BenefactorUA

Первый день жизни был невероятным! А вот первые годы Лавсана были такими, какими им и положено быть у пегасов. Он еще не умел летать и вместо этого он много-много скакал. В погоне за своими родителями он изведал леса и горы, испытал на прочность реки и моря и даже умудрился завести друзей среди молодых кентавров.

В общем, это был самый обычный жеребенок, который выделялся разве-что непомерным любопытством. Он задавал столько вопросов, что бывали случаи, когда даже его родители уставали на них отвечать. И частенько он задавал такие вопросы, на которые не могла дать ответ даже Лавра. Более того, даже все пегасы, вместе взятые, не смогли задать хранительнице знаний столько вопросов, на которые она не знает ответов, сколько раз это смог сделать один лишь маленький Лавсан. Впрочем, поиски ответов на такие вопросы часто ставали их любимым общим времяпрепровождением.

Вот так и получалось, что рос наш пегас вполне обычным, получая, разве-что, львиную порцию знаний на каждый день.

Единственным необычным приключением за эти годы для него стало знакомство с гремлинами. Однажды его оставили одного на опушке какого-то леса и наказали никуда не уходить. Огромными усилиями он смог просидеть смирно целых две минуты! А потом он увидел за деревом кролика. Еще целую минуту он сдерживал свои порывы, но любознательность, в конце концов пересилила, и он неторопливо стал приближаться к мирному существу.

- Привет, милый друг. Постой, не уходи, я не причиню тебе вреда - ласково говорил Лавсан пугливому ушастику, а тот его не слушал. Все дальше маленький пегас углублялся в лес и все меньше помнил о каких-либо осторожностях. – Постой! Расскажи мне, кто ты, - повторял он, все упорней стараясь догнать беглеца, который с той же упорностью все скорей убегал.

Погоня продолжалась недолго. Она закончилась на небольшой поляне, где кролик просто исчез! Некоторое время Лавсан был в полном недоумении. Но когда он подошел к тому месту, где испарился беглец, то он увидел неприметную нору, в которой явственно светились два больших желтых глаза.

- Выходи, не бойся, - продолжал Лавсан тем же ласковым голосом. – Я только хочу спросить кто ты и что ты делаешь в этом лесу, и зачем ты…

Он не смог закончить фразу потому что кто-то маленький приземлился ему на спину, взялся за его молодые крылья и пискляво-скрипучим голосом взвил:

- А что это за отростки, а? Чтобы управляться было легче? НО! Лошадка! НО! – повторял проказник. В это же время два желтых глаза внезапно увеличились и из норы прямо Лавсану на мордашку вскочил какой-то небольшой и грязный обладатель больших ушей. Совершенно не понимая, что происходит, маленький пегас стал панически брыкаться и делал это все сильнее оттого, что видел, как из кустов с визгом и смехом на него надвигаются такие же точно маленькие серые создания. Он так испугался, что, казалось, готов был прямо сейчас научиться летать.

После небольшой борьбы Лавсан почувствовал, как крикливые противники отпустили его и, воспользовавшись случаем, он бросился наутек. Кто-то другой на его месте бежал бы не переставая, пока не нашел бы хоть кого-то, кто смог бы его защитить. Но вот так случилось, что в нем снова заиграло любопытство, ставшее с тех пор столь сильным, что и впредь оно всегда одолевает любой страх.

Не отбежав даже такого расстояния, чтобы не видеть ту поляну, с которой он сбегал, Лавсан развернулся и тихо-тихо, но и быстро-быстро стал красться обратно. Приближаясь все ближе, он слышал все более отчетливый истерический смех. И смех этот откровенно заставил пегаса чувствовать себя возмущенным.

Подобравшись совсем вплотную, он выглянул из-за кустов и увидел дюжину серых малюток, которые катались по земле ухватившись за животы и переговаривались, мол «Видали, как рванул?» или «Ну дает!», или «Обожаю эту работу!», или совсем уже обидное «Ну трус! Таких еще поискать надо!»

- Не трус я! – не смог сдержатся Лавсан и выбежал из кустов с этими словами, попутно схватив одного из большеглазых за одежду и подбросив его высоко в воздух.

- Успокойся ты, малыш, - сказал один из проказников наставническим голосом на фоне криков второго, уже менее мудрого голоска. – Слови его, прошу!

Быстро подумав, пегас сжалился над маленьким существом и выполнил просьбу, впрочем, не отпустив брыкающееся и перепуганное создание обратно на землю.

- Хто вы такие? – не разжимая зубов спросил Лавсан. – Зафем вы меня напугхали?

- Успокойся, успокойся, - примирительно подняв ладони говорил, как видно, самый главный из существ. – Мы, - и все разом они гордо ударили руками о грудь, - гремлины! Работа у нас такая: пугать и ломать. А теперь отпусти его, пожалуйста. Мы больше тебя не тронем.

- Обеффаете? – насторожено, но доверчиво спросил маленький пегас.

- Обещаем! – заявил гремлин, не забыв в добавок поклонится.

С детской наивностью Лавсан отпустил малыша и, на большое счастье, не был обманут. Гремлины и правда больше его не тронули, разбежавшись в разные стороны по своим делам.

- Постойте! Куда вы? – испугался вдруг пегас, что останется один.

- Что такое? У нас полно дел! – возмутился его возвратившийся собеседник.

- Эм… Что за работа такая, где нужно пугать и ломать? – опомнившись, спросил Лавсан. – И мне отец говорил, что гремлины – это жуткие создания, не умеющие работать, а только веселиться! А вы на таких не похожи.

- Ох, малец… - с умилением и нежностью протянул старый гремлин. – Ну не стоит же оценивать весь народ по отдельным его представителям. Как пегасы, как единороги, как драконы, как фениксы, как даже тараканы, так и мы, гремлины, бываем совершенно разные. Да, почти всем нам очень нравится проказничать. И некоторые действительно делают это просто ради того, чтобы портить настроение другим. Но таких единицы, а на самом деле – это наша работа! И это очень полезная и важная работа! Сколько раз мы уже слышали что-то вроде: «Ох, как хорошо, что я потерял что-то и не поехал куда-то, ведь я же мог погибнуть!». Вот, например, ты! Ты хоть знаешь, что это за лес? Ты хоть знаешь, какие животные здесь водятся?

- Нет.

- Вот то-то же! Ты должен быть нам благодарен! Тут водятся и волки, и медведи, и даже ягуары! Мы тебе, считай, что жизнь спасали!

- И я благодарен! Огромное вам спасибо! – стал Лавсан активно убеждать в этом старого гремлина. – Но скажите, - продолжил он после паузы, - я знаю, что очень многие вас просто ненавидят! На вас даже охоту устраивают! Так зачем же это делают? Почему вы не можете объяснить всем, как важна ваша работа?

- Нашу работу не ценят… - удрученно ответил гремлин. – Намного чаще, когда мы что-то крадем, все замечают пропажу, а не то, что случилось бы, если бы какая-то проклятая безделушка продолжала лежать на месте! Это чертова неблагодарность! – ударил он кулаком по старому пню и после чего тяжело вздохнул. – Прости… Я… Я очень люблю свою работу, просто…

- Просто? – участливо спросил Лавсан.

- Просто очень тяжело работать, когда твой труд не ценят. Тяжело, даже если эта работа мне очень нравится и даже если она жутко полезная… Сложно работать…

Сейчас гремлин выглядел таким унылым, что, казалось, его мог бы пожалеть даже самый бесчувственный из всех существ. И Лавсан не остался в стороне. Он мягко приблизился и полным искренности и добра голосом сказал:

- Я это ценю!.. Отныне я всегда буду ценить ваш труд, обещаю!.. Я всегда буду вам благодарен за вашу жертву… Она ведь стоит того…

Пару мгновений старый гремлин испытывающим взглядом смотрел на пегаса, после чего по-доброму улыбнулся и сказал:

- Спасибо. Мне приятно это слышать! Мое имя Грохбух, и я рад быть твоим другом, - протянул он руку после краткого молчания.

- А меня зовут Лавсан, - ответил пегас и нежно прислонился к руке своим носом. – И мне тоже приятно.

- Мы еще встретимся, - были последние слова Грохбуха, после чего тот скрылся в листве.

- Мааааам! А знаешь, что со мной только-что произошло? – радостно начал Лавсан свой рассказ, несколькими минутами спустя.

Автор - Владимир Юшманов

Вступление
Немного о мире Лавсана

Нет в мире существ, которые праздновали бы рождение ребенка более дружно и весело, чем пегасы. И Лавсана, в этом новом для него мире, приветствовали сразу все крылатые лошадки, которые в то время только жили на Земле. Ему настолько повезло, что свою дань ему отдали даже несколько странствующих единорогов, десяток кентавров и, чем Лавсан очень гордиться, свою дань ему отдал сам принц-феникс Аннабаг. И отдал он ее не просто своим присутствием, как ожидалось. А увидев в родителях Лавсана что-то особое, ему только веданное, он ни минуты не сомневался перед тем, как загореться алым пламенем перерождения.

Прошло совсем немного времени и из кучки пепла, в которую превратился принц, показалась маленькая птица огня. И все сложилось так удачно, что первым, в своей новой жизни, феникс увидел светло-голубые глаза, принадлежавшие такому же точно новорожденному, как и он сам. А первым, что увидел гнедой жеребенок – это, насыщенные пламенем и мудростью, рыжие глаза принца. С тех пор и навсегда они остались прекрасными друзьями. С тех пор и навсегда они были друг другу верны.

В последствии это было таким невероятным, что на всю жизнь Лавсан запомнил день своего рождения. Он всегда знал, что пришел в этот мир окутанный теплым пламенем, которое поглотило его и заполнило сердце его любовью. Да так заполнило, что и за всю свою жизнь он не смог исчерпать ее запаса. Более того, он заметил, что чем больше он делился своими светлыми иль темными чувствами – тем более они приумножались и крепли в нем самом. И таким образом лишь однажды источник его любви близок к опустошению. Он был таким во время великого горя его жизни, его затворничества и отречения. Он был таким только в то время, когда он по-настоящему страдал и не желал хоть как-то с этим бороться или принимать хоть какую-либо помощь от близких. И до сих пор он считает эти страдания самой большой ошибкой своей жизни. Даже те события, которые привели его к этим чувствам он не считает настолько ужасными и разрушительными, как те годы, когда он просто сдался и изнывал в мучениях от собственных мыслей.

Но все приключения Лавсана, и добрые и злые были еще далеко впереди. А при рождении этот гнедой жеребенок был одним из самых счастливых пегасов и, наверное, самым счастливым из всех существ на Земле.

Ах, да! Стоит заметить, что родился Лавсан уже более пятисот лет назад. То были времена, когда драконы уже давно не господствовали в мире людей, но когда они еще удерживали свою власть в мире мифических существ. И случилось так, - а это очень и очень невероятно! – что пегасов в день рождения Лавсана посетил даже дракон!

Дракон по имени Болвах, которого сородичи прозвали Мягким, в то время пролетал над долиной, и огромная толпа из самых различных мифических созданий живо привернула его внимание. Для большинства драконов подобная картина приравнивалась бы к непревзойденному пиру, но Болвах был слишком любопытным. И он не смог бы потом простить свой желудок, если бы тот лишил его пищи для ума. И очень вероятно, что именно любопытство этого уникального дракона в итоге сделала таким же точно любопытным и Лавсана.

Совершив пару кругов над собравшимися и успев их изрядно напугать, но так и не заставив хоть кого-то отступить, Болвах плавными, как можно более спокойными движениями, приземлился в центре толпы. И сразу перед собой он увидел жеребенка, чем-то напоминавшем его самого и удивился, как тот бесстрашно, наперекор родительской воли приблизился к огромному крылатому ящеру. Казалось, что беспокойство всех вокруг, включая волнение маленького феникса на его спине и даже самого дракона, никак не передалось безмятежному и счастливому Лавсану.

Все, кто мог ринулись защищать малыша, окружая его в заведомо обреченный живой щит, а тот так же яростно вырывался из него, желая созерцать новое небесное чудо.

Некоторое время Болвах наблюдал за всем этим, откровенно поражаясь своей схожестью с этим маленьким пегасом и видя в этом провидения судьбы. Ведь ему рассказывали, что точно также в свои малые годы он впервые встретил самого опасного из существ – человека. Насмотревшись, он засмеялся и произнес очень краткую речь, слов которой не помнит ни одна живая душа. Но можно сказать наверняка, что эта речь посеяла в сердцах всех присутствующих огромное поле добрых чувств и уверенности, которые навсегда изменили ход истории. После этого Болвах взмыл в воздух у улетел к своим кровожадным собратьям, оставив своих верных подданных в прекрасном состоянии духа.

А еще по поводу драконов стоит упомянуть, что их власть как раз именно потому и кончилась, что они частенько поедали своих подданных. Во всем остальном это были прекрасные правители и даже до сих пор, после того, как их род был практически истреблен, они остаются главными советниками правящих грифонов. И что еще прекрасней: именно потомки Болваха, дракона прозванного Милосердным, и есть те немногие выжившие драконы, которые до сих пор красуются в пурпурных тонах верховной власти.

Вот такими вот самыми невероятными событиями и было обозначено появление в мире нашего дорогого Лавсана. И кто знает? Может быть ему с самого рождения суждено было стать легендой? Но я думаю, что это не так. Легендой он стал не потому, что был избран, а потому что он практически никогда не сдавался, не боялся рисковать, не боялся совершать ошибок, не страшился думать и, самое главное, всегда он отдавался своему делу всем сердцем и душой.

Впрочем, я верю в судьбу и, что все это могло быть заранее предопределенно. С другой стороны, если высшая сила и правда руководствует нашим грядущим, то кому, как не нам она могла присудить величие?

Автор - Юшманов Владимир

С сестрой они виделись всего лишь минут двадцать назад. За это время она успела добраться от ее дома к себе, переодеться в домашнее и даже заварить чай. Был поздний вечер, и она была довольна прошедшим днем, ведь она сделала все, что только планировала сделать. Теперь же она просто включила любимую музыку и под ее расслабляющий ритм стала заслуженно отдыхать.

Она уже не ждала, что кто-то ей напишет, но обрадовалась, когда ей пришло сообщение от все той же сестры. Не обрадовало только его содержание:

«Это же не он, правда?»

К сообщению была прикреплена ссылка на какой-то новостной сайт, а на этом сайте красовалась статья с заголовком «Самоубийство на пешеходном мосту». От такого заголовка сбежит любая усталость, а взамен ей всегда придет адреналин. Неужели кто-то из ее знакомых погиб? Неужели чей-то голос она никогда больше не услышит? И неужели ей придется прощаться с кем-то навсегда?

Она стала читать статью так быстро, как никогда раньше не читала: инцидент произошел пятнадцать часов назад, личность не установлена, но в самом конце… В конце статьи было несколько ужасных фотографий, которые обычно не публикуют. Они были отличного качества, сделанные при дневном свете и не было никаких сомнений, что мертвенно-бледное лицо – это его лицо.

На мгновение ее сердце остановилось. Когда-то она любила его и ей до сих пор больно оттого, что он оказался не тем и оттого, что долго крепнувшая любовь так быстро остыла. Но нет… Она слишком хорошо его знает. Он бы никогда не совершил такую глупость как самоубийство! Только вот фотографии. Не может же это быть подделкой. Ну вот кто так шутит?

Настроение у нее теперь было в полном упадке. Она не плакала – у нее просто не было сил. Она дрожала и единственной ее мыслю, и единственным желанием было увидеть его живим. Она хотела позвонить ему и услышать его голос, но уже давно удалила его номер.

У нее была только одна возможность связаться с ним: всего лишь парой мгновений спустя она уже нашла и открыла его страницу в социальной сети и в тот же миг к ней вернулась жизнь, ведь он также, как и она, был онлайн. Но что, если это не он? Что если это его родственники, которые уже рассылают приглашение на похороны? Она не могла оставаться в неведении и кратко ему написала, не забыв также прикрепить и ссылку на новость:

«Я прошу тебя! Скажи мне, что это не ты, Бран!»

Минута ожидания была самой длинной минутой в ее жизни. Но, как и всегда, он ответил быстро и затянуто:

«Ну… Я хотел тебе лично про это рассказать. Я жив, здоров и это не я на фотографиях. Но… Хм… В то же время – это я. Не могу объяснять по переписке. Давай встретимся) Жду тебя через час на этом же мосту.»

Что за бред? Это он или он, черт подери? И неужели он думает, что она придет? Уже слишком поздно и все последние встречи с ним приносили ей только грусть, злость и целый поток других, но всегда ужасных эмоций! Эти встречи делали еще более болезненными редкие воспоминания о том, какой он был всего полгода назад и как легко умел поднять ей даже самое ужасное настроение! Черт! Уже больше двух недель она ни разу о нем не вспоминала! И уже давно она не вспоминала о нем в столь сладком и одновременно болезненном свете! Почему он вдруг оказался не тем, кем был? Или, может быть, он снова пытается как-то ее обмануть и как-то ее вернуть? Почему он не может смириться с тем, что они не пара? Почему он такой придурок? Что это может значить: «В то же время – это я.»? Как это может быть?

Передумав эти хаотичные мысли она уже готовилась отказать ему, как тут пришло новое сообщение:

«Ну ты же хочешь знать жив ли я на самом деле или за моим компьютером просто сидит злобный дядька, который очень любит пугать маленьких девочек?)»

Неожиданно она испустила даже маленький смешок, который полностью изменил ее мнение. Она прекрасно понимала, что заснуть просто так уже не сможет и, ответив утвердительно, она быстро стала одеваться, не забыв при этом и подкрасить губы. Она не выключила компьютер и оставила свой чай недопитым. Недолго думая она заказала такси и добралась до моста всего за пол часа. На дальней его части, в темноте, одиноко стояла и смотрела на реку какая-то фигура.

Со страхом и надеждой она стала приближаться к этой фигуре. Уже издали она была практически уверенна, что это Бран. Не смотря на зиму, он был в белых брюках и в летних кроссовках, а стойка его была такой непринужденной, будто ему и вовсе незнакома строгость. Это были те несколько очень характерных признаков Брана, которые она уже очень давно не видела.

Ей больше ничего не было нужно. Он жив – отлично, она очень рада, но она не желала видится с ним! И тем не менее она продолжала к нему подходить. В ней горела такая жажда любопытства, которая, вероятно, может гореть только в девушках, а случилось так, что только один единственный человек мог эту ее жажду утолить.

Она подошла уже совсем близко, когда он повернулся к ней. И даже в тусклом освещении моста было прекрасно видно, как в одно мгновение засияло улыбкой его лицо.

- Арья! – вскричал он счастливейшим голосом. – Четыре месяца не виделись… я так скучал!

Было видно, что Бран очень хочет ее обнять, но он явно ждал в ее глазах одобрение этого поступка. Арья, в свою очередь, тоже этого захотела, чему несказанно удивилась, но вспоминая все что было, она просто сдержалась и кратко его поправила:

- Мы виделись всего три дня назад.

- Ах… Ну да, - огорченно согласился Бран.

Он вновь отвернулся и стал наблюдать за рекой и ее течением. Арья немного смущенно стала рядом и, не зная, что сказать, просто ждала. В ее мыслях пронеслось воспоминания точно такого же момента, точно в этом же месте. Только тогда было лето, был день и мысли ее были совсем другими и чувства к человеку рядом - тоже.

- Вон там было тело, - нарушил молчание Бран, указывая на маленький островок под мостом.

- Так кто это был? – вдруг возмутилась Арья. – Ты или не ты?

- Хах, ну конечно же не я. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не сделаю ничего подобного. Для этого я слишком оптимистичен и… хм… счастлив. К тому же есть намного более простые способы умереть, чем тащиться сюда, а потом еще и прыгать! - добавил он с ехидной улыбкой.

- Что? – она до сих пор была возмущена, она воспринимала его в штык и никак не имела шансов понять эту шутку.

А в ответ на это он только легонько засмеялся.

- Вряд ли ты мне поверишь, но в последний раз мы виделись именно четыре месяца назад, - начал он серьезным тоном. – Мы тогда ходили на набережную, помнишь? Все это время я каждый день вспоминал тебя и надеялся, вернувшись, сразу пропасть в твоих объятиях. Надеялся, что между нами все будет даже лучше, чем в тот осенний момент. Представь себе, как я вчера удивился, узнав, что мы расстались всего парой недель после этого… Хотя я сам виноват… Меня предупреждали, что он, - Бран скривился в сторону острова, - не справиться. Мне говорили, что ты все прочувствуешь. Мне надо было просто довериться тебе и рассказать всю правду. Просто тогда мы так недолго встречались и были так счастливы! Я не хотел этого прерывать хотя бы для тебя…

- О чем ты говоришь? – Арья все никак не могла понять мысли, которые он ей доносил, но ей казалось, что на каком-то другом уровне она что-то понимает, но пока неизвестно что именно.

- Все это время я был… Хм… На работе. Я не присутствовал при своей жизни, которую видела ты. Вместо меня был мой… клон. Звучит абсурдно, понимаю, но как-то оправдать свое отсутствие я был должен. А клон в наше время – это дешевле и надежней старых средств. Но, как оказалось, не в случае, если оригинал, в смысле я, влюблен. Когда я выбирал вариант с клоном, то я знал, что все его воспоминания перенесут ко мне и всё будет так, будто я и не исчезал. Прости, что я не учел недостатки, которыми обладают эти гадкие копии.

- Допустим, что я тебе верю, - неожиданно для самой себя сказала Арья. Еще неожиданней для нее было то, что она и правда верила, и правда его понимала, пусть и не полностью. – Но… но… Но почему я должна думать, что ты бы не поступал по-другому? Почему я должна думать, что к тебе мои чувства не пропали бы?

- Потому-что ты полюбила меня, а не моего клона. И разлюбила ты не меня, а совсем другого человека. И в этом, что еще обидней, виноват исключительно я! – Бран стал судорожнее и, казалось, сейчас изольет всё, что его мучает. – Потому-что клон и оригинал не могут быть одинаковыми. Не в наше время и не с нашими технологиями. Процесс этот очень сложен и в нем всегда возникают хотя бы десять сбоев на человека. К тому же, даже полное копирование всех человеческих клеток не создает точно такого же homo sapiens. Впечатление, что нашим клонам просто не хватает души – вот, как они себя ведут, и не дали мы этому еще более точного и понятного объяснения. В придачу к этому – они все знают, что рано или поздно оригинал вернется и им придется добровольно погибнуть. Это заложенный в их мозг вирус. Они стараются максимально насытить свою краткую жизнь! Четыре месяца! Это клон-долгожитель. И, стараясь насытить свою жизнь они мало того, что спешат, так еще и не понимают, чего они на самом деле хотят. Души нету – вот они и не понимают! Лично мой клон так пытался тебя вернуть, что постоянно делал все не так, как надо. Он с самого начала был не таким, а эмоциональное потрясение от расставания создало что-то вроде сбоя, в его мозгу. Он должен был постараться стать мною, а он перегибал палку в одном месте и делал совершенно обратное в другом... Потому-что, Арья, ты полюбила меня, а разлюбила его! Ты остыла ко мне лишь потому, что это был не я, а только моя тень. Потому-что, дорогая, если мы с тобой полюбили друг друга по-настоящему, то даже если мы убьемся – ничего не измениться.

...Продолжение в комментариях)

"Вступление"

У Лавсана был удивительный отец. Это был целеустремленный пегас серой окраски и с крыльями золотого перелива, который никак не мог найти своего призвания. За что бы он не взялся – у него всегда это получалось хорошо. Но никогда у него не получалось стать в чем-либо действительно искусным. Это было похоже на проклятие, когда каждый день он становился все лучше и лучше, каждый день его движение ставали все более быстрыми и точными, но рано или поздно у него всегда появлялся тот предел, который невозможно было преодолеть даже ценой титанических усилий и даже ценой собственной крови.

Проведя множество лет в поисках своего призвания, он научился делать все то, что его когда-либо хоть немного интересовало, но он никогда не мог добиться настоящего мастерства… и это его убивало. Однажды он даже попробовал свои силы в охоте на гремлинов, а это занятие далеко от привычных традиционно-благородных ремесел пегасов. В те времена он делил свою жизнь с кучкой орков, троллем, домовым эльфом и достаточно странной парой гномов-рудников. Ему сложно было вписаться в подобную компанию, да и охота у него шла не идеально, а потому вскоре он отправился к своим родным, попутно навестив единорогов и испытав себя в роли стража Белого Леса.

По возвращению он остепенился. Его близким было сложно, но они убедили его, что его призвание - это быть многообразным и что он прекрасно с ним справляется. Они смогли убедить его, что он достиг уже намного большего, чем кто-либо и когда-либо из рода пегасов.

С трудом, однако крылатый жеребец по имени Волмас принял свою универсальную природу и просто остановился. Наконец-то в нем перестала кипеть юность, и он больше не метался везде и всюду, а отдался на волю судьбы. И именно в то время, когда он перестал бороздить мир в поисках своего призвания и посвятил свою жизнь родным и близким. Именно в то время, когда он начал просто жить – случилось чудо: наконец-то он стал тем, кем ему суждено было быть. Именно тогда он понял, к чему его всю жизнь призывало сердце и от чего, как оказалось, он всю свою жизнь убегал. Именно тогда Волмас стал отцом Лавсана.

Ничего и никогда у него не получалось так хорошо, как быть отцом. И ничего не приносило ему большего удовольствия.

Вот так и вышло, что его призвание всегда ждало его дома, когда он был где угодно, только не там. Однако не стоит говорить, что всю свою молодость он потратил в пустоту. Это не правда. Он набрался невиданного опыта и каждая его капля: каждый пойманный гремлин, каждое защищенное дерево, каждая гномья шутка сделали из него еще лучшего отца, чем он когда-либо мог быть. Кто знает, что случается, когда призвание всей нашей жизни настигает нас раньше, чем мы к тому готовы? И кто хочет это знать?

Мать Лавсана была русой кобылкой с истинно белыми крыльями.

На первый взгляд ее судьба была менее интересной и гораздо более легкой, чем у ее супруга, но это не так. Она долгие годы к этому шла и в итоге стала хранителем знаний. Для этого ей потребовалось вобрать в себя такое количество учений и фактов, которые, возможно, не уместятся ни в одной библиотеке мира. И все равно, даже тогда ее знания продолжали дополняться чем-то новым каждый день, а иногда даже таким, о чем она, хранительница, не могла и предположить.

Ее заслуженно считали самым эрудированным пегасом всех времен и самым большим кладезем знаний всего мира. При необходимости, ее слово всегда было решающим в любом вопросе и это было оправданно. Лавра, так ее звали, настолько редко ошибалась, что никто не смел сомневаться в ее компетенции. И только она одна понимала, насколько мало она все-таки знает.

Однако бесконечность мира и всего, что в нем есть, не только не огорчала Лавру, но только приободряла ее и еще больше увлекала в свой бесконечный лабиринт загадок.

Тяжелым моментом для нее стал тот день, когда она обрела учеников и была вынуждена тратить львиную долю времени на их обучение, а не на насыщение собственного мозга. Однако вскоре она поняла, что ученики – это лучший для нее подарок судьбы. Не только она учила их, а и они воскрешали в ее уме давно забытые факты и даже привносили в ее жизнь что-то новое. А самыми лучшими для нее стали те моменты, когда они вместе открывали что-то никогда ранее невиданное и долго-долго это обсуждали. Получилось так, что совершенно неожиданно они сделали жизнь Лавры до абсурда близкой к той, о которой она всегда мечтала! Получилось так, что они сделали ее счастливой.

А теперь стоит сказать, какой же она была мамой: это была самая настоящая и самая лучшая мама в мире! И Лавсан не простит мне, если я скажу что-нибудь другое.

Третий, не менее важный в жизни Лавсана персонаж, чем Лавра и Волмас – это Илона.

Илона – это бело-черная кобылка – вторая половинка Лавсановой души.

Можно сказать, что пегасам повезло: они всегда приходят в этот мир парами. Впрочем, я думаю, что так происходит и со всеми другими существами на этом свете. Просто пегасов очень мало и рождаются они редко, а это значит, что им очень легко найти друг друга даже в столь огромном и загадочном мире.

Илона появилась на свет немногим позже Лавсана. У него тогда только стали отрастать первые перья и… к этой истории мы вернемся уже в скором времени.

Автор - Юшманов Владимир