SkazkiKsenii

СНЕГУРОЧКА
/часть 2/

Очнулась, когда берег уже опустел, и небо окрасилось в цвета заката. Алые всполохи озарили стройные ряды притихших берез, а я уже не чувствовала ни холода, ни боли. И только колючая еловая шишка все никак не желала выпасть из заиндевевшей ладони, упрямо возвращая меня мыслями к родимому тыну и тёплой, натопленной избе. И никогда мне уже не согреться…
- Ну, надо же, живая, - усмехнулся кто-то, с треском шагая по льду. – Неужто меня дожидаешься?
- Может, и тебя, коли ты Князь Ледяной, - молвила я.
Нет, не смогла бы сказать, губы стянуло тонкой прозрачной коркой. Значит, подумала громко…
- Дерзкая, - вновь раздался голос. – Ну, так объясни, зачем в эту ночь вы мне девок морозите? За какой надобностью?
- Невест предлагают, - то ли в мыслях, то ли наяву отозвалась я. – Неужто, не нужны оказались?
- Вот, значит, как… Забавно! А для чего в прорубь?
- А чтобы тебя, душегуба, порадовать! Ты мороз лютый насылаешь, ты убиваешь все живое без разбора и жалости!
- Девица, сделай милость, охолони маленько, - наигранно взмолился мой несостоявшийся, видимо, жених. – Я не просил ни жертв, ни невест. Всему свой срок и свой закон. Да, я суров и не милостив, но от вас, людей, ничего не зависит. Так зачем вы продолжаете морозить…
- Снегурок, - подсказала я. – Так, значит, я умираю напрасно?
Вот теперь Хозяин Снегов показался передо мною во всей красе. А покрасоваться, признаться, было чем… Заискрили в воздухе крошечные снежинки, завертелись, собираясь в студёный вихрь, а после рассыпались, явив взору моему самого Князя. Но не старца седого увидела я пред собой, а полого сил мужчину, облаченного в искристую шубу. Белы волосы его, словно снег, а глаза будто звезды в ночь морозную светят. Чело украшает венец из серебра, чуть тронутый узорным инеем. И куда тут Богомилу с его молодецкой статью, до княжеского величия?
- Давай с тобой сговоримся, нежданная невестушка, - склонился ко мне Властелин Зимы. – Люба мне смелость твоя, люба и красота девичья. Становись мне супружницей, ведь, сдается, неспроста волосы твои раньше срока побелели. Видать, судьба… Против судьбы даже мы, Боги, бессильны. Богатств у меня много, сама ведаешь: каменья самоцветные, серебро, меха… Кони ледяные имеются, палаты белокаменные. Соглашайся, девица! Власть тебе дам над метелями и морозами. Любить стану – обо всем позабудешь на перине снежной.
Взмахнул он десницей, сверкнули тяжелые перстни с самоцветами, а лес окрестный тут же словно узорами драгоценными засверкал. Тонкий серп месяца показался над макушками елей, а вокруг него радуга лунная играет – чудо небывалое! Вышли на опушку кони княжеские, в сани запряженные. Кони сами ледяные, на просвет мерцают, а все же живые – шеи гнут, звенят серебряными бубенцами.
- Так что, девица? Пойдешь за Князя?
- А как же деревня моя, родичи?
Блеснуло в звездных глазах нечто, похожее на понимание. И ресницы у него белы, словно инеем серебряным покрыты…
- Родичей не трону. Решайся! Как тебя зовут хоть, Снегурочка?
- Заряной кличут…
Вот и все. Как только назовешь имя Навьему созданию, можешь считать, что пропал. Но мне уже нечего терять, я не чувствую ни своего тела, ни лица… Еще пара минут, и нет глупой Зарянушки, если только не отвечу Ледяному Князю согласием.
- Так что скажешь, - улыбнулся он почти ласково. – Отдашь мне свою жизнь во владение?
- Забирай! И прекрати уже эту муку!
Могло ли быть что-то более студеным, чем то, что я уже вынесла? Да… Это были мужские губы, коснувшиеся моих. Говорят, поцелуй согревает… Вовсе нет! Он вымораживает насквозь, выпивая из заиндевевшего тела последнее дыхание. А затем возвращает его обратно! Но уже другим, колким и жадным, таким, что я вся начинаю гореть в ледяном пламени.
- Моя Княгиня, - торжествующе протянул мне руку муж. – Иди, теперь ты в силах.
Хрустнул лёд, когда я шевельнулась, а по венам пронеслась волна невероятной мощи, возвратившая мне способность двигаться и говорить. На берег я ступила не босой ногой, а мягким белым сапожком, соткавшимся из пушистого снега. Сорочка моя покрылась морозными узорами, заискрила не простым льном, а поистине царской парчой. По велению Властелина Зимы соткалась из налетевшей вьюги белоснежная шуба, согревшая меня пуще родимой печки.
- Что, Зарянушка, любы ли тебе мои подарки? Не отвечай, вижу – любы. Теперь позволь украсить тебя по моему разумению…
Засияли удовольствием глаза моего мужа, когда он меня нарядную оглядел. Видать, понравилось ему одаривать кого-то совсем по-человечески… Так, может, в том и будет судьба моя? Кто сведает?
Потянулся Хозяин Снегов к ночному небу, собрал пригоршню звездного света и замерцал в его ладонях венец самоцветный, да такой, что в сказках не опишут…
- Носи, Княгиня. В ночь Карачуна взял я тебя в жены, и будут все Три Мира в том свидетели! Дарую тебе власть над войском моим: над метелями, вьюгами и морозами. Владей!
Улыбнулась я не испуганно, а радостно и беззаботно. Знать, и правда, судьба…
- Могу просить об одной милости?
Странно это – стоять пред воплощенным Морозом и знать, что отныне он будет мне и защитой, и опорой, и главным прибежищем от любых горестей. Хотя какие горести могут быть у ледяной Княгини?
- Спрашивай, - отозвался он.
- Можно мне с деревней родной проститься и сказать им, чтобы впредь Снегурок ставить не смели?
- Тебе не говорить надо, а приказывать, - улыбнулся Князь ослепительно-холодной улыбкой. – Взгляни в зеркало, Заряна. Узнаешь ли себя прежнюю?
Повинуясь взмаху руки Хозяина Снегов, от берега откололся громадный кусок чистейшего льда, взмыл в воздух и остановился напротив, отражая и березовый лес, и тонкий серп луны, и меня, закутанную в густую, пушистую шубу.
Ахнула, разглядывая собственное убранство… Тончайший повойник не скрыл белых кос, напротив, лишь подчеркнул их красоту, а звездный венец соперничал теперь с сиянием моих ледяных глаз. Нет, не было больше здесь девчонки-Зарянки. Видать, в проруби сгинула, а заместо нее видела я статную белокожую красавицу, как раз под стать величавому Морозу будет.
- Тогда прикажу, - озорно улыбнулась она, к нареченному оборачиваясь. – И точно знаю, что по-моему будет.
Рассвет застал меня у самой священной ели. Теперь я могла говорить с ней, как с равной, медленно обходя дерево посолонь и украшая ветви ледяными узорчатыми фигурками. Они сами слетали с пальцев, стоило только представить себе цветок, птицу или зверя. К восходу солнца ёлочка вся сияла огнями, готовясь встретить гостей. А они шли. Из каждого двора стекались к разрушенному частоколу люди, которых собрали по моему приказу недавние сваты. Признаться, мне было смешно видеть, с каким ужасом три старика, сгубившие добрых два десятка девиц, тряслись от страха за свои шкуры. Поняли они, по моим глазам поняли, что не увидеть им теплого лета, не услышать пения вернувшихся птиц.
- Слушайте Снегурушку мою, - велел Ледяной Князь, простирая вперед руку в узорчатой рукавице.
- И всем передайте волю супруги Мороза!
- Больше не будет жертв, - велела я, оглядывая притихшую толпу. – Ни одной девицы, оставленной в лютую стужу на погибель. А кто нарушит сей приказ, того ждет страшная участь. Глядите!
Трое моих недавних мучителей застыли безмолвными чурбанами, навеки скованные льдом. Народ шарахнулся назад, испуганный и отчего-то восхищенный.
- Зиму повелеваю встречать с радостью, позабыв старый обычай, а в ночь Карачуна жечь костры, ожидая рассвета!
- И разнести слово Княгини по окрестным селениям, - зычно крикнул Мороз, да так, что в лесу с елей посыпался снег. – Мне невест боле не надобно! Ясно?!
В последний раз взглянула на своих родных: матушку, сестер, дядьку Добра… Приду я к ним снова с морозными узорами, с первым снегом и льдом на осенних лужицах, а больше не покажусь – не положено Нави с Явью встречаться, как нынче.
- Зарянушка, - протянула руки мать. – Обними хоть пред разлукой!
А я знала, что мое прикосновение смертью грозит для нежной людской плоти. Нет, не будет ни слёз, ни прощаний. Княгиней стала, Княгиней и уйду.
- Нет больше твоей Заряны, - мягко улыбнулась я. – Снегурочкой зовите отныне. Прощай, родная сторона. Новой зимой свидимся!
Увидела, как с гордостью кивнул мой муж, услышав таков ответ. Заледенела я, стало быть, до самого сердца. Как раз достаточно, чтобы с ним во дворец белокаменный уйти. Протянул мне ладонь, обхватил руками, завьюжил и закружил в снежном танце. Миг, и нет нас нигде. Людям от чуда только и осталось, что священная ель, украшенная руками Ледяной Княгини. Может, об этом даже сложат сказку…

сказочница Ксения Белова

СНЕГУРОЧКА
/часть 1/

В нашем северном краю всегда боялись зимы. Старики сказывают, будто с холодными ветрами приходит из-за высоких гор Хозяин Снегов. Он идет неспешно, величаво, словно и не торопится получить свою требу… Первой о появлении Ледяного Князя возвещает покрывшаяся инеем трава. Когда поутру ступаешь за околицу и сминаешь ногой эту хрупкую, скоротечную красоту, сердце испуганно замирает и пропускает удар. Но затем на небо выкатывается осеннее коло-солнышко, и топит, топит ледяные иголочки, возвращая шелковой мураве мягкость и свежесть.
Вторым вестником Властелина Зимы становится текучая водица. Бежишь от родимого тына вниз, по косогору, спешишь поскорее досыта напиться, набрав в пригоршни речную влагу… А как ладони опустишь, чувствуешь – студёной стала вода, будто бы чужой, неласковой. Страшной. Еще немного времени пройдет, и на рассвете схватит лужицы тонкий белый ледок, возвещая о неумолимом.
Покойная бабка Слава говаривала, будто раньше люди радовались первому снегу: детишки плясали вкруг родимых изб, ловя на язык холодные белые звездочки, парни с девками переглядывались, зная, что вскоре срок сватов к любушкам своим засылать… Теперича не то… С первым снегом над деревней плач людской стоит, а в святилище, что вкруг древней ели раскинулось, бросают страшный жребий.
Ель-матушка великаншей была, еще когда бабка Слава в колыбели кричала. Издревле считалась ель та покровительницей деревни нашей, к ней, к матушке, прибегали дети плакаться со своими обидами, а она утешала их, пряча от гнева родительского за пушистыми лапами. И молодые приходили обетами обмениваться. Коли пред елью родимой парень с девкой назовутся женою да мужем, никому тот союз не разорвать. Бабы приходили, просили помощи в делах родильных. Коли упадет с дерева священного шишка, стало быть, и дитя в мир здоровым явится. Вот и сжимали роженицы дар священной ели в руке, пока в бане посолонь ходили в обнимку с опытной повитухой. Мужикам деревенским отвар из хвои силы возвращал, с постели поднимал тех, об ком тризну хотели было править. Да и ушедших провожали, выстилая дорогу пышными еловыми лапами… Провожала их ель с вершины холма, храня мудрое молчание. Знала она: нет смерти одной, есть Род людской, которому прерваться не суждено самими Богами.
Теперь же матушка-ель словно отдалилась ото всех, обросла высоким частоколом, за которым седые старцы-кудесники клали требы пред ее корнями. Там же, в темноте мохнатых лап, бросали и страшный жребий – которой из девок-славниц в день Карачуна навстречу жениху Ледяному выйти.
Я у матушки первой родилась, и тятя мой, сказывают, рад был дочке несказанно. На коленях дитятку нянчил, обещался, как подрасту, куколок из соломы наплести да лодочку для них выстругать, но только Боги распорядились иначе: сгинул он в лесу, мне и годочка не исполнилось. Мать, как водится, отгоревала, а после меньшухой в дядькину избу пошла. Так я и росла в родной семье, как ребенок старшего брата: вроде свой, а вроде как наособицу. Младших сестер дядька Добр дочками кликал, а меня только по имени звал: пока мала была, Зарянкой, а как подросла, Заряной, мамкиной помощницей. Вот думала, выйду замуж за синеглазого Богомила, что обещался вскорости на двор сватов заслать, будет дядька по отцу называть, уважительно: Заряной Лучезаровной… А не будет теперь. Не получится, как мечталось. Мне жребий страшный принесли, и, признаться, было за что…
Прошлым летом мелькнула в косе девичьей ранняя седина. Испугалась я, сажей прядь замазала, чтобы жених будущий не дознался, а только как не прячь, как не скрывайся, обратного ходу нет. К осени побелели волосы, что первый снег, а лицо как было, так и осталось – девичьим. Долго я косу под платком прятала, таилась ото всех, а только, как прознал Богомил все одно – не отказался от слов своих, обещался в жены взять, как нам обоим мечталося.
Что такое коса девичья? Взмах мужнина ножа, и нет ее, как и прошлой вольной жизни с песнями, плясками и посиделками. Скроет голову повойник, украсит рогатая кика, речным жемчугом расшитая, так была ли кручина по волосам убиваться?
- Ты для меня диво, как хороша, - смеялся Богомил, когда помогал прялку нести до светёлки, где все девчонки вечерять собирались. – И пусть беленька, зато румяна!
Я, глупая, отворачивалась, рукавом стыдливо закрываясь. Мнилось, вскорости женою ему стану, с домом родимым прощусь…
С холодными северными ветрами приходит из-за высоких гор Хозяин Снегов. Ему первому брать себе невесту, ведь знатен жених и богат: серебра не считает, весь мир в меха белые кутает. Под елью-матушкой каждый год одну девицу-красу избирают, а после в отчий дом идут от имени Ледяного Князя свататься.
Как зазвучали в сенях голоса стариков-кудесников, так у домашних дыхание перехватило, будто от стужи лютой. Мать вперед меня со звериным рыком бросилась, мол, не отдам дитятко любимое, да только куда ей, супротив общей воли. Коли не отдать Хозяину невесты, не пережить зиму ни единому двору: разгневается Он, нашлет морозы трескучие, да такие, что птицы на лету в льдинки превратятся и наземь повалятся. Померзнет скот, остынут печи, остекленеют глаза людей… Страшно.
- Воля моя, - рявкнул Добр, входя со сватами в горницу. – Быть Заряне невестой. Собирай, мать, приданое!
- Да как же?! – вскинулась дядькина большуха. – Нашу дитятку отдавать?! К ней Богомил хотел свататься! Мыслимое ли дело почти сосватанную за другого-то рядить?!
- Раньше надо было думать, - мотнул головой Добр. – Успел бы малец благословения отчего испросить, так и не сладилось бы дело. Пусть теперь вон, за Дарёнку просит. Чай, сестра единокровная, старшей теперь будет, как Зарянку отпустим.
А у меня внутри все будто замерзло. Поклонилась, как полагается, сначала дядьке, отца заменившему, а после и старикам-кудесникам.
- Воля ваша… Когда снаряжаться?
- Завтра поутру, - за всех ответил самый высокий из сватов.
Узловатые пальцы его сжимали клюку, которую венчал белый козий череп.
- Мать подыми, - велел дядька, кивнув на рыдавшую супругу. – Негоже так волю Богов принимать. Стыдно.
Скрипнули двери, повалил из избы на улицу белый пар. Провожать старцев пошел только хозяин избы, остальные так и сидели, оглушенные страшным жребием, выпавшим на нашу долю.
- Это ничего, - улыбнулась я бескровными губами. – На семь лет дом избавлен будет от требы Хозяину… Сестренки успеют замуж упорхнуть, а там, как доля уладит… Мне бы только к ели-матушке сходить, попрощаться…
- Ступай, - махнула рукой старшая жена, поднося матери моей водицы испить. – Теперь тебе все дозволено, дитятко горемычное.
Как бежала я на вершину холма, мимо знакомых с детства дворов, сказывать не стану. Помню только, что студёный воздух жег горло огнем, а платок шерстяной сам собой с плеч сполз, оголяя мою белую косу.
- Знак на ней, - переглядывались встречные. – Княжий знак!
- Вот, стало быть, и невеста сыскалась!
Наверное, радовались люди, что не на их дочерей старцы указали, но мне не до злости на судьбу было. Только бы добежать!
Оступилась взгляд синих глаз встретив. Богомил!
- Правда ли, Зарянушка?! – выдохнул он, руки мои в своих ладонях согревая. – Неужто тебе Снегуркой быть?!
- Правда, - кивнула я, ничего внутри не ощущая. – Завтра приходи провожать. А на следующую зиму сватов к Дарёнке засылай. Она как раз заневестится…
- Не бывать тому! Уйдем сейчас, до утра погони не будет! Я за тебя всех положу на снегу белом!
- Поздно, Богомил. Дядька сговорил, обратно не повернешь. Или хочешь, чтобы сестры твои малые новой весны не увидали? И мать бросишь, и отца, и племянников-несмышлёнышей? Пусти! К ели иду проститься. Пусти, ну!
Это только первые пять шагов страшно оставлять последнюю надежду в мире живых, но сейчас я отчетливо слышала, как закрываются за спиной двери Яви. Не властен боле надо мною закон людской, одно только сталось – жениха Ледяного дождаться. Даже старцы-кудесники не преградили пути-дороги, беспрепятственно позволив ступить за частокол.
- Матушка-ёлочка, помоги, - испросила я, под самый ствол дерева повалившись. – Страшно мне, мочи нет! Как поутру пойду босиком по белому снегу? Как ступлю в ледяную воду?!
От дерева исходил такой тёплый, смолянистый дух, будто вокруг царила не лютая зима, а ласковое лето. Знала я, что не увижу боле ни зеленой листвы, ни луговых цветов, не услышу щебета возвратившихся птиц… И словно бы кто-то большой погладил меня по голове, успокаивая и утешая. Пальцы сами собой сомкнулись на прошлогодней жесткой шишке, невесть как сохранившейся в пожухлой хвое.
- Прости, матушка, за кручину глупую. Что с девки взять? Все перед свадебкой плачут, только одни понарошку, с былой жизнью прощаясь, а я вот взаправду… Храброй буду, не опозорю родимый дом… Ну, прощай!
Назад по деревне я шла медленно, не опуская головы и не смотря вокруг. Подле каждых ворот встречали будущую Снегурку люди, некоторые плакали, некоторые прижимали к себе дочерей, с благодарностью провожая меня взглядами. Невесте Хозяина Снегов везде небывалый почет. Войди я сейчас в любую избу, потребуй любое украшение – отдадут, да еще и с довеском. Но к чему мне наряды, если красоваться буду перед Князем, окутанная прозрачным льдом?
Всю ночь мать прижимала меня к себе, баюкая, словно младенца. Не помню, спала ли я вообще, слушая плывущие над деревней прощальные свадебные песни. Невесту провожают все, отпуская живую девицу в Навь. В прошлом году мы тоже пели, а в доме у самого леса нечастная мать, наверное, так же обнимала свою радость-Лёлю. А еще раньше уходила совсем юная Олень-оленёнок… А еще раньше черноглазая Ждана… Всех и не вспомнишь, но ведь было же. Было!
С рассветом в горницу вошли старцы. Настала их очередь кланяться облаченной в белую рубаху невесте. Дядька Добр сам возложил мне на голову самоцветный венец, что хранил как главное богатство дома.
- Будь достойна жениха, дочка, - велел он, пряча блеснувшую слезу. – Проси Ледяного Князя за нас, чтобы унял морозы, чтобы придержал метели, чтобы по весне не лютовал, убивая первые всходы.
- Буду просить, - кивнула я, выпрямив спину. – И вы вспоминайте меня жарким летом. И золотой осенью… и юной весной… Вы все – вспоминайте.
- Пей, дитятко, - велел сухой, костлявый старик, протягивая мне чашу, полную ритуального свадебного напитка. – Солнце едва поднялось над лесом, чтобы сегодня умереть. Только тебе под силу вымолить у Хозяина Снегов новый день после самой тёмной ночи. Помнишь ли ты это?
Горячий вар с ароматом хвои согрел губы, прокатился по горлу, чтобы тут же слегка затуманить голову. Помню, как в прошлом году наряженная в свадебную рубаху Лёлюшка шла меж людей, будто потерянная, наяву спящая. Теперь поняла – так оно и было. Из милосердия ли, или из какого другого разумения, но кудесники неспроста потчевали будущих Снегурок колдовским зельем. Без сопротивления позволила я накинуть на голову белое покрывало, без единого вздоха снесла прикосновение снега к босым ногам.
Дорога петляла по лесу меж занесенных снегом елей, а затем выходила в светлую березовую рощу. Стройные деревца стояли, будто подружки, все, как одна, убранные хрустальным инеем.
- Твоя свита, - торжественно изрек старик, что вел меня под правую руку. – Посмотри, как они прекрасны!
Кивнула ему, глядя прямо перед собой. Вот и конец почетного пути невесты Ледяного Князя – прорубь, от которой в морозном воздухе стелется тонкий дымок. Розовый восход окрасил снег, расцеловал скромниц-берез, коснулся моей щеки.
- Уберите покрывало, - шепнула я непослушными губами. – Я хочу видеть… все…
- Тогда ты будешь ждать дольше, - отозвался второй кудесник, шагавший слева.
- Пусть… Снимите…
С волос тут же сполз отрез белого вышитого покрова. Обычно Снегурку опускают в прорубь связанной и покрытой фатой, но я не хотела замерзать слепой. Я хочу посмотреть в глаза своего жениха, когда он, наконец, явится за новой избранницей. За мной.
Люди застыли в молчании на самом берегу, а мы с кудесниками ступили на лёд.
- Зарянушка! – отчаянно выкрикнул Богомил, но сник под суровым взглядом обернувшегося старика.
- Нет у неё имени, - молвил он громко, сурово сдвинув кустистые седые брови. – Снегуркой кличьте, избранницей Хозяина Снегов!
Кто может описать, как мороз обжигает тело, прикрытое только свадебной рубахой? Кто сумеет объяснить, что это нельзя даже сравнить с объятиями речной водицы? Снегурочку опускают в воду по колено, чтобы холод медленно уводил ее из мира живых, а затем поливают водой, чтобы юное тело покрывалось тоненькой корочкой льда. И молить о пощаде бессмысленно, и кричать от боли невозможно… Голос отнял колдовской напиток вместе с волей и силой…
- Будьте… вы… все… прокляты…
Зубы даже не пытаются не стучать. Ледяные судороги поднимаются все выше и выше, достигая самого сердца.
- Глупости болтаешь, девица, - склонился ко мне тощий кудесник. – Одна жизнь за сотню – невелика цена.

...продолжение следует...

А я вам на ночь немного романтики принесла)

ДЕВЯТЬ КРУГОВ ЖКХ
Глава 17
Адель спускалась вниз очень аккуратно, боясь оступиться, ненароком подвернуть ногу и испортить себе самый лучший вечер. Выскочив из подъезда, она замерла, не веря своим глазам. Прислонившись к боку черного автомобиля без крыши, стоял мужчина ее мечты с букетом ромашек и чуть насмешливой улыбкой на губах.
- Даже не опоздала, - подмигнул он, протягивая девушке цветы. – Готова к приключениям?
Адель почувствовала, как заливается краской смущения, ненароком коснувшись пальцами руки Гертнера. Рука была тёплой и очень красивой.
- Спасибо за цветы, - улыбнулась она, прижимая букет к груди. – Я люблю ромашки!
- Рад, что угадал, - отозвался Янис, обходя машину и открывая ей дверь. – Карета подана, Золушка, садись! Я, конечно, не принц, но обещаю развлекать тебя как могу.
Не зная, куда девать ромашки, внезапно ставшие неуклюжими ноги, и вообще окончательно потеряв способность связно говорить, Адель устроилась в авто, позволив Гертнеру наклониться, чтобы пристегнуть ее ремнем безопасности. От близости красивого начальника ЖКС ее бросило сначала в жар, а после в холод.
- Куда мы поедем? – спросила она, пытаясь как-то разрядить обстановку и снять напряжение.
Отчего-то девушке казалось, будто Янис прекрасно знает, как он действует на нее, поэтому и посмеивается, искоса глядя на Адель своими ярко-голубыми глазами.
- Разве не все равно, куда, если ты со мной? – отозвался он, заводя машину. – Ты когда-нибудь каталась вот так, без крыши?
Адель только помотала головой, глядя на запястья Гертнера, где из выступающих вен изящно вырастали бело-розовые цветы сакуры. Как же ей нравился контраст нежных лепестков, которые, казалось, совершенно не подходят мужчине, и той самой силы, которая исходила от Яниса, от каждого его слова и действия. Вот и сейчас, глядя на то, как уверенно лежит на руле его левая рука, Адель чувствовала себя в абсолютной безопасности, несмотря на скорость, с которой рычащая машина мчалась по пустым улочкам района, выбираясь за город. Ветер растрепал идеально уложенные кудри, безнадёжно испортив прическу для свидания, но девушке слишком нравилось смотреть на Яниса, на деревья и дома, что проносились мимо, чувствовать на лице теплые ладошки ветра, запрокинув голову, любоваться на белые кудрявые облака.
- Янис, это так классно! – смеясь, выпалила она, пытаясь отвести от лица мешавшиеся пряди волос.
Гертнер лишь довольно улыбнулся, плавно увеличивая скорость. Черный кабриолет давно оставил позади городские окраины и теперь плавно скользил по трассе, пожирая километр за километром.
- Не страшно тебе? – спросил он, обвернувшись к восторженной Адель. – Вдруг увезу тебя в лес и брошу там?
- Ты не такой, - ответила она, наблюдая, как Гертнер вытаскивает из пачки сигарету и закуривает.
- Очень даже такой! Ты просто меня плохо знаешь, детка.
Пользуясь тем, что Янис смотрит на дорогу, она изучала его самого, практически не пряча любопытства. Сегодня, по случаю жары, начальник ЖКС выбрал белую майку, светлые джинсы и яркие разноцветные кеды, напомнившие девушке то ли мультяшную губку Спанч-Боба, то ли микс из комиксов, то ли просто взрыв на фабрике Вилли-Вонки. А еще более необычной казалась ей прическа Гертнера, который собрал свои каштановые волосы в небольшой хвостик. Таким неформальным Адель его еще никогда не видела.
- Ты левша? – вдруг спросила она, заметив, что Янис по-прежнему держит руль только левой рукой.
- Правша, - сказал он, сбрасывая скорость. – Но вот вожу исключительно левой.
Развернувшись на пустынной дороге посреди полей, он вновь направил бег авто к городу, искоса поглядывая на девушку, будто ожидая слов протеста.
А Адель несколько недоумевала. Если они едут в ресторан, то почему кеды и джинсы? Рома вот, несмотря на жару, появился в костюме.
- Так куда мы едем, Янис? – спросила она. – Ты же так и не сказал.
- Может, это сюрприз? – улыбнулся Гертнер. – Я хотел прокатить тебя, показать, как здорово нестись по шоссе вот так: без цели и без смысла. Иногда мне нравится просто погонять, не думая ни о чем. Раньше у каждого рыцаря был конь, Адель. И родись ты тогда, ты не дала бы мне без родового замка и того самого коня. Впрочем, ты и сейчас не должна мне давать, запомни это.
Девушка почувствовала, как щеки снова заливает краска смущения. Она никак не могла понять, шутит Янис или серьезен.
- Разве дело в замке или в лошади? – спросила она, вновь отплевываясь от спутавшихся волос.
- Рыцарь без коня – бесполезен чуть более чем полностью. То же самое я могу сказать и о машине, если ты понимаешь параллели. Лично мой скакун с норовом, детка.
Мотор зарычал, посылая машину вперед с такой скоростью, что Адель вжало в сидение. Волосы давно сбились в спутанный клок, но гонка пьянила не меньше, чем присутствие рядом голубоглазого искусителя Гертнера.
Что он имел в виду, говоря, что она не должна?
Мимо проносились уютные коттеджи, а теплый ветер по-прежнему бесновался над головой, превращая поездку в какое-то удивительное приключение. Мчаться по шоссе и чувствовать, что между тобой и миром нет преграды в виде металлической крыши, что от полета ввысь тебя отделяет только ремень безопасности, было прекрасно. Это напоминало катание на карусели, будто стоит раскинуть руки, и тут же умчишься куда-то за горизонт, легкая-легкая, словно пёрышко.
- Адель, мы приехали, - прервал размышления девушки Янис. – Пока не выходи, надо закрыть крышу.
В глубине авто что-то сдвинулось, будто сработал механизм огромных часов, завертелись-закрутились бесшумно колесики и шестеренки. Больше не было над головой вечернего неба, все закрыла тень от наползающей крыши, превращая личную карусель в уютный кокон на двоих. В ограниченном пространстве еще острее чувствовались тонкие нити влечения, что протянулись между Адель и Янисом после его слов о конях и замках.
- Пора, принцесса, будем гулять, - разорвал повисшее молчание Гертнер. – Я обещал тебя развлекать? Вот и развлекаю.
- А ромашки? – почему-то испугалась Адель, прижимая к груди букет. – И я растрепанная вся после дороги…
- Мне нравятся растрепанные девушки. Есть в этом особенная привлекательность, такая же, как растекшаяся тушь или содранные в кровь коленки… Все, идем, детка, нас ждут качели-карусели, сладкая вата и мороженое! Ничего с твоими ромашками не случится, обещаю.
Оставив букет в машине, она последовала за высоким темноволосым мужчиной, что обходил припаркованные на стоянке автомобили. Теперь Адель сообразила, куда Янис привез ее на свидание. На дружеское свидание, если быть точной, но откуда тогда все эти пошлые намёки?
Перед ними распахнул свои тенистые аллеи главный городской парк развлечений. Здесь найдется все, что задорно отрекламировал Гертнер: и аттракционы, и уютные летние кафешки, и продавцы холодного сладкого лакомства. Разве выбор места для прогулки не говорит сам за себя? Янис не рассматривает ее как девушку, иначе бы обязательно пригласил в ресторан…
- Где ты там, адская девица? – позвал ее начальник ЖКС, остановившись и дожидаясь, пока Адель догонит.
- На каблуках неудобно за тобой нестись, - возмутилась она. – И почему я адская?!
- Потому что бесишь меня, - ответил Янис и вдруг взял девушку за руку. – Пошли гулять, принцесса. Обещаю выиграть тебе в тире самого большого медведя.
И снова Адель потерялась в своих чувствах. Сначала ее обожгло восторгом от прикосновения к ладони Гертнера, от того, как сильно и уверенно сжались его пальцы в этом собственническом жесте, а потом до сознания дошел смысл сказанных им слов. Сквозь розовый туман девичьих грез пробилось это злое «бесишь меня». Почему?!
- Почему бешу? – выпалила Адель прежде, чем сумела себя одёрнуть.
Скорее всего, Оля права и она будет-таки плакать…
Янис остановился, посмотрел на расстроенную девушку сверху вниз. Обычно макушкой она едва доставала ему до плеча, но сегодня зачем-то надела розовые босоножки на высокой платформе, а заодно и возмутительно короткую юбочку, демонстрируя всем свои округлые коленки.
- Сложно дружить с человеком, на которого у тебя стоит, ясно?
Адель не нашлась, что и сказать. Снова он с ней играет или все же говорит, как чувствует?
- Почему нельзя? В смысле, я не против, если…
- Зато я против, - вздохнул Гертнер. – Маленькая еще о таких вещах думать. Фу, Адель, фу!
Рискнув глянуть на собеседника, она увидела, что тот смеётся.
- Ты невыносимый!
Не выдержав, девушка расхохоталась вслед за Янисом.
- За это я тебе и нравлюсь.
Покачав головой, Адель позволила мужчине увлечь ее дальше по широкой аллее туда, где зеркальной гладью блестел широкий пруд. Берега сплошь обступили деревья, днем создавая на воде ажурную прохладную тень, а вечером даря особое уединение тем, кто подплывал к склонившимся ветвям особенно близко.
Янис помог спутнице сойти в зыбкую лодку, все так же крепко держа ее за руку. Как у него выходит быть настолько привлекательным? Адель уже перестала смущаться и теперь просто смотрела на темноволосого красавца во все глаза.
Пока они шли к станции проката, на Гертнера оборачивались проходящие мимо женщины, провожая его восхищенными, а Адель явно завистливыми взглядами. Сам виновник переполоха ни на кого внимания не обращал, подтверждая тем самым теорию Ольги, но при этом постоянно смущал Адель своими откровенными высказываниями, чем разбивал умозаключения Оли в пух и прах.
«Да какая разница, какой он ориентации, если он мне нравится?! – рассердилась Адель, в который раз засмотревшись на ветки сакуры. – И, кажется, я ему тоже интересна!»
Ей представлялось, что с Янисом она словно бы бесконечно долго мчится на американских горках, то падая вниз до сладкого биения в животе, то взмывая ввысь с такой скоростью, что перехватывает дыхание. С Ромой все было иначе – с ним они разговаривали на равных, близкие друг другу по возрасту, по интересам. Он не насмешничал, как Гертнер, не подначивал и не искушал, то намекая на постель, то говоря, что Адель еще совсем ребенок.
Вода пенилась о весло, мелодичным плеском разбивалась о нос лодки. Свесив руку в темную воду пруда, Адель думала как далеко способна зайти сегодня? Что, если Янис ее поцелует? Что, если пригласить его зайти на чай? Что, если сбудется недавний сон и утро придется встретить вместе? Ох, нет, об этом пока и думать-то стыдно!
- Расскажи о себе, Адель, - велел Гертнер, продолжая грести. – Мне кажется, у тебя есть не русская кровь.
Как интересно он спрашивает, подумалось девушке. Командует, даже не беря в голову, что она может и отказаться делиться семейными тайнами. Но ведь она сама прекрасно понимала, что станет, что охотно расскажет ему все, тая под взглядом глаз цвета неба.
- Дедушка родился в Румынии, а потом приехал сюда учиться, встретил бабушку, да так и остался.
- Почему?
- Влюбился, - улыбнулась Адель. – Разве ты не веришь в любовь?
- Нет, - пожал плечами Янис. – Я верю в секс. Мне кажется, это рационально.
- А мне кажется, это глупо, - фыркнула она. – Можно любить и не… не…
- Не трахаться? – закончил за неё мужчина, делая последний сильный гребок и сажая лодку на мель. – Можно, но зачем? Выходи, принцесса, дальше идем пешком.
Адель огляделась, не понимая, куда они приплыли. Янис уже стоял на берегу, протягивая ей руку.
- Куда мы?
- В очень красивое место. Смелее, ну! Я же с тобой.
Пройдя сквозь заросли камыша по узкой тропинке, они оказались в устье неширокой речушки, что несла свои темные торфяные воды цвета Кока-Колы в парковый пруд.
- Я сюда никогда не спускалась!
Удивленная неожиданным открытием девушка бодро шагала вслед за начальником ЖКС, правда, периодически проваливаясь каблуками во влажную от воды землю. Они поднимались вверх по течению, все дальше уходя от оживленных аллей и вообще от цивилизации.
- Снимай туфельки, Золушка, дальше идем по воде, - велел Янис, стаскивая кеды.
- Туда?! Зачем?! Я заболею завтра, если полезу в холодную воду, - запротестовала Адель. – Давай не пойдем, пожалуйста! Я там умру в страшных муках!
- Не заболеешь, обещаю. Снимай!
Усадив девушку на еще теплый камень, Гертнер дождался, пока она разуется и возьмет босоножки за ремешки. Ноги тут же кольнула трава, а прохладная, полная влаги почва перепачкала пятки. Это никак не походило на свидание в ресторане, но Адель почему-то нравилось чудить с Янисом и делать так, как он просит. Сам мужчина ее мечты казался таким близким и совсем не страшным в закатанных джинсах и босиком. Ах, если бы он влюбился в нее вот сейчас, вот прямо сейчас, не сходя с этого места!
«Размечталась, - обругала она саму себя. – Разве так бывает, чтобы сразу и взаимно?»
Речка, текущая чрез парк, была неглубока, а в такое жаркое лето и вовсе мелела до состояния ручья. Только весной, в половодье, она становилась бурной, пенилась, разбиваясь о камни, что в изобилии лежали в ее русле.
Брести по холодной воде, то и дело, ощупывая босой ногой дно, чтобы ненароком не ссадить кожу об острый край камня, было странно и одновременно весело. И все время ее поддерживала сильная рука с ветвями сакуры, цветущей на запястьях.
- Потерпи еще немного, принцесса, нам сюда.
Янис подхватил Адель на руки, и легко, будто куклу, поставил на широкий валун. Забравшись следом, он вновь поднял ее, чтобы усадить на ствол поваленного дерева, которое перекинулось с одного заросшего берега на другой.
- Сюда с аллеи не спуститься, - ответил он на немой вопрос девушки. – А вот по реке – запросто.
- А как же лодка?! Там на станции написано, что за выход на берег штрафуют. Вдруг ее украдут?
- Я набросил купол невидимости, - отшутился Янис, устраиваясь рядом. – Двигайся ближе, детка, я не кусаюсь.

© Сказочница Ксения Белова

ДЕВЯТЬ КРУГОВ ЖКХ
Глава 16

Домовой, примеривший образ паука, висел под потолком, наблюдая за лихорадочными сборами своей подопечной. Что поделать, раз теперь ему приходилось подробно и вдумчиво писать доклады высокому начальству? Благодаря вмешательству Великого, одаренная девчушка больше не могла его видеть и слышать, поэтому и следить стало безопасно. Вздохнув, домашний дух переместился по стене чуть ниже, чтобы иметь возможность заглянуть и в комнату.
Подотчетная девица Адель Денисова, двадцати лет от роду, бегала по квартире в термобигудях и полотенце, в которое замоталась, выходя из душа.
- И чего ей неймется? – пробормотал Домовой, увидев, как она примеряет четвертые по счету босоножки и тут же откидывает их в сторону как недостаточно подходящие.
На стульях громоздились стопки отвергнутых нарядов, а мобильный девушки то и дело тренькал, выплёвывая новые и новые сообщения. Та, кажется, злилась. Еще час назад Адель отвечала на эти новомодные письма, а теперь просто не обращала внимания, занятая сборами.
- Неужели? – кашлянул Домовой, когда девушка вытащила из кучи платьев розовую юбку и решительно отложила ее в сторону. – Даже мне уже интересно, ради кого весь сыр-бор.
Вообще домашним духам не положены человеческие эмоции и чувства, но Домовой все же интеллигентно прикрыл лапками глаза, едва только его подопечная начала одеваться. Все же девка ведь, хоть и меченная.
Не догадываясь о том, что невольно смутила приставленного соглядатая, Адель натянула нежно розовое кружевное белье, на мгновение представив, как бы отреагировал Янис, застань ее почти раздетой. Тот мужчина из ее сна наверняка бы сказал что-то эротично-пошлое, вынуждая Адель краснеть и смущаться. А настоящий Гертнер, наверняка, выдал что-то снисходительное, намекнув, что она слишком маленькая. Интересно, каким он будет сегодня, когда они встретятся не в рабочей обстановке, а где-то… Интересно, где? Скорее всего, Янис тоже закажет столик в ресторане.
Адель быстро поснимала с волос бигуди, расправив пальцами получившиеся кудри. Хорошо Ольге, у нее волосы вьются сами и не приходится идти на всяческие ухищрения, чтобы заполучить идеальные локоны.
- Вот моды у них пошли, - вздохнул Домовой, глянув в сторону комнаты. – Юбки короткие, волосы трепанные, не то, что раньше… От годков пятьсот назад еще были девки так девки – коса толщиной в руку, сарафан по самой земле стелется. А сейчас?! Тьфу, пакость! Куды ж ты на такие копыта-то встаешь, детонька?!
Не слыша ворчания домашнего хранителя, Адель вытащила из коробки новенькие нежно-розовые босоножки на высокой платформе.
- Как ты на них ходить-то будешь, болезная? – посочувствовал Домовой.
Наверное, Адель могла бы ответить, что босоножки удобные и каблук совсем не чувствуется, но телефон залился мелодичным перезвоном, сообщая, что время на сборы вышло. Окрыленная надеждами, девушка натянула белую маечку, прихватила на всякий случай джинсовую жилетку и выскочила за дверь, даже не взглянув в сторону огромного черного паука, что по-прежнему висел в углу у самого зеркала.
- Беги-беги, неугомонная, - пробормотал Домовой, сбрасывая личину. – А я за тобой в окно посмотрю, кто там встречать такую ягодку приехал.

* * *
Янис Гертнер стоял у выхода из здания Жилкомсервиса и курил. День сегодня выдался на редкость продуктивный: полностью закончен двенадцатый участок, начато освоение следующего, получено подтверждение от руководства, выпито три чашки кофе, выслушано тридцать жалоб от посетителей, отвечено на все отказом, собрано еще негатива чистейшей пробы, а теперь предстоит увеселительная прогулка с юной девственницей. Не день, а сказка!
- Уезжаешь? – тихо спросила Кейла, которая вышла из конторы на свежий воздух. – Жарища в кабинетах, Янис! Ты бы хоть кондиционеры нам поставил!
- Я тебе что, денег не даю? – возмутился он, доставая новую сигарету. – Возьми сколько надо и закажи, проблема что ли?
- Может, я хочу внимания, - вздохнула демонесса, прижимаясь к мужчине. – Поехали ко мне, примем вместе душ?
- У меня еще дела, - отмахнулся Гертнер. – Буду занят до ночи, а потом, может, приеду. Посмотрим…
- Тогда буду ждать, - улыбнулась Кейла, скользнув поцелуем по плечу Яниса.
- Все лижетесь? – ехидно усмехнулся Азизлер, распахивая дверь Жилкомсервиса и выходя в летний зной. – Сестрёнка, ты бы поменьше на Великого вешалась, а побольше бы делом занималась!
- Не твоя печаль, - ощерилась Кейла, разом утратив все сходство с человеком. – Янис, уволь его, а?
- Я и тебя могу уволить, детка, если будешь скандалить, - выразительно глянул на нее Гертнер, разом пресекая ссору. – Дай мне лучше завязку какую для волос, не могу, жарко под ними.
Усилием воли погасив зеленый огонь в глазах и спрятав вытянувшиеся когти, демонесса вытащила из сумки черную резинку.
- Самое то, - блаженно вздохнул Гертнер, собирая волосы, едва доходившие ему до плеча, в небольшой хвостик на затылке.
- Это ты еще по-настоящему в костюме по жаре не ходил, - заметил Азизлер, языком перегоняя во рту очередную зубочистку. – Все любуюсь образом, который выбрала моя сестричка! Женщина в леопарде прекрасна, детка!
- На себя посмотри, старикашка, - фыркнула Кейла, явно недовольная тем, что брат мешает их с Янисом уединению. – Все, я ушла.
Проследив взглядом за стройной фигурой демонессы, Гертнер обернулся к своему водителю.
- Цветы мне привез?
- Как заказывал – ромашки, - ответил тот. – В машине лежат, сейчас принесу.
Забрав из рук Азизлера букет, Гертнер кивнул в сторону служебной «Волги»:
- Ты бы хоть помыл ее, что ли?
- Могу и помыть, - согласился зеленоглазый демон. – До завтра я свободен?
- Свободен, - подтвердил Янис. – На своей поеду.
Открыв машину, он почувствовал, как в лицо дохнуло жаром. За целый день салон нагрелся так, что напоминал адское пекло его родины. Не долго думая, мужчина завел авто и нажал кнопку, приводя в движение крышу. Белые ромашки лежали на соседнем сидении, словно поторапливая его в путь.
Коротко взрыкнул пробудившийся мотор, ударил в лицо теплый летний ветер. Демон ЖКХ выехал со стоянки в прекрасном расположении духа: весь день он так или иначе думал о девушке с автографом «АД» и о том, как удивит ее грядущим вечером.

© Сказочница Ксения Белова

ВОДЯНОЙ

Ягодка за ягодкой, ягодка за ягодкой… Ароматная лесная земляника давно покрыла донышко берестяного кузовка, который Любавушка с утра за собой таскала.
- Ау, Мила! Ау, Златка! Ау, подруженьки!
Издалека донеслось разноголосое кликанье деревенских. Значит, близко девчонки босоногие, недалече отошла от них.
- Любава, ты пошто одна бродишь? – раздалось над головой семилетки. – Неужто волков не боишься?
- Нету тут никого, Светозара, - улыбнулась та старшей наперснице. – Напрасно пугаешь!
- Ой ли, - загадочно протянула первая на деревне красавица. – Но ты права, волков бояться, в лес не ходить. Пошли-тка скорее остальных сыщем. Вот потеряется кто из молодших, а мне потом за вас отвечать!
Светозарушку в деревне все любили: от мудрых стариков до веселой ребятни, а она завсегда была со ними ласковой. Улыбнется, словно солнышко покажется, доброе слово молвит – сердце согреет. Вот только дичилась Светозара обычных девичьих посиделок за рукоделием да от парней шарахалась, все больше по нраву ей было с ребятишками тетешкаться, сказки им всякие сказывать. Завсегда вокруг Светозариной избы девчонки малые крутились, ждали, пока любимица их справит домашний урок, что матушка задала, и к ним за плетень выйдет. Усядется славница на завалинке, а детишки вкруг нее, будто пташки малые, пристроятся. Сказывает им девица о диковинках всяких, да так складно, будто сама, своими глазами видала. И про цвет папортника ведает, и про старика Лешего, что чащобой правит, что твой князь, и про мавок смешливых, чьи пальцы холодны и когтисты. А потом вдруг схлопает в ладоши, засмеется и давай игры веселые затевать, будто и не было ничего волшебного.
- Милка, Златка, ау! – крикнула Светозара, отведя в сторону раскидистые лапы зеленой ели. – Куда запропастились, негодницы?
- Тута мы, - откликнулись сестрички с одинаковыми тощими косицами. – Притомились…
- А Любавку, подружку свою, пошто бросили?
- Так не бросали мы, - утёрла нос старшая. – Отстала она…
- Никогда так не поступайте, - сердито нахмурилась Светозара. – Лес – это чужие владения, мы тут всего лишь гости. Помните, что я сказывала об угощении для Лешего? Вы свои подарения оставили?
Внимательные зеленые глаза славницы пристально смотрели на каждую из вверенных ей подопечных.
- Оставили, - не стройным хором откликнулись те. – Принесли то, чего у дедушки Лешего нет: свежего хлеба и плошку каши…
- Вот и умницы! Ну, идёмте, кузовки еще не полны, нечего рассиживаться!
И, подобрав край понёвы, Светозара решительно пошла вперед, ступая так, что под ее ногой не хрустнула ни одна веточка. Младшенькие поспешили за своею любимицей, стараясь подражать ей во всем.
До самых летних сумерек бродили они в поисках ароматных, сладких ягод. Светозара строго следила, чтобы проворные пальчики девочек не давили сорванную землянику, чтобы складывали ее в кузовок, а не в голодный рот. Но, едва над лесом гулко ухнул старик-филин, Светозарушка остановилась, прислушиваясь в тому, как ветер путается в кронах деревьев, к резкому крику лисы и шепоту уползающей с камня гадюки.
- Пора возвращаться, - строго велела она детям. – Напрямки пойдем, у мельницы немного передохнем и сразу по домам. Нечего Навь гневить и по ночам разгуливать.
Узкая тропинка, петлявшая средь высоких трав, вывела путников к реке, что несла свои тёмные воды сквозь лес, а затем ширилась, превращаясь в глубокое озеро, окутанное туманом и страшными тайнами. Девочки испуганно прижались друг к дружке, вспоминая истории, что сказывала им Светозара.
- Страшно? – обернулась шагавшая впереди девушка, сверкнув белоснежными ровными зубками. – Больше не стану пугать, не бойтесь, маковки.
- А вот и нет, - храбро выпятила грудь Любава. – Ни капельки не страшно!
Ярко зеленые глаза Светозары стали еще зеленее, но не успели дети понять этого, как та спрятала их за длинными густыми ресницами.
- Тут присядем, - решительно молвила славница, указав на поваленное зимней бурей дерево. – Отсюда уже и деревню видать. Вон твой дом, Любавка… А вон там, чуть повыше, ваш, Мила и Злата. Утомились за день, поди? Ничего, зато матерей порадуете: вон, сколько ягод набрали. Будет вам и кисель, и пирог сладкий.
Устроившись на широком стволе, Светозара вытащила из берестяного туеска краюху хлеба и разделила его на всех. Изголодавшиеся за день девчонки впились зубами в угощение, а сама Светозара задумчиво смотрела на озерную гладь, туда, где на противоположном берегу темнела одинокая, поросшая мхом изба.
- Там мой суженый живет, - вдруг молвила она, склонив голову, будто вслушиваясь во что-то.
- Да что ты, окстись, - ахнула Злата. – Безногий мельник?! Неужто, матушка с батюшкой тебя за калеку сговорили?!
- Светозарушка, разве ты для того всем парням отказывала? – колокольчиком отозвалась её сестричка Милолика. – И Годею, первому силачу, и Храбру, сыну кузнеца!
- Отказывала, - уголками губ усмехнулась славница. – Стало быть, судьбу дожидалась…
И невдомек было девчонкам приглядеться к своей наперснице – и без того зеленые очи девицы засияли в сумерках собственным светом, а густая медовая коса будто стала еще толще и богаче, сама распадаясь на длинные вьющиеся пряди… Но слишком малы были для того трое семилеток. Чужая краса не вызывала еще в них черной зависти, а, напротив, делала старшую подружку только лучше да милее.
- А знаете, отчего молодой мельник никогда не выходит из дому? – вдруг спросила Светозара, распуская волосы.
Девчонки только рты пораскрывали, чуя новую сказку. Знали они этот хитрый прищур, с которым Светозара обычно про чудеса баяла.
Сгустившиеся сумерки отняли у леса краски. Деревья замерли над спокойной водой тёмными великанами, легкий туман заблудился меж могучих стволов, а на светло-синем вечернем небе замерцали первые яркие звезды. Где-то за тыном звонко залаяли собаки, потянуло дымом из топящейся печи…
- Было это, когда мой прадед только-только к прабабке посватался, - повела свой сказ Светозара. – Жила тогда в деревне девица-краса ненаглядная…
- Как ты, Светозарушка? – испросила конопатая Любава.
- Куда мне, - засмеялась та. – Супротив неё я немочь бледная. Но чур, боле не перебивай, а то сразу домой пойдем. Ясно?
Дождавшись, пока все трое семилеток кивнут, продолжила, задумчиво меж пальцев кудри медовые пропуская.
- Девицу ту Реченькой кликали, потому как родилась она на самом берегу, когда мать ее напиться спустилась. Выросла Реченька родителям на радость умницей да красавицей. Глаза синие-синие, что небо весной, а коса длинная да мягкая, что вода текучая. Пошла как-то девица за околицу да судьбу там свою повстречала – проезжал через деревню молодой князь, увидал Реченьку, коня поворотил, стал спрашивать, кто такова и откуда.
Конь у князя чудной был: тонконогий, горделивый, крутую шею гнул, глазом косил, пританцовывал. Сильной рукой правил ездок, сдержал резвость скакуна белоснежного, привязал его к иве плакучей, а сам с девицей заговорил ласково. Реченька как на князя глянула, так сердце и зашлось от красоты его и стати. До вечера гуляли они по лесу осеннему, а потом настало добру молодцу время домой собираться.
Умчался он, обещав до первых заморозков воротиться. А на следующее утро ударил мороз, лужи затянуло тонкой корочкой льда, траву разукрасил серебряный иней. Вышла Реченька за околицу суженого встречать, да только попусту глаза проглядела. Ждала любимого весь день, а потом и следующий пришел чередом. С той поры потеряла покой девица, только об князе молодом думала, да на колечко подаренное глядела. Мать уже все слезы выплакала, глядя, как дитятко любимое с лица спало. А только все равно каждое утро бегала Реченька за околицу, любимого своего высматривать. Но так и не вернулся за Реченькой князь. Поговаривали, сгинул где-то в чащобе дремучей, а может, и разлюбил, кто сведает?
К первому снегу стало понятно, что оставил князь заезжий Реченьке окромя кольца своего еще один подарок под самым сердцем. Всю зимушку места себе не находила, слезы лила, а с весенними туманами, как отяжелела, ушла из родимой избы красавица и где-то на берегу от бремени разрешилась. Сказывают, будто слышали люди плач младенца, что от озера доносился, да только густым маревом заволокло все вокруг – где искать пропавшую неведомо…
- А дальше-то что было, Светозарушка?! Сказывай! До конца сказывай!
- Так ведомо что: из темной воды руки белые показались, младенца из объятий материнских взяли, да в омуте и сгинули. А после сам князь к своей избраннице вышел. Всю зиму тосковал он по оставленной возлюбленной, но разве под силу Водяному против законов Навьих пойти, из-под крепкого льда выбраться раньше, чем весна разбудит? Как туман развеялся, нашли люди на берегу бусы, что Реченька носила. Поняли тут, кто тем князем прикидывался, кто с первой красавицей миловался. Стало быть, Реченька своей волей к хозяину здешних омутов в жены ушла, да и младенца с собою унесла. Вот только не бывает так, что в Яви убудет, а в Нави прибавится. Оставил Водяной на земле ребенка-подменыша: худенького, немощного, которому воздух наш слишком тяжек. Вырос мальчонка почти человеком, девушку сиротку в жены себе взял. Так и смешалась Навья кровь с человеческой, а сколько ее, и в ком проявится – неведомо.
- Так, а мельник-то, мельник? Отчего он на полати лежит, на порог не выходит?
Сверкнула зелеными глазами Светазара, бросила скорый взгляд в сторону одинокой избы, где в окне теплился огонек лучины.
- Сами об том спросите, маковки. Не мой секрет, не мне и сказывать. Все, кыш домой, окаянные! Матери, небось, уже все глаза проглядели!
Поднялась с дерева славница, подхватила полный ягод кузовок. Девчонки-семилетки бегом по тропинке умчались, росу с высокой травы роняя. Обернулась Светозара на черную избу, улыбнулась, пригожего парня на самом крыльце увидав. Белая кожа его не годилась для светлого дня, а неверные ноги с трудом на этой земле держали. Да только знала она, кем парень тот хозяину всех омутов приходится: в темноте навьи глаза хорошо видят, как у зверя рыскучего. Стянул молодец беловласый с тела рубаху да в озеро с крыльца и кинулся. Закрутились тут молчавшие до сих пор жернова мельницы, заскрипели огромные колеса, плеснул по воде широкий рыбий хвост… Сама мелет мельница, послушная слову колдовскому, сама муку в мешки ссыпает да у порога складывает.
Переменился теперь слабосильный мельник: водица родная облик истинный возвратила. Полным сил мужчиной стал недавний хромоножка, только волосы белые да глаза голубые напоминали о том, кем прикидывался сын пропавшей Реченьки. И не человеческой красотой он был хорош, а совсем иной – нездешней, холодной, навьей.
- Скоро свидимся, суженый, - шепнула Светозара, косу свою заплетая.
В ответ озеро темное рябью пошло, словно подтверждая слова пророческие. Навь к Нави тянется, как не противься. Ходят среди людей те, в ком сильна кровь иная, ищут своего счастья, да не многие находят.

Сказочница Ксения Белова

Дальше идет косяк, главы 14 нет, сказочница ошиблась с нумерацией. На порядок изложения это не влияет. Извините!
Глава 15

Утро вступило в свои права осторожно и невесомо. Наконец-то на смену изнуряющей жаре пришла легкая прохлада. Тихий дождик выводил свою мелодию, постукивая по жестяному откосу, тихонько шлепая по листьям клёна и шурша в высокой траве под самым окном.
Адель потянулась, наслаждаясь медленным пробуждением. В распахнутое окно тянуло свежестью и запахом влажного асфальта. Повернувшись, девушка уткнулась носом в плечо спящего рядом парня, улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер. Все было чудесно: и ужин, и музыка, и цветы, и неспешная прогулка по ночному городу, закончившаяся… А чем, собственно?
Адель уселась в постели, искоса глянув на мужчину, который спал, обхватив руками подушку. Непонятно, как вышло, что они проснулись вместе, хотя вчера распрощались у дверей квартиры.
- Ром? – позвала она, тронув спящего за плечо. – Ты вообще как тут?!
- Адель, угомонись, - пробормотал он. – Столько раз за ночь даже я не могу!
Девушка похолодела, услышав знакомый голос. Натянув одеяло до подбородка, она с ужасом и смущением смотрела, как Янис Гертнер, усмехаясь, оборачивается к ней.
- А смысл прятаться? – спросил он, обняв Адель. – Все, что меня интересовало, я уже увидел.
Судорожно вздохнув от нахлынувшего чувственного изумления, девушка проснулась, все еще пребывая во власти возмутительного сна. Ей казалось, что Янис был здесь и только что, каким-то непостижимым образом исчез. Его присутствие все еще висело в воздухе легкой дымкой не рассеявшейся грёзы.
За окном пронзительно заголосила сигнализация соседского авто, возвращая ее в реальность. Приснится же такое!
Глянув на будильник, Адель сообразила, что проспала всего пару часов, поэтому она удобно устроившись, обняла подушку, уносясь мыслями к тому, кто ей приснился. Спустя пару минут девушка вновь провалилась в сон, но уже без сновидений.
А в темноте под окном стояла разозленная Берегиня, сбрасывая с кончиков пальцев мерцающее волшебство. Конечно, Алёна понимала, как сильно рискует, нарушая устав и вмешиваясь в чужие сновидения, но даже строгий выговор от Лады не мог ее остановить. А вот кое-кто мог. Вытащив из кармана мобильный, Берегиня набрала хорошо известный ей номер.

* * *
В комнате было темно и пахло горячим воском. Янис ничего не мог с собой поделать, ему нравилось иногда зажечь несколько крупных свечей и работать в их тусклом неверном свете. Демон сидел в уютном кресле, закинув ноги на низенький стеклянный столик. В руках он держал небольшую книжицу в кожаном переплёте и что-то записывал в ней, довольно улыбаясь, будто вершил забавную шалость. Мелодичный перезвон айфона отвлек его от работы.
- Вечера, Алёнка, - ответил он, прижимая телефон к уху. – Да ты что?! Правда что ли?!
В тоне Яниса было столько утрированного изумления, что собеседница, разумеется, разозлилась еще больше. Включив громкую связь, Гертнер отложил книжку, стянул через голову футболку, и вновь уселся в кресло.
- Что тебе надо от девочки?! – возмущалась на всю комнату Берегиня. – Лезешь в мою работу бессовестно!
- Сны про Романа насылать – тоже твоя работа? – съязвил Гертнер.
Было понятно, что на миг Алёна растерялась, не зная, что отвечать.
- Я хочу, чтобы девочка поняла, кто ей нужен, - все же нашлась светлая. – И если ради этого придется немного нарушить правила, то я готова даже понести наказание.
- Стучать Ладе я на тебя не стану. Пока не стану, - уточнил Янис. – Но клятвенно обещаю всячески мешать твоему сладенькому плану. Адель выбрана жертвой и мне нужна ее невинность. Хочет ходить на свидания с Ромой, с Петей, с Васей – пусть ходит, но дальше поцелуев на пороге дело у них не зайдет.
- Ты сам вмешиваешься в навеянные мной сны, бессовестно развращая девочку!
Демон поднялся с кресла, прихватил с собой телефон и одним жестом погасил свечи. Направляясь в спальню, он слушал возмущенный голос Берегини, обвинявший его во всевозможных грехах, в том числе и в гибели многострадальной березовой рощи на краю лесного озерца.
- Ты там пьяная что ли, Алёнка? – хмыкнул он. – У тебя свои методы, у меня свои. Мне эта девочка нужнее, чем тебе. Ну, найдешь суженого кому-нибудь еще, а у нас с избранными строго – кто заявлен в смете, тот и должен быть принесен в жертву.
- Адель ты не получишь, ясно?!
Положив айфон на большую двуспальную кровать, Янис принялся раздеваться.
- Давай так, - подвел итог беседы Демон. – Хочешь переспать – приезжай, адрес ты знаешь. Будем лечить твою неудовлетворенность.
- Ты неисправим, - зло бросила Берегиня. – Сам с собой спи! Доброй ночи!
Мужчина глянул на замолчавший мобильник. Время – три часа ночи, чего ей не спится? Следила, небось, за этой парочкой, проверяла, чем закончится свидание у Романа и Адель. Так ничем же не закончится, девчонка сейчас не о суженом, а о нем думать должна, восторженно вздыхая.
Устроившись на постели, Гертнер все никак не мог перестать думать о симпатичной девственнице, которую нужно обаять и влюбить в себя. Нет, красавицей Адель Данилову назвать было нельзя, случались в его жизни женщины и покрасивее. Но все же Янису было приятно смотреть, как она смешно задумывается над чем-то, смущается, пряча взгляд за длинными ресницами, встряхивает головой, откидывая с лица пряди светлых волос. И как искрятся ее серые глаза, становясь похожими на… Что за?!
Гертнер взглянул вверх, в большие наклонные окна в скате крыши. Над городом уже занимался рассвет, окрашивая небо в нежные розовые тона. Летние ночи коротки, словно наваждение. Казалось, только недавно стемнело, зажглись светлячками первые звезды, как солнце уже торопится вставать, намекая, что впереди очередной трудовой день. А вечером нужно поразить воображение Адель, сыграть такую роль, чтобы окончательно поймать ее на крючок любовного влечения.
И все же, вспоминая светловолосую девчонку, Янис испытывал какое-то странное ощущение узнавания. Не могло быть такого, чтобы их пути когда-то пересекались, но если сравнить это ощущение с запахом, то было похоже, будто в гамме аромата духов он уловил одну знакомую нотку и теперь мучительно пытался понять, откуда она.
Так ничего не решив, Гертнер подумал, что пора бы немного поспать. На поиски ответов у него будет еще много времени, а вот завтра рано утром нужно быть на рабочем совещании и желательно при этом не опаздывать. Ну и, конечно, перед сном Янис не преминул воспользоваться добрым советом Берегини, чтобы лучше спалось и не мучали пустые размышления.

* * *
Утро тянулось для Адель долго-долго. Переделав все дела, она поняла, что на часах нет и двенадцати, а девать себя куда-то надо. Поразмыслив, она решилась сходить в гости к подруге и обсудить с ней свидание с Ромой, а заодно и волнующую вечернюю встречу с Янисом.
- Представляешь, - улыбалась она, вспоминая прошедший вечер. – Я думала, мы в кино сходим или в баре посидим. А Ромка в «Дикой охоте» столик заказал, да еще и с оригинальным десертом!
- Это который у них подается под живую музыку? – заинтересованно спросила Ольга. – Я тебе точно говорю, Рома к тебе неровно дышит! Тебе хоть понравилось?
- Ну, он милый, интересный, - осторожно начала подбирать слова Адель. – С ним есть о чем поговорить, нам одинаковая музыка нравится… Договорились, что вместе на концерт сходим, а еще он меня в поход звал, на неделю.
- Мать, ты за такой подарок держаться должна всеми руками и ногами, - заулыбалась Оля. – Первое свидание и с таким размахом! А после ресторана что было?
- Тебе бы все размах, - отшутилась Адель. – Мы еще гуляли, болтали о всяком. Ты знаешь, Ромка живописью увлекается! А еще у него дома хорёк живет, я заходила посмотреть.
- Хорек, значит?! И как хорек?
- Оль, прекрати! Не было у нас ничего, только зверюшку посмотрела!
Та уже не сдерживаясь, хохотала в голос.
- Теперь это так называется?! Зверюшку посмотреть?!
- Смейся-смейся, - обиделась Адель. – Я не уверена, что представляю Рому своим первым. Да, он хороший, симпатичный и обаятельный, но…
- Значит, все же будешь биться лбом в стену, - отсмеявшись, выдавила Оля. – Пожалуй, начну заранее покупать винишко, чтобы потом тебя отпаивать. Геи не меняются, понимаешь?
- Он сказал, что хотел бы… ну… хотел бы со мной переспать, но не будет!
- Да пошутил твой Гертнер! Не мог же он тебе так прямо отказать, пришлось выкручиваться!
Адель встала с табуретки, подошла к перилам балкона, чтобы глянуть вниз. В понедельник, да еще в такую жару, на улице не было никого, разве что случайные прохожие прятались под тенью деревьев, перебегая от дома к дому.
- А пошли купаться? – предложила она. – Я же дома до вечера с ума сойду!
- Неужели так все серьезно? – сочувственно спросила Оля. – Да, подруга, привет тебе…
- Не знаю я, - вздохнула Адель. – Понимаю, что с Янисом все очень шатко, но… Ты знаешь, какие мне сны снятся?!
- По дороге на речку расскажешь, - решилась Ольга. – Мой купальник возьмешь, чтобы домой не заходить?
- Возьму, - согласилась Адель. – Ты просто не понимаешь, какой он в моих снах, Оль! Ах, какой…
- Нет повести печальнее на свете, - вздохнула та. – Все, будем проверять твоего Яниса, может, тебе что-то и обломится.
Собирая купальники и полотенца, девушки спешили. До речки придется ехать минут тридцать, а ведь к восьми Адель должна быть готова для первого свидания с мужчиной ее мечты.
- Смотри, что пишет мне Ромка, - отчего-то совсем не радостным тоном сказала Адель, протягивая подруге телефон.
- Очень мило, - улыбнулась та, прочитав короткое сообщение от парня. – «На работе скучаю по тебе!»
- И что мне с этим делать?!
- Наслаждаться вниманием, - назидательно велела Ольга. – Когда у тебя было сразу двое парней, мать? Вот и ходи на свидания, а там увидим.
Стройная брюнетка натянула кружевные шортики, повертелась у зеркала, то собирая волосы в хвост, то распуская по плечам.
- Так что ответить-то? – спросила Адель, снова перечитав послание.
- Напиши что-то про прекрасный вечер, мол, вспоминаю, радуюсь, розы – прелесть!
Придумав ответ, она отправила сообщение и поспешила в прихожую обуваться.

© Сказочница Ксения Белова

ДЕВЯТЬ КРУГОВ ЖКХ
Глава 13

Усадив Адель в служебную «Волгу», Янис наклонился к ней, удерживая дверцу открытой.
- Предупреждаю еще раз, вечерами одна не ходи, - серьезно сказал он, глядя девушке прямо в глаза. – Все, езжай, принцесса! Азизлер знает, куда отвезти.
Водитель, которого девушка однажды видела из окна, обернулся, чтобы игриво ей подмигнуть. И этот в линзах, ну надо же! Кого-то этот молодой красивый парень ей мучительно напоминал, вот только кого?
- Довезу в лучшем виде, - усмехнулся зеленоглазый, зажав в уголке рта порядком погрызенную зубочистку. – Шеф, мне потом в контору?
- Потом за мной приедешь, - велел Гертнер, аккуратно закрывая дверцу машины. – Завтра в восемь, Адель. Буду ждать у подъезда.
«Волга» рванула с места, прежде чем девушка сообразила спросить у Яниса телефон.
- Жаркое лето, правда? – спросил молодой водитель, сдвигая на затылок белоснежную кепку. – Я лично осень люблю, когда еще не очень холодно, но уже желтеют листья.
- А я не люблю, - поддержала беседу Адель. – Весну люблю, когда все только-только расцветает.
Ей подумалось, что наладить отношения с личным водителем Яниса – это важный шаг в продвижении их отношений.
- Какая у Вас интересная фамилия!
- Это имя, - рассмеялся парень, оглядываясь через плечо на смущенную пассажирку. – Очень древнее, между прочим!
- Извините, - еще сильнее покраснела Адель. – Неловко вышло…
- Давай на «ты», - предложил Азизлер, не вынимая изо рта зубочистку.
- Давай, - легко согласилась та. – Мы же почти ровесники, я думаю?
- Конечно, - хмыкнул парень, лихо сворачивая во двор. – Приехали, принцесса! Значит, на свидание с Гертнером собралась?
- На дружескую прогулку, - поправила девушка, выбираясь из машины. – Было приятно познакомиться.
- А уж мне-то как, - пробормотал демон, глядя в спину уходившей блондинке. – Откуда вы все беретесь-то на голову Яниса, ума не приложу.
Уже заходя в подъезд, Адель услышала, как взвизгнули колеса старенькой «Волги», когда личный водитель начальника ЖКС рванул выезжать со двора. Интересно, а на завтрашней прогулке, Янис возьмет ее за руку? Предвкушая удивительное и прекрасное приключение, она вошла в квартиру и тут же помчалась проверять, сдержал ли Гертнер свое обещание.
Улыбаясь, Адель смотрела на текущую из крана воду. Ей казалось, будто только что она получила от него нечто большее, чем просто букет цветов или огромного плюшевого медведя. Как же приятно знать, что Янис думал о ней и заботился!
Кажется, нужно позвать в гости Олю, чтобы поделиться последними новостями. Свидание с мужчиной ее мечты, пусть и чисто дружеское, стоит того, чтобы похвастаться этим перед лучшей подругой.
* * *
В подъезде было тихо и резко пахло кошачьим духом. Мужчина не спеша поднимался по обшарпанной лестнице на последний этаж, разглядывая общую убогую планировку. В подъезде не было ни одной двери, похожей на соседнюю, а вот стены, напротив, выглядели одинаково уныло. Местами облупившаяся серая краска демонстрировала более ранние наслоения, а подернутая черной плесенью штукатурка намекала на необходимость срочного ремонта.
- Как здесь можно жить? – пробормотал мужчина, минуя еще один лестничный пролет. - Что за бесполезная трата отпущенного времени?
К пятому этажу острый кошачий запах только усилился, заставляя морщить нос. Куда ей столько животных? Почему нельзя было помириться с тем парнем пятнадцать лет назад? Почему нужно было слушать глупые советы завистливых подружек и в итоге остаться одинокой, никому ненужной женщиной?! Нет, он решительно не понимал людей, решивших поставить на себе крест.
Остановившись перед нужной квартирой, мужчина прочел табличку, что висела на дверной ручке, недвусмысленно намекая на общую бесполезность сего мероприятия. На картонном прямоугольнике кто-то на редкость аккуратно вывел всего несколько слов: «Дежурная квартира. Стучите, звонок не работает»
- Это жизнь у вас не работает, - пробормотал он.
Он постучал в дверь и лучезарно улыбнулся, когда на пороге появилась женщина неопределенных лет в бесформенной футболке и гулькой давно не крашеных волос на макушке.
- Здравствуйте, - бодро произнес он, зная, что хозяйка квартиры видит перед собой красивого молодого мужчину в безупречном костюме и с пылесосом в руках. – Наша фирма сегодня и только сегодня проводит демонстрацию продукции. У Вас, я вижу, дома животные? Не волнуйтесь, этот чудо-аппарат работает совершенно бесшумно, не вызывая стресса у домашних питомцев!
Ошалев от такого напора со стороны распространителя, женщина отступила на шаг, впуская его в дом.
Войдя в квартиру, Янис Гертнер огляделся. Как можно так завалить хламом крошечную двушку, да еще поселить здесь с десяток кошек? Пушистые питомцы, вышли в узкий коридор и округлили глаза, созерцая темного гостя. Уж они-то прекрасно понимали, что пришедший мужчина принадлежит не этому миру, а природное любопытство хвостатых созданий всем давно известно.
На мгновение зрачки Гертнера расширились и кошек как ветром сдуло. Полутемный коридор с драными бумажными обоями образца начала восьмидесятых поразил его своей мрачной депрессивной энергетикой. Хозяйка квартиры, правда, когда-то пыталась исправить ситуацию, заклеив порванные места плакатами со звездами и календарями, но быстро сдалась, забросив это неблагодарное занятие.
- Вы проходите, правда, у меня не прибрано, - засуетилась женщина, сгребая с просиженного дивана груду одежды сомнительной свежести. – Я никого не ждала…
Пожалуй, когда-то ее можно было назвать миловидной, но годы, проведенные в пустом ожидании лучшей жизни, почти стерли с ее лица природную привлекательность. Вбив себе в голову известный слоган «все мужики – козлы», эта представительница прекрасного пола устроилась на работу в библиотеку, чтобы духовно обогащаться и обогащать других. К сожалению, длительное нахождение в храме знаний не прошло для нее бесследно: зрение упало, да и один глаз начал чуть заметно косить.
- Наш уникальный пылесос поможет затрачивать минимум времени на уборку, - очаровательно улыбнулся Янис, ставя аппарат на обшарпанный линолеум. – Давайте я покажу его возможности?
- А мне что делать? – растерянно спросила хозяйка квартиры, прижимая к груди собранное с дивана богатство.
- Как Вас зовут? – поинтересовался Гертнер.
- Анастасия Викторовна, но можно просто Настя…
- Настя, Вы можете просто присесть и наслаждаться зрелищем, - проникновенно посоветовал Янис. – Так вот, стоит включить это чудо, как он тут же начнет работать, собирая всю вредную для здоровья грязь вплоть до сапрофитов. Вы же следите за здоровьем, Настя?
- Слежу, - охотно согласилась та, послушно усаживаясь на табуретку. – Я вообще за здоровое питание, от мяса отказалась совсем. И еще записалась на курсы гармонизации окружающего пространства… Буду ремонт делать, чтобы привлечь в свою жизнь положительную энергетику. А Вы знаете…
Янис усмехнулся про себя, слушая бред про намертво замурованные чакры, методики привлечения успеха, заблокированные ресурсы роста и главные в жизни цели.
- Очень познавательно, - саркастически ответил он. – И, наверное, безмерно полезно!
Анастасия смотрела, как Гертнер двигается по комнате, медленно, словно рисуясь. Пылесос едва слышно гудел, ровно настолько, чтобы приходилось говорить чуть громче обычного.
- Вот Вы… А как Ваше имя?
- Янис. У меня отец латыш, поэтому имя такое. Так что я?
- Вы знали, к примеру, что отрицая некоторые запахи, человек даже не догадывается, что на самом деле проблема в глубинных блокировках! Хотите заглянуть на интересный тренинг, там столько всего нужного рассказывают?
- И о чем же там идет речь?
- Вот у Вас, Янис, очень вкусный парфюм, - выпалила Настя, смущаясь. – В смысле, приятный… Ну Вы поняли…
- Понял, - кивнул Гертнер, от души забавляясь происходящим. – И что с ним не так?
- Все так! – женщина пошла розовыми пятнами от волнения, уронила на пол жуткого цвета капроновые колготки, подобрала их, еще сильнее краснея. – Просто там рассказывают, почему те или иные люди выбирают определенные запахи…
- Лично я прекрасно знаю, почему выбрал именно этот, - хулигански улыбнулся Янис, выключая пылесос.
- И почему же? – подначила Настя, явно надеясь сейчас в словесной пикировке указать красивому распространителю бытовой техники, что он ошибается, и только она сама владеет истиной в последней инстанции.
- Потому что пахнет сексом и неприятностями, - уже не сдерживая смеха, ответил Гертнер, наслаждаясь краской стыда, вспыхнувшей на лице собеседницы. – Смотрите, Настенька, сколько грязи я собрал! Благодаря этому ультрасовременному пылесосу, Вы тоже сможете это сделать. Хотите попробовать?
Ему было интересно наблюдать за реакцией женщины, видеть, как один за другим со звоном разбиваются ее стереотипы. Все мужики неряхи? На тебе голубоглазого скуластого красавца в идеальном костюме! Не могут помочь по хозяйству? На тебе пылесос и рассуждение о пользе чистоты! Думаешь, что секс – это пережиток домостроевского прошлого, а теперь в людях ценится душа? Держи бурю гормонов и бунт ощущений, детка!
Встав позади Анастасии, он вложил в ее руки новомодный пылесос, намеренно прижимаясь ближе, чем требовала необходимость.
- Нужно нажать вот сюда, Настя, - тихим интимным шепотом сказал Гертнер. – И можно работать…
- Спасибо, я поняла, - испуганно отскочила та. – И пылесос возьмите, дорогой же, наверное!
Забирая из рук хозяйки квартиры аппарат, Янис довольно сощурил глаза. Даа, это было забавно! А что, если…?
- Настя, а угостите меня чаем? – попросил он, снимая куртку, которая виделась женщине пиджаком. – Подпишем договор на покупку пылесоса и обсудим график платежей…
- Да-да, конечно, - совершенно растаяла она. – Давайте график, я только не знаю, одобрят ли кредит.
- Что Вы, никакого кредита! – Гертнер изобразил, будто снимет галстук. – Исключительно беспроцентная рассрочка. Наша фирма понимает, как Вам важно получить чистоту в доме сразу и без лишних проблем. У тебя что, ребенок?!
От неожиданности Янис перешел со сладкого обволакивающего тона на резкий и обвинительный, соскочив с формально-вежливого «Вы» на эмоциональное «ты». Анастасия вздрогнула, приходя в себя.
- Нет, это кукла, - ответила она. – Просто очень реалистичная.
- Уже понял, - хмуро сказал Гертнер, обходя кресло, в котором лежало это странное создание, столь похожее на младенца, но совершенно лишенное признаков жизни. – Зачем тебе это, Настя? Вот, вроде, нормальная ты женщина, нашла бы себе мужика хорошего…
- Не надо оценивать чужие интересы, - рассердилась Анастасия. – Мне нравятся реборны, они милые!
- Ну, допустим, - попытался согласиться Яинс. – Для чего они?
- Для радости, - пояснила хозяйка квартиры, беря в руки симулятор ребенка с настолько проработанными чертами лица, что Гертнера передернуло от отвращения.
- Давай лучше потрахаемся, а? – спросил он, искренне сочувствуя этой одинокой снегурочке, чья единственная радость – коты да искусственный младенец в розовой распашонке и кружевном чепчике. – Будет хотя бы, что вспомнить.
- Вы ужасны, - рассердилась Анастасия, прижимая к себе куклу. – Уходите и заберите свой чертов пылесос, ничего я у Вас покупать не буду!
- Уверена? – выдержал паузу Гертнер.
- Мы не переходили на «ты». Уходите, иначе я вызову полицию!
- Нет, так нет, - пожал плечами тот, кто прикидывался распространителем суперсовременных пылесосов. – До свидания, Анастасия, извините, что отнял Ваше время.
Выходя из квартиры, Янис впервые порадовался, что его порыв не увенчался успехом. Ладно, все, что хотел, он здесь уже получил, пора бы узнать, чем занимается Адель и подготовиться к завтрашнему с ней свиданию. Уж что-что, а быть милым, когда нужно, Янис Гертнер умел.

© Сказочница Ксения Белова