Tototsha

Хочу вам показать очень интересный портрет. Это изображение Элизабет, женщины-шута при дворе Анны Венгерской (той, которая Ягеллонка и жена Фердинанда I) который был написан, вероятно, фламандским художником Яном ван Хемессеном.

Написан в XVI веке, выполнен маслом на дубовой панели, размер 49.4 х 40.4 cм

История этого портрет довольно загадочна и путана, потому что его успели приписать нескольким художникам - сначала считали работой фламандца Квентина Массейса, который вообще любил писать пожилых или странноватых людей. Помните его знаменитую “Уродливую Герцогиню”?Вот она:

Считается, что “Уродливая герцогиня” - это, все же не портрет, а именно карикатура, псевдопортрет. При том Массейс, можно сказать, один из первых карикатуристов в мире, хоть и работал он над Герцогиней по рисунку Леонардо. Это такая деконструкция правильной красоты - все тут наоборот и наизнанку, а декольте, как у юной девицы, к которому Герцогиня нежно прижимает бутончик розы, вкупе с устаревшим головным убором должны были производить комический эффект.

Вернемся же к нашей Элизабет, портрет которой явно не является карикатурой или выдумкой, а, судя по тщательно написанному и живому лицу, принадлежит очень даже настоящему человеку.

Так вот, по поводу авторства после была мысль о том, что художником, написавшим эту дощечку с женщиной в зеленом платье был кто-то из немцев, может быть даже Лукас Кранах. Но и это предположение отвергли искусствоведы, придя к выводу, что автор все же должен был быть связан с Квентином Массейсом.

Вот сейчас считается, что это все же Ян ван Хемессен, который в молодости подражал своему земляку.

Итак, кто эта женщина на первой в посте картине? Я выше написала, что считается, это портрет придворной. У нее необычное платье, остроконечная шляпа, а на шее шнурок с нанизанными кольцами. Некоторые исследователи считают, что придворные женщины-шуты (которых история знает очень мало) часто были еще и фокусницами и есть вероятность, что это необычное ожерелье - какой-то магический атрибут. В ее руке бумага - возможно, намек на то, что эта женщина образованна и умеет читать. Вообще, у нее невероятное выражение лица, художник так здорово уловил и передал какую-то добрую насмешливость и разумность этой пожилой дамы, что я лично диву даюсь. Непривычные черты лица некоторые пытаются сейчас объяснить тем, что, вероятно, перед нами, внезапно, саамка или лопарка, ну или кто-то из северянок. Необычный костюм это, вроде, не объясняет, но я видела портрет Карла Линнея в национальном саамском костюме и у него там остроконечная шапочка.

Вот он, хоть к делу и не относится, но посмотрите каков модник:

Тут, правда, опять все неточно, потому что нет ни одного свидетельства о саамах при австрийском дворе, но ведь чего только не бывает!

Ну а как же поняли кто это, если ничего не понятно?

А вот как дело было - в коллекции Художественного-исторического музея Вены исследователь, который как раз занимается работой про шутов, магов и фокусников, Эрвин Покорны, обратил внимание на небольшую картину, которая раньше находилась в собственности у сына Анны Венгерской и Фердинанда I, эрцгерцога Фердинанда II Тирольского.

Больше нигде и ни у кого не видали вот такого ожерелья из колец на шее, которое, вероятно, было личной фишкой именно этой женщины. А подпись на дощечке гласит, что это “Дурочка Эльсс”. Дурочкой как раз, скорее всего, придворную шутовку и называли. В отличии от мастеровито и убедительно написанного портрета, который у нас там в начале, этот явно написан не с натуры, а то ли срисован, то ли исполнен по памяти - скорее всего эта самая Эльсс уже умерла, но, раз ее портреты хранили и мать и сын, вероятно, она сыграла важную роль в их жизни.

Удивительно, но недавно портрет, который вы видели в самом начале этого текста,  продали на аукционе Сотбис за цену, в четыре раза превышающую ожидаемую. Все эти допущения, неточности атрибуции и не до конца ясная история как будто, вопреки обыкновению, только придали картине ценности.

Чаще я пишу всякую всячину о картинах вот тут:
https://t.me/tojemne

У Рембрандта есть потрясающая картина, которую чаще всего называют “Размышляющий философ” или “Философ в медитации” и любят ей иллюстрировать всякие глубокомысленные тексты с философской подоплекой или алхимическими, оккультными и эзотерическими заходами. И действительно, комната, в которой находится наш предполагаемый философ за счет потрясающего света, странноватой перспективы и совершенно удивительной эшеровской лестницы напоминает мудреную химическую колбу.

Внутри, за книгой, у окна в потрясающем золотистом свете - загадочный Он:

Но только, если это философ, то немного странно - обычно изображения ученых щедро снабжали их стандартной атрибутикой - ну хоть астролябию или глобус бы какой нам показал бы, наверное, художник. Вы можете сказать - ну это же Рембрандт, мастер переосмысления сюжетов, может себе позволить. Но, помимо старца, на картине отчетливо видна еще одна героиня - старушка, разжигающая огонь в очаге. И, оказывается, что из-за потемневшего за столетия лака, остается почти неразличимой третья фигура - на лестнице стоит женщина с корзиной в руках. Ее, кстати, было и правда не видно настолько, что о ней узнали благодаря гравюрам, выполненным по картине, пока она еще не была такой темной.

Вот, смотрите, гравюра выполненная в начале 19 века:

Что же тут тогда происходит? Некоторые историки искусства настаивают на том, что перед нами сцена, взятая из ветхозаветной Книги Товита, к которой Рембрандт неоднократно обращался.

Книга Товита входит в состав Ветхого Завета, но не везде, там сложно все.

Но история такая. Товит, представитель богатого и знатного рода, вместе с семьей из-за гонений на евреев попал в Ниневию. Всю жизнь он, вопреки принятому языческому и всякому такому укладу, был благочестивым гражданином, уважающим предков, исповедующим деятельную любовь к ближнему и занимающимся благотворительностью. Он даже тайно погребал тех, кого убил злой царь Сеннахирим, а за это на Товита донесли и хотели его даже убить, но он взял жену Анну и сына Товию и убежал. Вероятно, до момента побега и будучи в плену, Товит был купцом, но после он все потерял, потому что имущество его было расхищено и “и не осталось у меня ничего, кроме Анны, жены моей, и Товии, сына моего.”Правда, примерно через пятьдесят дней свергли того злого царя и Товит с семьей вернулся и даже получил возможность работать, ходить куда захочется (паломничать) и какие-то средства (вероятно, неплохие) к существованию.

В праздник Пятидесятницы Анна, жена Товита, накрыла внушительный стол и тогда Товит отправил Товию позвать кого-нибудь из бедных и голодных в гости. Сын же пришел с вестью, что на площади лежит удавленный еврей. Товит отправился его хоронить, а так как тот, кто в праздник Пятидесятницы прикоснулся к умершему, считался нечистым и не мог войти в дом, Товит решил лечь спать за стеной двора.

Далее цитата: “И не заметил я, что на стене были воробьи. Когда глаза мои были открыты, воробьи испустили теплое на глаза мои, и сделались на глазах моих бельма. И ходил я к врачам, но они не помогли мне”.

В общем, по воробьиной вине, ослеп Товит, от того обеднел и все стало плохо.

Там еще есть история о том, как Анна стала прясть шерсть для богатых домов и однажды ей сверх платы подарили козленка, а Товит начал возмущаться, услышав блеяние и обвинять Анну в воровстве и требовал козленка вернуть. Анна ужасно обиделась. Эту сценку, кстати, тоже Рембрандт иллюстрировал, ниже покажу. Там у Анны замечательное выражение лица, типа “Ты что, старый, совсем с ума сбрендил?!”

Товит, не вынеся болезни, нищеты и обиды жены, начинает пламенно молить Господа об избавлении от страданий. В общем-то, Товит собрался умирать, не зная, что его молитвы были услышаны иначе и ему был послан ангел на помощь, поэтому он призвал сына и дал ему наказ как жить, людей любить, жену и правильного рода брать, вина много не пить и все такое.

И, за одно, Товит еще вспомнил, что совершенно случайно двадцать лет назад оставил некому Гаваилу в Рагах Мидийских серебро на хранение и отправил Товию за ним.

Вот еще картина на ту же тему, выполненная Рембрадтом и его учеником Герардом Дау:

А в тех краях как раз в то же время у окна молится некая Сарра, дочь Рагуила, у которой проблемы личного характера, так как терпела она упреки от служанок отца “за то, что она была отдаваема семи мужьям, но Асмодей, злой дух, умерщвлял их прежде, нежели они были с нею, как с женою. Они говорили ей: разве тебе не совестно, что ты задушила мужей твоих? Уже семерых ты имела, но не назвалась именем ни одного из них.”

Сарра даже хотела лишить себя жизни, но передумала.

Тем временем, Товий отправляется в путь за серебром в количестве десяти талантов, вместе со спутником (это ангел Рафаил, явившийся под видом юноши на самом деле). Вечером первого дня приходят путники к реке Тигр и решают искупаться. И тут на Товию напала рыба! А спутник ему и говорит - лови рыбу, доставай из не сердце, печень и желчь и сохрани, они нам еще пригодятся. Остальную рыбу пожарили и съели, ну и дальше пошли.

Шли-шли, и тут спутник Товии говорит - путь неблизкий, давай у знакомого заночуем. Знакомым оказался Рагуил, отец той самой Сарры. И вообще, говорит спутник, Сарра девка толковая, давай мы ее тебе в жены сосватаем. А Товия говорит - ну как-то неудобно выходит, я слыхал что там уже семь человек полегло, а я у отца один и почему-то опасаюсь.

Но оказалось, что у ангела есть план - надо просто в спальне Сарры вместо благовоний воскурить рыбьи потроха и демон убежит (и можно его понять). Если коротко, так и случилось, свадьбу сыграли, четырнадцать дней кутили, а потом и серебро забрали и домой пошли все дружно, да еще и с богатым приданым от довольного отца Сарры, который даже успел могилу зятю сначала приготовить, будучи уверенным в том, что Товия станет восьмой жертвой женитьбы на его дочери.

А вот Товит и Анна сидят дома и плачут потому что сын пропал. Ждут его - не дождутся, а он все не идет. Анна уже решила, что сын погиб и начала голодать, плакать и бродить по дорогам вокруг города.

И воооот! - вот вероятно именно этот момент ожидания Рембрандт и запечатлел - вернулись наконец их обожаемый единственный сын, жена его Сарра, и спутник их домой и, как только встретились они с Товитом и Анной и поплакали на радостях, так и намазал по совету ангела Товия глаза отцу рыбьей желчью. А тот взял и прозрел.

Вот следующий кадр, ангел и Товия мажут пациента рыбьей желчью:

В общем, абсолютно счастливый конец, еще восемь дней праздновали свадьбу теперь уже в родительском доме, а по окончании веселья ангел открыл Товиту и Товии кто он есть и дал наставление написать обо всех невероятных приключениях и божьей помощи в книге. Так книга Товита и появилась.

Ангел открывает Товиту правду и покидает счастливое семейство:

Надолго же прилипшее толкование картины как изображение Философа в созерцании связана с тем, что у Соломона Коника, голландского живописца, который был ровесником и подражателем Рембрандта, под влиянием последнего появилась картина, которая называется “Философ перед открытой книгой”, явно, просто прям очевидно написанная под впечатлением от Товита и Анны, ожидающих сына.

Вот и Коник:

Кроме того (простите, если я вас совсем запутала) у Рембрандта есть еще гравюра с изображением Святого Иеронима в темной комнате и это вторая (из двух) во всем творчестве этого художника картина на которой появляется винтовая лестница. И, вероятно, Коник, как поклонник и подражатель, взял композицию гравюры, палитру картины и сделал нам филососфского философа.

Тут, наконец, есть и нужные атрибуты - в полумраке можно высмотреть и глобус и распятие и никаких лишних дам рядом нет. И так Конику эта картина удалась, что очень долго ее считали работой Рембрандта, естественно, парной к той, что была у нас сегодня самой первой. И так их и выставляли вместе и вместе описывали.

Хотя, когда авторство выяснили, стало понятно, что больше рембрантовский вариант подходит к сумрачному циклу досок по ветхозаветному сюжету.

И тут, конечно, возникает интересный вопрос, на который пока что ни у кого нет ответа - сколько еще картин с ошибочным авторством прямо сейчас находится в музеях и институтах?

Текст мой, чаще я пишу всякую всячину про картины вот тут: https://t.me/tojemne

Картины художников, вошедших в историю как братство Назарейцев, могут заставить растеряться, потому как выглядят они, будто созданы современниками Фра Беато Анджелико или где-то рядом с ранним нежным Рафаэлем, где-то в 15-16 веке, а на самом деле они из девятнадцатого столетия, совсем рядом с нами. Вот, посмотрите:

Италия и Германия, Иоганн Фридрих Овербек, 1828 год

Назарейцы - это их так полуиронично называли то ли за их подчеркнуто благочестивый образ жизни, то ли из-за причесок, которые носили и уважали художники братства. Эти прически называли alla nazarena - как у Дюрера, делающего вид, что он похож на Иисуса, то есть длинные волосы, расчесанные на прямой пробор.
Как на этом автопортрете Дюрера, собственно:

Но что я о прическах, давайте лучше про то, зачем они вообще собрались расскажу.

Два художника, Фридрих Иоганн Овербек и Франц Пфорр, познакомились в Венской академии искусств, где были студентами. Пообщавшись, они поняли, что обоих безудержно тошнит от пафоса и дутого героизма неоклассицизма и не хотят они оба таким заниматься. Неспособно было то, чему их учили в академии, рассказать о немецком национальном характере, о душе, о всем важном, и, главное, совершенно не могло помочь выбраться из кризиса искусства, который оба художника остро ощущали.

портреты Франца Пфорра и Фридриха Иоганна Овербека

А тут еще Наполеон притащился со своими войсками, выиграл в крупных битвах, разгромил Пруссию и захватил всю Германию.

Всем было тошно, а искусство никакого спасения не предлагало. Совершенно им было не ясно, зачем бесконечно мучать античные мифы, ненавидеть или любить победителей и злодеев, которым по две тысячи лет и почему живопись сама себя повторяет без конца. Поэтому, молодые художники решили, что надо вернуться к истокам, то есть к искусству, примерно, до Рафаэля. Там, мол все было очень хорошо - нравственно, искренне, прекрасно и добро. Ну и красиво, конечно.

Кстати, именно потому, что итальянское искусство должно было помочь немецкому, на важной для движения картине, что в начале поста, милуются аллегорические фигуры двух девиц, Италии и Германии.

Скоро Овербек и Пфорр своими идеями заразили еще пяток студентов и все они вместе 10 июля 1809 года дали торжественную клятву хранить верность истине, возрождать искусство и бороться с академическими канонами.

Обручение Девы Марии, Фридрих Иоганн Овербек

Чтоб все было еще серьезнее, они решили покинуть стены академии для того, чтоб делать свое старое-новое искусство. И, при том, взялись они за эту идею капитально - уехали жить в заброшенный бенедиктинский монастырь Сан-Исидоро в Риме, вели там совместное хозяйство, выделили каждому по келье для трудов и жизни, собирались в трапезной чтоб читать философские тексты, обсуждать свои работы и рассуждать о житиях святых. Художники называли себя “Братством Святого Луки” и были, конечно, теми еще эскапистами и романтиками.

Даже выглядеть и разговаривать они старались так, как, им представлялось, выглядели и говорили художники раннего Возрождения, что особенно прекрасно. Выездной косплей-фестиваль, в общем.

Суламифь и Мария, Франц Пфорр

Художников в объединении, в итоге, было около тридцати. Они друг друга там назначали новыми воплощениями Рафаэля, Микеланджело и Дюрера, считая, что эти три художника задали три основных направления развития живописи - следование натуре, идеалу или фантазии, а они, Назарейцы, должны эти три направления примирить и подружить. В своем мире ребята жили.

Святой Георгий, Франц Пфорр

Еще один занятный факт - они все отказывались от изучения анатомии по трупам, но друг другу немножко позировали, по большей части не анатомии ради, а чтоб правильно написать ткани и складки.

Покажу немного их работ, чтоб было понятно зачем они в монастыре сидели и чего высидели:

Пасхальное утро, Фридрих Иоганн Овербек

Брак в Кане Галилейской, Юлиус Шнор фон Каросфельд

Въезд императора Рудольфа в Басилею, Франц Пфорр

Три Марии у гробницы Христа, Петер фон Корнелиус

Благовещение, Юлиус Шнорр фон Каролсфельд

Святое семейство, Петер Йозеф фон Корнелиус

Так и жили бы все художники в своей странной доброй секте, если бы в 1812 году от туберкулеза умер Франц Пфорр.Тогда оставшиеся друзья покинули монастырь.

А через год Германию освободили от Наполеона и братство вернулось на родину с новой целью - заниматься просвещением и работать артелью над самым, как им казалось, важным - огромными парадными фресками, полными религиозно-патриотических мотивов. Этими фресками они желали вдохновлять и наставлять соотечественников.

Для того, чтоб фрески выходили правильными, художники старались подражать коллегам из прошлого не только визуально и сюжетами, но и технически, поэтому уйму времени они потратили на изучение технологий, пигментов и попытки восстановить секреты мастеров вроде Микеланджело.

Собственно, славу и известность на весь мир им принесли именно фрески. Вот немного, на разные сюжеты, от рая с Данте и Беатриче в нем, до библейских историй и Нибелунгов.

Ну а потом художники разбрелись кто куда, каждый пошел своей дорогой: кто-то стал президентом академии художеств, кто-то продолжил путешествовать. Но влияние на современников они оказали огромное - немецкие художники следующего поколения вполне на них ориентировались, но слава их Германией вовсе не ограничилась.

Да, они были чудаками, но вовсе не глупцами.

По Назарейцам угарели будущие Прерафаэлиты и себя обозвали именно братством по примеру этих ребят. А еще их поклонником и последователем, внезапно, был Александр Иванов, тот, который написал гигантское “Явление Христа народу”:

Не все принимали их работы с восторгом - многие их ругали, считали ретроградами, позерами и просто неумехами.

Вообще, Назарейцы были первым из бесконечной череды бунтующих и авангардных для своего времени течений в искусстве по всему миру.

Художники поняли, что вокруг царит душевный упадок и опустошенность после революций и наполеоновских войн и предложили решение - убежать в прошлое, найти где там было хорошо и честно, когда религия была искренней, культура - прекрасной, а трава - очень зеленой.

Знаю, что ребята специфические, но, надеюсь, вам они понравились.

Почаще, чем тут, я пишу про всякие картины в своем канале:
https://t.me/tojemne

Ну и, напоследок, держите красавицу такую:

Портрет фрау Клары Бианки фон Квандт в старинном костюме с лютней, Юлиус Шнорр фон Каролсфельд

Как привлечь внимание к художнику? Нет ничего проще - просто сообщите, что его картина висела в кабинете у Гитлера.

Ну ладно, вообще Арнольд Бёклин - обалденный швейцарский символист, а кое-где его живопись мягко намекает на еще не родившийся сюрреализм.

Его иногда поругивали, как довольно слабого живописца, но он утверждал, что таков его стиль. В принципе, так оно и было и его манера, не похожая на классическую живопись, повлияла на создание национального немецкого ответвления модерна - югендстиля.

Родился Бёклин в известной старинной семье, отец его торговал шелком. Становиться торговцем он не захотел и отправился учиться в Академию художеств в Дюссельдорфе, потом, как полагается, путешествовал, побывал в Нидерландах, Франции, Италии, поработав там и тут. Сначала ездил с образовательными целями, потом его приглашали поработать и попреподавать. Еще говорят, у него был довольно скверный характер и, несмотря на вечное безденежье, художник умудрялся ссориться со своими заказчиками и коллекционерами.

В 1853 году он женился и завел 14 детей из которых, правда, пятеро умерло в младенчестве.

Сначала Бёклин писал пейзажи, но позже сюжеты на мифологическую и религиозную тематику, с загадочным и неопределенным, без четкого толкования, символизмом, стали ему интереснее и он на них сосредоточился. Работал, что интересно, в основном темперой. Не знаю почему - мне хочется думать, что как дань мастерам иконописи и совсем раннего Возрождения. А может, просто темпера позволяла ему добиться нужной яркости и резкости.

Любил Бёклин поэзию и увлекался мифологией, поэтому мы и видим на его картинах мифических чудовищ, трактовки сказок и поэм, аллегории Чумы, Войны, Ночи и все такое загадочное-загадочное, манящее, таинственное и намекающее.

Сам он говорил, что его картины побуждают к размышлениям. Ну, я б добавила, что и эмоционально они очень насыщены, а символизм не такой, чтоб голову сломать, а вполне, кажется, читаемый. Размышления о смерти, гармонии, одиночестве (любимая тема романтизма).

Но самая известная картина Беклина - это Остров Мертвых. Вообще, Бёклин написал шесть вариантов этой картины.

Первый - для своего покровителя Александра Гюнтера в 1880 году, но по каким-то причинам сначала оставил картину у себя, а потом продал.

Вероятно, ее видела Мари Берна, вдова некого известного финансиста, и закала в том же году Бёклину еще одну такую же для себя, назвав ее “картиной для грез”.

Вот она:

Третью версию заказал немецкий коллекционер Фриц Гурлитт через еще три года.

Стоит добавить, что художник не бездумно клепал копии, а каждый раз вроде как разрабатывал сюжет с чистого листа, сохраняя композицию, идею и колорит, но экспериментируя с размерами, техникой и тем, какое хочет вызвать в итоге настроение у зрителя. Например, Мари Берна попросила добавить ящик-гроб на лодку во второй картине. А в третьей Бёклин придумал написать фигуру в белом саване, этакого призрака-мотылька, а потом, поняв насколько удачна находка, дописал ее на двух предыдущих полотнах.

В 1884 году у Беклина кончились деньги и он написал еще один Остров Мертвых. Этот вариант находился позже в филиале Берлинского банка в Роттердаме, где и погиб, сгорев при бомбардировке во время Второй мировой войны.

Осталось только черно-белое фото:

В 1886 году лейпцигский Музей изобразительных искусств заказал пятый Остров. Там он и живет по сей день.

Ну а шестой Бёклин исполнил уже в последний год своей жизни, в 1901, и работал вместе с сыном. Картина была куплена неизвестным коллекционером и сейчас передана “на длительное хранение” в Эрмитаж.

Харон, перевозчик душ, сопровождает одинокую фигурку к ее последнему пристанищу - невыносимо спокойному одинокому острову. Мне всегда было интересно - почему на острове мертвых никого нет? Каждому полагается свой остров? Но, как бы там ни было, Бёклин опирается на античную мифологию, как всегда, трактуя ее по-своему.

На острове растут, конечно же, кипарисы - символ смерти, атрибут богов подземного мира.

Картина стала просто потрясающе известной. Ее сюжет позже использовался при строительстве надгробий и в архитектуре склепов.

И вот, например, когда в Монрепо, что под Выборгом, решили построить паромную переправу к острову Людвигштайн, на котором была семейная усыпальница семьи Николаи, эту переправу и архитектуру на острове конструировали с оглядкой на Бёклина. Даже сам остров засадили хвойными деревьями, чтоб он не пестрел попусту веселой палитрой по осени, а круглый год оставался темным и спокойным

Репродукции этой картины были просто невероятно популярны и поэтому совсем неудивительно, что ее (или их) миллион тысяч раз упоминали и упоминают в литературе, кино и даже аниме. Ее репродукции, висели в кабинетах Фрейда, Ленина и в комнате гадалки, к которой пришла мадам Грицацуева. Остров Мертвых стал своего рода символом поколения, мемом.

Ну и представьте же еще - начало века, вокруг все такое тоскливое, декаданс, будущее видится мрачным и неясным, в моде спиритические сеансы и столоверчение. В общем, идеально вписалась картина.

А вот третий вариант Острова в 1933 году купил знаете кто? Гитлер!

Он вообще коллекционировал Бёклина и у него было порядка двадцати его работ. Он, конечно, приплетал особую немецкость духа произведениям художника, а Остров Мертвых ему, вроде как, особенно нравился потому, что в нем виделась идея избранности героя, отправляющегося на свой частный арийский остров.

Ну и добавлю еще беклиновский Остров Жизни чтоб как-то веселее было, хотя эта картина не приобрела и сотой доли популярности своих братьев.

Немного Беклина добавлю в комментарии, а то боялась, что все картинки не влезут в пост и он лопнет.

Еще у меня есть канал, где я намного чаще, чем тут пишу всякие штуки про живопись и публикую свои дилетантские находки: https://t.me/tojemne

Пост, конечно, не рекламный, ибо я до такого не доросла, просто ИКЕЮ люблю за то что дешево, сердито и подушечки смешные.

А вы когда-нибудь задумывались о том, кто придумал стиль, в котором выдержаны вся их мебель и вещицы? Если нет, то сейчас расскажу.

Итак, речь нынче пойдет про прекрасного Карла Ларссона, одного из самых известных шведских художников, получившего мировую известность, по большей части, из-за своих акварелей, в которых он бесконечно рассказывал о быте своей семьи, о доме, в котором он жил, своих детях, комнатах и садике. А еще о его жене Карин.  

У Карла Ларссона было какое-то чудовищно несчастное детство. Он родился в 1853 году в Стокгольме в нищей семье с пьющим агрессивным отцом, который лупил Карла и его брата Юхана. Ларссоны то бродяжничали, то оказывалась в жилье для бедных, где ютились порой в одной комнате по три семейства, царила мрачная атмосфера, порок, грязища и насилие.

Брат художника Юхан умер в детстве, Карл очень тяжело переживал произошедшее долгие годы.

Зато в школе для бедных, которую посещал Карл, им заинтересовался его учитель рисования и постарался сначала уделять мальчику как можно больше внимания, а потом смог донести до родителей необходимость дать тому возможность учиться и из-за всех сил постарался помочь ему поступить в Королевскую академию художеств.

В 13 лет Карл попадает в Академию, но оплачивать ее приходилось ему самостоятельно, для этого он работал ретушером в мастерской фотографа, иллюстратором в газетах и карикатуристом. И хотя он был страшно нищим, депрессивным и стеснительным парнем, это все ему не помешало выпуститься с Королевской медалью в качестве звезды своего курса.

После выпуска работа уже была, а еще случилась первая любовь, но снова несчастная - его любимая, художница Вильгельмина Холмгрен, умерла при вторых родах, а потом и оба их с Карлом ребенка последовали за ней.

Ну бедный прям Ларссон, страшно даже об этом как-то писать. Горевал, ночевал на могиле возлюбленной, еле вытянул такое горе.

После художник уехал в Париж. Импрессионисты его не сильно впечатлили, зато там он познакомился с Карин Бергьо и у них случилась большая любовь. Четыре года Ларссон работал, преподавал, носился из Швеции во Францию прежде, чем ему удалось начать зарабатывать какие-то деньги для содержания семьи, после чего они с Карин наконец поженились.

Вот Карин с детьми:

А родители Карин были ребятами довольно обеспеченными и они молодоженам подарили домик, который те называли Маленькой Хижиной. Именно этому домику и посвящено большинство работ художника. Он нашел наконец дом, или даже не так - Дом и влюбился в него тоже. Почти все его работы - это про будни, праздники, подушечки, детей, уют, быт.

Мне сложно остановиться, поэтому картинок будет много!

А Карин, вообще-то, получила художественное образование в Шведской академии свободных искусств. Но она полностью посвятила себя своему дому и восьмерым детям. Живопись она забросила, но ее холстом стал ее дом, а муж-художник, можно сказать, завел семье инстаграм, фиксируя каждый уголок этого дома и каждую поделку жены.

Это сейчас вроде как не сильно ясно, почему альбомы с акварелми Ларссона стали такой сенсацией - простые линии, много света, вышивки, подушки и безделушки.

Но надо понимать, что до этого в интерьерах считалось классным держать громоздкую мебель, сундуки, величественные комоды и массивные пылесборные кресла и прочее мрачное уныние. А тут вдруг, как глоток свежего воздуха, вся вот эта простота и легкость. Карен любила простые линии, абстрактные узоры, яркие пятна и необычные вещицы, которые мастерила своими руками. И еще цветы.

Альбомы Ларссона разошлись по стране бешеными тиражами и стали примером того, как надо устраивать свой быт для того, чтоб в нем было радостно, просто и удобно жить.

Это была своего рода революция - такого никто раньше не делал. Собственно, так сформировался тот самый скандинавский стиль, а Карин Ларссон стала иконой стиля для всей Швеции. Я там ниже еще ее вещицы приложу, чтоб вы увидели, какой она была эксперементаторшей, потому что ее эти штуки до сих пор выглядят круто и современно.

Вот, посмотрите на плоды ее трудов, которые сохранились в том самом доме Ларрсонов, ставшем музеем:

Так а при чем тут Икея?

Собственно, дизайн Карен и работы Карла стал тем, из чего выросла Икея как идея и стиль -  их там сами считают вдохновителями и идеологическими основателями. И в это не сложно поверить, ведь и правда похоже. Просто, симпатично, стильно и, главное, уютно.

Машу всем ногой и, надеюсь, было интересно.

А мой канал в телеграм со всякими художниками вот тут:
https://t.me/tojemne

Картина Витторе Карпаччо “Две венецианские дамы”, написанная примерно в 1496 году, вызывала немыслимое количество споров, потому что совершенно не понятно что на ней происходит, а очень хотелось понять.

Вот сидят две девицы, но кто они и почему такие приунывшие? Что за звери вокруг них и почему в вазе стоит кустик-палочка, без цветов или побегов?

Главный прерафаэлит Джон Рескин назвал эту картину “прекраснейшей в мире” и окрестил дам куртизанками. Ну, потому что у дам довольно глубокие декольте, белый платок в руке младшей нужен для того, чтоб призывно махать мужчинам, под лапой у пса записка наверняка фривольного содержания, гранат символизирует сладострастие, а среди кучи предметов на полу лежат башмачки-цокколи - вошедшая в Венеции в моду под влиянием Средней Азии обувь на платформе. Вот такая:

Правда, такую обувь в XVI носили как аристократки, так и куртизанки, и из-за последних обувь как раз из моды стала выходить, но аж в XVII веке. Как пишет итальянский историк Андреа Вианелло, “границей между тем, что достойно восхищения, и тем, что позорно, а также между приличным и недопустимым поведением или образом жизни могли стать несколько „лишних“ сантиметров платформы на туфлях”.

Вроде, только привыкли к куртизанкам, но тут исследователи решили, что все не так. Пара обуви быть может символизирует не разврат, а наоборот - верность, как и собаки, а платочек - символ чистоты, гранат - символ плодородия и мудрости, а наши дамы - верные жены, приунывшие в ожидании мужей, которые, например, ушли в военный поход. Или свекровь с невесткой, ожидающие сына и мужа, хранящие чистоту помыслов и порядок в доме.

Было еще одно предложение по поводу этой картины - просто перестать пытаться трактовать то, что там происходит потому как автор мог например, зашифровать в вещах, зверях и предметах имена дам, которые сестры или мать с дочерью. Но так как мы сейчас не имеем никакого инструмента, чтоб связать все символы в хоть какую-нибудь стройную картину, то, может, нечего и пытаться?

И вот, в 1944 году архитектор Андреа Бузири Вичи купил у антиквара в Риме симпатичную дощечку, на оборотной стороне которой была написана обманка с письмами, а на лицевой - сцена охоты с лучниками в лодках.

Вот оборотная сторона, тромплей с записками:

В вот охотники:

И вот казалось бы, при чем тут венецианские дамы?

А дело в том, что странная деталь была на этой картине - торчащая из-за края холста лилия. Именно это и позволило через 20 лет после появления картины в поле зрения искусствоведов предположить, что палочка торчащая из вазы у двух венецианок заканчивается цветком у охотников, а значит - это две части одной картины. А то все как-то в своих трактовках позабыли, что картина была явно обрезана.

Позже две доски наконец приложили друг к другу,  да не просто приложили, но еще и провели исследование в инфракрасных лучах и дендрологический анализ и подтвердили полную идентичность дерева, пигментов, грунта и живописной техники.

Вот фрагмент приложенных картин:

И как-то стало ясно, что перед нами точно не куртизанки, а скорее жены, скучающие дома, пока мужья то ли по бакланам, то ли по рыбам стреляют и неплохо проводят время. И скорее всего, сцена охоты происходит не прямо под балконом, а в воображении женщин. Тогда все предметы вокруг действительно указывают на их верность, непорочность и чистоту. А найденная лилия и вовсе символ Девы Марии.

А унылый вид наших прекрасных венецианок предлагается связать со вступлением к Декамерону Бокаччо:

“...А кто станет отрицать, что такого рода утешение, каково бы оно ни было, приличнее предлагать прелестным дамам, чем мужчинам? Они от страха и стыда таят в нежной груди любовное пламя, а что оно сильнее явного, про то знают все, кто его испытал; к тому же связанные волею, капризами, приказаниями отцов, матерей, братьев и мужей, они большую часть времени проводят в тесной замкнутости своих покоев, и, сидя почти без дела, желая и не желая в одно и то же время, питают различные мысли, которые не могут же быть всегда веселыми. Если эти мысли наведут на них порой грустное расположение духа, вызванное страстным желанием, оно, к великому огорчению, останется при них, если не удалят его новые разговоры; не говоря уже о том, что женщины менее выносливы, чем мужчины.”

Скучно им, короче, от того, что нечем заняться и не предполагает женская жизнь такого разнообразия дел, как мужская.

Смотрите, как здорово, когда они вместе:

Кстати, скорее всего, даже в собранном виде, картина является только половиной от того, что было в самом начале, когда ее написал Карпаччо.

На оборотной стороне “Охоты в лагуне” еще и сохранились следы металлических креплений, а это может свидетельствовать о том, что картина могла быть дверкой шкафа или даже расписными оконными створками.

Что ж, осталось дождаться, когда найдут еще кусочек-другой еще через лет 300 и все окончательно встанет на свои места.

Буду рада ответить на вопросы,

а мой канал, посвященный всякой разной истории искусств, вот тут:

https://t.me/tojemne