно боролся с ересями, Николо богател, обзаводился землями и влиянием. Его сын, отец Беатриче, был, что называется, мажором и твердо знал, что после любой его выходки на помощь придут отцовские деньги и влияние.
Избалованный, нервный кутила, он три раза попадал в тюрьму, по делам, связанным с насилием и даже совращением подростка, но каждый раз хватало примерно 200 тысяч пиастров для того, чтоб выкупить личное прощение Папы Римского.
До 45 лет он оставался холостяком, после чего женился, но сего супруга, родив ему семерых детей, умерла. Своих детей Франческо ненавидел. Он лишил сыновей содержания и наследства, после смерти двоих из них заявил, что на похороны не потратит ни монеты. Дочерей же он избивал, держал взаперти и лишал еды.
Старшая сестра Беатриче, Антония, умудрилась заручиться поддержкой Папы Римского Климента 8, передав ему письма с описанием своих страданий и мольбами отдать ее в монастырь или выдать замуж. Климент заставил Франческо выделить дочери приданное и выбрал для нее жениха, но, увы, после замужества она умерла во время родов.
Беатриче же отец запер в своем замке Петрелла вместе со своей новой молодой женой, Лукрецией.
К издевательствам прибавились изнасилования. И Беатриче попыталась, как и сестра, передать письма с описанием кошмара, в котором она очутилась, Папе, но ее письма не дошли до адресата. И тогда она решилась на крайние меры, запланировав убийство отца-тирана.
К разговору подключилась Лукреция, страдающая от мужа не меньше, а так же брат Беатриче, Джакомо и аристократ Гуэрра, который неоднократно просил руки Беатриче, но получал отказы.
Сначала отца попытались отравить опиумом, но от него Франческо просто уснул. И тогда ему нанесли несколько ран и после выбросили тело из окна, попытавшись сымитировать несчастный случай.
Но в версию с несчастным случаем никто не поверил и началось долгое запутанное расследование. Лукрецию, Беатриче и ее двух братьев арестовали и подвергли суровым пыткам. в отличии ото всех остальных, Беатриеч перенесла пытки стоически, отказываясь свидетельствовать против остальных заговорщиков и отказываясь признавать свою вину.
Это дело стало очень резонансным, его обсуждали в каждом дворе и за каждым столом. Народ сочувствовал Беатриче, зная, каков был ее отец в жизни. Самые высокопоставленные лица рима обращались к Папе Клименту, настаивая на помиловании. Спустя год расследования его получил только младший брат 15 лет, но только потому что в заговоре он не участвовал вовсе.
Остальные же были казнены 11 сентября 1599 года в Риме, на мосту Святого ангела. Весь город собрался у места казни и очень многие до последнего надеялись на то, что Беатриче будет помилована. Есть даже байка о том, что Караваджо (рис. 32) тоже находился там в момент казни и это зрелище и эта история поразили его и позже проявились в его работе.
Почему же Папа был так непреклонен? Увы, вовсе не из-за того, что стремился во что бы то ни стало наказать злодеев, а потому, что семья Ченчи была одной из самых богатых в Риме и после гибели всех совершеннолетних членов семейства, все имущество Ченчи было передано племяннику Папы Климента 8.
Позднее Элизабетта Сирани сняла копию портрета Ченчи со своей же картины. Так появилась “Девушка в чалме”.
История не только жуткая, но и, к сожалению, понятная и повторяющаяся.
Что же касается художниц, то неоднократно я упомянула занятную особенность практически всех мастериц того времени - они все дочери художников. Это касается не только болоньи и не только барокко - такие замечательные художницы, как Мария Сибилла Мэрион или Софонисба Ангвисолла и многие другие, тоже были наследницами отцов-живописцев.
Почему же так выходило?
Дело в том, что женщинам не дозволялось учиться. Их не принимали в академии. И, кстати, поэтому случай Элизабетты Сирани по своему исключительный. Но он говорит еще и о том, что нравы начали меняться.
А не дозоволялось женщинам заниматься живописью вот почему - для художника, начиная с эпохи возрождения, важнейшим умением, на ряду с, например, знанием перспективы, было знание анатомии и умение изображать обнаженную натуру. Особенно - мужскую.
Некоторые художники, например, Микеланджело, считали женские тела недостаточно героическими для позирования для образов богинь или сивилл и использовали мужчин как натурщиков. Обожаемый Элизабеттой Гвидо Рени испытывал дефицит натурщиц, как и многие его современники из-за того что что позировать обнаженной было категорически неприлично, и поэтому женщин он писал с античных статуй. То есть без женщины можно было обойтись, но без мужчины - никак. Особенно учитывая, что порой картины художников от возрождения до классицизма напоминают анатомические штудии и соревнование в понимание анатомии и хитрости ракурса.
Для женщины не знать анатомии было провалом, а знать - было чудовищно неприлично. Ну, потому что где могла уважаемая женщина подсмотреть как выглядит голый мужик? И что это могло сказать о ней? Ужас-ужас, демонстрация таких умений грозила настоящей катастрофой: социальной смертью и травлей.
В эту ловушку в свое время попала скульптор эпохи раннего Возрождения, Проперция де Росси. Кстати, она тоже из Болоньи, но в ее семье не было художников, а уроки небольшие уроки рисования она брала в качестве средства расширения кругозора, наряду с пением и танцами, но так ее это увлекло, что она решила заняться скульптурой.
А ремесло скульптора считалось решительно мужским. И Проперция начала вырезать сложные миниатюрки на косточках черешни и абрикоса.
Мадонна на сливовой косточке. И если вы присмотритесь, то увидите, что под ее плащом множество маленьких ангельских лиц
миниатюра на вишневой косточке.
Примерно к тридцати годам она все-таки переключилась на мрамор и работы помасштабнее. А позже и вовсе набралась смелости для того, чтоб поучаствовать в конкурсе скульпторов и побороться за право украсить базилику Сан-Петронио, главный, между прочим, собор Болонии. На дворе был 1524 год и Проперция де Росси соревновалась с архитекторами и скульпторами и одержала победу. Для базилики, гордости города, ей были созданы скульптуры трех предсказательниц и двух ангелов и несколько барельефов, в том числе с изображением Иосифа и жены Потифара.
Вот он:
И она не постеснялась продемонстрировать то, что отлично знала анатомию и то, как должно выглядеть мужское тело в движении. И тут у нее появился личный враг, художник, участвовавший в том же конкурсе и устроивший Проперции настоящую травлю - Амико Аспертини.
Ее барельефы, не смотря на победу в конкурсе, находятся в неприметном уголке, ведь само знание о том, что какая-то женщина глядела на голых дядек, якобы, должно было оскорблять публику. Это решение, конечно же, пришло не сразу. Джорджио Вазари, включивший Проперцию де Росси в свою легендарную работу «Жизнеописания прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов», писал, что за свою работу скульптор получила совершенно нищенскую и не соответствующую работе оплату. И винил в этом все того же Амико Аспертини.
Что же сделала этот Аспертини?
Ооо, совершенно ничего необычного - он называл де Росси не иначе, как “гадиной” и неутомимо распространял про нее гнусные сплетни.
Проперции хватило сил и мужества чтоб соревноваться и доказывать свой талант в понятном для нее поле - поле творчества, но не хватило их чтоб противостоять обрушившемся на нее унижениям. И на оставила работу и, буквально через пять лет, умерла в нищете в больнице для бедных.
Поэтому, зачастую глядя на женскую живопись, мы видим хромающую анатомию и то, как художницы применяли всю свою хитрость для того, чтоб замаскировать этот важный для той эпохи пробел в знаниях. Социально приемлемое женское творчество ограничивалось вышивкой или шитьем или вырезанием из бумаги. И, конечно, эти жанры не были “высокими” и мастерицам внутри них не перепадало чаще всего и десятой части восхищения, выказываемого “настоящим художникам”.
Поэтому, если у вас возникал вопрос о том, почему же не было "великих женщин художников", то вспомните, пожалуйста, эти истории.
И, как обещала, для тех, кому несподручно читать простыню, видео:
Текст мой, если вам понравилось, то я очень рада. Давайте обсуждать.
А больше и чаще всякую ерунду про историю и искусство я пишу в своем канале, вот тут:
https://t.me/tojemne
