"Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими." (Мф. 18: 23)
Уверяю вас, у нас у всех есть проблемы, и иногда мы ищем помощи у людей, думая, что у них особых проблем нет, но у них они тоже есть. У всех есть проблемы, и это нас объединяет – эта боль, эта общая человеческая природа, это общее человеческое бессилие, эта общая потребность – взыскать Божией милости и утешения друг у друга. Это прекрасно, когда один другого укрепляет, говорит ему доброе слово с любовью, чтобы так, потихоньку прошла эта жизнь, чтобы протекли наши дни и исподволь, как-то незаметно открылась перед нами другая реальность – небесная реальность, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания.
Там ты уже не будешь вздыхать, не будешь скорбеть, там уже не будет боли, тревоги, болезни, смерти, рака, терзающего стольких людей, не будет досады, страданий – всех этих неприятностей там не будет существовать. Но тут они есть. Поэтому нам необходимо великое терпение. С терпением жди Господа, и увидишь, что в конце Он тебя не разочарует. Христос никого не разочаровал. Даже если кто-нибудь и говорит, что разочаровался, но наступит миг, когда он поймет, что и то, что сегодня кажется ему разочарованием, им не является, потому что жизнь еще не закончилась. Лучшее еще не пришло, оно придет. Однако нужно иметь надежду, живую веру и терпение, чтобы увидеть, что будет дальше. Дар, который Бог готовит тебе, приближается, он уже на соседней улице.
Сейчас тебе больно, ты страдаешь, сейчас у тебя проблемы – но потом наступит что-то хорошее. Нужно лишь, чтобы все эти проблемы, все эти испытания, через которые мы проходим, преображали нас, преображали нашу жизнь, меняли нашу душу к лучшему, освящали нас, чтобы мы пережили сказанное в псалмах, что эта перемена – от десницы свыше, что эта перемена, это преображение – следствие вмешательства Божией десницы: достаточно, чтобы добрая рука Божия тронула твое сердце, преобразила тебя, переменила и усовершенствовала.
Если бы мы каждый день всё больше становились христианами! Ты христианин, и я тоже, мы крещены, однако христианин ли я, Христов ли я, такой ли я человек, каким хочет видеть меня Бог? Ты знаешь, что значит «христианин»? Я еще не понял точно, что это значит. Понимаю только, что я не такой, каким должен быть.
Однажды мой приятель, 70-летний афонский иеромонах, у которого была детская душа, сказал мне:
– Я выезжал со Святой Горы всего ничего за свою жизнь. Я тут уже 50 лет и выбирался всего несколько раз – пять или шесть, когда был вынужден. Скажи, если по городу, в котором ты живешь, пройдется какой-нибудь инопланетянин (скажем, на другой планете есть жизнь и какой-нибудь человек прилетит на землю), то узнает ли он вообще, поймет ли, что на этой земле, на которой ты живешь, через твой город проходил Христос?
Он понял бы, что Христос родился? Глядя на людей, отличит ли он, кто из них христиане, а кто нет? Не по документам, не по тому, крещены ли они, то есть не по каким-нибудь внешним признакам, а поймет ли он, что Христос прошел здесь, по той перемене, которую увидел бы в душах людей? Отличаются ли чем-нибудь нынешние христиане? Отличаются ли они по высоте своей жизни, по тому, как они духовно взращивают свое сердце, отличаются ли они от остальных? Чтобы они не отличались себялюбием, а чтобы спасительно и человеколюбиво помогали всему человечеству, всем людям? Я не знаю. Я думаю: такие ли мы, какими Господь хочет видеть нас, и свидетельствуем ли своей жизнью о Христе? Ведь иногда люди даже не догадываются, что мы христиане.
Однако кто-нибудь скажет: «Так что же мне теперь делать? Начать кричать об этом?» Напротив, если ты станешь делать это, будет еще хуже. Вопрос не в том, чтобы ты стал кричать и заявлять об этом формально, внешне, а чтобы другой увидел тебя и понял, что в тебе есть нечто такое, что выделяет тебя и притягивает его, что отличается от всего вокруг и очаровывает, но отличается смиренно. И тогда другой видит тебя и ощущает, что твое сердце – чувствительное сердце, смягченное сердце, оно не жесткое. И чтобы он понял, что ты – возрожденный человек, чувствительный, добрый, смиренный. Смиренный? Это великое дело. И чтобы ты излучал это, и чтобы это было видно, чтобы оно передавалось другим и сияло вокруг тебя.
Иногда, я не скрываю этого, иногда скорее у мирских людей, вообще не заходящих в церковь, видишь замечательные черты, которые следовало бы иметь прежде всего христианам. Но у нас, христиан, их нет, а они есть у этих людей, которые и в церковь-то особо не захаживают. Они не очень церковны, не ходят на библейские уроки, не выписывают христианских журналов, но они больше нас христиане по своему поведению: они честнее, искреннее, откровеннее, не лицемерят, говорят прямо, какие они есть, и показывают это. Может, они и не святые, но честно говорят, что они собой представляют, и принимают это.
Что же хочет сделать Церковь с того самого момента, когда мы рождаемся, и пока не умрем? По Божией милости – переменить нас, преобразить, смягчить наше сердце, из каменного сделать его плотяным, человеческим сердцем, чувствительным сердцем, и дай Бог, чтобы когда-нибудь оно стало таким, как сердце Христа, как благоутробие Христа, как доброта Господа, чтобы ее стяжали и мы. Вот это и хочет сделать Церковь: смягчить нас, освятить, преобразить, потому что годы проходят. Пока не наступил час, когда мы отойдем из жизни сей…
И вопрос заключается вот в чем: успел ли ты стать Христовым человеком, чтобы смягчилось твое сердце, успел ли перемениться, стал ли таким, каким хочет видеть тебя Бог? А чего Господь хочет больше всего? Он больше всего хочет нашего блага. Естественно, всё, что Бог дарует нам, прекрасно. Бог хочет сделать нас абсолютно счастливыми, всецело блаженными, всецело прославленными, чтобы мы полностью вошли в гармонию с самими собой, с Богом, миром, небесным и земным миром. И одна из множества этих превосходных целей, которые Бог преследует для нашей пользы, – это смягчить наше сердце и даровать нам это благоутробие, эту благостыню, это милосердие и любовь к нашим ближним.
Чаще всего мы жестоки и мстительны, но, несмотря на это, утверждаем, что верим в Христа. Мы говорим, что мы церковные люди, и, невзирая на это, не можем с легкостью простить, не можем проявить милосердие, проявить любовь к своим братьям. Помните евангельский случай, где показано, какую боль испытывает Бог оттого, что у нас нет этой доброты? Помните тот случай, где говорится, что Царство Небесное подобно царю, который захотел посмотреть, как живут люди в его царстве, его рабы, посмотреть, что они сделали в своей жизни, чего достигли в борьбе?
– А ну-ка, давайте посмотрим, давайте сочтемся! Придите, посмотрим, что вы сделали, до чего дошли в борьбе, которую вели.
И пришел один из его слуг, который был должен ему чрезвычайно большую сумму – 10 000 талантов, астрономическую сумму для той эпохи, – и он не мог ее вернуть: ему негде было найти столько. Должен он был много, но у него этого не было, и царь, судивший его, сказал:
– Позови тогда свою жену, детей, я заберу их в рабы вместо того, что ты мне должен. Отдай мне свою семью, дом, всё…
И что же сделал этот слуга? Он пал перед ним ниц смиренный, потрясенный, он смягчился ненадолго, поклонился господину и сказал:
– Господин, очень прошу тебя: прояви терпение и великодушие, и я найду способ вернуть их тебе, только имей терпение. Не спеши судить меня, прояви терпение. Дай мне еще одну возможность.
И в притче говорится, что господин этого слуги, царь этот сжалился: Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему (Мф. 18: 27). И что же он ему сказал?
– Я сжалился над тобой, мое сердце тронулось от того, что ты сказал, и я не просто не хочу, чтобы ты изводил себя, стараясь вернуть мне деньги сию же минуту, но и вообще прощаю тебе долг!
– Но почему же?
– Ради тебя! Потому что я люблю тебя! Я прощаю тебя просто так!
У Бога не существует «почему»: когда Бог любит тебя, когда Бог прощает, когда Бог милует, тогда не существует логических объяснений. Мы не делаем Ему какого-либо подношения, чтобы Он нас простил, – Бог прощает нас без всяких предварительных условий. Он прощает нас, потому что Он любовь, Бог есть любовь. Мы даем, чтобы нам давали, делаем добро, когда нам делают добро, – это закон природы, это природное свойство человека: ты даешь мне – тебе дают. А Бог говорит:
– Нет! Я распинаюсь за вас еще до того, как вы Меня возлюбите, до того, как упадете на колени и скажете: «Я согрешил!», до того, как заплачете, до того, как покаетесь, до того, как попоститесь, совершите бдения, предпримете духовную борьбу, – до всего этого Я вас прощаю. Я люблю вас, распинаюсь за вас, проливаю Свою драгоценную Кровь за всё человечество, за все согрешения еще до того, как вы их совершите, какими бы они ни были!
Первый шаг делает Он: первым возлюбил Он – хотя мы были грешны, Христос умер за нас, хотя мы были и продолжаем быть грешными, Господь совершает первый благородный шаг любви, первую атаку этой любви и «прижимает нас к стенке» в Своей милости. Он осаждает нас Своей милостью и говорит:
– Я делаю этот шаг, прощаю тебя!
Это ощущаем мы, христиане, ощущаешь это и ты, не правда ли? Ты ощущаешь это в Таинствах Церкви, когда идешь и причащаешься, и священник многократно повторяет эти слова. (Мы, духовники, много раз повторяем: «Тело и Кровь Христовы», – говорим это постоянно, каждому верующему. Иногда произносим и всё выражение: «Тело и Кровь Христовы во оставление грехов и в жизнь вечную») Ты причащаешься Тела и Крови Христовых во оставление грехов, и грехи, которые ты совершил, прощаются тебе. Ты причащаешься, и ты уже прощен, в тебя входит жизнь вечная. И ты говоришь:
– Что я такого сделал, Господи, что Ты меня прощаешь? Неужели за этот пост, который я держал пару дней накануне, или за краткую борьбу, которую вел?
Нет, возлюбленный мой. Первое Святое Причастие и первая Жертва, в первый раз, когда была совершена эта великая Жертва на Голгофе, она не была совершена после постов и дел с нашей стороны, а по Христовой любви. И после этого из благодарности, из боголюбия, из любви нам захотелось сделать что-нибудь для Бога, и мы постимся, подвизаемся, молимся, воздерживаемся. Первым, однако, Христос нас возлюбил, а мы из благодарности тоже делаем что-то, и Христос говорит:
– Я дарую тебе прощение грехов – ты причащаешься, и Я тебе прощаю грехи! Воровал ли ты? Я прощаю тебя! Убивал? Ты покаялся, исповедался? Смирил себя? Я тебя прощаю. Я на Голгофе уже простил тебя еще до того, как ты сделаешь что-нибудь из всего этого. Я простил тебя, но сейчас ты из благодарности приходишь и говоришь Мне: «Господи, благодарю Тебя за эту милость, которую Ты явил мне, и хочу открыть Тебе свои грехи!»
Не то, чтобы Он меня не простил, – Он простил меня. Прощение дано было на Голгофе, дано, но сейчас я прихожу с распростертыми руками, прося Твоей милости и за то, что я сделал; а Ты, Господи, уже возлюбил меня, уже простил меня.
Что естественно сделать, возлюбленный, когда ты получишь это огромное прощение, когда тебя зальет эта великая милость, это великое Божие милосердие, что должно быть самым естественным движением, следующим шагом твоей души? Что будет самым естественным? Чтобы ты растаял, чтобы сокрушился, чтобы почувствовал, как твои кости становятся мягкими, как воск, и сказал:
– Господи, какова же эта доброта, которую Ты являешь мне! Господи, какова эта любовь, которую Ты оказываешь мне! Господи, я ведь ничего не сделал! А Ты мне говоришь: «Во оставление грехов и в жизнь вечную», – мне, персти, глине. Ты даруешь мне целое небо, мне, преступнику, заключенному в тюрьму собственных страстей, и выводишь меня на место свободы. Мне, страстному, даруешь Свое бесстрастие, любовь, славу. Господи, что же мне делать, что мне сделать, чтобы сказать Тебе: благодарю?
И Господь говорит:
– Чтобы ты… Да ничего не делай, просто оставь свою душу, чтобы она напоилась от этой милости, и когда она напоится, она сама по себе смягчится.
Когда ты почувствуешь, что тебя заливает Божия благодать, когда примешь участие в Таинстве Святого Причастия, когда пойдешь, исповедуешься и почувствуешь, что Господь тебя любит и прощает, что Церковь снова принимает тебя в свои объятия и Христос наполняет тебя Своей любовью, снимает твою скверную ризу и дарит тебе новую одежду, надевает тебе на руку Царский перстень, дает новую обувь, чтобы ты ходил по пути Его любви и мира, и делает тебя новым человеком, – когда ты почувствуешь всё это, тогда уже не нужны проповеди. Душа твоя трогается, потрясается, она становится чувствительной, становится смиренной и говорит:
– Христе мой, Христе мой, благодарю Тебя! Благодарю Тебя, благодарю Тебя!
И ты непрестанно молишься по четкам, говоря: «Благодарю Тебя!» Ничего больше. На каждый узелок говоришь: «Христе мой, благодарю Тебя!» И из глаз твоих льются слезы любви и благодарности, и ты постоянно говоришь: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе! Слава Богу!» И не можешь насытиться, говоря:
– Господи, я не хочу ничего просить, я не хочу больше ничего в жизни! Я чувствую себя таким полным, таким счастливым, таким насыщенным!
– Почему?
– Потому что получил Твою милость, принял Твою милость.
«Но это же теоретические вещи!» Что? То, что ты получил Божию милость? Это не теоретическое, а онтологическое состояние, это экзистенциальное, реальное переживание. Божия милость заливает тебя, и это не твоя фантазия или впечатление, а движение Бога к тебе. Христос входит в твое сердце, прощает тебя, обнимает, милует, просветляет, дарует тебе всё хорошее, и ты уже говоришь:
– Как хорошо, и я ощутил Христово прикосновение!
После этого, возлюбленный мой, появится повод показать, смягчила ли тебя Божия милость, которую ты ощутил, сделала ли тебя из бесчувственного чувствительным, из жестокого, каким ты был раньше, сделала ли она тебя добрым человеком. В твоей жизни появятся поводы показать, усвоил ли ты благодать, которую получил. Сделал ли благодать, которую получил от Бога, своей и не дал ли ей скатиться, как это бывает с зонтом, под которым дети ходят, когда дождь льется на них: капли скатываются по зонту и не впитываются в одежду детей, не касаются их.
К сожалению, так мы поступаем и с Божией милостью, потому что часто, когда она проливается на нас, когда она хочет войти в наше сердце, чтобы Бог мог просветить нас, мы делаем так, что, к сожалению, эта милость отступает, и мы зря принимаем Божию благодать. И апостол просит нас и говорит: «Не принимайте напрасно благодать Божию, не принимайте ее бесцельно, чтобы не осталась тщетной эта благодать Божия и милость». Того, что Бог даром дает тебе, не теряй, и Его доброта и любовь пусть изменяют и трогают тебя.
«Да, это тронуло меня. Я ходил на службу, и как хорошо я себя там чувствовал. Смотрел на иконы, ладан благоухал, такое умиление, как хорошо было всё». Да, всё это хорошо, теоретически, всё кажется хорошим сначала, но на деле видно будет, переменило ли это тебя реально. Немного погодя. Когда? Когда ты выйдешь из храма, сразу, как только прервешь молитву и шагнешь в повседневную жизнь. Когда придет твой коллега, твой брат, который немного должен тебе, как и ты много должен Богу (другие люди тоже должники перед нами, и они должны нам что-то, то есть плохо поступили с нами, должны нам денег, не воздали нам хорошим поведением, хорошим словом, добрым взглядом), да, и тогда Бог хочет посмотреть:
– А эта милость, которую Я дал тебе, она коснулась тебя? Как Я благостно отнесся к тебе, ты отнесешься сейчас так к другим? Я поступил благородно с тобой, и ты сказал, что был тронут. Но, вопреки этому, Я видел, что немного спустя пришел некто и обратился к тебе, а ты ответил ему очень сурово, очень язвительно, обидел его жестоко, хотел отомстить ему. Вижу, ты таскаешь по судам свою жену, ты, сказавший, что исповедь, которую принес, тронула тебя, и Я простил тебе всё. А ты после этого идешь и ищешь справедливости в суде, ведешь брата своего в суд и говоришь: «Пусть он заплатит, пусть будет наказан! Есть еще справедливость на этом свете!»
И Бог наш говорит:
– А ну-ка постой, сейчас тебе хочется справедливости. А когда Я тебя судил, почему ты тогда не хотел справедливости и говорил: «Господи, если станешь замечать беззакония, кто устоит? Господи, постой же теперь и не смотри на всё по справедливости! Прости меня, прости меня!»
И Он говорит:
– Я простил тебе все долги, всё, что ты был должен Мне, Я не поступил с тобой справедливо.
Да, Бог несправедлив, Бог человеколюбиво несправедлив, для Бога один плюс один не два, для Бога один плюс один столько, сколько захочет Он, лишь бы спасти Свое создание. Бог спасает нас не по Своей справедливости, а по Своему человеколюбию и любви. Он подает нам пример этоса, пример духа, пример сердца. И говорит:
– Я так сильно люблю тебя, Я так много тебе прощаю, а почему же вы не делаете того же?
И ты говоришь:
– Откуда Ты знаешь, что мы не делаем того же?
И Он говорит далее в этой притче, которую я тебе рассказывал о слуге: этот прощеный слуга, которому царь простил всё, пошел и разыскал своего приятеля, то есть ближнего, находившегося в той же категории, что и он. Тот должен был ему 100 динариев. Первый был должен 10 000 талантов, а второй 100 динариев – гораздо меньше, совсем малую сумму. И, несмотря на это, несмотря на то, что он только что получил прощение, получил благодать Великого Царя, Бога, только что получил благодать Божию, что он сделал в следующий момент? И, схватив его, душил, говоря:
– Отдай мне, что должен (Мф. 18: 28)! Верни мне долг.
Что же он тебе должен? Прах должен праху? Прах и ты, человече мой, с которым плохо поступили, прах и другой, и оба вы когда-нибудь умрете. Оба вы – немощные создания Божии; разве и ты, и он не грешны? Что же ты недоумеваешь теперь? Произошло недоразумение между грешниками, между преступниками, ссора между заключенными – ведь все мы преступники и заключенные пред Богом! Не следовало ли этой греховности, этой нашей общей греховности объединить нас, сделать более дружелюбными и чтобы мы говорили:
– Ну что тебе сказать, брат? Сегодня ты со мной говорил резко, вчера я с тобой говорил резко, разве ты не помнишь? Я понимаю тебя, прощаю тебя. Приди, чтобы нам вместе подвизаться и обоим бороться, становиться такими, какими Бог хочет видеть нас! Дай мне руку, чтобы мне поцеловать тебя, чтобы ты меня простил и я тебя простил и чтобы мы снова стали подвизаться.
Не так ли? Разве все мы не одинаковые? Мы люди. Все мы виноваты пред Богом. Но, несмотря на это: «Нет!» – отвечает он. А только что получил прощение! Видишь, его ничего не коснулось, и он говорит своему ближнему:
– Хочу, чтобы ты отдал мне всё сейчас же!
И пал, говорится, друг в ноги ему, и умолял его горячо, и говорил:
– Прошу тебя!
И говорил ему те же самые слова: «Потерпи на мне, умоляю тебя, и всё отдам тебе», – которые он сам только что говорил царю. Те же самые слова, вспомни и растрогайся. Не говорил ли ты только что своему Господину: «Смилуйся надо мной»? И Он тебя пожалел. Хорошо, а теперь другой говорит тебе:
– Смилуйся надо мной, пожалей меня, и я сделаю, что могу, чтобы вернуть тебе деньги.
Однако он не захотел! Он не захотел, и пошел, и посадил его в тюрьму, пока тот не найдет, как вернуть их.
Другие, однако, увидели этот его жестокосердый поступок – нет ничего хуже жестокосердия, христианского жестокосердия, немилосердия, жестокости христиан, церковных людей, которая часто вынуждает мирских людей показывать на нас пальцем, а недолго спустя и совсем перестать обращать на нас внимание и говорить:
– Да знаю я их. Видал я их. Не ходи ты, не связывайся с этими христианами. Они заняты одними судами, они хуже мирских людей, они жестокие, будут требовать справедливости до последнего. У них только и хотят, чтобы ты им заплатил, хотят тебя унизить, уничижить, увидеть, как ты падаешь им в ноги.
Ну разве это Христов этос? Возможно ли, чтобы такое делал человек, который регулярно исповедуется? Человек, который причащается?!
Сколько раз ты причащался в своей жизни? Много. Не спрашивая уже о том, сколько раз мы, клирики, причащались и сколько Святых Потиров потребили. И сколько раз в нас – и в тебя, и в меня – вошел этот океан прощения от Бога, Его Пресвятое Тело и Кровь, Его благодать и милость.
Да, ты говоришь, что иногда бываешь тронут. А не разговариваешь с братом своим, держишься высокомерно и корчишь рожи своему ребенку или матери, приятелю своему, соседу. Ты жесток и с женой, и с ребенком, а в венах твоих течет Христова Кровь? Как же может эта Кровь двигаться в тебе – эта Кровь, которая истекла на Голгофе? И эта Кровь взывает к прощению, к милости, к милосердию. Как можешь ты носить эту Кровь в себе, чтобы она заквашивалась с тобой и с твоим сердцем и чтобы, несмотря на это заквашивание, твоя душа вообще не могла закваситься, чтобы не могла тронуть тебя и изменить?
Но почему? Как это получается? Что же это за колоссальная злобная сила, которую я ношу в себе, так что даже Сам Бог не может преобразить меня и изменить? Как я приступаю к Таинствам Церкви, но не принимаю в себя преображающую благодать этих Таинств и силу, которую они таят? Не трагично ли всё это?
Я видел мирских людей, как они прощают из человеческого великодушия, как они говорят:
– Я хорошо воспитан, я великодушен. Я прощаю тебя, не хочу копаться в мелочах, я прощаю тебя!
И чтобы при этом мы, христиане, не прощали, помнили зло, которое нам кто-нибудь причинил? И чтобы не просто не прощали, но и проклинали и божились? «Благословляйте, а не проклинайте, – говорит Господь, – молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Чтобы ты молился о них с любовью. О чем – об их зле? Нет, об их благе.
Другой вопрос, что тогда Бог оправдывает тебя больше, и кто вредит тебе, тот будет смирён Богом. Существует Божественная справедливость: эта рука, которая постоянно бьет тебя и мучает, если ты ей не отомстишь, то Бог придет, ударит по ней и поставит ее на место – но только Бог, а не ты. Ты не должен изрыгать из себя мстительности, неприятности, злобы, проклятия.
Можно ли проклинать – и считать, что ты христианин, и осмеливаться приступать ко Святому Причастию? Изрыгая из ума и сердца, да и из уст тоже, проклятия: проклинать своего ребенка, говорить своему чаду тяжкие слова – о его будущем, о его детях:
– Да чтоб тебе век радости не видать! Чтоб тебе сладкого хлеба не есть никогда в жизни!
Ну разве это слова? Ты дерзаешь говорить так, изрыгаешь такую злобу, а носишь имя христианина, и другие думают, что ты христианин. Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв, душа твоя умерла – так написано в Откровении. И горе нам, братья, если мы такие, горе нам!
Святой апостол Павел говорит: если вы участвуете в Таинствах Церкви, и прежде всего – в Святом Причастии, и остаетесь такими неисправимыми и неблагодарными Божией милости, остерегайтесь, ибо это обернется вам ко злу. Это и значат слова «не в суд или осуждение» – это осуждение наступит.
А что значит осуждение? Разве осуждение – это что-то неопределенное? Нет, наступит и осуждение в твоей жизни – в тебя входит Тело и Кровь Господа, в тебя входит прощение, которое ты получаешь на исповеди, и ты после этого остаешься неисправимым и даже становишься еще хуже и вместо того, чтобы прощать и любить, мстишь и наказываешь?
Другие слуги пришли к господину и сказали:
– Господин, ты простил ему, а он потом обошелся очень жестоко с другим человеком.
Тот опять его позвал, говорится:
– Рабе лукавый! Да ты, я смотрю, лукав! Ты только что плакал, ползал передо мной на коленях и говорил: «Прости мне!» – и Я тебе простил. Тогда Я не назвал тебя лукавым, Я всегда оставляю вам возможность. Но всему есть конец, безапелляционный приговор будет оглашен в какой-то момент, и тогда всё встанет на свои места. Я всё простил тебе, потому что ты меня упросил, а тебе самому не надо было простить?
Мне не нравится слово «надо». И Бог взял его и сказал: «А тебе не надо было?..» – но это не как долг или обязанность, Он говорит «надо» не в смысле хорошего поведения, а в смысле любочестия. Он словно говорит ему:
– Дитя мое, нет ли в тебе хоть чуточки любочестия? Хотя бы немного? Я такую доброту явил тебе! Не надо ли было и тебе чуточку проявить милость? Ну, в конце концов, кого бы ты помиловал? Меня, Бога? Нет. Твоего друга – прах. Ты прах, и он прах, и он человек, как и ты, он тоже человек. Почему же ты был так жесток к ближнему своему? Как Я помиловал тебя, явил милость тебе – а ты явил ли такую же милость?
И, наконец, говорится, господин тот разгневался и предал его мучителям, пока не вернет всех долгов, которые задолжал, – то есть человек этот уже никогда не выпутается из долгов и всегда будет мучиться, вот что это значит.
И Господь заканчивает притчу. Вы помните, как я начинал эту притчу? Господь говорит: «Царство Небесное будет подобно…» – то есть Он хочет дать нам представление о рае, о том, что значит рай. Рай будет означать милосердие, Царство Божие будет означать доброту, будет означать любовь, теплое сердце – вот что будет означать рай. Рай не означает справедливости, того, что говорят многие: «Да он хоть в рай попади, я не хочу быть вместе с ним!»
В раю могут оказаться и некоторые из тех, кого ты не переносишь, с кем не хочешь быть вместе. Зачастую это говорит о нашем неблагоразумном сердце и нашем невежестве: мы не знаем, что такое рай, нас не тронула эта реальность, и мы не хотим платить цену, чтобы войти в него. Нам нравятся вершины, однако мы хотим оказаться на них, не взбираясь, не истоптав обуви, не натерев мозолей на ногах, а так не бывает.
Поэтому Христос завершает эту притчу и говорит: "Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его" (Мф. 18: 35).
Внимайте, Господь Иисус Христос сказал: Небесный Мой Отец поступит с вами так, если и вы не простите брата своего от сердца своего. Поэтому от сердца, от души научимся прощать чужие прегрешения.
Как это трудно и как просто пойти в рай – делай только это, только доброту в сердце имей, только душевную сладость имей, как сказал мне один святогорский монах из монастыря Дионисиат. Очень старый, никогда не слышавший радио, он сказал мне:
– Когда ты Божий человек, ты весь сладкий.
Как же у нас появится этот сладкий вкус? Ведь очень горький вкус ощущают другие, когда обращаются к нам. Где же эта сладость, которую другой ощутит в душе, когда приблизится к тебе и узнает тебя? Где эта доброта?
Как же наша жизнь стала таким адом? И ты спрашиваешь, куда мы отправимся там? Да где ты находишься сейчас, туда отправишься и потом. Если ты уже сейчас переживаешь ад немилосердия, если уже сейчас живешь адом злобы, ненависти, мстительности, жестокосердия, как же ты отправишься в рай? Ты не сможешь отправиться в рай, ты не захочешь отправиться в рай, потому что привык к другому.
Архимандрит Андрей (Конанос)
