A.Semenov

Перипетии скорости. Кровь по трубам...

"Я вам поставлю четыре сотни.

Нет, у меня сердце болеть будет от такой скорости.

А я вам поставлю 400, иначе аппарат пишет..."

Знакомо, не правда ли? Новые пациенты, с ужасом глядящие на пузырьки воздуха уходящие по магистралям в фистулу и уже видящие себя в объятьях воздушной эмболии. Пациенты со стажем, уверяющие окружающих что им хуже или лучше от скорости кровотока...

Так и живем, "не пропустив ни дня".

Скорость кровотока в фистуле начинается от пятисот, в зависимости от здоровья и уровня АД. У меня редко когда давление крови опускается ниже 170, так что кровоток у меня в фистуле такой, что как говорится "мало не покажется". Любой пузырик будет разбит на молекулы, как та несчастная грелка в битве с Тузиком.

Так же нашей кровеносной системе все равно с какой скоростью будет производится забор незначительного количества крови для очистки. В почке два стакана крови одномоментно находятся, в организме пять литров. Как то давно, когда деревья были большие а женщины интереснее, почка на которой мне посчастливилось лежать, сломалась настолько сильно, что ротор не смогли провернуть и я лишился всей крови, что на тот момент была не внутри меня. Был я тогда молод и глуп (и не видал больших) и очень переживал по этому поводу. По анализам крови выяснилось, что гемоглобин не упал не "на совсем".

Скорость не влияет на организм. На организм влияет очистка. Чем выше скорость, тем большее количество крови пройдет через диализатор и большее количество не только вредного, но и полезного уйдет из организма. Что и даст свои последствия.

Вымоется больше калия и привыкший (толерантность называется) к высокому уровню калия организм включит немного сердечной боли для того, что бы о нем не забывали.

Вымоете много сахара - будет болеть голова.

Увлекся очисткой - получи "отскок мочевины" со все вытекающими...

Недоочистился - ровно так же плохо, как и переочистился.

Но это уже другой разговор. Обязательно потом поговорим (если когда я буду идти с грелкой на меня все тот же Тузик не нападет)...

берегите себя. будте здоровы.

Выйдя из парадной больницы, человек щурясь посмотрел на яркий, подсвеченный чистым белым снегом мир и глубоко вздохнул. Взгляд его плавно перешел на летние ботинки и он снова вздохнул, но уже печально. Пока он бродил по больничным коридорам и пребывал ав гостеприимной реанимации наступила новая зима.

Кошелек в кармане был пуст, проездной безнадежно просрочен и немного хотелось есть. Одиночество, гонявшее его по бесконечным коридорам больницы толкало его теперь плечами незнакомцев из толпы и проезжающими по ногам колясками с чужими детьми. Он был бледен и поэтому наверно вызывал подозрительные взоры от проходящих мимо женщин с колясками, которым бы следовало больше следить за тем, что бы не ездить по моим ногам, чем за моим лицом... Вяло плыли мысли в голове, взгляд остановился на витрине булочной. Руки сами вынули кошелек, глаза печально убедились в постоянстве пустоты и человек побрел дальше. Нет, он не был совсем один на этом свете, у него было кому позвонить, что бы поесть и попасть домой. Но, пустота захватила его и он чувствовал себя толи одиноким фотоном света, летящим от погасшей звезды, толи никому не нужным бомжом, живущим в Токио под знаменитым мостом.

Сердце привычно покалывала при каждом шаге, хлопая своими створками от безнадежно упавшего гемоглобина. Кровь внутри была перелитая неоднократно, и видимо женская - почему то хотелось пирожного и тортиков, и что бы маленькой красивой ложкой...

Человек шел по улице и улыбался своим мыслям.

В метро он сразу пошел к представителям подземной власти и вкратце обрисовал свою ситуацию. Показал паспорт, просроченный подорожник и свою бледную физиономию. Парни в положение вошли и турникет открыли. Сколько все таки людей в метро ездит, думал он, спускаясь по бесконечному эскалатору. И сверху полно народу ходит, и с низу, и лица такие у большинства, как будто чем то очень недовольные. Надо их всех в больницу положить на пару месяцев, сперва разрезать а потом сшить, вот и узнают, что такое радость. Какой я однако стал кровожадный, подумалось человеку.

С автобусом так же не было никаких проблем - человек полжизни провел крутя рулевое колесо всевозможных, преимущественно больших автомобилей, и разговаривать с коллегами умел. Чего тут делов то - сын с деньгами встретит на конечной и все.

Попав наконец то домой, человек до конца осознал, что иногда не стоит так сопротивляться покою смерти, как это делал он...

Новый виток начался...

человек ехал домой. новая машина катила по хорошей дороге, старина Кнопфлер тихо пел о своем и все было очень хорошо. поднявшись на плавный подъем и проводив глазами заходивший на посадку огромный пассажирский самолет, человек обратил внимание на запотевшее, как ему показалось, лобовое стекло. мысли все еще летели вслед за улетевшим самолетом - "тангаж как то подозрительно увеличен, не иначе как перегрузили негодяи, ментов на вас нет!" а руки тем временем перестали чувствовать руль. стало душно, сердце поднялось куда то к горлу и как то не то что билось, а тряслось мелкой дрожью. скатившись на обочину, человек выпал из машины на дорогу и скрючился, как говорят товарищи медики и йоги,  в позе эмбриона. яркая вспышка погасила разум и выключила боль в груди...

проезжающие мимо водители обратили внимание на резко завилявшую машину и массово начали останавливаться. движение на трассе полностью остановилось.

человеку опять повезло. он вообще считался везучим, повезло ему и на этот раз. среди едущих по своим делам нашелся медик, который решительными действиями вернул человека к жизни, не сломав ему не единой косточки и не сказав при этом не одного слова. приехавшая скорая помощь так же не была склонна к сантиментам и, сделав пару уколов, увезла вяло сопротивляющегося человека к себе, в страну скорой медицинской помощи.

подавившись невкусной манной кашей он окончательно очнулся только через полтора месяца... в больнице имени одного великого врача на койке в двухместной палате с соседом, который храпел по ночам как голодный белый медведь на крайнем севере полярной ночью...

через два месяца его выписали и он наконец то попал домой.

на дворе была зима... на лице у человека была борода, на ногах летние туфли, в голове пустота. он посмотрел в случайно найденный в кармане пустой кошелек, вздохнул и побрел в сторону ближайшей станции метро, размышляя на ходу о том, что вот поди ж ты - жил был товарищ давным-давно, не знал что делать, и шпагу ему над головой сломали... а вот теперь метрополитен станциям своим его имя дает...

новый виток жизни начался...

что запомнил, что то записал. написано с улыбкой и хорошим настроением, прошу читать в том же ключе. или не читать вообще.

Если смотреть на жизнь в позитивном ключе, то жизнь видится достаточно ярко и вполне так себе весело...

Случаи из пациентской практики.

Совсем свежее. Гемодиализ, ночь. Пикают аппараты, кто то храпит, беззвучно мельтешат картинки на включенных телевизорах. Я мучительно пытаюсь уснуть. Все же знают - во сне время быстрее летит, раз - и уже отключение, можно домой. Овцы пересчитаны, женщины все раздеты и сон тихонько накрывает меня теплым одеялом. Хорошо, хоть и полудрема, но все равно - сплю. Кто то трясет за руку. С трудом фокусируюсь и мутно гляжу на медсестру - что надо, милая? А вам глюкозу колоть на середину сеанса? - спрашивает. Коли, говорю, раз в листе назначений написано. Ладно, сейчас сделаю - говорит. Засыпаю опять. А вам быстро можно вводить? - спрашивает неугомонная. Вводи как хочешь, - отвечаю я, только дай поспать. Потом на меня уронили бутылку с физраствором, потом ей опять стало интересно - манжета не жмет? И финал - сижу на кушетке, пялюсь в пространство, на часах три ночи. Это "невинное создание" участливо так интересуется - а вы чего не спите то? Решительно отвечаю - не хочу! Потом реализовывал план "страшной мести" - периодически зажимал пальцами магистрали, - а чего, мне спать не дала, и я не дам... Ночь быстро пролетела...

Мой старый центр, где гемодиализ делают. Приезжает высокая комиссия из Москвы. Их Сиятельства ростом высоки, лицами надменны и ходят туда-сюда с лицами президента, который презирает всё не президентское. Бабушки наши все как есть в ужасе разбежались по углам, санитарки пол моют так, что линолеум скоро сотрется - красота страшной силы. Я отключился и бреду по длинному коридору из своего первого зала на выход. Мыслей нет, только на автомате с медсестрами прощаюсь и от вертких санитарок с швабрами уклоняюсь. На самом выходе двое почти из ларца пальчиком останавливают мое движение к свободе и брезгливо смотрят на то, что они остановили. Москвичи хорошо питались в детстве, сразу видно - ростом метра два, рожи круглые и вроде даже блестят. Я стою, барышня из параллельного мира держит мою пижаму двумя пальцами и пытается понять - зачем она это остановила и что теперь с этим делать. Невероятные мыслительные усилия наконец то дали свои результаты и мне задали вопрос - диагноз? Ни здрасти, ни как оно по жизни, ни как дети и семья - а вот так, через губу - диагноз? Аутизм, отягощенный диареей, - прозвучал немедленный ответ, удививший меня самого. Я побрел дальше, а за моей спиной кто то из высоких гостей тихо спросил заведующую - и много таких у вас? Нет, ответила она со вздохом, - такой один.

Чего вы дергаетесь! - возмущенно кричал доктор, засовывая мне в спину огромную иглу для биопсии почки...

Почему вы так срыгиваете? - негодовала молодая врач, засунувшая мне в рот полутораметровую страшную трубу с ярко светящимся огоньком на конце. Я только потом узнал, что милая барышня сперва накачала мне в желудок воздуху, а потом начала возмущаться, что он вырвался наружу. Когда нибудь я тоже накачаю в тебя воздух и буду морщить нос укоризненно - фу мол, как некультурно!

Всем здоровья, и немного счастья...

Был я давеча по своим пациентским делам в Первом Медицинском им Павлова, что у нас находится в Питере на Петроградке, на Льва Толстого 17-19...

И случилось со мною страшное - я заблудился в коридорах науки...

Решив свои текущие дела я вспомнил о зловещим диагнозе, поставленном мне ранее - аутоимунный териодит. Если я правильно помню. Если не правильно - то ни чего страшного, не надо поправлять - у меня в заветной бумажке записано неразборчивым почерком...

А с этой бедой надо прямиком держать путь к товарищам эндокринологам. Спросив у пробегающего мимо меня врача - где, собственно, эндокринология? я получил загадочный ответ - рядом с Карповкой... На улице я нашел карту мед института, которая поражала своими размерами, и стал внимательно на нее смотреть. Знаете что, дорогие читатели, я выяснил, что если долго смотреть на карту мединститута, то эндокринологию найти все же можно. С трудом, но можно. И я нашел...

Милый сердцу десятый корпус действительно находится рядом с речкой Карповка и имеет в своем составе искомую эндокринологию. Бодро прошагав около километра, найдя искомый десятый корпус, я был преисполнен радостным предчувствием от нашей волшебной встречи с прекрасным эндокринологом, который-ая вылечит меня от всех печалей и тревог.

Зайдя со двора, я разделся в гардеробе и проследовал по указателю на третий этаж. Ступени были вроде как даже мраморные и стертые до половины теми, кто здесь до меня искал своих врачей. На третьем этаже указатель направо, идем. Долго идем, через длинные коридоры, в которых у стен стоят столы с компьютерами и ворохами бумаг. Палаты с номерами вдоль стен, кабинеты с устрашающими табличками, где через одного все профессора, а каждый первый минимум кандидат...

Придя в конец третьего этажа, я обнаружил лестницу и указатель, повествующий, что нужная мне эндокринология - внизу. Спустившись на пол пролета обнаружилось, что вот эта эндоркинология - женская. А где мужская? задал я глупый вопрос... А вам зачем? - резонно ответили мне. Вот говорю, у меня бумага! - потряс я скомканным направлением на консультацию. У всех бумага, - успокоили меня симпатичные молодые люди разных полов, одетые в белые халаты. Это вам к заведующей, - улыбаясь, сказали мне. А где она, - предчувствуя неладное, спросил я ослабевшим голосом. Рассказ о том, где искать заведующую, достоин отдельного абзаца.

Поднимаемся на третий этаж обратно, идем туда, откуда пришел. Да-да, назад через эти длинные коридоры, до самого начала, где поднялся на этаж в первый раз. Так, дошел - молодец. Теперь идем дальше, через оранжерею, потом чуть левее будет отворот и потом прямо. Увидишь Павлова - туда не иди, иди в другую сторону. Потом поворотный коридор будет, там и ищи свою заведующую, милый человек.

Я шел не менее получаса, холодея от страха повернуть не туда и ожидая увидеть с минуты на минуту великого хирурга со скальпелем, который немедленно вырежет мне все лишнее и пришьет недостающее... Павлов нашелся в бронзе, и я понял, что где то свернул не туда. Рядом еще музей полевой был с вещами великих... Я там попускал слюни некоторое время на всякое историческое и побрел дальше в поисках ускользающего эндокринолога, без которого мне не жить...

Я нашел, кого искал и мне все сказали, что должны были сказать. и я услышал все, что должен был услышать. Выйдя из кабинета, я спросил пойманного за руку пробегающего мимо будущего профессора - где выход? есть ли короткий ход на волю? Ушастое дарование простодушно сказало, что - да, есть короткий выход из этого заведения, и он как раз вот - юноша показал на дверь. Точно - это был выход, лестница, навевающая мысли о вечности и бренности всего сущего, привела меня на первый этаж, где была дверь на улицу. И охранник тоже был - как без охранника? Но гардероба не было. Хочешь свалить - пожалуйста, вот дверь. Открывай и вали, ни кто не держит. Открытой оставалась только дверь назад...

Пока я брел в обратном направлении, мне пришло в голову, что тут вполне можно заблудиться.Эдакий мистер Робинзон в больничных палатах. Хорошо хоть, что с Пятницами тут точно проблем не будет - вон они туда-суда бегают, Пятницы...

По шагомеру получилось две с половиной тысячи шагов...

трубопровод изо рта в задницу

Лежу это я себе тихо - мирно в славном Первом Меде, в не менее славном городе Питере. На улице имени товарища всех духоборцев и "непротивляющихся злу" Льва нашего Толстого.

И хорошо лежу, надо вам сказать, почти красиво - четырехместная палата, сносное питание и молодой коллектив врачей, полный позитива и задорных идей. И вот, пришла моему врачу прекрасная, задорная и полная позитива мысль - а не отправить ли нам товарища нашего Александра на ФГДС? Проверить недра, так сказать... Всем же интересно - что там у меня внутри спрятано? Сказано - сделано, пожалте наш дорогой товарищ Семенов на процедуру, нам всем страсть как хочется пронзить вас отрезком трубопровода Уренгой - Самара, случайно оказавшимся у нас в руках...

Для любопытных. Лежу я тут для того, что бы пройти обследование и встать в лист ожидания донорской почки для трансплантации таковой в мой бренный, подверженный страстями, организм.

Продолжим. Утром не кушаемь, думаю, что даже нефтяникам, забывшим в кабинете ФГДС свои трубопроводы, понятно - почему. Я, на всякий случай, даже вечером не стал обременять себя пищей. И, как время показало - оказался совершенно прав. Нет - это не первый мой раз, когда я позволяю любопытствующим заталкивать мне в пищевод высокотехнологичные предметы и разглядывать там всякое, светя во тьме и пугая глистов, не первый.

Прошлый раз, два года назад, пожилой почтенный врач, не стал утруждать себя и меня трудами - просто ввел и медленно вывел, попутно разглядывая все на своем пути. Было неприятно, даже очень - но быстро. А так как я, несмотря на свои 45, продолжаю оставаться "наивным почти Чукотским мальчиком", я горел надеждой на новую встречу с пожилым мастером быстрых введений и не менее быстрых выведений, как бы двусмысленно это не звучало...

Судьба отвернулась на этот раз от меня и повернулась явно к кому то другому и я даже знаю - каким местом. Заместо "пожилого и овеянного легендами мастера" меня встретила красивым взглядом строгих глаз молодая барышня. Заботливые руки доброй медсестры уложили меня в позу недавно зачатого эмбриона, положив под лица принесенную мною простынь. В рот вставили штуку, навевающую мысли о нехорошем, ранее увиденном на одном всем известном сайте... В центре этой штуки была дырка...

Взяв в руки двухкилометровый шланг со ярко светящейся лампочкой на конце, молодая барышня с красивыми глазами безжалостно засунула его мне в рот без остатка. Используя подозрительную хрень на ремешке, которую мне засунули в рот ранее. Возможно для некоторых извращенцев это и звучит интригующе, возможно. Заинтригованных приглашаю на Льва Толстого, там где большими буквами Аптека написано - в тот милый корпус, первый этаж - там вам быстро развеют мечты и иллюзии...

Надеясь на скорое извлечение из пищевода зонда я терпел и пускал слюну... Но врач что то страшно заинтересовало в глубине меня и она тщательно осматривала окрестности, явно желая найти что то интересное. Из меня вырвалась отрыжка, сравнимая с ревом влюбленного носорога. Меня попросили больше не пугать корабли на рейде Ленинградского порта. Слезы текли, я терпел. Очевидно восхитившись моей мужественностью, врач засунул страшный черный зонд до конца. По моему - до моего. Я его где то там почувствовал.

Я опять рыгнул, но уже мелодичнее... Нужно понимать, что в данном случае это не просто интеллигентная отрыжка, пущенная джентельменом после кружки бодрящего, нет. Это утробный рев атомохода, заблудившегося в тумане около Карских Ворот... И слюни, потоком. К исходу процедуры и понял всю жестокость жизни и перестал надеятся, что увижу детей и обниму жену и вся эта херня, которая вроде должна приходить в голову в трудную минуту. Через несколько лет мучительного ожидания стоящий рядом с барышней доктор сказал волшебную фразу "убегаем" и я снова начал надеяться на благополучный исход. Но нет, что то в моем внутреннем мире было еще интересно молодому врачу и она не "убежала".

Когда из меня все же вынули зонд, о котором наверняка плачут прищельцы в своих мечтах, я был уже готов. Объективно все было не больше три-пяти минут, но это были сложные минуты в жизни, вы мне уж поверьте...

Я понимаю, что кто то наверняка скажет, что это все ерунда и что ему "кое что кое куда и пострашнее засовывали" - понимаю.

Но это было... даже не скажешь, как...

Соседи по палате сказали, что до "богатого внутренного мира" можно и с другого конца добраться, и там еще все более жестко...

Я сегодня не усну...

Будте здоровы, это сильно бережет психику...

гипертонический криз в своем внезапном воплощении...

Гемодиализ штука такая, - до конца не изученная и руками его лучше не трогать...

Лежу я себе на кушетке под пледиком малоформатным, как говорится - никого не трогаю, меня кстати тоже никто не трогает, и вдруг началось...

К концу третьего часа начала слегка кружиться голова. Особого значения не придал, так как решил, что банально засыпаю. Надо отметить, что дело было ночью, ночной у меня гемодиализ уже пятый месяц теперь. Опять же надо отметить, для полноты картины так сказать, что это был не обычный гемодиализ а ГДФ, и шел он у меня уже неделю и шел хорошо - никаких обычных последствий, которыми так богат диализ, нет наблюдалось.

Итак, закружилась голова. Ну закружилась и закружилась, что тут такого. Весна вон скоро, мало ли чего бывает. Может медсестра прошла мимо как то особенно впечатлительно, кто знает. Но нет, дальше стало как в хорошей сказке - чем дальше, тем страшнее. Последние полчаса долежал с трудом, так как напала крайне необычная для меня тревога, плавно перерастающая в панику. Давление неуклонно росло, росло и выросло до отметки двести пятнадцать. И явно не собиралось останавливаться на достигнутом.

Нифедипин под язык особо не впечатлил мою кровеносную систему, квадратная белая таблетка с соленым вкусом - тоже. Забыл, как называется. Отключили меня уже что называется "готового к свершениям".

Картинка медленно качается по горизонту, тошнота и полное ощущение, что я под водой - все медленно и как то "не по настоящему". Катятся вялые мысли, зачем же я полный рот ржавых гвоздей себе напихал, и почему теперь все такое вибрирующее? И особенно тревожила мысль, как я теперь домой за рулем поеду? Машину я взял у друзей, один раз на гемодиализ смотаться, так сам был в этот раз не за рулем. И вернуть её надо было именно к полвосьмого утра, что бы друзья могли спокойно уехать на работу. Обязательно надо было вернуть. А я "фантик на ветру" и положение это стабилизироваться не собиралось...

Нош-па, анальгин и еще что то вроде, струйно по вене, сидим отдыхаем. А время идет, уже шесть утра, а ехать домой в обычном режиме сорок пять минут... Тревога растет, мир в глазах качается и мелко вибрирует, нош-па в венах делает свое дело. И постоянно хочется блевать. Не тошнит слегка, а именно яростные рвотные позывы гуляют по пищеводу от горла до самого ануса и обратно. Туалет вот он, не за деньги, пожалте без проблем, но нечем. Напоминаю - утро, после ночного диализа, желудок пусть, идет одна слюна. И ехать надо...

Водительского стажа во мне 27 лет, из них профессионального 15, на них и доехал. Сорок километров в час, в правой полосе полз глядя на дорогу одним глазом, постоянно холодея от ужаса, что разобью чужую машину. И, что вполне возможно, не только её одну. За полтора часа дополз, благо что почти всю дорогу была новая трехполосная дорога, и я не закрывал проезд людям, которые спешили на работу с утра. Если бы не обязанность отдать - ни когда бы не поехал, спал бы в машине или в диализном центре в подсобке, пока бы не "картинка не настроилась".

Весь следующий день я лежал и мечтал о том, что бы моя голова не отвалилась немедленно от постоянного вращения Земли. Тошнота прошла, но было твердое впечатление, что вчерашний гемодиализ не снял с меня три с половиной литра воды, а наоборот - накачал в меня литров шесть...

Мой доктор сказал, что это отек мозга и что я "долбоеб", и что все "долбоёбы", и "слушать ушами надо, что вам говорят всем, а не другими местами". И еще много что сказал приятного и правильного - слушать было одно удовольствие. У меня хороший доктор, мне повезло с доктором, он не будет темнить и лукавить, а скажет все как есть, без прикрас. Мне вообще везет с хорошими людьми последнее время, сам не знаю - почему.

Все прошло на третий день, как и не было. На клеточном уровне остался страх от воспоминаний от мелко вибрирующего мира вокруг и "чужой" головы на плечах.

Но - страхи проходят, а жизнь продолжается. Следующий гемодиализ прошел в штатном режиме, без каких либо последствий, как приятных так и неприятных.

"Все проходит, пройдет и это.." - сказал один царь очень давно.